Рано утром Полину разбудила Маша. Она не успела и прикоснуться к её плечу, как та распахнула испуганные глаза и резко села в постели. С лёгкой паникой огляделась, увидела себя в прежней обстановке. Облегчённо вздохнула, хотела снова откинуться на подушки, но воспоминания о вчерашнем вечере не дали расслабиться.

– Дмитрий приказал мне убираться из этой комнаты? – с тревогой спросила она Машу.

– Нет! С чего ты взяла? – удивилась Маша. – Сегодня же праздник, Ивана Купала. Пошли росу собирать.

– Что делать? – переспросила Юлия, но Полина уже подсказала. В голове пронёсся сюжет: девушки на лугу с полотенцами.

– Ты что, забыла? Вставай быстрее! – торопила Маша.

– А барин как же, не ругает за это?

– Да его уже дома нет. Он рано встаёт, поля объезжает, к арендаторам ездит. Так что он и не узнает. А Антонина позволила, только до того, как подавать завтрак, нужно вернуться. Так что хватит валяться, пошли!

Полина знала, что идти нужно на рассвете, в чистой рубахе, босиком, с чистым полотенцем или простынёй. Девушки накрывали тканью траву, ждали, пока она промокнёт, потом отжимали в кувшин. Этой водой следовало умываться, чтобы стать ещё краше, а также окропить спальню, отогнать болезни.

С полотенцами и кувшинами девушки вышли через хозяйственный двор за ограду поместья, прошли вдоль берега реки, подёрнутой туманом, вышли в низину на широкий заливной луг. Трава доходила местами до пояса, рубахи сразу же стали мокрыми от обильной росы, так что отжимать можно было не только полотенца.

Юля полной грудью вдыхала свежий воздух, наполненный ароматом трав. Ей хотелось кожей впитать всю прелесть летнего утра. Казалось, никогда в жизни она не видела подобной красоты, хоть и побывала в десятках стран, и, что её печалило, никогда и не увидит.

Мокрые от утренней росы, но обалдевшие от счастья, девушки возвращались домой. Они, конечно же, умылись, для красы, поливали друг друга на голову, для здоровья. Насобирали букеты душицы, зверобоя, иван-чая. Солнце поднималось выше, подходило время завтрака. Девушки торопились домой.

Полина заметила всадника, когда они вышли на тропинку возле реки. Он тоже заранее увидел их, поэтому успел перейти с рыси на неспешный шаг. Юля снова, как заворожённая, стояла посреди узкой тропки.

– У тебя талант, подвергать свою жизнь опасности под копытами моего Грома, – заметил Дмитрий, остановившись рядом, снисходительно посматривая на неё с высоты.

– Я согласна погибнуть от такого прекрасного создания, – она зачарованно провела ладонью по взмыленной морде жеребца. Тот потянулся губами к её руке.

– А я вот не согласен подвергать Грома опасности сломать о тебя ногу, – возразил барин. – А что ты здесь делаешь в такую рань?

– Мы собирали росу.

– Кто это мы?

– Я и… ой, а где же Маша?

– Я мог бы решить, что ты снова фантазируешь, но, кажется, вижу голые пятки твоей подруги, бегущей к имению.

– Ты же не будешь её наказывать? Мы чуть-чуть задержались. На лугу так красиво. К тому же кувшины всё не наполнялись.

– Ты мокрая с ног до головы, зачем тебе ещё кувшин с росой?

– Я должна побрызгать комнату, и умываться ещё неделю, чтобы быть красивой. Так сказала Маша.

– Ты и так красивая. Иди сюда, я подвезу тебя, – он протянул ей руки.

Юля робко подошла к жеребцу.

– Кажется, у меня не получится забраться к тебе.

– Ставишь ногу прямо на мою, отталкиваешься, а дальше я тебя подхвачу.

Юля, ничуть не смущаясь, подтянула мокрый подол выше колена, поставила свою босую ножку на его сапог и почувствовала, как взлетает. Кувшин, который она пыталась удерживать одной рукой, выскользнул и разбился. Но сама она благополучно оказалась впереди него в седле, сидящей боком.

– Мой кувшин! Роса! – закричала Юля.

– Да Бог с ним, мы сейчас ещё насобираем, – успокоил Дмитрий, развернул Грома, и они лёгким шагом двинулись в обратную от имения сторону.

Юле сначала было страшно и неудобно, она вцепилась в гриву, боясь упасть. А потом расслабилась, заметив, как крепко удерживает её одной рукой Дмитрий. А потом почувствовала сквозь мокрую ткань тепло его ладони, ощутила его дыхание, стук его сердца, поняла, что спиной можно прижаться к его груди. Показалось, её пронзил электрический разряд от этого понимания и ощущений, последовавшим за ним. От её мокрой рубашки должен был пойти пар, так как тело горело огнём. Очень хорошо, что он не видит сейчас её покрасневшего лица.

Они миновали луг, на котором девушки собирали росу, въехали в берёзовую рощицу.

– Как тебе прогулка на моём жеребце?

– Впечатляет. Я никогда не каталась на лошади, хоть всю жизнь мечтала. Я даже не видела их вблизи.

– Странно, – сказал Дмитрий, но не переспросил, как девушка, выросшая в деревне, не могла вблизи видеть лошадь.

Он остановил жеребца, спрыгнул на землю, снял Юлию.

– Этой росы тебе будет достаточно? – он махнул рукой на поляну между деревьями, блестевшую на солнце, будто усыпана драгоценными камнями.

– Да… – проговорила Юля, не убирая рук с его плеч, в которые вцепилась, когда он снимал её.

– Ты замёрзла? Платье мокрое? Ты дрожишь? – заботливо спросил он и провёл по спине, проверяя, мокрое ли платье.

– Нет, мне жарко, – честно ответила Юля, пристально глядя ему в глаза.

Его рука дрогнула, со спины поднялась выше, на плечи. Вот он обхватывает её лицо ладонями и, приблизив к себе, легко касается губами её губ. Нет, не этого ждала Юля. Ей нужна страсть, натиск. Но и этот невинный поцелуй снял для неё запреты. Она не противна ему, даже небезразлична. Значит, она может, да простит её Полина, взять то, что так горячо желает. А потом можно и уйти.

Юля обхватила его шею, запустила пальцы в волосы, и, прижавшись к нему всем телом, со стоном завладела его губами, страстно, ненасытно. Как одержимая она гладила его волосы, лицо, плечи, дрожа всем телом, шепча, с трудом отрываясь от родных губ, любимое имя: Димочка.

Он тоже покрывал поцелуями её лицо, его руки тоже запутались в её волосах, расплетая и без того растрёпанную косу. Он желал её не менее, чем она его, но заставил себя оторваться от её губ, замер, прислонившись лбом к её голове, обнимая за талию.

– Кто ты, душа моя? – послышался его прерывистый шёпот. – Почему я раньше не знал и не замечал тебя, а теперь не могу не думать о тебе? Почему в один миг, свалившись под копыта моего коня, ты переворачиваешь всю мою жизнь? Почему меня тянет к тебе, как будто между нами какая-то нить, которая нас связывает. Кто ты, ответь?

Он слегка отстранился и посмотрел ей в глаза. Она понимала, что в такие минуты врать бессмысленно, даже если он снова ей не поверит.

– Я не знаю теперь, кто я, но знаю одно: ты – моё сердце, ты – часть моей души. Я пойду за тобой, где бы ты ни был, кем бы ты ни был. Мы должны быть вместе, потому что без тебя я просто умираю. Я не знаю, как моя душа могла найти тебя здесь, через время, но я знаю одно: я не хочу тебя снова потерять. Я не хочу возвращаться, когда только что нашла тебя. Любимый мой! Муж мой! Сердце моё!

Он опустился на траву, увлекая её за собой. Она стоит на коленях рядом с ним, обнимая его за голову, он прижался к её груди.

– Ты несколько раз называла меня мужем, в бреду и вот сейчас. Ты хочешь, чтобы я им стал?

Он поднял голову. Их лица сейчас на одном уровне, глаза смотрят в глаза.

– Нет, Димочка, я понимаю, что ты не можешь жениться на мне. Ни твоя семья, ни твоё общество не примут брак с дочерью хоть и бывшей, но всё же крепостной. И не в замужестве дело, на это нет времени. Я просто хочу принадлежать тебе. Мне достаточно, чтобы в душе ты меня считал своей женой, любил меня, пока это возможно.

– Ты говоришь, как продажная девка! Откуда в тебе это? – он грубо оттолкнул её, быстро встал на ноги. Юля так и осталась сидеть на траве. – Какое тебе дело до моей семьи и общества, если я захочу сделать тебя своей? Какое тебе дело до мнения других, если любишь?

– Вот именно потому, что люблю, – ответила она, глядя на него снизу вверх.

– Значит, всё-таки, ты меня любишь?

– Да.

– И хочешь быть моей?

– Очень.

– Хочешь жить со мной?

– Всей душой.

– Этого не будет, пока ты не согласишься по закону стать моей.

– Я не могу!

– Тогда я тоже не могу, – он отошёл от неё, словно боясь соблазна.

– Боже! Это ты! Никто другой так не поступил бы, только ты. И в той жизни, и в этой, – воскликнула Юлия и встала напротив него. – Хорошо, я согласна. Но прежде я должна тебе всё рассказать. Только после того, как всё узнаешь, примешь решение: делать мне предложение или поместить в психиатрическую клинику. Всё будет зависеть от того, поверишь ты мне или нет.

– Я очень постараюсь. Уже вторую ночь я глаз не могу сомкнуть, пытаясь разобраться во всём, что происходит, разобраться с тем, что ты мне наговорила. И сегодня, мне кажется, я поверю всему, что позволит хоть как-то понять эти странности.

– Меня зовут Юлия. Я родилась и живу в двадцать первом веке. Когда я пришла к экстрасенсу, был июнь 2010 года. Что меня привело на сеанс гипноза? Я потеряла тебя! Я не знаю, как это объяснить, но я была замужем за человеком, очень на тебя похожим. Вы с ним как будто одной крови… или одной души. Мой муж погиб. Казалось, я умерла вместе с ним. В отчаянье я пришла к экстрасенсу и попросила, чтобы он помог ещё раз, последний, увидеть его. Я попросила перенести меня туда, где у нас всё началось. Я имела в виду день первой встречи. Он тогда пришёл в ресторан, где я работала, подарил букет лилий и на первом же свидании сделал мне предложение. Почти как и ты. Но моя душа унеслась дальше. Видимо, в этом времени у нас с тобой всё началось. Я вдруг оказалась в теле умирающей девушки. Её дух был настолько слаб, что если бы я не перенеслась сюда, она, скорее всего, умерла бы. А может быть когда-то моя душа и жила в теле Полины, и просто вернулась. Я не знаю. Кстати, внешне мы очень похожи. Как и ты с моим мужем. Его тоже звали Дмитрий. Когда я пришла к экстрасенсу, я хотела только одного: увидеть тебя. И вот я вижу. Мне и так был дан неоценимый дар. И теперь я боюсь, что мне придётся вернуться. Я не знаю, как течёт время здесь и там. Я получила всё, о чём просила. Но теперь я хочу большего. Я не хочу уходить, я хочу остаться с тобой, здесь. Димочка, не отпускай меня! Я не хочу потерять тебя снова!

– Значит, ты боишься не смерти.

– Нет! Я не знаю, что случится с Полиной, когда я покину её, но, уйдя отсюда, я не смогу жить, потому что там нет тебя. Больше всего на свете я боюсь потерять тебя.

Он долго молчал, не выпуская её из объятий. Эти минуты для неё показались вечностью. Наконец произнёс:

– Божьей волей ты со мной, не иначе! Я верю тебе, хоть это и трудно. Но я так же верю, что не зря Он привёл тебя ко мне. Что соединит Бог, то не разлучат люди. Я сегодня же поговорю с отцом Михаилом. Он обвенчает нас так скоро, как только возможно. И тогда ничто и никто не посмеет забрать тебя у меня. А теперь, иди сюда, моя обручённая, я отвезу тебя в имение, пока ты совсем не простыла.

– На мне столько чудотворной росы, я не заболею, – с улыбкой произнесла Юлия.

Он усадил её в седло, и они направились в поместье.

Когда Юля вошла в комнату, там Маша развешивала платья, которые принесли утром из мастерской.

– Что барин, не гневался? – спросила она у Полины.

– А ты почему меня бросила одну?

– Ты же в милости у Дмитрия Алексеевича. А я кто? А он заметил меня? Я по-за кустиками, по-за бережком. Думала, что он меня и не видел.

– Не переживай, он не гневается.

– А где же ты была так долго?

– Каталась на лошади с Ди… Дмитрием Алексеевичем.

– Страшно, небось, было? Конь у него с норовом, да и чёрный, как чёрт.

– Прекрасный у него конь.

– Да-да, теперь тебе у него всё прекрасное. Кстати, твои платья готовы, какое надевать будете, госпожа?

– Мне всё равно, и не называй меня госпожа.

– Как это всё равно? Ты посмотри, какая красота! Я всё утро любуюсь, что для тебя наши мастерицы сотворили. Прямо как у его сестрицы платья. Вот, смотри, какое красивое, зелёное с вышивкой, а вот это в цветочек, такое лёгкое, его в жару надевать хорошо. А вот это, бордовое шёлковое с кружевами для вечера. А вот, посмотри, что ещё для тебя сшили. – Маша вытянула в руках воздушную нежно-сиреневую ночную сорочку и того же цвета, только плотнее, домашний халат. – Красота, да! Это ты оденешь вечером, когда он к себе призовёт.

– Маша! Прекрати!

– Прости.

– Давай вон то платье, в цветочек, оно как раз для сегодняшнего жаркого дня.

Маша помогла надеть Полине лёгкое белое платье в мелкий розовый цветочек, заплела её волосы и уложила на голове в виде короны, оставив лёгкие завитки на висках и на шее.

– Готово. Что пожелаете ещё?

– Ничего, можешь быть свободна. Хотя нет. Завтрак я пропустила, до обеда ещё далеко. Как бы мне покушать, но так, чтобы никого не тревожить?

– Для этого у тебя есть я. Сейчас принесу.

После лёгкого завтрака чаем с пирогами, которые стащила для неё на кухне Маша, Юля решила пойти на конюшню.

Во дворе она нос к носу столкнулась с Дмитрием.

Он, в той же одежде, что и утром, только изрядно пропотевшей и запылившейся, как раз выходил из конюшни.

– А я собирался посылать за тобой, – он схватил её за руку. – Кто-то обещал помочь мне с бухгалтерией.

– А кто-то обещал показать мне лошадей.

– Хорошо, идём. Но основной табун на лугу. Здесь только Гром и несколько кобыл, и то лишь потому, что недавно у них появились жеребята. Входи!

Он завёл её на конюшню. Там пахло навозом и свежескошенной травой. В первом стойле была серая кобыла, которую Юля видела прошлый раз. Теперь рядом с ней стоял жеребёнок, чёрный, как и его папа. Ещё в трёх загонах стояли лошади с жеребятами, остальные были пусты. Юля раздала каждой по кусочку пирога, оставшемуся от её завтрака.

– Это выгодное дело, разведение лошадей? – спросила она.

– И выгодное, и хлопотное, – ответил Дмитрий. – У меня не было выбора. Когда не стало родителей, мне досталось уже сформированное хозяйство. Я считал ниже своего достоинства спустить выпавшее наследство, поэтому с особым рвением взялся за поместье, хотя до этого совершенно им не интересовался. Я жил в городском доме. Сначала учёба, потом служба. Мне не было нужды, да и не хотелось вникать в сельское хозяйство. Когда мне это свалилось вдруг, да ещё в довесок с капризной младшей сестрой, я был поначалу растерян. Но быстро понял, что выгодно, а на что не стоит тратить время и средства. Например, большую часть земель я отдал в аренду, так как жить, рассчитывая только на урожай, довольно рискованно.

– Я знаю твой характер. Ты не смог бы жить, как истинный русский барин, праздно развлекаясь. Ты и в следующей жизни всего будешь добиваться умом и трудом.

– А этот, другой мужчина, он тебя любил?

– У него была твоя душа. Ты должен знать ответ.

– Я люблю тебя. Хоть и не понимаю многого. Люблю твою мятежную смелую душу, люблю твоё нежное красивое тело. Ты так гармонична, и в то же время необычна. Ты шокировала меня сначала. Я всё никак не мог понять, откуда в простой крестьянке столько силы воли и смелости.

– Всей моей силы воли и смелости не хватит, чтобы противостоять твоей сестре и ещё огромному количеству тех, кто тебе дорог, когда они поймут, что ты собираешься обвенчаться с простой крестьянкой.

– Ты совсем не простая.

– Дима, для своего мира я самая обычная, а для твоего – я тебе не ровня.

– Мне всё равно, какая ты для всего мира – и твоего, и моего. Главное, ты будешь моя, навеки. А венчание состоится через четыре дня, в первый же день после окончания поста. Раньше святой отец не согласен.

– Так скоро? – спросила скорее Полина, так как для Юлии четыре дня могли стать вечностью, за которую она так и не успеет насладиться общением с ним. – А пока я могу следовать за тобой тенью? Мне хочется видеть тебя каждую минуту.

– Ты боишься? Не бойся, я никуда не денусь и тебя никуда не отпущу.

– Я боюсь, что это от нас не зависит.

– Хорошо, моя тень, лошадей мы посмотрели, своё обещание я сдержал, теперь твоя очередь. Иди в кабинет, я сейчас переоденусь и присоединюсь к тебе. Ты тоже сдержишь своё обещание и поможешь мне в работе с бумагами. Если у тебя получится, я буду несказанно рад переложить часть этой обязанности на твои хрупкие плечи.

– Буду рада помочь.

Юля прошла в кабинет. На столе лежал открытым журнал, где учитывались расходы по поместью. Она углубилась в его изучение, когда пришёл Дмитрий. Он переоделся, и сейчас был в лёгкой хлопковой рубашке кофейного цвета и широких чёрных брюках, влажные волосы зачесал назад. Он быстро подошёл к столу и через плечо посмотрел, что же Юля так тщательно изучает.

Но как только он вошёл, она ничего не изучала, а только делала вид. Потому что перехватило дыхание, всё сжалось внутри и замерло в блаженной боли. Он так красив, он так любим. А когда он подошёл, она почувствовала его запах. Родной запах. «Он мой муж. Почему я должна держать себя в руках, и вести как Полина? У меня и так мало времени» – оправдала она для себя следующий поступок.

Повернулась к нему и, не вставая с кресла, обвила его руками за талию, прижавшись лицом к упругому животу. С блаженством услышала или, скорее, почувствовала его стон, когда он обхватил её голову руками, а потом за плечи рывком поднял с кресла и впился в губы. Его руки блуждают по её телу, изучая и даря наслаждение, губы не могут насытиться поцелуем. Юля отвечает с не меньшей страстью.

– Нет, – хрипло произнёс он, отрываясь от её губ.

– Да, – прошептала Юлия, не размыкая объятий.

– Мы не должны. Я не могу так поступить со своей невестой… до венчания…

– Дима, я из другого мира. Ты не оскорбишь и не обидишь меня. Я и так уже твоя, была, есть и буду. Я не могу терять время. И не хочу. Я приду сегодня к тебе. Бесполезно сопротивляться. Я так хочу. Ты тоже этого хочешь. Оставь условности. Я согласилась стать твоей женой, а когда это случится, до или после венчания, для меня не имеет значения.

– Но для меня имеет. И для Него тоже, – он взглянул на икону в углу. – Я не могу так поступить с будущей женой. И если бы не этот факт, всё уже давно бы произошло.

– Значит в твоих правилах переспать с любой, только не с той, которая согласилась выйти за тебя замуж?

– До сих пор так было! Я должен уважать будущую супругу.

– Независимо от того, как она к этому относится?

– Мы говорим обо мне. Мужчина отвечает за свои поступки.

– Всё! Я совсем запуталась. Хватит спорить, давай работать. Если тебе будет легче, всё, что с нами произойдёт сегодня ночью, для меня уже было. По крайне мере, моя душа знает это. А тело узнаёт сегодня, – Юля улыбнулась и взялась за бумаги, краем сознания пытаясь понять: тот шум в голове произвела Полина, грохаясь в обморок от неслыханной дерзости со стороны Юлии.

«Да, тебя он ждал бы ещё лет пятьдесят, а потом состарился и умер, так и не познав любви. Будь смелее, подруга», – мысленно обратилась Юля к своему второму я.

Грохот, который Юля приняла за шум в голове, оказался тихим и настойчивым стуком в дверь. Дмитрий и Юля были так поглощены собой, что не сразу обратили на него внимание.

– Входите! – закричал Дмитрий.

В кабинет вошёл приказчик, Прохор Никитич, и остолбенел с открытым ртом, увидев довольно странную картину. Девушка сидит за столом в хозяйском кресле, перед ней лежат открытыми книги, а барин стоит за креслом, положив руки ей на плечи.

– Как я понял, ты принёс бумаги с отчётом, – сказал Дмитрий, выходя из-за стола. – Что ж у нас, Прохор, на прошлой неделе так много денег потрачено на овёс?

– Дык, барин, запасы-то прошлого года к концу подходят, боюсь, до нового урожая не дотянем, хотел подстраховаться, как он же без овса-то?

– В соседнем поместье, у Милорадовичей, слышал я, излишки есть, недорого продают, а вообще обменять можно.

– Дык, не знал я.

– Знаешь теперь. Выясни, в чём у них нужда, обмен устрой, выгодный. У нас вон гречихи много остаётся, или пшеницы. Да мне ль тебя учить?

– Слушаюсь, барин. – Прохор топтался на месте, очень смущённый и заинтригованный увиденным.

– Давай бумаги, разбираться буду, где ты там ещё меня разорил.

– Что вы, барин, как можно!

– Иди уж, свободен.

Прохор положил на стол замасленные бумажки и, пятясь и кланяясь, вышел из кабинета.

– Ну вот, Полина, тебе и работа, сказал с улыбкой Дмитрий. – Тут всё, на что израсходовано за последнюю неделю. Перед тобой как раз журнал учёта расходов по хозяйству. Вот сюда записать, потом подсчитать, потом…

– Дима, я уже поняла. Что-то похожее я уже делала в прошлой жизни. Жаль, только, что нет компьютера или, хотя бы калькулятора.

– Чего-чего?

– Я когда-нибудь расскажу, что ожидает в будущем твоих наследников.

– Наших.

– Ох, Димочка, давай не будем об этом, иначе никакой помощи ты от меня сегодня не дождёшься.

– Всё, не мешаю, ухожу. Как хорошо, что не нужно хотя бы сегодня сидеть над этими счетами. Мне может понравиться. И всю бумажную работу я свалю на свою жену.

– Ты ещё не знаешь, как я с ней справлюсь. Иди уж.

Дмитрий вышел, оставив Юлю наедине с цифрами. Та работа, на которую в двадцать первом веке не ушло бы и полчаса, заняла у Юлии почти полдня. Ближе к обеду снова раздался стук в дверь.

– Входите! – крикнула Юля.

В кабинет вошла Маша и, так же как и приказчик, остолбенела с открытым ртом:

– А что ты здесь делаешь?

– С бумагами работаю, – Юля потянулась, разминая затёкшие плечи.

– Как это, с бумагами, ты что, пишешь?

– Ну да, и ещё считаю.

– Когда это ты научилась так быстро?

– Ой, Маша, давай я это тебе позже объясню.

– Что-то ты очень странная последнее время. Я тебя даже не узнаю иногда. Вроде бы ты, а как заговоришь – сразу не ты!

– Я это, я. Просто после болезни немного изменилась.

– Да тут у нас всё, кажется, меняется! Ты не поверишь! Дмитрий Алексеевич жениться надумал! – с восторгом выпалила Маша последние новости.

– Да что ты? – сделала вид, что удивилась, Полина. – И на ком же?

– Не знаю. Но он отправил человека в город за тканями для подвенечного платья, а также просил заехать с письмом к ювелиру, не иначе, кольцо заказывает. А ещё отправил письмо тётушке и сестрице. Уведомить, наверное, хочет.

– Так он никому не сообщил, на ком женится?

– С чего это он будет слугам сообщать?! – удивилась Маша. – Мне это всё Марфа по секрету разболтала, её же мужа он отправил.

– Видно, что по секрету. Все уже знают.

– Ну… Ты же подруга. Или уже нет?

– Да подруга, подруга.

Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошёл Дмитрий. Не замечая присевшей в поклоне Маши, он подошёл к столу, заглянул в журнал.

– Я всё сделала, – отчиталась Юля.

– У тебя красивый почерк. Не трудно было разобраться?

– Нет, я же… Дмитрий Алексеевич, вы не могли бы отпустить Машу, – попросила Юля. Ей не хотелось шокировать ту ещё больше.

– Кого? Ах, да, можешь идти, – сказал он, не глядя на девушку, которая стояла в углу комнаты, склонив голову. – Да, передай Антонине, чтобы накрывали в столовой на двоих, – добавил он.

Маша снова присела.

– Слушаюсь, барин, – и быстро вышла из комнаты.

– Ты мне что-то хотела сказать, что не предназначалось ушей слуг?

– Не слуг. Просто не хотела, чтобы Маша задавала вопросы, я и так её иногда шокирую.

– Как и меня. Так что ты хотела сказать?

– В прошлой жизни я сначала работала в ресторане, а потом была его хозяйкой. Мне тоже приходилось вести учёт доходов и расходов, поэтому не трудно разобраться. Это первое. Ты торопишься с приготовлениями к венчанию, но не сказал никому, с кем это венчание состоится. Это второе.

– Не понял! Кому я должен это говорить? Здесь же никого нет. Сестре и тётке – это мои единственные родственники – я отправил письмо, где всё сообщаю.

– Как это здесь никого нет! – удивилась Юля. – Тебя окружает такое количество людей!

– Но это же слуги! – изумление Дмитрия настолько искренне, что Юлия поняла: это другой мир, к которому нужно привыкать.

– В будущем нет такого чёткого разделения на слуг и господ. Поэтому для меня странно, что ты не счёл нужным посвятить окружающих, кого берёшь в жёны. Сначала я решила, что ты стесняешься этого.

– Если хочешь, я буду говорить об этом каждому, кого встречу, даже слугам.

– Нет. Не хочу. Я не хочу, чтобы ради меня ты менял устои и порядки. Достаточно того, что ты решил жениться на той, кого по правилам должен не замечать и не считать за человека.

– Мне не нравятся твои слова. Я не пойму, что тебя огорчает.

– Прости. У нас разные мышления. Я попала в твой мир и должна принять его правила, а не лезть со своим уставом в чужой монастырь. Мне нужно время, чтобы всё понять. Знаю, будет трудно, но я всё сделаю, ради тебя.

Она положила руки ему на плечи.

– Я тоже… Сделаю для тебя… Всё… – тихо сказал он, целуя поочерёдно её тонкие пальцы, пристально глядя в глаза.

– Приглашаю тебя на обед. Собственно, за этим я и пришёл сюда.

– Я должна переодеться? – вспомнила Юля какую-то историческую книгу, где дамы обязательно переодевали к обеду платье.

– Не обязательно, если не хочешь.

– Фух, слава Богу!

Стол уже был накрыт. Блюдо Полины стояло на углу справа, рядом с хозяйским.

– Я помню, как ты не хотела прошлый раз сидеть на месте хозяйки, – пояснил Дмитрий. – Поэтому приказал поставить твои приборы здесь.

– Я ничего не имею против того места, просто это слишком далеко от тебя. Даже не поговоришь, кричать через весь стол придётся.

– А о чём бы ты хотела поговорить?

– О тебе. Ты всё время проводишь в имении? Ты что-то говорил о городском доме.

– Здесь я провожу большую часть жизни, с весны до осени почти безвыездно, зимой переезжаю в городской дом.

– Твои друзья и знакомые, наверное, живут в городе?

– Мои друзья и знакомые, так же как и я, разъезжаются летом по своим деревням. Видимся мы в основном в зимний сезон, если никто не приезжает сюда в гости.

– Ты хотел бы кого-нибудь из друзей видеть на венчании.

– Хотел, но не смогу. Обычно о свадьбе договариваются заранее, за несколько месяцев, а то и лет, и к этому дню приглашённые съезжаются. Я не успею за четыре дня даже оповестить, и уж тем более ко мне не успеют добраться.

– Мы можем не торопиться.

– Это не обсуждается. Я всё решил. У нас особые обстоятельства.

– Как ты объяснишь эти поспешные обстоятельства? Беременностью невесты?

– Это не очень хорошее объяснение, к тому же нечестное, оно бросит тень на твою репутацию.

– Дима, о какой репутации может идти речь, если я обычная крестьянка! – воскликнула Юля. – Тебе о своей репутации нужно думать!

– Я что-нибудь придумаю. А вообще, я никому ничего не должен объяснять. Я уже десять лет никому не отчитываюсь, – резко добавил он.

– Дима, что случилось с твоими родителями?

– Они трагически погибли. Возвращались поздно ночью из города. Лошади испугались внезапно вспыхнувшего факела, понесли. Кучер в испуге спрыгнул, отец пытался остановить карету, но сорвался и погиб сразу же под копытами, а мать умерла через два дня он травм, которые получила, когда карета перевернулась.

– Это очень тяжело, потерять сразу двоих родителей.

– Ты сказала, что потеряла любимого тогда.

– Да. Он тоже погиб трагически. Его смерть напоминает смерть твоих родных, потому что тоже связана с поездкой, правда на другом транспорте, более скоростном. А почему ты до сих пор не женат?

– Я тебя ждал, – он улыбнулся. – После смерти родителей, мне тогда исполнилось двадцать пять лет, я с головой погрузился в хозяйство, мне было не до невесты. К тому же у меня была девушка, с которой я был как бы обручён ещё с детства, но ей тогда не исполнилось и шести лет. Обо всём договорились мои родители и её – они были друзьями. Я наслаждался жизнью, уверенный, что жена никуда не денется, придёт время, она достигнет возраста, и мы поженимся. Но когда её время пришло, погибли мои родители. Я не в состоянии был думать ни о женитьбе, ни вообще о чём-либо, что касалось лично меня, я думал только о поместье. А через год узнал, что она выходит замуж. Ей ждать не захотелось, пока я разберусь со своими делами. Я не очень расстроился, признаюсь честно, я её плохо знал, не говоря уже о каких-либо чувствах. К тому же задачей номер один для меня было выдать замуж сестру. Я не хотел её неволить. Но она отказала такому количеству женихов, что в этом сезоне я обязательно выдам её замуж за первого, кто предложит, даже если действовать придётся силой.

– Это жестоко. Подожди, может она ещё встретит кого-то и полюбит. И тебе не придётся превращаться в злодея.

– Ей двадцать пять лет. В этом возрасте уже не выбирают.

– Дима, мне тоже двадцать пять лет.

– Правда?

– Я стара для тебя? Полине шестнадцать, а вот той, что у неё в голове и в сердце – двадцать пять плюс ещё несколько сотен лет.

– Ты великолепно выглядишь для столь древней старухи. Поэтому меня шокировало, когда шестнадцатилетняя Полина открывала рот и начинала говорить. Но знаешь, мне очень нравится это сочетание – юная Полина снаружи, мудрая Юлия внутри. Да, Юлия, я хотел спросить…

Она вздрогнула. Первый раз её назвали здесь по имени.

– О чём?

– Тебе двадцать пять лет, ты была замужем не один год. Но ты не хочешь возвращаться. Неужели тебя там никто не ждёт, кому ты нужна?

– Ты имеешь в виду ребёнка? Нет. Когда ты… он… муж погиб, я очень жалела, что мы не успели родить ребёнка, только он смог бы удержать меня от попыток отправиться за то… за мужем. Мы планировали, что он родится в следующем году. Он говорил, что хочет показать мне весь мир, мы много путешествовали, к тому же я училась в университете. Ребёнок откладывался, но я никогда не думала, что будет слишком поздно, – у Юлии покатились из глаз непрошеные слёзы.

– Посмотри на меня, – Дмитрий прикоснулся к её мокрой щеке. – Я рядом, и у нас всё впереди. Не плачь.

– Я так хочу в это верить, – она улыбнулась. – После обеда я хочу прогуляться по парку.

– Обычно после обеда в такую жару здесь все отдыхают. Тебе тоже не мешало бы. Ты выглядишь уставшей. А вот вечером я приглашу тебя на прогулку.

– Да, мне следует отдохнуть, чтобы не быть сонной этой ночью, – проговорила Юлия, хитро прищурившись. Дмитрий ничего не ответил, хотя всё понял, это было видно по его улыбке.

После обеда Полина поднялась в свою комнату и сразу же провалилась в сон. Через час её снова разбудила Маша. Она тихонько раскладывала на кресле платье-рубаху Полины, в которой та пришла в имение, а потом ещё получала наказание. Юля почувствовала чьё-то присутствие и сразу же открыла глаза:

– Ты меня сегодня постоянно будишь.

– Прости, я не хотела. Я постирала твою рубашку. Ты же вечером её наденешь?

– Зачем?

– Как зачем? Не пойдёшь же ты на луг в платье, которое Дмитрий Алексеевич подарил.

– Зачем на луг снова идти?

– Полина, ты совсем всё забыла? Праздник сегодня, Ивана Купала, вечером молодёжь костры будут жечь, венки плести, хороводы водить. Ты что! Как такое можно забыть?

– Ох, да, как же я забыла! А барин позволит?

– Да ему какое дело, он и спать уж, наверное, будет.

– Я не смогу пойти.

– Почему? Мы же никогда не пропускали! Что может быть веселее? Ты что, спать будешь? Ты заболела?

– Нет, я здорова. Понимаешь… Я не знаю, как сказать… В общем, этой ночью я буду с Ди… с Дмитрием Алексеевичем.

– Ох, я так и знала! Тогда всё понятно. Барин решил перед женитьбой развлечься и выбрал тебя, – Маша понимающе усмехнулась.

– Не смей так говорить, ты ничего не знаешь! – Юле стало обидно за её Диму.

– Да что там знать. Так всегда бывает. Женятся на одной, то ли из-за приданого, то ли время пришло, а спят с другой. А кто знает, какая ещё жена попадётся, а то может, не разгуляешься, так напоследок обязательно надо, хоть с крестьянкой, хоть с кем. А я-то голову ломаю, чёй-то он тебя так наряжает, чёй-то под боком держит!

– Маша, он женится на мне!

– Да ну! Брешешь! – У Маши округлились глаза и открылся рот. Она села в кресло, прямо на платье, которое так бережно раскладывала.

– Какой смысл мне врать? Венчание через четыре дня, и тогда всем всё станет ясно.

– Но как такое возможно? Барин! И на тебе!

– Скажи, Маша, а в твоём времени такое случалось хоть с кем-нибудь, чтобы барин женился на такой, как я.

– Я не слышала, ну, разве в сказках.

Ошеломлённая Маша даже не заметила «в твоём времени».

– Только, Маша, я не хочу, чтобы слуги узнали это от меня. И ты молчи. Пусть он скажет, если сочтёт нужным. Иначе он подумает, что я болтушка, хвастаюсь всем.

– А тёте Анне говорить? Матери-то ты должна сказать.

– Да! Мама! Как же я не подумала! – Полина вскочила с кровати и собралась уже куда-то бежать, но Маша её остановила.

– Эй, невеста, ты куда в таком виде! – на ней была тонкая нижняя сорочка, в которой она спала.

– Боже, эти наряды! Как много с ними хлопот! Где мои майка и джинсы?

– Где твоё что? – удивилась Маша.

– Не обращай внимания, я несу всякую чушь. Недавно болела, а тут новое потрясение. Помоги что-нибудь надеть.

– Что изволите?

– Да всё равно, скорее только.

Маша достала персиковое платье из тафты, расшитое бисером.

– Подойдёт?

– Конечно.

Комната хозяина находилась самой последней по коридору. Полина это знала, но никогда в неё не заходила. Туда вообще никто не имел права заходить без позволения барина. «Но какие могут быть условности между мужем и женой?» подумала Юлия и, распахнув дверь, вошла. В недоумении остановилась посредине. Комната пуста.

Юля ожидала, что Дмитрий ещё отдыхает после обеда, поэтому с удивлением и некоторым восхищением уставилась на не примятую огромную кровать посредине. Витые столбики по четырём сторонам этого ложа поддерживали прозрачный балдахин цвета молодой травы, красивыми складками обрамляющий постель. Покрывало с орнаментом насыщенного зелёного цвета. Рядом под окном столик с письменными принадлежностями. Окно задвинуто плотной гардиной того же материала, что и покрывало, так что в комнате царит полумрак.

– И как тебе здесь нравится? – раздался сзади знакомый до боли голос. Обернувшись, Юля увидела Дмитрия.

Он стоял у неприметной двери, ведущей в смежную с этой комнату.

– Как ты меня напугал!

– Пугаться должен я, – он подошёл к ней вплотную. По всей видимости, он принимал душ или ванну, так как волосы были влажными, а расстёгнутая рубашка, небрежно накинутая на тело, мокрой в некоторых местах.

– Ты без приглашения, без разрешения, и даже без стука врываешься в мою комнату. Это первый случай на моей памяти такой неслыханной дерзости, – старался говорить строго, но Юля заметила: он едва сдерживает улыбку.

– Я воспитана в других правилах, и вообще очень дерзкая. Считаю, что жена может прийти к мужу тогда, когда пожелает, – она шагнула к нему и положила руки на его обнажённую грудь, провела ладони выше, коснулась под рубашкой его упругих плеч.

– Ох, что же ты со мной делаешь! – выдохнул он и припал к её губам с неутолимой жаждой.

У Полины подкашивались колени, она, повиснув на шее, тянула его вниз, но он, через какое-то время расцепил её руки и, тяжело дыша, отступил на шаг.

– Нет, подожди, я же не святой, ещё миг и не смогу остановиться. Я не хочу так. Первый раз должен быть не сейчас.

– Дима, для меня это не первый раз, но, впрочем, я с тобой согласна, не сейчас. Я пришла по делу.

– И какое же дело у тебя? – он отошёл ещё дальше, застёгивая рубашку.

– Мне нужно пойти в деревню. Ты отпустишь меня? Я должна увидеть маму. Я понимаю, она простая женщина, но она-то должна хотя бы знать о свадьбе дочери.

– Я как-то не подумал об этом. Хорошо, – он дёрнул за шнурок, висевший возле кровати. Где-то раздался звон. Через некоторое время в дверь постучали.

– Входи, – сказал Дмитрий. В комнату вошёл дворецкий. – Прикажи тотчас заложить коляску. И ещё, в котором часу ужинают слуги?

– Как у кого получается, но в основном часов в шесть.

– Пусть соберутся все, кто сможет, в семь вечера в людской.

– Слушаюсь.

Дворецкий вышел.

– Я могу идти? – Полина направилась к дверям.

– Куда идти?

– В деревню, я же сказала.

– Я приказал заложить коляску, ты слышала.

– Ну и что?

– Мы поедем вместе к твоей матери. Кажется, я должен просить её благословения.

– Спасибо, Димочка. Я думала, ты не захочешь разговаривать с ней.

– Я уважаю Анну. Она была горничной моей матери, та её очень ценила. К тому же она твоя мать.

– Тогда пошли! – она тянула его к выходу.

– Юля, на каком транспорте передвигаются в твоём веке? Чтобы запрячь лошадь в коляску, требуется время. Ты собираешься ждать на крыльце? Мы услышим, когда подадут.

– Не спрашивай о транспорте моего века. Ты даже представить не можешь эти скорости. Здесь всё намного спокойней и размеренней. Мне кажется, когда ты никуда не спешишь, ты везде успеваешь. Я уже влюбилась в девятнадцатый век.

– Значит, тебе нравится здесь?

– Мне нравится везде, где есть ты.

– Ты так и не ответила: тебе понравилась моя комната?

– Прекрасная, со вкусом оформленная спальня. Здесь очень красиво. Ты сам продумывал интерьер? – она подошла к кровати, провела рукой по шёлковому покрывалу.

– Нет, конечно, для этого есть специальные люди.

– Дизайнеры.

– У вас, наверное, их так называют. Раньше это была комната моих родителей, потом, по праву хозяина её должен был занять я. Но я не мог без боли переступить порог этой комнаты, и уж тем более заставить себя ночевать в ней, пока всё полностью не переделал.

– У меня тоже так было. Когда погиб Ди… муж, я не могла спать в нашей спальне. Мне всё о нём напоминало и казалось, что он живой. Эта боль мне знакома.

– Хочешь, я покажу тебе твою будущую комнату? – он постарался увести её от грустных тем.

– А разве не это моя будущая комната?

– Она и твоя тоже, как и всё, что принадлежит мне. Но спальни хозяина и хозяйки раздельно.

– Как странно! И где же положено быть хозяйке в девятнадцатом веке, как не рядом с мужем?

– Ты будешь рядом, идём.

Он провёл её через неприметную дверь справа от входа между стеной и шкафом. За этой стеной была ванная комната, из которой вела ещё одна дверь в противоположной стене.

Пройдя через небольшую комнатку для гигиенических процедур, они оказались в комнате, по размером такой же, как и хозяйские покои. Кровать точно такая же, в остальном комната отличалась. Во-первых, цветовой гаммой. В отличие от строгих зелёных оттенков комнаты Дмитрия, здесь преобладал тёплый жёлто-коричневый цвет. Стены обиты бежевой тканью с узором из жёлтых лилий, балдахин над кроватью солнечного ярко-жёлтого цвета, покрывало и занавески на окне – персиковые с цветочным узором из тех же лилий. На полу толстый ковёр.

– Если тебе что-то не нравится, скажи. Я думаю, до свадьбы переделать успеем.

– Мне нравится. И мои любимые лилии. Комнату оформляла твоя мама?

– Да. Она мне так нравилась, что я не решился здесь всё поменять кардинально, в память о ней лилии остались.

– Всё равно это неправильно, – Юля посмотрела на Дмитрия, – в моём времени муж и жена спят в одной комнате.

– В моём тоже. Если этого хотят. Но у каждого должна быть возможность уединиться, иметь личное пространство. Ведь никто не мешает, если захочешь, пройти через ванную комнату и оказаться в спальне супруга.

– Мне сегодня придётся пройти большее расстояние, чем ванная комната, – снова намекнула Юля, и Дмитрий снова сделал вид, что не заметил.

– Я слышу, что подали коляску. Идём.

Они вышли в коридор через дверь её будущей комнаты.

Дмитрий отказался от кучера и сам управлял лошадью. Юле больше, чем в автомобиле, понравилась прогулка в открытой коляске. Запах бензина не мешает наслаждаться свежим воздухом, на этой скорости ты успеваешь любоваться окружающей красотой, нет шума, который издаёт автомобиль, а цокот копыт только гармонирует с пением птиц.

Приезд барина произвёл в деревне настоящий переполох. Видимо, нечасто он наведывался туда, если многие высыпали на улицу посмотреть, что же привело к ним хозяина. Дмитрия это нисколько не смутило, в отличие от Полины. Он остановился пред домиком Анны. Мать Полины встречала их у порога. На губах улыбка, в глазах страх.

– Дмитрий Алексеевич, какая честь! Проходите в дом, – она провела гостя через низкие тёмные сени – прихожая в Юлином мире. Они вошли в единственную комнату в этом доме. Юля снова её с интересом рассматривала, удивляясь, насколько крестьянское жильё отличалось от барского дома, и, замечая, как разливается тепло в душе от того, что она хоть и в маленьком, но родном и любимом доме.

– Не знала я, барин, что пожалуете, простите, угостить-то вас нечем, – Анна явно смущалась, чего-то боялась и разговаривала только с Дмитрием, словно дочери рядом и не было.

– Не хлопочи, Анна, мы ненадолго, садись, поговорить нужно, – сказал Дмитрий.

Хозяйка буквально упала на скамью и схватилась за сердце.

– Что случилось? Она опять что-то натворила, что-то испортила в имении? Вы уж не наказывайте строго, пожалейте, болела она долго, – попыталась заранее оправдать её мать.

– Нет, нет, в этом смысле всё в порядке. Мы приехали по другому поводу. Я хотел бы просить руки вашей дочери и вашего благословения.

– Как? Зачем? Почему? – только и смогла выдавить из себя Анна после долгой паузы.

– Почему? Я люблю вашу дочь, потому хочу жениться на ней, – ответил он на один из вопросов.

– Но зачем жениться, если так можно. Барин, не губите девку!

– Анна, я не понимаю вас, радоваться надо.

– Я рада, конечно, рада, такая честь… Но очень уж она робкая у меня, несмелая, заклюют её, и свои, и чужие.

– Не забывайте, я хочу обвенчаться с ней. Никто не посмеет обидеть мою супругу.

– Так-то оно, так, барин, воля ваша.

– Так вы благословите нас?

– Ох, дети мои! – у Анны потекли слёзы.

Она встала, сняла икону со стены, остановилась посреди комнаты. Дмитрий взял за руку Полину, они подошли к Анне, опустились на колени. Срывающимся голосом, сквозь слёзы та прочитала над ними благословение.

– Я оставлю тебя с матушкой ненадолго, вы можете поговорить, сам пока к старосте наведаюсь, – сказал Дмитрий Полине и вышел из дома.

Ошеломлённая Анна, совершив все положенные действия, никак не могла прийти в себя. Она сидела на скамье и слёзы катились из её глаз.

– Да как же так, да зачем же так? – шептала она.

Юле стало жутко.

– Мама, всё будет хорошо, не переживай, – Полина подошла к ней и обняла.

– Ох, Полюшка, – Анна, наконец-то, обратилась к дочери. – Да что же это он удумал? Да кто же был бы против, кабы так? Да неужто ты бы несогласная была? Да и младенца, если что, вырастили бы. Мало ли таких бегает, и ничего.

– Мама, он не такой. Я люблю его, он любит меня. Всё будет хорошо.

– Да что хорошего? Избави нас пуще всех печалей эта барская любовь. Да как он разглядел-то тебя? Да тихая всегда, да неприметная, да безобидная. Да тебя только одна его сестрица со свету сживёт!

– А это пусть попробует! – воскликнула Полина.

Анна с удивлением посмотрела на дочь, явно не ожидая от неё таких слов.

– Мамочка, отпусти меня с лёгким сердцем, не переживай. Всё будет хорошо. Я повзрослела, я изменилась, я не дам себя в обиду. И тебя не дам.

– Да что же теперь поделать? Барское желание – закон. Господь с тобой, доченька, благословляю тебя, счастлива будь.

– Спасибо. И ещё, матушка, если со мной что-то случится, не горюй долго, знай, что Полина очень тебя любит.

– Да что же может случиться? Ты заболела никак? Что ты меня пугаешь?

– Я здорова. Но мало ли? Кто прошлый раз знал, что так слягу я. Все мы под Богом ходим.

– Ты молода ещё. Тебе жить да радоваться. Пусть лучше Господь меня призовёт, а не тебя.

– Я попрошу Ди… Дмитрия Алексеевича после свадьбы, чтобы забрал тебя в имение.

– Ой, нет, не надо. Я уже привыкла к дому, мне же его покойная матушка барина нашего перед смертью вместе с вольной завещала. Хорошо мне здесь, спокойно. Я уж здесь доживать буду.

– Хорошо, только не переживай за меня, У меня всё будет хорошо, я сильная.

– Да откуда же сила-то взялась?

– Не знаю. Бог подарил, наверное. Главное, чтобы не забирал обратно. Пойду я, – сказала Полина, услышав шум коляски во дворе, – Дмитрий приехал. Венчание через четыре дня. Я хочу увидеть тебя в церкви.

– Так скоро?

– Он так решил.

Поцеловав мать на прощанье, Полина быстро вышла из дома.