Глава 17

После того, как он полностью пришёл в себя, Лис провёл инвентаризацию имевшейся материальной части. У них оказалось четыре ручных лучемёта и всего десять запасных обойм, плюс разряженный большой лучемёт, установленный на турели. Сколько они не искали, запасных энергетических ёмкостей для зарядки большого лучемёта не нашлось. Видимо, сменные обоймы, как и остальное оружие, будучи выброшенными за борт при таране, покоились где-то на дне реки. Глубина более пяти метров в месте возможного падения и довольно мутные воды затрудняли поиск при нырянии.

Им повезло: осталось три защитных костюма, кое-какое снаряжение и несколько пакетов с едой, подогреваемой при вскрытии упаковки. Продовольствие Лис предложил оставить как НЗ, ведь, в случае чего, свежее мясо легко добыть охотой.

Гравилёт, протараненный Лисом, полностью вышел из строя. Кабины и все органы управления были снесены, а шаровики, находившиеся внутри, буквально размазаны по остаткам стен и полу кабины. Месиво получилось ужасное, и представлялось сложным определить, сколько же тел находилось в кабине изначально.

Монра, с отвращением разглядывая останки шаровиков, предположила, что шесть. Лис сказал:

– Ну, ты прямо как Суворов: пиши больше, чего их, нехристей, жалеть! Но давайте лучше исходить как бы из худшего. Всё-таки, предположим, тут полегло пятеро: ошибка первого рода, по-моему, предпочтительнее. Уж лучше мы будем готовы к тому, что их осталось на одного больше. Таким образом, всего должно остаться, если я считаю правильно, а я думаю, считаю правильно, тридцать восемь.

Он хихикнул, и добавил:

– Тридцать восемь попугаев!

Монра и Эльот удивленно посмотрели на него.

– При чём тут попугаи? – удивился Эльот.

Лис махнул рукой:

– Да я шучу! Был такой мультфильм у нас на Земле, назывался «Тридцать восемь попугаев».

Он популярно объяснил про мультипликацию и про попугая в земном понимании. Монра и Эльот снова переглянулись.

– Но при чём же тут попугаи? – повторил Эльот.

– Да ну шучу я так! – с досадой скривился Лис. – Ну, посмотри, чем не попугай? Видите, какой клюв?

И он пихнул носком ботинка носатую голову, валявшуюся на полу кабины разбитого гравилёта.

Монра махнула рукой:

– У тебя всё шуточки, но что ты предлагаешь сейчас?

Лис секунду задумчиво смотрел на неё: Творцы явно уступали ему право принимать ответственные решения. Про Эльота даже нечего было говорить, но и Монра, сама показавшая незаурядную хитрость и выдержку, спрашивала сейчас совета у него!

– Сейчас, по-моему, как и раньше, самое главное – сделать так, чтобы шаровики не знали, где мы и откуда нас ждать, если мы проникнем во Дворец. У них могут быть ещё два больших гравилёта и несколько маленьких.

– Но и у нас-то есть теперь гравилёт, – заметила Монра. – Теперь мы можем добраться до нужной нам точки перехода.

Лис хмыкнул:

– И какую же ты считаешь нужной?

– Тебе виднее, – пожала плечами Монра. – Ты же лучше меня помнишь расположение всего во Дворце. Зато я знаю про резервную резиденцию Терпа, так называемый Арсенал, в Проклятом лесу – вооружиться нам не помешает. Но самое главное – там тоже есть точки перехода, ведущие во Дворец, самые нужные для нас!

– Так-так, – усмехнулся Лис. – Вот, значит, почему ты стремилась в Проклятый лес. Раньше-то нельзя было сказать?

Монра пожала плечами:

– Я ведь не могла тебе доверять до конца – кто ты такой? Захватил резиденцию Терпа, ведёшь себя тут как хозяин… – Она развела руками и замолчала.

– Ладно, – Лис вопросительно посмотрел на Монру, – то есть теперь ты имеешь обо мне представление. Уже отрадно – степень доверия, стало быть, повышается. А относительно Терпа – он, получается, предвидел опасность со стороны шаровиков, раз подготовил дополнительные арсеналы?

– Да может быть, дело и не в этом, – покачала головой Монра. – Мы достаточно сами друг на друга нападали. Терп просто хотел максимума безопасности.

– Ты знаешь, где точно расположен Арсенал? – спросил Лис.

– Точно нет, ведь я попадала туда только через точки перехода, но знаю, что где-то в центре леса. Там должен быть холм. Этот холм и есть Арсенал, точнее – Арсенал внутри него.

Лис с некоторым сомнением посмотрел на неё:

– Ну, хорошо, а вход где?

– Не знаю, но думаю, можно поискать. Кроме того, по крайней мере, были, точки перехода, которые туда вели.

– Я вообще пор такие не слышал, как и про сам Арсенал, – сказал Лис. – Во Дворце я таких сведений не обнаружил. Как же ты собираешься искать эти точки?

Монра пожала плечами. Лис с сомнением потёр подбородок:

– Не думаю, что обстоятельства позволят нам делать спокойно и долго искать вход. Кроме того, Монра, он же наверняка не открыт настежь. Я уверен – Терп установил какою-то защиту.

– Естественно, – подтвердила Монра, – но я помню код доступа. У нас тогда с Терпом сложились очень близкие отношения, и я знала всё, или почти всё. Во всяком случае, данный код.

– А он не мог его изменить? – спросил Лис. – Все вы, как я вижу, люди достаточно подозрительные. Когда ваши отношения стали менее близкими, Терп, возможно, поменял код.

– Не думаю, – не слишком уверенно покачала головой Монра. – Мы расстались, но остались друзьями, Терп всегда говорил, что продолжает мне доверять. Как ещё я могла бы попасть во Дворец в этот раз, когда мы бежали от шаровиков? Я знала секретную точку перехода – ты-то ведь её не знал?

Лис покивал:

– Ну ладно, будем надеяться, всё так. Если мы найдем Арсенал и вооружимся, как следует, наши шансы будут куда выше.

Эльот махнул рукой:

– Ну и вы думаете: найдете оружие и нападёте на шаровиков? Мы же хотим попасть назад в свои миры, значит, нельзя просто взорвать Дворец с шаровиками, нам нужно не такое оружие. Ведь иначе мы уничтожим точки перехода и никуда отсюда не денемся.

Лис удивился:

– Да я же не собираюсь бросать на Дворец какую-то сверхмощную бомбу! Естественно, шаровиков надо постараться перебить, причинив по возможности минимум разрушений Дворцу.

– Но нас слишком мало! Только трое, а их тридцать восемь!

– Их осталось только тридцать восемь, – подчеркнул Лис, ухмыльнувшись и делая ударение на слове «только». – Прикинь, скольких шаровики не досчитались за последние пару дней! Да и у нас всё равно нет другого выхода: или мы их, или они нас.

Эльот вздохнул, но промолчал.

Разбитый гравилёт утопили в реке, дабы не оставлять следов. Туда же бросили и три шара, найденные в кабине, предварительно прорезав их оболочки.

Лис пытался прослушивать эфир, включая переговорное устройство, но либо шаровики соблюдали молчание, либо вели слишком короткие обмены информацией, и ему просто не удавалось попадать на нужные диапазоны.

Один раз заметили сокола, кружившего километрах в двух, но расстояние было слишком велико, чтобы думать пытаться сбить киборга из ручного лучемёта.

До Проклятого леса оставалось километров пятьсот, впрочем, даже при неработающем компенсаторе инерции, на полёт требовалось не более двадцати минут, принимая во внимание возможности машины. Но и время сейчас измерялось даже не деньгами, а самой жизнью, так что следовало максимально спешить.

Разочарование постигло их с самого начала: когда Лис попытался развить полную скорость, он понял, что гравилёт получил более серьёзные повреждения, чем показалось ранее, и машина делала не более пятисот километров в час.

– Ничего, – пошутила Монра, повышая голос, – всё равно быстрее, чем на лошади. И гораздо удобнее, правда, поддувает.

В разбитую кабину врывался ветер, и хотя передние панели остались целыми, разговаривать под свист воздушных потоков было сложно.

– Кстати, – заметил Лис, – если бы машина и могла делать свои три тысячи в час, мы всё равно не смогли бы двигаться с такой скоростью: нас бы выдуло из кабины. Поэтому мы бы и в таком случае смогли бы лететь не намного быстрее, чем сейчас. Лишь бы генератор выдержал. – И Лис похлопал ладонью по панели управления.

К несчастью, опасения Лиса оправдались. Минут через двадцать полёта скорость начал заметно падать: повреждённый генератор не выдерживал работы под нагрузкой. Лис снизил скорость до трёхсот километров в час и снизился над рекой метров до пятидесяти.

Поскольку Лис вёл гравилёт по прямой к Проклятому лесу, местами полёт совпадал с течением Трапхора, а временами они удалялись от русла и пролетали то над прерией, то над каменистыми плоскогорьями, поросшими лесом, в зависимости от того, с какой стороны оставалась река.

Здесь начинались великолепные охотничьи земли, именно те, куда Лис предлагал двинуться вождю Шольтеаку. Места были безлюдные, а в степи и по каменистым холмам бродило большое количество животных: множество антилоп, верблюдов, зайцев, лисиц, волков. В прерии встречались стада бизонов. В гористой местности они заметили мраморных барсов, а один раз пролетели даже над семейством пещерных медведей. Самец, опираясь на валун, привстал и зарычал на пролетающий гравилёт. По прикидке лиса рост медведя составлял метров пять.

Эльот, сидевший рядом с Лисом, крикнул, перекрывая шум ветра:

– А тут неплохо можно поохотится!

Лис покосился на Эльота:

– Ты этим занимаешься? Никогда бы не подумал!

– Почему бы и нет? С нормальным оружием и без риска для жизни! – И Творец похлопал рукой по лежащему на коленях лучемёту.

– А я убил одного такого из лука, – похвастался Лис, имея в виду пещерного медведя.

– Из лука?! – изумился Эльот. – Ты сочиняешь! Или, что, использовал отравленные стрелы?

Лис покачал головой:

– Стрелы были самые обычные, а этого медведя можно убить, попав точно в глаз, но наконечник у стрелы должен быть узким, чтобы не засесть в кости, а дойти до мозга. У них там расстояние небольшое, и если выстрелить точно… Я, разумеется, рисковал, но заслужил непререкаемое уважение индейцев.

– Ради этого так рисковать?! Даже при нашей технике мы дорожим жизнью, ведь далеко не всегда можно спасти раненого. А, тем более, когда ты один и не на кого положиться: не сможешь добраться до медицинского аппарата, то при серьезном ранении можешь и концы отбросить.

– Ну и какой же интерес идти на зверя с лучемётом, да ещё, наверное, стрелять с достаточно большого расстояния и из защищённого места, а? Не для добывания же пищи ты охотился? Наверняка просто из спортивного интереса, а, коли так, то пострелять можно просто по мишеням. В твоём распоряжении имелись, как я полагаю, самые совершенные искусственные мишени – ну и стрелял бы по ним.

– А я так и делал! – Эльот ухмыльнулся. – Я у себя часто охотился или, как ты выражаешься, стрелял по мишеням. У меня мир не столь вычурный, как у Терпа – обычная планетарная системка: солнце и четыре планеты, небольшие, но все очень красивые. Захочешь – я тебе покажу, ты вполне достойный партнёр. Я даже полагаю, возможно, кто-то из твоих предков вполне мог быть Творцом. Ну, так вот, одна планета у меня – сплошной лес, там именно охотничий заповедник: только звери и немного диких племён. Иногда ради интереса я отстреливал кое-кого из аборигенов, это было самое интересное!

– Что?! – Лис резко повернулся к Эльоту. – Ты стрелял людей для забавы?

– А что такого? Мы фактически их создали, так что имеем право, да и потом это же дикари. Я летал в гравилёте в режиме невидимости или создавал иллюзию какого-нибудь божества и, выбрав одного из туземцев, поражал его молнией. Потом было весьма любопытно посылать следящее устройство и узнавать, как они всё истолковали. Знаешь, – Эльот даже прищёлкнул языком, – появлялись разные легенды, новые религиозные направления и толкования, о том, как бог поразил молнией нечестивого и тому подобное. Можно исследования вести по развитию их религии!

Лис внимательно посмотрел на Творца. Первой мыслью было назвать Эльота ублюдком – зажравшимся ублюдком, мающимся бездельем и ставящим примитивные и садистские эксперименты над несчастными, оказавшимися в его власти.

Лис уже открыл рот, но остановился. Во-первых, все, прежде всего жертвы обстоятельств. Не исключение тут, конечно, и Творцы, хотя и мнящие себя «творцами» и «создателями». Того, что Лис узнал за время общения с ним, вполне хватало, для подобных выводов. Похоже, в головах этих людей – а, как не крути, они люди – царила изрядная мешанина. Многие из них способны, по крайней мере – иногда, мыслить здраво, ведь тот же Эльот в предыдущих беседах не раз высказывал вполне разумные мысли, и давал достаточно объективные, на первый взгляд, оценки элементов истории общества Творцов и различных ситуаций. Но надо было учитывать, что все ныне здравствующие Творцы прожили не одну тысячу лет, безраздельно владея собственными мирами и, самое главное, будучи рождёнными уже в сознании своей исключительности. Однако, в сущности, как биологической, так и психической, они явно ничем не отличались от обычных людей. Всё это создавало странный конгломерат, и вполне можно предполагать, что если уж среди обычных людей появляются типы с различными отклонениями, то при обстоятельствах в которых существуют Творцы, особей с отклонениями может быть даже больше в процентном отношении.

Тут Лис вспомнил рассказ Эльота о том, какой шок испытала их цивилизация от невозможности выйти в дальний космос. Сей факт мог быть во многом своего рода ключевым моментом: возможно, он способствовал развитию у большинства Творцов, определённого «комплекса неполноценности» и стремления доказать исключительность собственной личности как принадлежащей к определённой расе. Как ещё иначе можно объяснить желание этих людей называть себя «Творцами» в таком же смысле, в каком, например, земляне называют себя «людьми»? Научившись создавать искусственные вселенные, они нашли некую отдушину для уязвлённого самолюбия цивилизации.

Тут ещё, без сомнения, играла роль и огромная, чуть ли не бесконечная, продолжительность жизни. Ведь неизвестно, как бы поменялась психология любого самого, что ни на есть святого человека, попади он в условия, в которых жили Творцы, и проведи так много столетий.

«Да», – сказал себе Лис, – «у меня, скажем, с самого начала не возникало мыслей, чтобы корчить из себя бога, а тем паче отстреливать людей для забавы. Само собой, я не уверен, что, проживи я тут тысячу лет, я рассуждал бы точно так же, как сейчас. Кто его знает, какой бред мог мне придти в голову от скуки? Да и потом все люди разные, а поскольку Творцы – люди, как бы они ни выпендривались, то и относиться к ним надо как к обыкновенным людям с присущими недостатками, пороками и слабостями. Но стоп – почему я говорю «от скуки»? Неужели мне могла бы наскучить жизнь, тем более, когда передо мной столько возможностей? Хотя я, наверное, рассуждаю опять же с позиции «нормального» землянина, и, возможно, я просто не успел пресытиться?»

– Эльот, а неужели тебе ни разу не было жалко этих людей? – спросил Лис, искоса наблюдая за Творцом.

– Каких людей? – Эльот не совсем понял вопрос.

– Да ладно, не прикидывайся, ты понимаешь, о ком я говорю. Ты стрелял людей, пусть дикарей, но всё-таки людей, ваше генетическое порождение, как ты сам утверждаешь. То есть они – практически Творцы, только где-то вы что-то ухудшили, ну, уменьшили продолжительность жизни – люди в этом не виноваты. А ты брал и просто стрелял их, совершенно как животных!

– Да они ничем, практически, от животных и не отличаются, – возразил Эльот.

– Не говори ерунды! – мотнул головой Лис. – Они просто не получили должного развития, но в остальном-то эти люди имеют такое же право на жизнь!

– А ведь именно уровень развития и отличает существо в образе человека от настоящего человека!

– Ну, так ты сейчас скажешь, что и я животное, поскольку не вырос в вашем обществе и тоже не знаю многого!

– Не-ет, – протянул Творец, и Лису показалось, словно тот всё-таки почувствовал себя неловко, – я о тебе не говорю. Во-первых, на Земле развитие идёт даже намного быстрее, чем шло в нашем мире. Уже одно это говорит о незаурядности землян как расы. А во-вторых, ты, судя по тому, что сумел попасть в мир Терпа и выжить тут, и сам незаурядная личность. В общем, о тебе – разговор особый. И, кстати, я же говорю: не уверен, что среди твоих предков не затесались Творцы. Мы довольно много использовали женщин Земли, поэтому наших прямых генетических потомков там достаточно. Может быть я твой пра-пра-дедушка! – И Эльот захохотал.

Лис усмехнулся и потёр подбородок.

– «…И в сердце льстец всегда отыщет уголок!» – сказал он по-русски.

Ведь сколько лет тому назад дедушка Крылов пересказал для России басни, написанные почти за две тысячи лет до него и, может быть, тоже пересказанные, а вот, поди ж ты, действует, как бальзам на душу. Приятно слышать, что ты – особенный, уникальный и неповторимый. В общем, не такой, как все, а лучше. Якобы.

– Чего? – удивился Эльот.

Лис дёрнул плечом:

– Да просто так, цитата от одного земного поэта. Но я тебя всё-таки не понимаю. Ты показался мне непохожим на Нимрата, но сейчас, как я вижу, твоё поведение в принципе не отличается от его отношения к аборигенам. Ему захотелось выпустить пар – взял и оттрахал индейскую девчонку, даже о последствиях не заботясь…

– Ты меня с ним не сравнивай! – резко возразил Эльот. – Я никого не унижал!

Лис саркастически засмеялся:

– Интересно, что является меньшим унижением: заставить женщину отсосать, когда ей этого не хочется, но хочется тебе, или убить потому, что тебе именно так захотелось?

– Слушай, – разозлился Эльот, – не цепляйся ты к словам!

– Да я не к словам цепляюсь, – возразил Лис, – а скорее к действиям. Ты же не словами людей отстреливал.

Эльот разозлился ещё больше:

– Знаешь, я стрелял иногда в дикарей, которые людьми-то считаться не могут, ну и что с того? Их бы всё равно сожрал какой-нибудь зверь в джунглях. Ты сам-то разве никого не убивал?

– Как ты мог недавно заметить, убивал, и не единожды, но никогда для забавы! Даже если и убивал кого-то в спину, то только того, кто, не задумываясь, сам всадил бы нож мне. Так что тут две большие разницы, как говорится.

Эльот встал и крикнул, перекрывая свист ветра:

– Тебе с Монрой надо общаться – тоже любит иногда поиграть в равенство с дикарями. Она много раз пользовалась их услугами, даже, кажется, детей рожала. Ей, видите ли, хотелось попробовать, что значит – рожать. Она же женщина!

Эльот ушёл и сел в отдельное кресло в заднем ряду, несмотря на то, что дуло там гораздо сильнее. Лис оглянулся и посмотрел на Эльота.

Монра, сидевшая в одном из кресел, завернувшись в одеяло, и, по-видимому, дремавшая, открыла глаза и встревожено крикнула:

– Что-то случилось? Вы чего кричите?

Лис включил автопилот и повернулся к Монре:

– Мы немного поспорили об этике, и Эльоту не понравилось, что я считаю неэтичными некоторые поступки, особенно, принимая во внимание, ваш уровень развития.

Он покосился на Эльота, но Творец никак не прореагировал – то ли не слышал из-за шума ветра, то ли сделал вид, словно не слышит, поплотнее закутался в одеяло и отвернулся к спинке кресла.

Монра встала и, продолжая кутаться в одеяло, села рядом с Лисом на место, где перед этим сидел Эльот. Несколько секунд они молчали.

– Ну и о каких же этических нормах вы спорили? – заинтересованно спросила Монра.

Лис был чрезвычайно удивлен. Когда он впервые встретил Монру, та держалась надменно и совершенно не проявляла склонности вести разговоры на отвлечённые темы с «низшими» существами, ванвирами, а по конкретным вопросам ограничивалась весьма лаконичными ответами, как бы отдавая дань не очень приятной необходимости общения с теми, кто стоит на более низкой ступени развития.

Сейчас же Монра уже не первый раз демонстрировала готовность непринуждённого общения на равных, хотя в начале их знакомства тот же Эльот, казалось, проявлял большую терпимость. В чём же дело? В неких качествах, продемонстрированным Лисом, и позволившие Монре не считать его «низшим»? А может быть, ей просто требовался мужчина? Ведь Лис не раз слышал упоминания Нимрата и Эльота о «использовании» Монрой мужчин Обычных для получения сексуального удовлетворения и даже, как стало известно несколько минут назад, она имела детей от ванвиров. Любопытно, где сейчас эти дети?

– Мы поспорили, этично ли стрелять людей, дикарей ради забавы. Эльот упомянул, что поступал так в своём мире – охотился, видите ли!

– Ага, – кивнула Монра, – вот ты о чём. Я это знаю.

– Ага, – в тон ответил Лис. – Ну и как твоё отношение? Эльот, например, не считает дикарей, то есть, людей, не получивших достаточного уровня образования, полноценными человеческими существами.

Монра снова кивнула.

– Я вполне знакома с данной теорией, её исповедовал не только Эльот. Надо сказать, у неё существуют поклонники среди моих соплеменников.

– Не сомневаюсь, – только и пробормотал Лис, потирая подбородок.

Монра откинулась в кресле поудобнее.

– Я вполне понимаю твои чувства, – примирительным тоном сказала она. – Но, видишь ли, в чём дело: например, скажи, как ты полагаешь, ребёнок, рождающийся с чистым мозгом, является человеком в духовном плане или нет?

Лис удивился:

– Что за странный вопрос, у тебя есть сомнения на этот счёт? И потом, что значит – с «чистым» мозгом? С каким ещё мозгом может родиться ребёнок? Новорожденный рождается и позже, развиваясь, становится личностью, ведь так?

– Именно так, – подтвердила Монра. – Но, значит, такой новорожденный не вполне человек, ему только ещё предстоит стать человеком. А пока он, в лучшем случае, так сказать, заготовка, не более!

– Ну, разумеется, младенцу надо вырасти, но разве могут быть сомнения в том, что он человек уже сразу при рождении?

Монра покачала головой:

– Человек только по видовому признаку, по чисто физическим параметрам: две ноги, две руки, то есть гуманоид, разумеется, но пока ещё не человек как личность.

– Подожди, но что значит всё-таки с «чистым» мозгом?

Вместо ответа Монра сама задала вопрос:

– Скажи, ты знаком с основными религиями собственного мира?

Лис пожал плечами:

– Ты знаешь, я терпимо отношусь к религиям вообще, но так уж получилось, что по воспитанию и образованию я атеист и не очень-то верю в Исусов, Магометов и прочих Будд. Конечно, могу сказать и говорю что-нибудь вроде «господи, боже мой» и тому подобное, но чисто, риторически, само собой. А ты-то откуда знаешь о религиях моего мира?

– Я немного познакомилась с вашими верованиями во время последнего визита на Землю, но дело не в этом. И ты, в свою очередь, знаешь кое-что о верованиях здесь, в мире Терпа, верно? Имеется много общих моментов, не так ли?

Лис развёл руками, не имея возможности опровергнуть данный факт: а как иначе, ведь большинство людей в мире Терпа приведено с Земли!

– Ты, естественно, заметил: все без исключения религии используют постулат о наличии так называемой души? Многое в положениях этих религий не соответствует истине, но основной момент они уловили.

– Да, – согласился Лис, – ну и что? Ты хочешь сказать, вера в наличие души у всех народов является доказательством её существования?

– Хорошо схватываешь, – улыбнулась Монра.

– Интересная мысль, но нет ли у тебя более существенных доказательств?

– У меня самой нет, но можешь поверить мне на слово: кое-какие доказательства были, правда, практических подтверждений не осталось. И, между прочим, эти вещи наводят меня на некоторые мысли. Например, возможно, кризис и все беды моей цивилизации как-то связаны с началом достоверного подтверждения существования того, что религии называют «душой». И, согласись, любопытный факт, что все, абсолютно все религии уверены в наличии души? Трактовки различаются, но все сходятся в главном: у человека имеется некая эфемерная составляющая личности, способная существовать отдельно от тела. Эта составляющая может вновь возвращаться в новое тело, тело новорожденного, но практически ничего не «помнит» о своей прошлой жизни. Однако соединения новорожденного тела и души может и не происходить. Тогда по мере развития тела формируется новая душа. Таким образом, можно говорить о том, что душа формируется у живого организма в процессе развития или же к живому организму может присоединяться уже существующая душа. Заметь, совершенно чётко известно, что при записи личности в шар, эта личность не дублируется, а переходит в шар из тела и обратно! Невозможно скопировать личность в шар – её туда можно только как бы «перелить». Никому ни разу не удалось получить копии двух личностей!

– Так-так, – сказал Лис, – я пока не вполне понимаю твою мысль, но, допустим, так оно и есть, душа существует, она уникальна. Я слышал о религии индусов, хотя и очень поверхностно. Там вроде бы говорится примерно то же самое: после смерти душа может вселяться в другие существа, хоть в кошку. И, вообще, куда угодно.

– Ерунда! Душа, бывшая в симбиозе с более развитым мозгом не может попасть в мозг менее развитый. Это то же самое, образно говоря, что пытаться влить в сосуд больше жидкости, чем тот может вместить – не прямая физическая аналогия размеров, но суть близка.

Лис засмеялся:

– Будучи атеистом, я не очень-то верю в подобные штуки, но мне нравится идея о принципиальном бессмертии человека.

– Не человека как такового, а базовой части его личности, души.

– Ага, то есть душа – не вся личность?

– Конечно, нет! Ведь личность – это сочетание души и физического тела. Разумеется, основа – это душа, но и физическая составляющая некоторое влияние оказывает. Во всяком случае, так считалось.

– Ну, хорошо, но какой тут смысл? Мне чётко вбили в голову, что природа развивается от простого к более сложному, эволюционирует. Где элементы эволюционного развития в данном случае? Или может быть сама идея постоянной эволюции природы неверна?

– Не могу однозначно сказать, верна ли идея, но мы точно не всё здесь понимаем. Надо признать: в мире есть нечто, чего мы до конца так и не узнали.

– О, – Лис несколько картинно воздел руки к небу, – я поражён, что ты, принадлежащая к тем, кто именует себя Творцами, признаёшься: и для вас в мире существует непонятное! «Есть многое на свете, друг Горацио!..»

Он думал, что Монра обидится, но она спокойно кивнула:

– Безусловно, если быть объективными, мы, точнее наши предки, познали далеко не всё. Однако они начали подходить к пониманию многих вещей и, возможно, как я уже говорили, наша цивилизация в том виде, в каком она существовала, и прекратила существование именно в связи с началом этого понимания.

– Ты хочешь сказать, кому-то или чему-то сверхъестественному не понравилось, что вы докапываетесь до некоторых сущностей мира?

– Такое мнение имело место, – заметила Монра. – Сейчас об этом, правда, большинство не задумывается или предпочитает не задумываться: страшновато.

Несколько секунд они молчали, потом Лис заметил:

– Чертовски интересные вещи ты мне рассказала, я даже не думал о подобном. А всё началось с вопроса об этичности поведения Эльота на охоте.

Он потянулся в кресле.

– Это надо переварить. А, возвращаясь к тому, с чего мы начали, мне всё-таки непонятно, почему и ты тоже утверждаешь, что есть люди более или менее низшие в принципиальном смысле?

Монра развела руками:

– Попробую объяснить. Я ничего не утверждаю, а просто передаю то, что слышала раньше из разных источников. Многие моменты формирования достаточно сложной личности, а значит и души, определяются совершенством материальной структуры тела – носителя души. И – наоборот, более совершенная душа может «соединиться» только с более совершенным телом.

– В каком смысле «более совершенным»? Более красивым, или как? Знаешь ли, очень спорно…

– Нет, прости, я неточно выразилась: имеется в виду, в первую очередь более совершенный мозг.

Лис хмыкнул и покивал:

– Понятно, понятно, а то я уже, было, подумал, что ты утверждаешь, будто в более красивом теле более совершенная душа. Часто бывает как раз наоборот. И с другой стороны, как понимать – более совершенный мозг?

– А что ты понимаешь под более совершенной душой, прежде всего?

– Ну… – Лис на секунду запнулся, – наверное, составляющую личности с более высокими нравственными нормами.

– Понятия вроде нравственности, придумали люди. У природы, или того, что за ней стоит, подобные критерии вряд ли существуют. Тут имеется понятие целесообразности или чего-то ещё, чего мы не знаем. Но нравственность как таковую точно выдумали люди.

Лис усмехнулся:

– По-моему, это не самое плохое изобретение рода человеческого.

– Но посмотри, у разных народов понятие нравственности отличается очень сильно, гораздо сильнее, чем представления о той же душе.

– Да, согласен, и всё-таки есть что-то общее. По крайней мере, мне очень хочется так считать.

– Самообман, – усмехнулась Монра. – Ты же должен понимать…

– Подожди-подожди! – перебил Лис. – Я признаюсь, не очень силен в философских спорах. Мне порой трудно давать заключения по таким концепциям – у меня просто нет нужного опыта. Но я живу и поступаю так, как мне подсказывает сердце и разум. Многое заложили мои родители, и я им за это благодарен, но многое сформировалось в течение моей жизни, хотя я, естественно, очень молод по сравнению с вами. Я, наверное, и не дам чёткого определения нравственности, но я так чувствую. Опять же, я чувствую всё по-своему, и, действительно, любой другой человек чувствует иначе.

– Резюме: – наставительно сказала Монра, – универсальное понятие нравственности вряд ли кто-то может сформулировать.

– Ну, наверное, – согласился Лис. – Я прекрасно понимаю, что нельзя требовать сходных нравственных норм от племени дикарей, например, на планете Терпа, от жителей большого города в Европе или Америке на Земле или от владельцев собственных миров. Я даже не сомневаюсь, что отдельные члены племени, разные жители одного и того же мегаполиса или разные Творцы имеют разные «внутривидовые», так сказать, типы нравственности. Но общим, наверное, в определении нравственности может быть то, насколько действия каждого индивидуума, соотносясь с собственным благом, служат благу остальных или, по крайней мере, не мешают таковому. Я так думаю.

Монра глубоко вздохнула, лукаво глядя на Лиса:

– Но ведь каждый понимает даже собственное благо по-своему, а уж благо других – и подавно. Да и думает ли о благе других, в принципе?

– Ну, как тебе сказать… Не стану утверждать, будто я ложусь спать, и просыпаюсь с мыслями о благе всех своих «ближних», но, как минимум, я стараюсь действовать так, чтобы не мешать людям жить.

Лис подумал и добавил:

– При условии, конечно, эти люди сами не мешают жить мне.

Монра улыбнулась:

– Таким образом, спорить о нравственности можно сколь угодно долго. Так как эту категорию придумали люди и только люди, никакого общего определения, одинаково пригодного в любом обществе, просто нет. Всё зависит от типа культуры, уровня развития общества и множества вещей и причин. Продолжая мысль, которую я пытаюсь выразить, хочу сказать: культура культурой, но имеется одна общая вещь, вполне доказанная наукой, пока она существовала у нас, как таковая. Это как раз то, о чём я уже говорила – некая базовая основа личности. Сюда входит и так называемая душа, и материальная основа, то есть само тело, а, точнее, как я уже тоже говорила, мозг.

Лис потряс головой:

– Туманно. Я не очень понимаю, куда ты клонишь.

– Сейчас поймёшь. Условимся считать личностью соединение души и тела, говоря немного упрощённо, верно?

Лис неопределённо пошевелил пальцами в воздухе, пытаясь согласиться.

– Уровень развития той структуры, какую мы называем личностью, зависит во многом от уровня развития общества, в котором эта личность формировалась. Другими словами, если перенести ребёнка из менее развитой культуры в более развитую, то он, как правило, не воспримет все элементы более развитой культуры.

– Что ты называешь «более развитой культурой»?

– Ну, скажем, более сложную культуру, более развитую в техническом смысле и с более сложными законами и нормами поведения. Так вот, большинство детей, взятых из какого-нибудь дикого племени в более сложную культуру, никогда в ней не адаптируются.

– Подожди! – Лис покачал поднятым вверх пальцем. – Если ребёнок был уже достаточно большим, тогда, само собой. Но младенец, уверен, вырастет обычным членом более сложного, как ты выражаешься, общества.

Монра покачала пальцем, как бы передразнивая Лиса:

– Ничего подобного! В подавляющем большинстве случаев всё как раз не так. Вырастая, такой ребенок остается в душе продуктом породившего его более примитивного общества. Это будет проявляться в том, что он не сможет полностью воспринять все даже чисто механические моменты общества более сложного. И, наоборот, дети, рождённые обычными женщинами от Творцов…

– Или женщинами Творцов от обычных людей, – вставил Лис, вспоминая слова Эльота о детях, рождённых Монрой от Обычных.

– Или так, – согласилась Монра, нисколько не смущаясь. – И как раз такие дети, как правило, всегда становились незаурядными личностями в тех обществах, где они оставались, в обществах, более примитивных, или, говоря о твоей Земле, просто менее развитых по сравнению с нами. Но, что самое интересное, есть некоторый процент личностей, способных воспринять элементы более сложной культуры, вне зависимости от среды, в которой они появились и даже сформировались. То есть личности, как бы уже готовые, рождённые, чтобы стать Творцами.

– Ага, – Лис усмехнулся, – вы все всё-таки уверены, что высшая ступенька мироздания – это сами Творцы. Как вы себя любите, я просто не знаю! Вы настолько необъективны, что даже, сами, признаваясь в незнании всего на свете, тут же забываете сказанное и снова мните себя лидерами всего сущего! Как вы вообще с таким походом можете оценивать что-либо объективно?!

Слова эти вырвались у Лиса очень горячо, а тон был довольно резким. Монра несколько секунд смотрела на него молча, и Лис подумал, что тут она точно разозлится.

Но женщина вдруг усмехнулась и кивнула:

– А в чём-то ты прав, у нас, наверное, не хватает объективности в оценках. Хотя мы даже уже и не цивилизация в классическом понимании, поскольку мы отдельные хозяева отдельных миров, но некая коллективная психология осталась, несмотря ни на что. Конечно, мы вряд ли высшая степень развития живой материи, правда, высокая, если у этой материи есть вообще какие-то ступени. Но, тем не менее, мы всё-таки кое-чего достигли, согласись!

Лис опустил голову, улыбаясь: Творцам всегда требовалось похвалить себя.

– Не надо иронизировать, – сказал Монра, – это именно так!

– Технически – согласен, но нравственно не могу так сказать, судя по поведения Нимрата или по забавам Эльота.

– Ты опять ударяешься в споры о категории нравственности. Я же говорю тебе, это понятие выдумано людьми, а цель такого изобретения как, кстати, и цель любой религии, – создание инструмента управления массами. Ты мне не даёшь закончить мысль. Я хотела сказать, что подавляющее большинство людей из менее развитой культуры не воспримут по-настоящему глубоко большинства моментов, даже чисто технических, культуры более развитой. И чем дальше эти культуры отстоят друг от друга, тем это сильнее заметно. Впрочем, повторяю, имеется определенный процент, очень небольшой, людей, готовых воспринимать любую культуру, будучи сами рожденными и даже воспитанными в другой культуре.

– А конкретнее? – попросил Лис.

– Ну вот, смотри: например, ты сам. Ты, похоже, относишься как раз к такой небольшой группе. Ты попал в новые условия и сумел полностью адаптироваться в них. Ты разобрался в сложных устройствах во Дворце Терпа, ты научился пользоваться всем…

– Ну, далеко не всем, – возразил Лис.

– Ну, до чего-то у тебя просто не дошли руки! Ты также адаптировался и в более низких культурах на гранях планеты. Значит, ты именно такая незаурядная универсальная личность.

– Приятно слышать, но что же из этого следует?

Монра на мгновение замолчала.

– Даже не знаю, – улыбнулась она. – Наверное, только то, что в мире определённо есть нечто непонятное для нас. Возможно, как-то связанное с наличием, перемещениями, а также свойствами этой самой составляющей личности – души.

– Глубокий вывод из нашей беседы! А вещей, стоящих за мирозданием, мы так и не коснулись.

– Мы этого как раз и не знаем, но считалось, что личности, легко адаптирующиеся в разных культурах, возможно, являются ключом к пониманию таких загадок.

Лис потянулся в кресле и зевнул, чтобы скрыть улыбку, появляющуюся помимо воли на лице.

– Как всё-таки приятно сознавать собственную исключительность. Ну а касаемо вашей культуры, я готов и дальше адаптироваться в ней, особенно, раз в ней имеют место быть такие женщины как ты.

Он посмотрел Монре прямо в глаза, и та ответила Лису взглядом, от которого в груди начали разливаться потоки тепла. Он сглотнул и потряс головой.

– Ты ведь хочешь меня? – неожиданно спросила Монра.

Лис никогда не испытывал проблем в общении с женщинами – ни на Земле, ни на гранях планеты Терпа. Подобные вопросы не вызывали у него затруднений, ни в случаях, когда он по-настоящему хотел женщину, ни тогда, когда та не вызывала соответствующих эмоций, но требовалось тактично, чтобы не обидеть даму, найти отрицательный по сути ответ.

Сейчас же у него перехватило горло, и сердце начало биться гулкими неровными толчками. «Это что же такое?» – подумал Лис.

– Я очень тебя хочу, – признался Лис, и как не старался, голос дрогнул. – Я понимаю, звучит примитивно, ты уж прости ванвира, но я никого так не хотел, как хочу тебя. И я чувствую – всё не только потому, что у меня давно не было женщины. Может быть, я просто хорошо адаптируюсь в вашей культуре?

Монра улыбнулась, продолжая смотреть Лис в глаза.

– У меня тоже давно не было мужчины, настоящего мужчины, с которым меня связывало бы нечто большее, чем просто желание физического удовлетворения.

Она протянула руку и провела ладонью по груди Лиса. Он почувствовал, как жар, охватывавший его, нарастает вслед за движением пальцев женщины, и как вдруг почему-то начали краснеть уши. Лис покосился на спавшего сзади Эльота.

Монра вздохнула:

– Нет, не сейчас, хотя я и не имею ничего против того, чтобы заниматься любовью в присутствии ещё кого-то и даже в компании. У меня, как ты понимаешь, никогда не существовало проблем с чисто механическим удовлетворением сексуальных потребностей, но я давно скучала по тому, кто мог стать мне другом, а не просто любовником. В какой-то мере, таким был Терп, но Творцам тяжело иметь продолжительные близкие отношения. И я готова быть сейчас с тобой.

– Я ощущаю нечто подобное, – Лис проглотил комок в горле. – Я…

Лис хотел сказать, что здесь на планете Терпа, где обитали народы с культурой более простой, чем та, в которой вырос он, у него тоже имелись проблемы с по-настоящему близкими отношениями с женщинами, но неожиданно прозвучал сигнал с пульта. Следящее устройство сообщало об искусственных летающих объектах, появившихся в радиусе контроля, и такими могли быть только другие гравилёты.

Лис чертыхнулся:

– Не дадут объясниться в любви, но ничего…

Лис притянул к себе Монру и крепко поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй и, переводя дыхание, подмигнула:

– Если выживем…

Он отстранил Монру, глядя ей в глаза:

– Ты мне нравишься всё больше и больше. Уже очень давно я прочитал такие слова: говоря «Я тебя люблю», имей в виду то, что говоришь. Я это и имею в виду!