Представьте, он совсем забыл, что в кармане лежит мобильник! Егор быстро достал брусочек телефона. Из динамика раздался знакомый звонкий девичий голос:

– Егор? Это агентство «Физика и мистика». Я не получила ваши фотографии. Вы отправляли их?

Лицо Егора скривилось:

– Мы не можем. Мы попали в тот дом и не можем выйти. Здесь страшно. Заберите нас отсюда.

Он всхлипнул, в глазах заблестела первая слеза.

– Заберите, заберите нас поскорее, – закричала Варвара в сторону трубки.

– Вы в том доме? Внутри? Как вы туда попали? – заволновалась трубка.

В ответ раздались дружные всхлипывания и подвывания.

– Ничего не трогайте! Слышите? Ни за что не хватайтесь, это опасно. Не отходите друг от друга. Я что-нибудь….

Связь прервалась. Егор отчаянно принялся нажимать кнопки. Бесполезно: телефон замолчал, будто обратился простым куском кирпича – зарядка кончилась. Оборвалась последняя ниточка, связывающая их с внешним миром. Егор забыл вовремя зарядить аккумулятор. Ну не досада, а? Вот, будет ему наука на будущее.

Делать нечего, пришлось детям утереть горькие слёзы и двинуться дальше. Хотя после предупреждения из трубки им стало ещё страшнее. И будьте уверены, причины для страхов множились с каждым шагом.

Да уж, странный был дом. Странный и таинственный. Странности подстерегали на каждом шагу. Когда они проходили большую розовую комнату с огромным камином, мутными зеркалами, мягкой мебелью вдоль стен, с головами лысых дядек на колоннах-подставках, вдруг начали громко тикать большие золочёные часы на каминной полке. А потом зазвонили, громко и мелодично: дин-дон, дин-дон, дин-дон. Ёмкие звуки, казалось, долго звенели в покрывале гулкой тишины.

Стоило детям отвести взгляд, как незаметно выдвигались массивные стулья перед маленькими золочёными столиками, откинулась вдруг крышка маленького пианино, а большие книжки на столиках раскрывались, демонстрируя яркие картинки. Сами собой! Как вам это?

В столовой, отделанной в нежных салатовых тонах, с огромным столом, изразцовой печью и вазочками на высоких подставках, Варвара прижалась к Егору и прошептала, указывая пальцем на портрет сухонького вредного старичка в белом парике:

– Ой, мамочки. Он смотрит, смотрит, Егор!

– Да нет, кажется, – пробормотал Егор, покосившись на ряд портретов, с полотен которых строго взирали седые старички в шитых золотом камзолах и усатые генералы в мундирах с огромными орденами.

– Гляди, он голову за нами повернул.

– Пошли отсюда, – и дети поспешили пройти дальше, в маленькую комнату со шкафом и резными буфетами, полными посуды.

А из последнего помещения, не успели они войти, зазвучала музыка. Красивая нежная музыка, словно кто-то искусно стучал железной палочкой по хрустальным бокальчикам. И, скажу я вам, даже такая красивая музыка в тишине пустого дома звучит, мягко говоря, жутковато.

Оказалось, звук рождался внутри тиснёной золотыми узорами музыкальной шкатулки, на крышке которой плавно кружились две балерины с изящно воздетыми вверх руками. И, как вы догадываетесь, никого в комнате не нашлось. Егор осмелился и заглянул за ширму, расписанную райскими птицами. Стеклянные двери на веранду, заросшую плющом, подгнили и приросли друг к другу – нипочём не открыть без инструментов.

Ярко зеленели деревья за окном. Мерно кружились две фарфоровые фигурки, невидимые молоточки искусно выбивали мелодию на невидимых бокальчиках…

– Пошли обратно, – прошептал Егор, – Сашки здесь нет.

В розовой комнате с камином и часами, где серебряные колокольчики звучали далеко позади, Егор с Варварой вдруг вскинули головы вверх – к белому лепному потолку.

– Слышишь? – тихо спросил Егор. – Кто-то ходит.

И точно – сверху глухо раздавался отчётливый топот быстрых шагов.

– Сашка! – решили они хором и поспешили в холл. Да, так уж устроен человеческий мозг: всему загадочному и непонятному он спешит найти простое объяснение. Чтобы поскорее успокоиться.