Глава 11
Тактика для начинающих, или В ожидании бури
Утром Гор быстро собрался и снова запылил по дорогам Боссона, болтаясь в седле. Но только теперь не на восток, а на юг, в сторону от Бронвены, в военный лагерь новоиспеченного маршала Трэйта. С ним шли лавзейцы Дакер, Бранд, Сардан Сато и конечно же неразлучник Никий. Крисс остался в столице Боссона, видимо, наводить порядок, помогать виликам и просвещать местных сервов насчет дисциплины и прочих ценных понятий, без которых замечательное слово «свобода» незаметно изменяет буквы и превращается в «лабуду».
Время от времени Гор доставал из-за пазухи патент и смотрел на загогулистые вензеля и печати. Полковник!
«Круто, елки-палки», – с усмешкой думал он. Особенно для того, кто когда-то был диадохом Нуль-Синтеза и командовал огромными космическими флотами. Но каков карьерный рост! Едва ли два месяца прошло с момента, когда он стал лейтенантом, а вот теперь – уже полковник. Не стесняясь, он показал патент друзьям. Те, конечно, порадовались, когда узнали о повышении, и нахмурились, когда узнали о его обстоятельствах. Но в целом прореагировали без эксцессов, ровно. Все-таки Сабин был им близок, а о том, что он сволочь, все и так давно знали. Да какой ни есть, но ведь свой, лавзейский, родной почти…
Весь переход от окрестностей Бронвены до главного лагеря общепризнанного после Ташской баталии военного вождя Равных занял всего несколько дней. А на их исходе, под усталый перестук подкованных копыт, отряд вступил за стены этой новой обители войны. Там поели, помылись, разместились, а вскоре к новоиспеченному полковнику зашел и сам Трэйт.
Маршал посмотрел на патент, повертел, крякнул.
– Сабин, я смотрю, совсем из ума выжил, – сказал он наконец довольно раздраженно. – Ты, сынок, не обижайся, конечно. Консидорий из тебя славный, спору нет. Однако людей на смерть вести – это не самому до смерти драться. Тут разница есть, и она немалая. Кабы ты хоть на вид был постарше немного, а так… Ладно. Давай высыпайся, завтра проедем по полкам, посмотрим, что тебе доверить.
Он помолчал.
– И доверять ли вообще… – с этими словами Трэйт грозно зыркнул и вышел из казармы.
«Вот и вся карьера», – в который раз, усмехаясь, подумал Гор, снял ботфорты и завалился спать.
* * *
В восемь пятнадцать, сразу после подъема знамени, Гордиан Оливиан Рэкс и Мишан Трэйт пролетели через весь лагерь и осадили коней на холме, венчавшем середину развернутой к реке равнины.
Трэйт был на любимом вороном жеребце-антийце, Гор – на чудесном гнедом, подаренном в одном из поместий во время рейда на виллу Брегорта. Великолепные животные, покрытые испариной от стремительного взлета почти на сотню метров от уровня прибрежной полосы, теребили зубами удила и били копытом. Гор похлопал своего скакуна по шее, успокаивая его.
Внизу отдельными отрядами топтались по полю тысячи бойцов обновленной Армии Свободы. Трэйт приучал своих офицеров и, особенно, офицеров немногочисленной кавалерии, выполнявшей в основном разведывательные и курьерские функции, определять количество воинских масс, что называется «на глазок», и не зря.
Охватив быстрым взглядом серое море мундиров и кирас, Гор прикинул, что на равнине, потея пред своими дационами, осваивают воинскую науку по крайней мере пятьдесят—шестьдесят тысяч человек.
Крупные колонны из бывших ремесленников и мастеровых, призванные из Бронвены еще месяц назад и успевшие за это время приобрести хоть какую-то армейскую выправку, отрабатывали на естественном плацу броски и маневры в сомкнутом строю.
Новобранцы, рекрутированные с сельских поместий и вилл совсем недавно и военной стати не имевшие вовсе, взводами и ротами размещались по краю плаца. Под рев офицеров и старшин они обучались простейшим приемам с пикой и стрельбе из мушкетов.
Гордиан смотрел на все это с восторгом, искренне восхищаясь организаторским талантом Трэйта не только как полководца, но и как военного администратора. Тренировочный лагерь под Бронвеной существовал всего месяц, и за этот месяц бывший лавзейский дацион сумел собрать под свои знамена контингент, вдвое превышающий его старую армию, сформировать людей в новые полки, подготовить офицеров, вооружить и обмундировать всю эту колоссальную человеческую массу, обеспечив своей армии не только отличное снабжение продовольствием, но и сносный быт в огромном полевом лагере. Но Трэйт, между тем, его дилетантских восторгов не разделял и осматривал свое воинство мрачным взглядом из-под темных бровей.
– Что за ухмылки? – спросил он, теперь уже маршал Армии. – Толпа лапотников в количестве шестидесяти четырех тысяч пар ног мнет дерьмо на травке! Из КароБерга наш король приведет отборные полки, во главе с генералами, покорявшими для Эшвена целые империи и континенты! Там будут ветераны колониальных войн – не чета Жернаку. Так что нам придется не сладко, сынок. Половина из них, – Трэйт кивнул подбородком на свою армию, – ляжет костьми еще до конца года.
– Не чета Жернаку? Это кто, например? – задал вопрос Гордиан, изумленный пессимистическим настроением своего командира.
– Да вот хоть Бавен, сенешаль Артоша, – отвечал ему Трэйт, – или герцог Оттон из Веты. Или Анри Сардис, или Иммануил Фрост. Дьявол, да я могу битый час их имена перечислять! Бавен, например, за неделю разделал в Валькрике армию этой великой военной державы, считавшейся тогда самой мощной на западном континенте. Говорят, океан тогда покраснел от крови, столько мертвых было свалено на прибрежные пляжи, а в бухты из-за тел не могли войти корабли, столько трупов плавало в водах.
– Думаю, байки все это, – ответил Гордиан. – Нереально. Я имею в виду покрасневший океан и бухты, затопленные трупами.
– Возможно. Но в любом случае Бавен – молодец. Валькрика была покорена одним молниеносным ударом. Эта кампания считается классическим примером блицкрига и преподается во всех учебниках по военной тактике и стратегии.
– Вы льстите своему врагу, мастер Трэйт. И забываете, чему легендарные королевские генералы обязаны своей славой. Три тысячи лет назад Господь Хепри дал в руки своих солдат порох. И ведь до сих пор ни одна армия мира, кроме Эшвенской, не пользуется огнестрельным оружием! Всем известны рассказы, когда бесстрашные сыны Эшвена ротами и батальонами разгоняют целые полчища, выставленные против них варварскими народами. Но нигде не разъясняется, отступали ли эти варварские армии, вооруженные одними луками и мечами, перед мужеством эшвенов или же перед огнем их мушкетов и орудий? Я имею лишь очень смутные воспоминания о своем прошлом, но в первом мире, в котором я родился и вырос как обычный человек, а не как клон, ситуация была схожей. Крохотные метрополии с крохотными армиями, владея огнестрельным оружием, так же как и здесь, покоряли целые континенты. Потом секрет пороха стал доступен покоренным народам и колониальные империи рассыпались…
– Так ты полагаешь, что секрет блестящих побед эшвенской тирании заключается только в применении кулеврин и ружей? Не смеши меня! Огневой бой всегда служил лишь прелюдией для битвы или венчал ее окончание. Осады – вот место для применения артиллерии! А в поле пушки и мушкеты – это дань военной моде, не более того. Ты же сам был на Ташских болотах и видел все – сражения выигрываются не пальбой, а рубкой!
Словно демонстрируя основной способ выигрывания битв, Трэйт махнул рукой и продолжил:
– Пика и меч, алебарда и кавалерийский палаш – вот оружие победителя, а вовсе не мушкет. Что же касается рассказов про роты, разгоняющие армии, то такое, конечно, было, но только единственный раз, который и вошел во все учебники. В году примерно две тысячи четырехсотом Господь Хепри захватил таким образом крупный город в Антий-ском каскаде. Местные варвары были совершенно не знакомы с огнестрельным оружием, и гром орудий вызвал у них мистический ужас. В итоге все разбежались, и Король-Бог вступил в город. Однако, как ты сам понимаешь, рассчитывать на подобный эффект можно только в очень редком числе случаев и против совсем уж примитивных дикарей.
– То есть вы считаете, что все значение огневого боя состоит в воздействии на психику противника? Я не согласен! Кроме психологического аспекта, артиллерия и мушкеты обладают вполне конкретной убойной силой. В том же сражении на Ташских болотах ружейным огнем и картечью кулеврин мы положили немало врагов.
– А сколько? Конкретно ты считал? Я скажу тебе. Посчитано, что хороший мушкетер после годовой подготовки, работая в строю и постоянно тренируя свой навык, может поддерживать темп один выстрел за шесть минут. Одна минута на прицеливание и залп. Пять – на заряжание и перемещение в караколе. Теперь учти, что пехотная колонна за пять минут проходит почти триста метров, а дальность выстрела из мушкета составляет едва ли метров двести. Улавливаешь суть? Но главное даже не в этом. Как бы ни был эффективен ружейный огонь, мушкетер, отстрелявшись, должен бежать от наступающего врага сломя голову, поскольку мушкет – не оружие против пики и алебарды. Это значит – мушкетеры и артиллеристы не способны удерживать позиции в бою и постоянно вынуждены отступать перед атакующим их плотным строем панцеров. А потеря линии, сдача позиций – это поражение в любом полевом сражении. Такие дела, сынок! Так что ты зря уповаешь на силу пушек и мушкетов. Они – всего лишь пугачи, устрашающие громом. Другое дело – осады городов и морские битвы. Вот там да – без пушек никуда.
Гор, признаться, слегка обалдел от проповеди Трэйта. Дитя современной цивилизации он всегда полагал, что только возможность убийства на расстоянии обеспечивает современным армиям преимущество перед «рукопашными» воинствами менее развитых народов. Оказалось – отнюдь. Но что-то в рассуждениях старшего товарища смущало его. Что-то было не так.
– Тогда я не понимаю, – продолжил он спор, – ведь если порох не является решающим фактором, то что обеспечило эшвенам их сокрушительные победы над народами этого мира? Насколько я понимаю, сейчас Королевству подчинены практически все территории планеты-каверны, за исключением нескольких дальних, затерянных уголков. Неужели действительно военный гений их полководцев?
– Ну нет, конечно. Бавен, Оттон, Сардис и им подобные бывалые вояки – это хорошие профессионалы, но и у других народов светлые головы среди воевод находились всегда. Да и сейчас найдутся, не спорю.
– И в чем же дело? А-а, кажется, я начинаю догадываться. Решающий фактор – это сила Господа, он сжигал вражеские полчища своим знаменитым небесным огнем.
– И здесь не в точку, сынок. Господь применял свое сверхоружие в очень ограниченном числе сражений и только в начале экспансии, почти три тысячи лет назад. Все остальное время эшвенские армии, даже находившиеся под его личным предводительством, справлялись сами, без сверхъестественных сил. Видишь ли, тут все сложнее… и как-то проще одновременно. Дело в тактических приемах и в построениях, а также, разумеется, в способах снабжения и формирования армий. В методике подготовки офицеров и в боевом духе – во многом. Ты знаешь, еще в Лавзее, когда я был дационом и даже не помышлял, что когда-нибудь стану командовать армией бунтующих сервов, у меня было хобби – увлекался чтением. Читал преимущественно литературу по военной тактике, благо в Лавзее наш лорд имел ее в избытке. И, если желаешь, я могу попробовать объяснить тебе, в чем тут суть.
Гордиан согласно кивнул, поскольку как военного офицера «Нуль-Синтеза» его действительно интересовали подобные вещи. И вот, уста маршала разверзлись, погрузив бывшего диадоха Седана в настоящий океан новых знаний.
– В Эшвене на данный момент времени существует несколько распространенных тактических систем, – начал маршал. – Для действий пехоты на равнине лучшим из возможных способов построения считается фаланга, властвовавшая над миром задолго до пришествия первого из апостолов. Это – первая тактическая система.
Фаланга представляет собой плотный строй тяжеловооруженных пехотинцев с длинными копьями в руках, глубиной в шестнадцать рядов. У некоторых народов фаланга была тоньше – рядов в пять-шесть, как у нас караколе, у некоторых больше – до 24 рядов, но идеальная глубина, как принято считать – это шестнадцать бойцов в шеренге.
Первые шесть рядов обычно вооружались невообразимо длинными копьями, длиной иногда до шести метров, каждое копье держали по два-три человека, стоящих один за другим. Второй ряд клал свои копья на плечи первому ряду, так что фаланга оказывалась живой стеной, прикрытой колючим ежом смертоносных пик, каждый удар которой направлялся несколькими руками и имел необычайную пробивную силу, взламывающую любой доспех!
Во время сражения фаланга являлась основой боевого порядка, вокруг которой могла маневрировать конница и легкая пехота, обычно начинавшая сражения подобно нашим мушкетерам, расстреливая ряды приближающегося противника, а затем уходя из битвы. Фаланга несокрушима при лобовой атаке противника и нет такой силы, которая могла бы на ровной местности прямым ударом пробить строй фалангистов. И наоборот, если фаланга атакует, то обладает бешеным натиском, ее удар накоротке способен сломать любой другой строй!
Однако у фаланги имеются и слабые стороны. Прежде всего – неспособность действовать на пересеченной местности, легко уязвимые фланги и тыл, а также ограниченная маневренность. Бросок фаланги несокрушим и ужасен, однако это короткий бросок и только на ровном поле.
Второй тактической системой, считающейся более эффективной по сравнению с фалангой, является манипулярный строй, или легион.
В этой системе армия при построении для боя разбивается на отдельные отряды-манипулы, выстроенные наподобие наших пикинерских бригад в шахматном порядке. Пехотинцы, составляющие манипулу, так же как и фалангисты, имеют тяжелое вооружение, но не имеют длинных многометровых копий, которыми так славится фаланга.
Манипулы легиона строятся в три линии. Таким образом, их боевой порядок имеет в отличие от фаланги так называемое «эшелонирование», то есть возможность поэтапно вводить в бой свежие резервы очередной линии. Кроме того, легион, разбитый на манипулы, может строиться и вести бой на пересеченной местности, совершать более сложные перестроения и маневры, перераспределять отдельные манипулы со второстепенного направления на решающее и так далее, в общем – этот порядок построения пехоты является более гибким, живучим и дает большую свободу полководцу.
При столкновении с фалангой, легионеры подбегают к ее рядам, метают дротики, застревающие в щитах фалангистов, и неравномерный, «шахматный» строй линии манипул вгрызается в фалангу как острые зубы хищника в ровную плоть. Строй рвется, и фаланга распадается, превращаясь в неуправляемую толпу, а длинные копья фалангистов становятся бесполезны. Вооруженные короткими мечами, такими удобными для драки в плотных строях, легионеры просто вырезают лишившихся своего основного оружия копьеносцев.
Манипулярный строй владычествовал над миром более трехсот лет, пока его слабые стороны не стали очевидны противникам государств, чьи солдаты строились легионами. При несомненных достоинствах у легиона оказалось и много недостатков.
Прежде всего манипулярный строй все же менее плотный по сравнению с монолитом фаланги, а кроме того, легионеры лишены длиннодревкового оружия. Поэтому сокрушающие фалангистов манипулы шахматного порядка пасуют и перед тяжелой кавалерией с длинными пиками и перед легкой кавалерией с луками.
В результате для борьбы с манипулярным строем была создана новая, третья тактическая система – условно назовем ее «жандармерия», то есть тяжеловооруженная конница, рыцари.
Эта система основана на ударной силе бронированных всадников. Новые властители полей были относительно малочисленны по сравнению с пехотными армиями древности, поскольку боевой конь и полный доспех, защищающий бойца с головы до пят, стоит значительно дороже, чем относительно простое по технике снаряжение фалангиста и легионера. Всадников было меньше, но они с лихвой компенсировали недостаток числа переизбытком мощи!
Имея тяжелое защитное вооружение, гигантские щиты, огромные пики и длинные кавалерийские мечи, железнобокие конные армии были недоступны коротким мечам легионеров и тем более их дротикам. Тяжелая кавалерия сносила с полей манипулы пехотинцев, как ветер сметает пыль! Но и власть конных латников была недолгой.
Из гордой Валькрики, покоренной ныне Бавеном, явились люди Запада под знаменами своих морских королей. В те годы валькинги были славными вояками – они создали первый в мире арбалет и выковали первую алебарду.
Валькинги покорили побережья и вооружили крестьян и рыбаков, дав им в руки вместо мечей и щитов, с которыми нужно было долго обучаться, алебарды и протазаны, которые не требовали большого умения, но практически сравнивали вчерашнего лапотника с опытным конным мечником. Этим валькинги быстро добились численного превосходства над тогдашними конными владыками Эшвена и сумели их одолеть.
Арбалетчики в плотных рядах, стреляя поверх голов друг друга, выкашивали конных панцирников, несущихся на них с пиками, а пешие алебардщики в плотном строю на равных сражались с ними в рукопашную. Кстати, валькинги первыми из народов стали строиться для боя квадратными колоннами, называемыми ныне «бригадами», или «терциями». Валькинги называли их «баталиями». Но в отличие от Эшвена на поле сражения валькинги выстраивались одной огромной квадратной массой (а не несколькими, как у нас), по периметру которой, как с фронта, так и с боков, становились алебардщики в латах, а в центре, часто без всяких лат – арбалетчики.
При атаке тяжелой кавалерии алебардщики первых рядов опускались на колено и упирали свое оружие древком в землю, придавая ему устойчивость, второй ряд становился во весь рост, держа алебарды вертикально, для нанесения рубящих ударов, а третий ряд клал им алебарды на плечи, чтобы колоть.
Такой строй – непроходим для кавалерии! Конечно, при сшибке рыцари сносят первые ряды, однако «баталия» строится в сто—двести шеренг и более. Такую массу с наскока не возьмешь, какими бы прекрасными не были бронированные наездники!
Кавалерийская атака теряет натиск и темп, увязая в первых рядах, и вскоре превращается в рубку на месте, когда всадники отбиваются от наседающей на них пехоты. Нужно ли говорить, что пехотинец, держащий в руках длинную алебарду, без труда остановит гарцующего на месте кавалериста, вооруженного всего лишь мечом?
Алебардой орудуют обеими руками, и вес ее таков, что при ударе она рассекает любой панцирь и даже щит. Поэтому, когда первый стремительный наскок кавалерии ослабевает, дальнейшее сражение превращается в резню, в которой пехота рубит рыцарей на куски своим страшным двуручным оружием!
Квадратная «баталия» валькингов – это четвертая тактическая система. Пользуясь своим превосходством, валькинги без труда покорили прибрежные страны Эшвена – и только нежелание удаляться от морских путей остановило их жестокую экспансию в глубь континента.
Но вот, когда казалось, что слава кавалерии совсем увяла и дети морей окончательно взяли верх, с востока пришли хайранцы – дикие обитатели пустынь. У них не было тяжелого доспеха – только кольчуга или же панцирь из буйволиной кожи, но были злые дальнобойные луки, которыми хайранцы разили врагов прямо с седел своих лошадей. Эти знаменитые луки делались из отдельных полос и покрывались специальным лаком, предохранявшим грозное оружие от высыхания и сырости. В прямом столкновении хайранцы не выдерживали упорной рубки с конными латниками или хорошо организованной пехотой, но их ужасные луки сеяли смерть не хуже, чем пики и алебарды!
Закованная в железо квадратная «баталия» валькингов, сокрушавшая конных латников, била по летучей хайранской коннице, как меч бьет по воде. Хайранцы на легких своих лошадях и в легких доспехах легко уклонялись от жесткой рубки и расстреливали своих врагов с расстояния, совершая быстрые маневры, являясь там, где никто их не ждал.
В решающем сражении с Валькингом Хайран встретил своего врага на марше и в течение нескольких дней расстреливал его, не ввязываясь в сечу. Плотная «баталия» представляет собой великолепную цель, метя в которую невозможно промахнуться, а хайранский многослойный лаковый лук бьет латный доспех алебардщика, лишенного щита, навылет!
После того как баталия была окончательно измотана дорогой, жаждой, жарой и переизбытком раненых, конница пустынь атаковала ее с нескольких направлений и сровняла со степным ковылем. Вальк пал, побежденный усталостью и бессилием!
Таким образом, хайранцы принесли с собой пятую тактическую систему – тактику молниеносных ударов и битв на расстоянии. Каждый хайранский воин имел на приводе двух лошадей, что позволяло их кавалерии совершать стремительные переходы, поражая коммуникации и базы своего врага. А во время сражений основным тактическим приемом, который применяли хайранцы, стал охват флангов и внезапные удары в тыл, которым, разумеется, ни одна из четырех первых систем противиться не могла, поскольку такой свободой маневра и такой скоростью ни одна из них не обладала.
– Значит ли это, что тактика легкой кавалерии является наилучшей из всех систем? – спросил Гордиан.
– Да нисколько! – ответил Трэйт. – Все пять систем имеют и недостатки и преимущества друг перед другом. Например, недостатком легкой кавалерии, так же как и у мушкетеров, является неустойчивость в прямом столкновении. Тяжеловесные жандармы легко стаптывают хайранцев, если, конечно, им удается настичь последних. Не хороша она и в нападении. Когда Хайран фронтально атакует фалангу, у него нет и полшанса. Если у фаланги прикрыты бока и тыл (например, естественными препятствиями, рекой или лесом) и хайранцы атакуют фалангистов в лоб, то они просто насаживают себя на копья, не причиняя вреда противнику!
Таким образом, лучшей системы нет, есть лишь общие постулаты, исходя из которых надлежит делать систему смешанной, чтобы использовать преимущества каждой из пяти тактических доктрин в каждом конкретном случае.
На самом деле вопрос градации полевых построений укладывается не столько в проблему их применимости против друг друга, сколько в проблему комплектования и обеспечения армии. Решающим фактором в любом сражении вне зависимости от тактики является численность армии. Можно сражаться умением, но зачем, если можно числом? Собрать и прокормить во время войны огромную массу кавалерии нереально. Поэтому современные армии все как одна – это армии пехотинцев, а значит, наиболее применимыми являются первая, вторая и четвертая тактические системы. А третья и пятая служат дополнением.
Экономика большинства государств основана на тяжком крестьянском труде. Неважно, является ли этот труд трудом раба-серва, закрепощенного крестьянина или свободного фермера, но факт остается – большая часть здорового населения во всякой стране должна день и ночь трудиться в поле, чтобы обеспечить пропитание себе и налог государю. При таком раскладе постоянные армии могут быть только очень, крайне немногочисленными, поскольку отправить пахаря на войну – значит сгубить урожай и умереть с голоду вернее, чем пасть от меча завоевателя.
А теперь взгляни мысленно на Эшвен, – Трэйт развел руками, как бы разворачивая пред Гордианом воображаемую карту континента. – Экономика этой обширнейшей державы целиком основана на синтезе материи в храмах Хепри. Почти все товары синтезируются церковью, а не производятся населением. И что сие означает? Да то, что Эшвен – это единственное государство, которое может поставить под ружье и пику практически все население страны без риска сгубить свою экономику!
Отсюда следует другой факт, с которым ты знаком. Армия Эшвена даже в мирное время насчитывает пятьсот тысяч бойцов, раскиданных по всем ее бесчисленным колониям. На случай же войны Эшвен готов выставить два миллиона подготовленных солдат и офицеров, поскольку все свободные граждане Эшвена – это резервисты, получающие от короля пособие именно на такой случай. Если же все-таки кто-нибудь сможет сокрушить и эту армию, то король призовет сервов, пообещав им свободу. Это значит, что в критической для страны ситуации мобилизационные способности Королевства будут измеряться даже не десятками, а сотнями миллионов бойцов. Для примера – максимум, на что был способен Вальк во время последней войны, это армия численностью семьдесят тысяч, и то ценой предельного напряжения всех сил. О каком сопротивлении тут можно говорить? Но даже экономика и численность бойцов – это еще не все!
Посмотри сюда, – с этими словами Трэйт поднял руку и с гордостью указал Фехтовальщику на собственную армию, копошащуюся на равнине под ними. – Современная эшвенская бригадная тактика боя, а мы применяем именно эшвенскую тактику, – это шестая тактическая система, вобравшая в себя достоинства всех прочих. Многие считают ее совершенной!
Во-первых, это пехотная армия, а значит, численно она больше любой кавалерийской!
Во-вторых, пехотинцы в эшвенской системе строятся крупными колоннами, в шахматном порядке и в три линии, повторяя главное достоинство легиона – расчленение боевого порядка по фронту и в глубину. Значит, как и легион, мы можем вести бой на пересеченной местности и вступать в бой «эшелонами», последовательно вводя в сражение «свежих» бойцов!
В-третьих, каждая пехотная бригада в первых рядах имеет длинные пики, для отражения натиска кавалерии, причем второй ряд пик кладется на плечи первому. Таким образом наш бригадный строй впитывает главное достоинство фаланги – устойчивость в обороне и необычайную силу в атаке при ударе «накоротке». Бросок бригады, ощетинившейся стеной из пик, так же ужасен, как и удар фаланги, поскольку длиннодревковое оружие, направляемое несколькими руками, сокрушает любой доспех и взламывает любой строй!
В-четвертых, бригада – это квадратное построение, как и «баталия» валькингов. Она имеет столько же рядов по фронту, сколько и в глубину. Это значит – ее напор мощнее! При столкновении с обычной фалангой, растянутой по полю и имеющей меньшее число шеренг, наша бригада просто раздавит врага своей тяжестью. Пятьдесят сплоченных рядов – это не шестнадцать! Глубина позволяет бригаде быть относительно устойчивой и при атаке тяжелой жандармерии. Та может растоптать первые ряды бригады, но пробить ее строй – никогда!
В-пятых, внутри бригада устроена как баталия и как легион одновременно. Пиками вооружены только бойцы передовых шеренг, а все следующие – алебардами и протазанами для боя против тяжелой кавалерии и короткими тесаками-кошкодерами, заменившими мечи легионеров, – для резни пехоты в тесном строю.
Таким образом, шестая, или эшвенская, система боя – это идеальный пехотный порядок. Он впитал в себя все преимущества трех пехотных тактических систем и практически лишен их недостатков. Мы сомнем фалангистов, вгрызаясь в них своими бригадами, как «зубчатые» манипулы легиона! Мы изрубим закованных в доспехи тяжелых всадников своими алебардами, пробивающими железо как картон! Мы сокрушим баталию Валька, окружив ее своими более подвижными бригадами со всех сторон! И остановим атаку Хайрана длинными пиками фалангистов!
При этом, сочетая все достоинства пехотных построений, Эшвен не забывает и про кавалерию. В рядах современной королевской армии есть и легкая конница – рейтары – подобная хайранской, правда с мушкетами вместо лакированных луков, и тяжелые всадники в рыцарских доспехах – жандармы, – которым пику заменяет обрезанный мушкет, называемый карабином. Атакуя противника, современный тяжелый кавалерист не всаживает пику в торс врагу, а разит его пулей из карабина, который хоть и короток, но при выстреле в упор пробивает и щит и панцирь. При этом нужно учесть, что эшвенская кавалерия обычно всегда более многочисленна, чем кавалерия противника, благодаря тем же экономическим и мобилизационным возможностям. Качественно же подготовлена не хуже. Поэтому на полях сражений эшвенская конница обычно сметает вражеских всадников своей массой!
Добавь к этому экономические ресурсы храмов Хепри, обеспечивающих Эшвену неограниченное снабжение военным инвентарем и продовольствием. Добавь к этому фантастические мобилизационные возможности Эшвена и его осадную артиллерию, которая сокрушает стены вражеских крепостей и которой лишены наши противники. Добавь также флот, который, благодаря пороховым пушкам, господствует на море, разрушая коммуникации противника, но обеспечивая собственные. И ты проникнешься абсолютным великолепием этой простейшей и невообразимо эффективной формулы победы!
Так что дело тут вовсе не в простом освоении пороха!
Наши мушкеты и пистоли – это музыкальный инструмент, который в полевых баталиях лишь обеспечивает звуковое сопровождение битве, как труба или барабан, а по практическим результатам мало в чем опережает старые добрые рыцарские пики, хайранские луки и арбалеты Валька. Пушки же, мортиры и кулеврины – это действительно достижения, но только не в поле, для которого они слишком медлительны и неповоротливы, а при осадах крепостей и в морских баталиях.
Ну, я убедил тебя? – воскликнул Трэйт, закончив свою «лекцию».
– Отчасти, – согласился Гор, по-прежнему обуреваемый сомнениями. – И все же сдается мне, что ружьям и артиллерии следует уделять больше внимания, чем уделяет им Эшвен. Я, разумеется, не буду спорить с вами о достоинствах существующих на Невоне тактических систем, поскольку нисколько в них не разбираюсь, однако как человек, рожденный и проживший жизнь в другом, более передовом, мире, я заявляю, что будущее полевых баталий будет за огнестрельным оружием. А доспехи, пики и алебарды – это прах и седая древность. От них нужно отказаться и вооружить армию мушкетами!
– Забавно, – Трэйт даже снял шляпу и задумчиво потер затылок. – Похоже апостольское предназначение ударило тебе в голову, сынок. Мы во-оружим армию мушкетами, а ты сожжешь солдат короля небесным огнем, не так ли? Ладно, Гор, не дури. Ты всегда казался мне трезвомыслящим человеком, откуда такая блажь?
– Послушайте, Трэйт, я говорю серьезно! – воскликнул Фехтовальщик. – Современная тактика эшвенских армий, по образцу которой строится наша Армия Свободы, может, и считается лучшей из возможных, однако я хочу напомнить, что эта тактика предназначена для сражений с армиями, не имеющими огнестрельного оружия и обычно меньшими по численности.
Возможно, как вы утверждаете, эшвенская бригада разорвет фалангу, стопчет манипулы легиона, сожмет в тисках окружения «баталию» валькинга. Но мы должны помнить, что Армии Свободы придется сражаться именно с эшвенским бригадным строем, а вовсе не с фалангой, легионами или баталией. Королевская армия все же лучше вооружена, чем мы, поскольку снабжается из храмов Хепри, чьи ресурсы не ограничены, а мы – довольствуемся тем, что взято с захваченных арсеналов. Королевские солдаты все же лучше подготовлены, чем мы, поскольку большинство наших бойцов – новобранцы, не нюхавшие пороху. В конце концов наши офицеры менее опытны, поскольку ни один не имеет специальной подготовки и произведен в командиры совсем недавно. Таким образом, на стороне короля – больше плюсов, а на нашей – больше минусов, кроме разве что численности нашей армии, которая по идее должна быть постоянно больше, чем армия короля в силу преобладания количества сервов над свободными. Но численность – не всегда панацея от поражения. Согласны?
Трэйт нахмурился.
– Ну и что ты предлагаешь?
Гор втянул воздух в легкие, понимая, что сейчас может показаться или полным идиотом, или…
– Бригадная тактика построения пехоты большими квадратами, – начал он, – рассчитана на противодействие врагу, не имеющему огнестрельного оружия. Нужно использовать эту особенность! Ваши пехотные колонны – отличная мишень для орудий, по ним невозможно промахнуться. Они будто специально построены для ударов артиллерии! Представьте, по эшвенам никто никогда не стрелял из пушек, всегда стреляли только они. Эшвены не имеют понятия, насколько убийственным может быть мушкетный или пушечный огонь по таким плотным колоннам. Я думаю, даже Ташское поле показало, насколько уязвимы бригады перед артиллерией. Поверьте, я стоял в первых рядах: ядра валили по десятку бойцов за раз!
А мушкеты? Караколе – отживший себя боевой строй, бессмысленные перемещения шеренг изматывают стрелков. Для большего огневого урона мушкетеров следует располагать по всему фронту боевого порядка, а не только перед или между бригадами латников!
Хотелось бы сказать и о латах. Вес кирасы очень приличный, он существенно затрудняет перестроения в бою и просто изматывает в походе. Пуля же пробивает кирасу навылет, алебарда разрубает его пополам, а длинное копье пикинера прокалывает насквозь. Так нужен ли такой доспех вообще? Не проще ли избавиться от него для того чтобы придать пехоте большую подвижность в бою или скорость в походе?
И, наконец, главное. Мы можем расстреливать вражеские бригады из своих орудий, но очень скоро и орудия врага станут расстреливать наши. Бригада в огневом бою – это ходячее коллективное кладбище. Нужно уменьшить число рядов, пусть и в ущерб ее пробивной силе и устойчивости. Сделайте бригаду тоньше и шире. Тогда каждое попадание будет приносить меньший урон. А лучше – вообще построить бойцов в линию, а не колоннами.
– Забавно, – повторился Трэйт, – я даже не могу представить себе, как будет протекать бой, если на поле не будет этих незыблемых железных квадратов. Что, одни только мушкетеры, вытянутые в линию толщиной в шесть стрелков, как в караколе?
– Именно! Но только не в одну линию, а в три и более. Противник приближается, мы обрушиваем на него огонь орудий и мушкетов. Он несет потери, пробивает линию, но тут же оказывается под огнем второй. И так далее.
– Да ты представляешь, что сделают алебардщики, когда добегут до мушкетеров? Это же будет просто резня!
– Если добегут!
– Добегут, не сомневайся!
Гор пожал плечами.
– Вы забываете, мастер Трэйт, что я все-таки пришелец из более развитого мира, чем Эшвен. Я не предполагаю некоторые вещи, я знаю о них. И надеюсь, что смог бы сформулировать ряд вполне разумных предложений по организационной структуре армии и способам ведения боя. Даже помимо названых только что. Вот, например, штык. Вы слышали что-нибудь об этом?
– Stick? Палка? Ты предлагаешь нашим бойца драться на палках?
Гор вздохнул.
– Отнюдь, мастер Трэйт. Совсем нет. «Штык» – это подобие острия пики или шипа алебарды, вот только крепится он не на древке, а на стволе мушкета.
Трэйт внезапно расхохотался и хлопнул себя по бедрам.
– Ну ты даешь, дружище. Сколько пафоса! «Я из другого мира!» «Более развитого, чем Эшвен!» Сынок, ты только что описал банальнейший охотничий багинет, который не используется в армиях вот уже лет пятьсот. Мушкетер стреляет, а затем, чтобы не оставаться беззащитным перед лицом атакующих (если он не успел убежать, конечно), втыкает в дуло своего ружья нож с круглой ручкой, подходящей по размеру к дулу и колет им врага. Ты это имеешь в виду?
– Нисколько. Ваш так называемый багинет, действительно, в условиях реального боя вещь практически бесполезная. Пробить им доспех нельзя, поскольку он плоский, а значит, хрупкий. Стрелять – мешает. Прикрепить до выстрела невозможно. Это значит, что после выстрела багинет потребует времени для установки, причем именно в тот момент, когда времени совсем нет и тебя вот-вот коснется атакующий враг. Штык – это то же самое, но только на первый взгляд. А по сути – совсем иная штука.
Гор начал загибать пальцы:
– Во-первых, штык трехгранный, как моя шпага, а не плоский как меч. Это значит, что он очень прочный и не ломается на изгиб так легко, как это делает двухгранное лезвие охотничьего ножа, сабли или любого другого режущего оружия. А если железо каленое, то штык с легкостью пробивает и нагрудник пикинера, и кирасу всадника. Во-вторых, штык не вставляется в дуло, он крепится на стволе, а значит, не мешает стрелять и не требует времени на установку во время боя. Вы всегда готовы как для выстрела, так и для рукопашной!
Дальше. Вы используете артиллерию, но очень плохо. Один раз поставленная на поле, она никуда и никогда не перемещается! В итоге каждое орудие, в которое вложено столько сил, чтобы просто дотащить его до места битвы, за время сражения делает два-три, а то и вообще один выстрел. Это же глупость! Нужно сделать колесные лафеты так, чтобы орудия могли стрелять, не распрягая волов. Да и вообще, следовало бы заменить волов на лошадей, они мобильней. Выпалил – ушел на другое место. Снова выпалил – ушел. Представьте, какой может быть эффект!
Трэйт задумался. Потер подбородок, помолчал.
– Знаешь, – сказал он наконец, – про пехоту ты ерунду говоришь. Бригады латников должны остаться на поле. Без них позиция не будет иметь устойчивости, просто рухнет при атаке. А вот насчет артиллерии ты прав. Действительно, нужно создать отдельный конный корпус на мобильных лафетах. Вот что, вот что. Ты самый молодой из наших полковников, и я не вполне уверен, что могу доверить тебе полк пикинеров в десять тысяч душ. Однако стрелки – другое дело. Да и идеи у тебя интересные. Коль скоро по прихоти Сабина ты отхватил этот несчастный патент, так и быть, мушкетеров с пушками я тебе доверю.
Ну-ка, прикинь: тут недалеко, под Тиронни, мы взяли большой королевский цейхгауз, а в нем почти восемь тысяч мушкетов и всего около тысячи латных доспехов с пиками да сотни две алебард. Я вот ума не мог приложить, куда их приспособить – оставить для обороны Бронвены вроде бы жалко, все-таки восемь тысяч мушкетов – это сила. А с другой стороны, что могут мушкетеры без латников? Ни хрена, что бы ты там не говорил. Вот и проверим. Я передам тебе полсотни тяжелых кулеврин, выделю плотников, чтобы лафеты мастерили. Коней вместо волов. Немного кавалерии для разведки и передачи сообщений, а также кузнецов для твоих (как говоришь?) штыков трехгранных. Вот и готов сводный мушкетерско-артиллерийский полк к патентованному полковнику. Как тебе название?
– Мушкетерско-артиллерийский? Да так, ничего… – Гор почесал затылок и вздохнул.
Теория теорией, а командовать одними бездоспешными стрелками в мире, где на полях традиционно господствовала панцирная пехота было, как бы это сказали в мире Каталауна… «не в жилу», что ли? С другой стороны, настроение у командующего было такое, что он вообще мог порвать патент и отослать Гора на хрен обратно лейтенантом под охрану Самсона. Так что жировать не приходилось.
– А знаете, что, мастер Трэйт? – произнес он вслух. – Я согласен. Только добавьте мне побольше артиллерии и возможность самому набирать мушкетеров из вновь освобожденных сервов без ограничений. И пусть будет не полк, а корпус. Допустим, «Стрелковый корпус Апостола». Как вам название?
– Стрелковый? А что, не плохо. Только «корпус» как-то необычно звучит. Странно, я бы даже сказал, почти как «торс» или «бюст». Корпус – это что?
– Да та же бригада по числу душ, только со стволами вместо алебард.
– Не слыхал такого.
– Не сомневаюсь, что вы быстро привыкните, мастер Трэйт, – улыбнулся Гор.
Оба пришпорили лошадей и, довольные каждый собою, неспешной рысью тронулись обратно в лагерь.