27
Через два дня вернулся Иэясу. Немало подивившись выздоровлению Тагнера, он тут же вызвал его и потребовал начать рассказывать о секретах, имевшихся у феринянина.
Астронавт повторил ту же «лекцию», что он уже читал супруге сёгуна, но, естественно, безрезультатно – Иэясу это не убедило.
– Лучше расскажи, из какой страны ты появился? Англичанин? Ты похож на них. Хотя, конечно, я не могу поверить, что даже англичане смогли построить твою «ракушку». Но если ты действительно оттуда, – японский князек указал пальцем вверх, – то я тебя не убью. Ты вернешь свой этот, как его, космолет. Поможешь мне построить такой же, сделать оружие – у тебя же там наверняка есть оружие. Я стану императором, а мы, японцы, будем обладать всем миром, всеми богатствами!.. Можешь не бояться, – засмеялся он, – на ваше богатство мы не посягнем.
Тагнер сокрушенно покачал головой:
– Я уже объяснил вам, что ничего не получится, даже если я вам нарисую подробные чертежи. Гордыня и невежество – одни из самых страшных грехов! Сотни лет пройдут, а ваши люди не смогут построить такой же корабль!
– Когда я стану императором, мы все сможем, мы покорим всю вашу паршивую Вселенную!
Несмотря на общий трагизм своего положения, Тагнер расхохотался.
– Гордыня и невежество лишают человека разума и способности правильно оценивать свои силы. А для покорения Вселенной не нужна жестокость – нужны знания, любовь и Божье чудо. Без этого вы бессильны что-либо построить.
– Построю, щенок, и знаешь как? С твоей помощью! Ты сам будешь строить этот корабль. Составишь чертежи, а все, что надо, я достану, хоть из-под земли, – заявил сёгун, сжимая кулаки.
Тагнер развел руками:
– Я уже сказал вам – ничего не выйдет.
– Выйдет или нет – посмотрим, твое дело рисовать чертежи и рассказывать, что и как. А для начала верни свой корабль сюда!
Для вида, чтобы потянуть время Тагнер и готов был бы порисовать какие-нибудь «чертежи», но возвращать корабль он не собирался. Иэясу достаточно хитер, и после первого прокола вряд ли даст пленнику хоть малейший шанс. Чем дольше корабль остается вне его досягаемости, тем лучше, и феринянин ответил на этот приказ категорическим отказом.
– Ах, так? – вскипел Иэясу и распорядился: – Отвести в пыточную! Пусть палач пытает его. Бить до потери сознания, пытать всеми возможными способами – может, это сделает его сговорчивее. Только смотрите, не убейте его насмерть, идиоты!
Палач положил калиться на огонь железные спицы, а пока принялся хлестать пленника плетью. Тагнер впервые испытал насилие – палач наносил ему ужасные удары, оставляя кровавые следы на всем теле. Истерзанный и залитый кровью, Тагнер начал слабеть, а затем и вовсе потерял сознание от боли.
Его окатили холодной водой, приводя в чувство.
– Скажи, чужеземец, согласен ли ты рассказать сёгуну то, что он желает? А то ведь я вынужден буду втыкать в тебя раскаленные спицы, – сказал ему палач с ухмылкой. – Я этого не хочу – но приказ моего господина для меня закон!..
– Что ты с ним болтаешь? – вступил в разговор его напарник. – Давай спицы, я сам разделаюсь с ним, а то господин придет и с нас шкуру спустит, что не смогли развязать язык этому чужестранцу.
– Твоя правда, – кивнул палач и вонзил раскаленную спицу в бедро Тагнеру, отчего тот дико закричал на всю округу.
За первой последовала вторая спица, а затем и третья, после чего, захлебывающийся воплями Тагнер снова потерял сознание.
– Снова потерял сознание, – с неудовольствием констатировал палач и распорядился: – Откуда у него столько терпения? Сказал бы, сволочь, и нас бы не мучил. Не сможем разговорить его – от хозяина крепко достанется…
Его помощник с сомнением посмотрел на обвисшего в цепях Тагнера.
– Не факт, что сможем разговорить. В основном-то мы кем занимаемся? Крестьянами паршивыми, а это явно воин. Он не скажет ни слова, а если переусердствуем, то богу душу отдаст. За что мы сами голов лишимся. Так что давай поаккуратнее с ним, не так резво…
Они продолжили. Вопли Тагнера оглашали все вокруг, затем наступала тишина, когда пленник терял сознание. Его приводили в чувство, и допрос продолжался до вечера. Несколько раз в пыточную заходил сёгун и, узнавая, что пленник по-прежнему молчит, бросал изничтожающие взгляды на палачей.
Вечером сделали перерыв до утра, а с восходом солнца процесс возобновился, но примерно к полудню Тагнеру стало настолько плохо, что одна холодная вода не помогала приводить его в сознание. Кусая от досады губы, сёгун решил дать пленнику передохнуть пару дней.
У Тагнера наступила передышка, во время которой он валялся в пыточной на подстилке и глухо стонал. Лекарь Ясуто менял повязки и сокрушенно цокал языком. Однажды заглянула Мэйсё и выбежала, подавляя рыдания.
На третий день сёгун хотел продолжить процесс дознания, но неожиданно прибежал один из его солдат и доложил, что приближается посланник императора.
– Что!? – Иэясу словно громом поразило. – Только этого не хватало! Голову оторву, если узнаю, что кто-то проболтался… Пленника не показывать, а про меня скажете, что срочно, еще вчера, уехал в Эдо.
Иэясу кинулся к тайному ходу из поместья, но там его встретила охрана императора.
– Куда это вы собрались, любезный? – приветствовал его начальник имперского стражи Сидзе.
Сёгуна взяли под руки и привели в его же дом, где поставили на колени перед Токимото, советником императора и отцом Мэйсё.
Выяснилось, что Иэясу вел двойную игру: якобы сотрудничая с императором в его делах против сёгуната, на самом деле докладывал в сёгунат о всех намерениях первого. Про Тагнера, как выяснилось, он не сообщил никому – ни людям императора, ни представителям главного собрания феодалов Японии. Император уже имел некоторое подозрение в двурушничестве сёгуна, но последний донос на него поступил от Мэйсё, которая представила своему отцу неопровержимые доказательства предательства мужа, выкрав нежные бумаги.
Токимото выслушал сбивчивую болтовню сёгуна, и махнул рукой:
– Собака! Ты предал мой доверие к тебе. Более того, ты предал императора! Думаю, ты знаешь, что делать, чтобы до конца не опозорить честь самурая!
Ползая на коленях перед советником, Иэясу молил о пощаде – совершать харакири ему не хотелось.
– Жалкий пес, – презрительно молвил Токимото, – если у тебя не хватает духу, то я помогу тебе: сниму твою поганую голову с плеч!
С этими словами он вынул меч. Предатель распластался на полу и, пытаясь спасти свою шкуру, стал рассказывать о Тагнере. Советник императора слушал с большим недоверием.
– Дочь моя, – спросил он Мэйсё, – ты можешь подтвердить это?
Молодая японка поклонилась:
– Только со слов самого чужестранца. Не знаю, со звезд ли он. Он, конечно, отличается внешне от нас, но вполне может сойти за европейца, а не жителя звезд.
– Что ты болтаешь, женщина! – завопил Иэясу. – Не слушайте ее, мой господин! Она выгораживает его, она в него влюбилась…
– Какая ерунда! – фыркнула Мэйсё, и отвернулась.
– …И потом она не видела его летающей корабль, а я видел! – торопливо продолжал сёгун. – Корабль, который становится невидимым, и управляется вот этим браслетом…
Иэясу судорожно достал браслет Тагнера и протянул его Токимото.
Советник заинтересованно взял устройство и некоторое время разглядывал его, не убирая меч, о лезвие которого попробовал поцарапать пульт дистанционного управления.
– Да, эта вещица сделана явно не у нас, и даже англичанам не под силу изготовить такое – сталь не оставляет на ней царапин!
– Воистину, я говорю вам правду, мой господин, – снова затараторил Иэясу. – Вы можете использовать этого чужака на благо императора, так как если заставить его все рассказать, то мы сами могли бы строить такие корабли…
– Ты думаешь? – спросил Токимото сёгуна.
– Уверен, мой господин, уверен! – Иэясу заискивающе посмотрел на советника снизу вверх.
– А что он тебе успел рассказать? – поинтересовался Токимото.
– Ничего, он только показал корабль, но хотел сбежать, и мои солдаты его подстрелили. Мы его вылечили – раны у него заживают в десять раз быстрее, чем у обычного человека – и после я приказал его пытать, но он пока молчит, – посетовал Иэясу, косясь на обнаженный меч, который советник продолжал держать в руке.
Токимото задумался, стоя над сёгуном. Наконец, он сказал:
– Ладно, думаю, если все так, как ты говоришь, мы найдем способ узнать от чужестранца то, что нам нужно. А где его летучий корабль?
Иэясу объяснил, что Тагнер сделал так, что корабль улетел.
– Это плохо, – посетовал советник, словно разговаривая сам с собой, – но если корабль был, а вот этой штукой, – он потряс браслетом, который держал в левой руке, – этим кораблем можно управлять на расстоянии, то чужак его вернет, мы заставим его это сделать. Ну а ты, – он повернулся к Иэясу, – тебе в данном случае я не имею оснований не верить, хотя ты и предал нас. Но ты молодец, что не дал чужаку сбежать.
– Я готов служить императору, мой господин! – осмелев, отчеканил сёгун, думая, что тучи над его головой начали рассеиваться.
Токимото с сожалением посмотрел на Иэясу.
– Нет, пес, в твоей службе император более не нуждается. А для Мэйсё я постараюсь найти более достойного мужа.
– Но, мой господин… – начал сёгун, поднимая голову.
– Ты нам более не нужен! – отчеканил Токимото и резко махнул мечом.
Обезглавленное тело Иэясу мгновение стояло на коленях, а затем завалилось на бок, заливая пол кровью.
– Убрать! – коротко бросил советник слугам.
Токимото осмотрел Тагнера, нашел, что раны сейчас не позволят транспортировать феринянина в Киото, да и лучше будет, по мнению советника, если чужак останется пока в стороне от большого количества глаз. Он поручил раненого заботам Мэйсё, очень этим обрадованной, вокруг поместья выставили охрану, и Токимото отбыл, пообещав вернуться через десять дней. С собой советник забрал и браслет Тагнера.
