Следующая неделя проносится быстро и сглаживает в душе неприятный осадок, оставшийся после прихода родителей. Ещё бы, происходит столько событий, что мне просто некогда переживать и беспокоиться. Я сдала последний экзамен, получила диплом, был выпускной бал. Мы объездили, кажется, сотни магазинов, выбирая сначала вечернее платье для выпускного, потом побывали в нескольких свадебных салонах, подыскивая платье и другую полагающуюся к свадьбе ерунду. Однажды мы даже съездили в загородный дом, и я с удивлением заново узнавала, что это не кошмарный тёмный замок с длинными коридорами и мрачной мебелью, а прекрасный двухэтажный особняк вполне современного стиля, обставленный так же, как и квартира – просто, дорого, без излишеств.

Я не спорю с ним по поводу своей работы, не выпытываю о его занятиях, тем более он как-то сказал, что объяснит мне всё во Франции. Шучу:

– Боишься, если узнаю до свадьбы – сбегу, а за границей у меня не будет такой возможности?

Он вскользь бросает странный двусмысленный взгляд и удивлённо приподнимает брови.

– Нет, не боюсь. Если хочешь уйти, конечно, это лучше сделать до регистрации, но и потом держать силой не буду, поверь.

Верю, обещания он держать умеет, в этом я убедилась. Поэтому эти дни я просто счастлива. Счастлива, что такой сильный независимый мужчина думает обо мне, заботится, советуется со мной, выбирая мебель для спальни или костюм для свадебного торжества, счастлива, что имею особую власть над ним, заставляя стонать в моменты близости и желать большего. Счастлива предвкушением того, с какой любовью буду заботиться о нашей квартире, какой порядок наведу на так называемой даче, предвкушением романтических вечеров у камина. Я думаю о том, какую радость нам принесут дети и каким заботливым отцом он будет.

Вот только отношения с родителями омрачают моё счастье. Я пытаюсь отогнать мысли о них, но боль в душе постоянно напоминает о себе, не даёт покоя.

В конце недели, в пятницу, я решаюсь позвонить и сообщить, что не выйду на работу в министерство, что завтра регистрация и я буду рада, если родители смогут присутствовать. Мать молча выслушивает, говорит «поздравляю» и бросает трубку.

Но через десять минут звонок раздаётся снова. Срывающимся голосом мать сообщает, что отцу плохо с сердцем, и просит срочно приехать.

У меня самой сердце едва не останавливается от этих слов. Зная о болезни отца и о том, что в любую минуту мы можем потерять его, больше всего боюсь стать причиной очередного приступа. Быстро выбегаю из квартиры. Как хорошо было бы, если бы Саша был дома, он за минуту довёз бы меня. А теперь придётся ловить такси, и одному Богу известно, как скоро я доберусь. Уже выйдя на улицу, понимаю, что не оставила Саше даже записку. Но возвращаться поздно, да и примета плохая…

Через час я у родителей. Дверь открывает мать. «Где?» – коротко спрашиваю я. Мама молча указывает на спальню. Не раздеваясь, вбегаю и… останавливаюсь в недоумении. Спальня пуста. Оборачиваюсь и вижу, как быстро захлопывается дверь. Слышится щелчок замка.

Подбегаю к двери, дёргаю. Действительно заперта.

– Мама, что это значит?

– Я думаю, потом ты простишь меня и даже будешь благодарна.

– Что ты задумала, ма, где отец?

– Он уже пять дней как в санатории, вернётся только завтра. А ты посидишь здесь вместо этой безумной свадьбы. Надеюсь, он быстро забудет тебя, когда поймёт, что его невеста сбежала из-под венца.

– Мама, это безумие, ты не можешь так поступать со мной!!!

Весь вечер я кричу, стучу, умоляю, но на мать ничего не действует. Да я и не надеюсь, зная упорство и решительный характер своей матушки. Вот если бы папа был дома…

Но отец мне тоже не помог. На следующий день он возвращается, спокойно выслушивает меня и говорит, что хоть и не одобряет методов жены, но считает, для меня будет лучше недельку пожить у них.

Я теряю всякую надежду что-либо уладить. Сегодня я должна стать женой любимого, а вместо этого сижу взаперти. Я представить не могу, что думает обо мне Александр. Я испугалась? Сбежала в последний момент?

Когда поняла, что мне ничего не остаётся делать, как сидеть и ждать, пока одумаются родители, я просто разрыдалась. Никогда не была сторонницей слёз и плачу очень редко, но сейчас во мне такая безысходность! Совсем не так я представляла сегодняшний день.

Я не встаю с постели, не реагирую на приходы матери, когда та приносит еду, не слышу уговоры отца. Слёзы катятся из глаз сами собой, в душе апатия и безразличие. Я порой проваливаюсь в полусон-полузабытьё, а когда просыпаюсь, снова начинаю плакать. Вспоминаю Александра. Кажется, самое большое счастье сейчас – прижаться к его груди и почувствовать рядом с ним покой, уверенность и защищённость. Я так боюсь, что теряю его, и нестерпимо больно от того, что виновата в этом сама и мои собственные родители.

В этом состоянии, где-то в полуреальности, я провожу почти сутки, вымотав себя слезами, бессонницей, душевными терзаниями. Наутро воскресенья я наконец-то проваливаюсь в глубокий сон, без кошмарных сновидений.

Но примерно через час просыпаюсь от странных звуков, исходящих от окна. Мне хочется заснуть вновь, но звук не прекращается, и из тихого поскрипывания переходит в настойчивый стук. Я поднимаюсь с постели, гляжу в окно… и в ужасе вскрикиваю. На узком подоконнике стоит Саша. Увидев, что я его заметила, он указывает на защёлку. Я быстро распахиваю окно. Александр прыгает в комнату, а я с ужасом смотрю вниз, потом на Сашу.

– Боже, двенадцатый этаж, как ты смог?! Ты же мог разбиться!

– Пустяки. Ты как? Узница моя!

Меня оставляют волнения, оставляют тревоги и сомнения. Он рядом – а значит, всё хорошо. В тот же миг мне кажется, что последние силы меня оставляют тоже. Кружится голова, я отчётливо, всем организмом, понимаю, что последние сутки ничего не ела.

– Саша! – выдыхаю я, пытаюсь его обнять, но колени подкашиваются, и я просто заваливаюсь на него, отчаянно цепляясь за куртку.

Он подхватывает меня, усаживает на кровать.

– Милая, всё хорошо, я с тобой, – шепчет, целуя лицо.

Через несколько минут головокружение проходит.

– Саша, я хотела сказать, что родители…

– Не надо, я всё знаю. Они тут заняли круговую оборону. Дверь не открывают, на звонки не отвечают, из дома не выходят. Пришлось идти в наступление, – пытается шутить он.

– Но как ты взобрался на двенадцатый этаж?

– Я скорей не взбирался, а опускался с крыши. Мне помогли. Но с тобой таким путём уйти не смогу, ты просто не удержишься, а хотелось бы… Знаешь, поступим по-другому, выйдем через дверь.

– Но она заперта.

– Это ерунда. Но прежде, чем начну действовать, хочу, что бы ты знала: я уважаю твоих родителей, ради тебя не причиню им зла, поэтому, что бы я ни делал, не бойся и не мешай. Поняла?

Киваю головой.

– Первое, что подарю тёще после свадьбы – дверь в эту комнату, – приговаривает он, вышибая плечом дверь.

Шесть часов утра. Перепуганные сонные родители выскакивают в коридор. Александр, крепко держит меня за талию, коротко приказывает: «Открывайте дверь» и, видя, что никто не шевелится, достаёт пистолет и направляет на родителей. Мать вскрикивает и хватается за стену, а отец быстро отпирает тяжёлую дверь.

Через несколько минут мы сидим в машине. С трудом верю, что я на свободе, что он со мной.

– Саша, что нам делать, мы пропустили регистрацию.

– Регистрация перенесена сегодня на десять. Твои друзья предупреждены. Надеюсь, тебе хватит трёх часов, чтобы надеть платье и сделать причёску?

– После того, как поем, скажу, – говорю я, понимая, что мой организм отчаянно требует пищи, так как очень хочет жить. А может быть, там не я одна так хочу есть!

– Тебя что, морили голодом? – возмущается Александр.

– Нет, нет. Я сама. Мне не хотелось без тебя… ни есть… ни жить… ничего… Я люблю тебя, Саша!

– Через три часа тебя уже никто не посмеет у меня отнять. А вечером мы вообще будем далеко. Нас ждёт Париж. Не забыла?

– Voir Paris et mourir. (Увидеть Париж и умереть.) – грустно шучу по-французски, стараясь поднять себе настроение.

– Pour quoi faire? Je veux vivre une longue vie avec vous. (Зачем? Я хочу прожить с тобой долгую жизнь), – отвечает он мне. Изумляюсь:

– Ты знаешь французский?

– Слабо. Гораздо лучше у меня идёт английский. Поэтому ты будешь моим личным переводчиком. Не зря же получала образование. Да, я говорил, что люблю тебя?

– Никогда!

– Я люблю тебя. Очень.

В этот же день мы расписались, и он увёз меня в медовый месяц во Францию.