Через полтора часа, учитывая пробки, Стас стоял в терапевтическом отделении центральной клинической больницы, и ожидал, когда расторопная медсестра позовёт пациента. В холл отделения вышел невысокий довольно крепкий пожилой мужчина с густой седой шевелюрой и глубокими залысинами по бокам. Оглядев нескольких человек, находящихся в холле, мужчина уверенно направился к Станиславу. Протянул руку.

– Если я правильно понял, вы – Станислав.

– Да, Константин Ильич, вы правильно поняли. Как ваше здоровье? – задал Стас положенный в этих стенах вопрос и протянул пакет с фруктами.

Мужчина улыбнулся, взял пакет:

– Давайте пройдём в комнату отдыха. Там сейчас никого нет, и нам не помешают.

Они вошли в небольшую комнату, заставленную цветами в огромных кадках, уселись в углу друг против друга за небольшой столик.

– Откуда вы узнали мой телефон? – спросил Стас.

Константин Ильич несколько секунд молчал, внимательно рассматривая собеседника, потом достал из кармана визитку, которую Стас однажды дал Светлане, и, задумчиво вертя в руках, начал рассказ:

– Однажды я проснулся ночью от её плача. На кухне горел свет. Я тихонько прошёл туда, и увидел, что она рыдает над вот этим клочком бумажки. Я не стал ничего спрашивать, говорить, тихонько ушёл в спальню. Она всё равно ничего не рассказала бы, она никогда не говорила о тебе. Ни хорошо, ни плохо. Словно и не было человека, от которого родила ребёнка. Одно я знал точно: она не стала бы убиваться по первому встречному, значит, ты тот самый. Да и не было у неё никаких встречных. Ещё в начале нашей совместной жизни я предложил ей найти человека, как это сказать тактичней, для плотских утех. Я не мог ей быть полноценным мужем, даже если бы захотел, слишком поздно мы встретились. Но она с возмущением отказалась, сказала, что ей никто не нужен, и позорить меня она не собирается. И это было так. Я её хорошо знаю, хоть она скрытна в том, что касается её чувств. Поэтому все вводы я сделал только в ходе наблюдений. А вчера соседка помогла расставить точки над «и». Благодаря ей я хорошо осведомлён о вашем проникновении в квартиру. О полиции, которую вызвала бдительная Марина Ивановна, о том, что вы сказали полицейским, и даже о том, во сколько покинули квартиру. Так что теперь у меня к вам вопрос. Как вы собираетесь поступить со Светланой и сыном? Кстати, он очень на вас похож.

– Так сложились обстоятельства, что я не смог быть с ней, когда она в этом нуждалась, и очень жалею. Сейчас я хочу по возможности всё исправить. Простите, если посягну на ваши интересы, но я буду добиваться, чтобы мой ребёнок и его мать были со мной.

– А какие у вас чувства к Светлане? Ребёнок понятно, он ваш сын, но у вас может быть другая семья…

– Нет у меня семьи, я люблю Светлану и любил всегда. Она тоже меня любит, но категорически отказывается признавать это. Её держит что-то…

– Я знаю, что её держит, – перебил Константин Ильич и с грустью пояснил, – Из чувства признательности и огромной благодарности, и долга, она не посмеет оставить меня. А тут я болеть начал. Она считает, что пришло её время отдавать долги. Да, она любит тебя и борется с этим чувством. А я не самовлюблённый эгоист, чтобы привязывать её к себе жалостью и благодарностью. Я не хочу этого, я люблю её, как дочь. Знаете, у меня была дочь её возраста. Они с женой погибли в автокатастрофе. Я пять лет жил один, чуть с ума не сошёл, думал: всё, пришёл мой черед идти к родным. И тогда какие-то высшие силы обратили моё внимание на эту несчастную беременную девчушку. Я ведь не женщину в ней видел, а дочку. Решил тогда: я один, она одна, оба на грани. Вот и предложил ей свою помощь. И ни разу не пожалел. Она дала мне возможность счастливо прожить все эти годы. Теперь её очередь жить счастливо. Но просто так она не уйдёт. Поэтому я решил пойти на жёсткие меры. Я просто выгоню её из дома. И встречаюсь тут с вами, чтобы быть уверенным, ей есть куда и к кому идти.

Стас удивлённо вскинул брови, а Константин Ильич продолжал:

– Завтра меня выписывают из больницы. Я собираюсь прийти домой и устроить скандал. Благо, повод для этого есть, спасибо соседке. Надеюсь, у меня получится сыграть ревнивого обиженного мужа. Понимаю, это жестоко, но для её же блага. Я всё продумал и понял, что по-другому никак. В ней слишком велико чувство ответственности, благодарности и жалости. Это хорошие чувства, но они не принесут счастья ни мне, ни ей, ни, как я понял, вам.

– Я рад, что ей встретился такой человек, как вы. Спасибо, Константин Ильич. За жену, за сына. Я ваш вечный должник.

– А теперь о долгах, – с улыбкой произнёс пожилой мужчина, – Я очень привязан к сыну… вашему сыну, и Света мне как дочь. Я не хотел бы, чтобы вы запрещали мне видеться с ними.

– Я и не собирался это делать. Через неделю, максимум, когда Светлана придёт в себя из-за смены обстановки, я поговорю с ней, объясню истинное положение вещей и, думаю, мы навестим вас всей семьёй.

– Почему-то у меня создаётся впечатление, что я выдаю замуж дочь, – шутливо проговорил Константин Ильич.

– Буду только рад стать для вас сыном. Тем более что никогда не знал собственного отца.

– И ещё, Станислав, хочу попросить тебя быть внимательным к Серёже. Не взваливай на него сразу груз о своём отцовстве. Подойди к этому осторожно. Он очень чуткий мальчик, ранимый и впечатлительный. Да ты скоро сам это узнаешь.

– Хорошо. Спасибо ещё раз. Надеюсь, ещё увидимся и посидим за общим семейным столом, – Стас протянул руку для прощания.

– Я тоже на это надеюсь, – Константин Ильич с улыбкой пожал его ладонь.

Весь следующий день Стас провёл в суматохе и в тревожном ожидании. С утра привезли заказанную ранее мебель, к обеду явилась дизайнер с текстилем. Вскоре бабушкина спальня превратилась в уютную детскую комнату. Только будущий хозяин апартаментов что-то задерживался. «Неужели нужно так много времени, чтобы выгнать жену из дома!» – раздражённо думал Стас, меряя шагами свою, внезапно ставшую одинокой и пустой, большую квартиру.

Ближе к вечеру раздался звонок в дверь. «Наконец-то!» – взмолился он и пошёл открывать.

На пороге стояла Светлана. Через плечо небольшая дорожная сумка, в одной руке пакет, другой держит за руку сына.

– Привет, – смущённая виноватая улыбка, – Извини, что не позвонила, я где-то потеряла твою визитку.

– Ничего страшного. Проходите.

Он сразу наклонился, чтобы раздеть Серёжу. И вот малыш уже без обуви и куртки, а Светлана ещё нерешительно стоит у порога.

– Я пошёл туда, – говорит Серёжа и машет в сторону комнат.

– Иди, мы с мамой сейчас придём, – разрешил Стас, и мальчик вприпрыжку умчался.

– Ты так и будешь стоять? – с ободряющей улыбкой произнёс он.

– Я принесла твой костюм. Он готов, – Светлана протягивает ему пакет.

– Спасибо, – Стас откладывает пакет и с ожиданием смотрит на неё, – И всё? Ты поэтому пришла?

– Нет, не поэтому, – решилась, наконец-то она, – Меня выгнали из дома. Муж словно сошёл с ума, он никогда таким не был, не знаю, каких подробностей ему наговорила соседка о твоём визите, но он рассвирепел и сказал, чтобы я шла к своему любовнику. И вот я здесь… Стас, это только на первое время, – торопливо пояснила она, – Я знаю, ты не обязан. Я не должна требовать…

– Ты должна, а я обязан. Я никуда тебя больше не отпущу.

Перебил он её монолог, который обещал быть долгим и закрыл рот поцелуем. Сумка упала на пол, он расстегнул и стащил с неё пальто, она обвила его шею руками. Их сладкое единение прервал крик из гостиной:

– Ба! Это моя ба! Мама, иди сюда скорее, здесь моя бабушка!

Стас и Светлана вбежали в гостиную. Сержа стоял на стуле, вплотную придвинутом к комоду, и держал в руках портрет Надежды Егоровны, который до этого был на комоде.

– Я же говорил, что она есть, – взахлёб рассказывает мальчик, – А ты мне не верила! Ты просто её не видела, а я видел!

Светлана сняла сына со стула, аккуратно вернула портрет обратно и, виновато улыбаясь, объяснила:

– Он такой фантазёр! У всех есть бабушки, а у него нет. Вот он и придумал себе ба, которая иногда приходит к нему.

– Ничего я не придумал! – упорствовал Сергей, – Вот моя ба, я видел её, она рассказывала мне сказки про мальчика с такими же глазками, как у меня, и говорила, что всё будет хорошо и мой папа будет со мной!.. А почему ты сказал, что ты мой папа? – неожиданно закончил малыш и в упор посмотрел на Стаса.

За время монолога ребёнка никто не произносил ни слова. Стас чувствовал, как кровь отливает от его лица. Светлана с возмущением взирала на будущего мужа:

– Когда ты успел ему сказать? И зачем? Я же просила!

– Я ничего не говорил… О, Боже мой! Ну, зачем ему это! – в отчаянье воскликнул Стас, – Но этого не может быть! Должно же быть через поколение… Стоп. Одно поколение пропущено. Ну, спасибо, отец, за внука! – растерянно вслух размышлял Стас, не сводя глаз с сына и не замечая удивлённый взгляд Светланы.

Потом резко замолчал. Опустился на колени перед ребёнком, взял в руки его ладошки и посмотрел в глаза.

– Значит, ты правда мой папа? – вдруг заговорил ребёнок, не отрывая глазёнок от отца, – Что, правда?! – удивился он невысказанным мыслям, – Эта бабушка и твоя бабушка? И ты тоже называл её ба!… Что, правда? Она оберегала меня, пока тебя не было?… Что, правда? Я теперь тут буду жить?… У меня будет своя комната?… Я тоже тебя люблю, папа! – Серёжа обнял за шею отца.

Светлана обезумевшими от беспокойства глазами наблюдала жуткую картину, когда её ребёнок говорил с кем-то невидимым.

– Стас! Что происходит! Что с Серёжей! – закричала она.

– Не волнуйся, милая, успокойся. Всё хорошо. Сейчас я тебе объясню! – с улыбкой произнёс Станислав и поднялся на ноги, держа на руках сына.

Серёжа тоже улыбался похожей ослепительной улыбкой.

– Ма! Папа сказал, что он тебя любит!

Мальчик ещё не мог отличать «услышанное» мысленно от сказанного вслух. Но скоро он научится. Ведь отец рядом!