Помещение без окон, с множеством люминесцентных ламп и кафельными стенами и полом выглядело как настоящая больничная палата. Даже кровать возле левой стены была самой что ни наесть настоящей больничной койкой с боковыми перильцами и подъёмной спинкой. Но почему-то прямо здесь находился и операционный стол, и стол с инструментами и сухожаровой шкаф. Сервант с лекарствами и холодильник тоже предположительно с ними, дополнял картину. На кушетке лежала женщина, а, точнее, то, что очень отдалённо напоминало женщину. Впалые глазные яблоки на сморщенном как сухая слива лице, обрамлённом белёсыми седыми волосами, бронзовые руки, торчащие из широкой белой рубахи – всё это напоминало больше труп, вынутый из формалиновой ванны, чем ещё живого человека. По сторонам от кровати стояли стойки с подсоединёнными к рукам женщины капельницами, а также аппарат контроля жизнедеятельности. Завидев гостя, она с кряхтением попыталась приподняться на подушке.

– Мама, это я, Остап, – робко произнёс мужчина сильно за пятьдесят, словно провинившийся юнец. Блестящая лысина подчёркивала, что он уже давно не мальчик, а вот крупное, как краснодарский арбуз, брюхо было скрыто белым халатом, накинутым поверх пиджака.

– Явился, ничтожество… – Голос звучал из ротовой полости старухи, словно зов из преисподней.

– Ну, что ты так сразу, мама. Я только вчера здесь был!

– Тебе вообще нельзя уходить от меня, пока не вылечишь.

– Я не доктор, мама, тебя лечит Анастасия Семёновна.

– Не прикидывайся дураком, Оспик! – ехидно заметила женщина. – Быть тупее, чем ты есть, у тебя плохо получается. – Она откашлялась, и заговорила уже так, что в речи проскакивали звонкие нотки: – Я говорю про то, что ты должен принести, чтобы доктор могла меня вылечить.

Мужчина опустил бегающие глаза.

– Я работаю над этим…

– Громче, Оспик, я плохо тебя слышу!

– Я уже нашёл её.

– Что, и резус, и группа, и другие параметры подходят? – оживилась женщина.

– Да, она уже едет сюда. – Взгляд мужчины всё ещё оставался потупленным, а голос тихим и обиженным.

Если бы не образ тучного лысеющего бизнесмена, можно было подумать, что ребёнок нашкодил и ждёт наказания.

– Надеюсь, мой организм её не отвергнет, а то твои предыдущие печёнки были низкосортными, и бесполезными, так что даже в пробирке мои клетки отказывались их принимать.

– Поверь мне, мама, я тоже надеюсь, – буркнул мужчина.

– Но если не получится, ты ведь знаешь, что делать?

– Конечно. Я как раз работаю и над этим. – Мужчина поднял глаза, которые теперь сверкали от волнения и животной радости. – Сотни детских органов будут в моей власти, уж один-то точно тебе подойдёт. Мы перепробуем всё, пока, наконец, ты не поправишься.

– Эх, если бы у меня не было порока сердца, я бы лечилась в обычной клинике Израиля, а теперь мне приходится мучиться в этой подпольной лаборатории, – застонала женщина.

– Да, если бы у тебя не было этого порока, то по закону тебе можно было пересадить часть моей печени, или даже Александры. Но у нас другая группа и резус. Так что, эта лаборатория тебе жизнь спасает, мама. К сожалению, нам всем приходится идти на криминал, – вздохнул Остап Сергеевич.

– Идиот, мне дела не до этих детей. Криминальность меня не волнует, я просто условий лучших хочу, – фыркнула пожилая дама и уставилась на сына.

Потом хмыкнула, словно от безнадёжности за тупость своего отпрыска и более мягко произнесла:

– Ладно, иди сюда!

Мужчина оживился и сел рядом с постелью матери, её холодная костлявая рука нежно обхватила его ладонь.

– Расскажи мне, кто она, временная владелица моей печени.

– Любовница Юрия Самсоновича Подольского, помнишь такого? – так же ласково ответил мужчина.

– Конечно. Он же женился на той черномазой в конце девяностых. Опозорил славянский род. – Женщина сплюнула в лоток. – Но единственное, что мне в нём нравится, так это полное подчинение божественному приказу.

– Это точно, он живёт также праведно, как и я.

– Ты у меня молодец… – На лице, состоящем исключительно из морщин, появилась пародия на улыбку. – Эти глупые людишки думают, что Бог создал Еву для Адама, но они никогда не встречались с ним, а я встречалась. И он чётко сказал, что у Адама было много Ев, а у Евы много Адамов, поэтому полигамия– самая правильная форма отношений полов.

– Ты такая умная, мама. – Остап Сергеевич поцеловал руку больной. – Я только так и живу, у меня множество любовниц, я даже с проститутками сплю.

– Молодец! Не забывай, что Бог любит вегетарианцев и тех, кто помогает тяжелобольным. Разве малолетние преступники чего-то стоят перед Царём Небесным? Нет! – ответила женщина на свой же вопрос. – Бог специально создаёт маленьких ублюдков, чтобы такие святые люди, как ты, могли использовать их на благо мира.

– Спасибо мама…

Тучный мужчина снова припал губами к ледяной руке пожилой дамы.