Свобода слова
Через четыре часа непрерывного хода, у скалы, под которой протекал речек, полковник Лосев махнул рукой: пора делать привал.
Их было пятеро: сам полковник, его единственный оставшийся в живых подчинённый, и трое штатских, еле волочивших ноги.
– Вы думаете, они не будут нас искать? – спросил пожилой профессор Арши дан-Банор, археолог с Орхана, тот, что руководил научной группой.
Игнат не знал, сколько профессору лет, но явно перевалило далеко за сто – учёный тяжело дышал и вытирал лоб промокшим полосатым платком.
– Знать бы, что конкретно было известно нападавшим про нашу экспедицию… Если они точно знали, сколько людей на базе, искать будут: свидетели камалам не нужны. Конечно, им потребуется немало времени, чтобы понять, что кто-то спасся. Я ведь специально взорвал два жилых модуля – так трудно определить, сколько погибших. Есть шансы, что раньше, чем они это поймут, сюда прибудут наши. Но в любом случае, нам надо убраться подальше, и спрятаться.
Остальные штатские внимательно слушали, что ещё скажет их спаситель. Обескураженность первых часов несколько выветрилась с их лиц – теперь они выглядели усталыми путниками, отмахавшими почти три десятка километров по сильно пересечённой местности. И лишь в глубине глаз у всех тлел огонёк ужаса, пережитого сегодня ночью, когда на научную базу посыпались с неба штурмовики камалов.
– Тогда, может, есть смысл не останавливаться? – спросил дан-Банор.
Лосев, несмотря на невесёлое настроение, усмехнулся:
– Только не говорите, что вы не устали… Садитесь и отдыхайте! Полчаса!
Люди, словно выйдя из ступора, начали скидывать немногочисленную поклажу и устраиваться под деревьями, напоминающими земные сосны.
Из отряда Игната Лосева остались он и лейтенант Мансур Валеев – в подразделении служили одни офицеры. В первые минуты нападения, оценив ситуацию, Лосев дал команду отходить. Он понял, что камалы не оставят никого, и постарался спасти ядро исследовательской группы и добытые материалы. Двенадцать человек его отряда остались там, где несколько часов назад располагалась база небольшой и, казалось, засекреченной археологической экспедиции Содружества Идентичных.
Несмотря на секретность, охранял базу один небольшой отряд Лосева. Каждый боец стоил не одного десятка обычных солдат, но силы оказались слишком неравны, да и кроме ручного вооружения, люди не имели практически ничего. Никто не предполагал, что на экспедицию нападут.
Связь с орбитальным кораблём прервалась в момент нападения, поэтому Игнат не питал иллюзий относительно возможности связаться с какой-либо из планет Содружества. Их, разумеется, хватятся, но не ранее, чем через два-три дня. За это время камалы уничтожат всё, что необходимо уничтожить.
Задача полковника: выжить и сохранить оставшихся учёных и документы как ценнейшие свидетельства того, что древний звездолёт действительно существовал.
Лосеву не впервой выживать. Волновало его то, откуда камалы могли узнать про находку? Как до них дошла информация – причём с точными координатами планеты? Насколько он знал, в Содружестве факт обнаружения древнего корабля, потерпевшего аварию много лет назад на безымянной планете, скрывался не только от чужих (о них думали в последнюю очередь), но и от своих.
О находке знали лишь члены первой исследовательской экспедиции, несколько членов специальной Комиссии Совета Содружества. Полковника Лосева, как командира крупного подразделения спецназа, вызвали на секретное совещание, поручив охрану объекта – археологической базы, на планете, которая имела лишь кодовое название «Орхан-два». Двенадцать человек, которых он лично набирал в отряд, не знали ничего конкретного до момента, пока не прибыли на место. Большая часть членов научной экспедиции, обнаружившей древний звездолёт, входила в состав персонала исследовательской базы, всем запрещалось контактировать с прессой и как-то сообщать о находке. Да и невозможно представить, чтобы кто-то из учёных собственноручно слил информацию – к тому же чужим!
И, тем не менее, камалы узнали.
Лосев ломал голову, и не понимал: как?! Предательство? Это невозможно! Случаев предательства в Содружестве никогда не случалось. Предательства происходили на планетах, не включённых в СИ, но тоже, как правило, в ситуациях, когда аборигены не понимали, кому продаются. И потом: предательство сейчас, после подписания Пакта Полного Невмешательства?!..
Согласно Пакту, ни СИ, ни чужие более не вмешивались в дела интересующих их населённых планет, если таковые не имели самостоятельного активного выхода в космос. В понятие «невмешательства» входил и официальный отказ от вербовки представителей подобных миров для освоения новых планет. Времена, когда агенты идентичных и чужих, главным образом, камалы и ларзианцы, шастали, шпионя и ликвидируя друг друга, по разным подобным мирам, казалось, канули в прошлое.
Естественно, и уровень военного противостояния СИ и чужих формально практически сошёл на нет. Соответственно, сократились вооружённые силы, снизились расходы на содержание военных – от когда-то огромного корпуса Сил Специального Назначения, где начинал служить и до сих пор служил Лосев, осталось процентов двадцать, не больше. Казалось, наступили времена долгожданного мира, и можно не бояться поворачиваться спиной к вчерашним противникам…
Впрочем, Лосев хорошо помнил слова своего старого знакомого, орханина Виттара Остала, одного из руководителей службы вербовки землян. С Виттаром он встречался на совещании командиров спецслужб и спецподразделений, проходившем вскоре после подписания Пакта. Там же Лосев познакомился и с братом Виттара, начальником службы Контрразведки СИ на Земле.
После очередного заседания, во время обеда в ресторане, Виттар грустно покачал головой:
– Мне, видимо, скоро в отставку!..
На что его брат Франзир усмехнулся и налил ещё по рюмке:
– Не спеши, рано расстраиваться! Или радоваться.
Лосев, разумеется, не знал, как будут развиваться события, но сохранял твёрдую уверенность, что разведка и всё, что связано с ней, останется. Как и вербовка добровольцев на отсталых планетах – хотя, безусловно, вербовать в таких масштабах, как когда-то, станет вряд ли возможно.
Сейчас полковник Лосев, внешне совершенно безучастный, сидел, привалившись спиной к нагретому солнцем камню, и напряжённо думал. Нужно найти пещеру и отсидеться. На пути не встретилось ничего подходящего, но местность постепенно становилась всё более гористая, и Лосев рассчитывал, что пещера найдётся. Лучше бы пораньше: из пищи всего десять пайков. Значит, придётся охотиться и разводить костёр, а делать это на открытом воздухе смертельно опасно…
При строгом рационировании они могут продержаться и на пайках, неделю – впроголодь, но вытянут. Вряд ли при самом худшем стечении обстоятельств камалы останутся на планете дольше: встреча с теми, кто прилетит искать замолчавшую экспедицию, однозначно не входит в их планы.
Лейтенант Валеев подсел к командиру и молча посмотрел на него, словно задавая вопрос. Лосев тихо, чтобы не слышали остальные, объяснил, как собирается действовать дальше. Мансур кивнул и вытащил из рюкзака большую плоскую бутылку – настоящий «Гордонз».
По губам Лосева скользнула слабая улыбка:
– Успел прихватить, надо же!
– Она у меня в рюкзаке лежала. – Мансур свинтил крышку и протянул флакон Лосеву.
– За ребят! – тихо сказал Лосев и сделал большой глоток.
– Никто хлебнуть не хочет? – спросил Валеев, обращаясь к учёным.
Профессор дан-Банор и второй учёный, тоже профессор, по фамилии Питу, отрицательно покачали головами, а вот ассистентка дан-Банора, молодая женщина с Вельта, со странно земным именем Дина, кивнула и взяла бутылку.
Лосев с некоторым интересом проследил, как женщина сделала изрядный глоток и скривилась, тряхнув головой. Впрочем, он понимал её: то, что она сегодня увидела, лучше постараться забыть.
– Полковник Лосев! – спросила Дина, переводя дух. – Скажите, мы долго будем ходить в этих доспехах?
Она имела в виду военные защитные костюмы, которые Лосев заставил надеть и штатских.
– В них нет никакого смысла! – несколько нервно продолжала женщина. – Если камалы нас обнаружат, защита нам не поможет, как я понимаю.
Лосев со сдержанным удивлением посмотрел на вельтку, но отнёс её не вполне адекватную реакцию на счёт пережитых стрессов.
– Простите, я не успел вам объяснить, – ответил он. – Да, костюмы вряд ли спасут, если камалы до нас доберутся, но, смысл в этих доспехах большой. Без защитного костюма нас легко засекут с воздуха – по тепловому и электромагнитному излучению тела, и так далее. В костюме мы видимы только при визуальном контакте на сравнительно небольшом расстоянии. Ещё вопросы есть?
– А! – многозначительно сказала Дина.
Какое-то время она сидела, рассматривая носки ботинок и ковыряя в земле сорванной веточкой, а затем задала новый вопрос:
– Хорошо, а куда вы нас ведёте? По-моему, сейчас нет разницы, уходить от базы на десять километров или на пятьдесят? Вы нас собираетесь загнать как можно дальше?
Полковник заметил, как Мансур усмехнулся в кулак, одновременно исподлобья разглядывая Дину. Странно у неё проявляется нервозность: в агрессивной форме. Может, ей Мансур нравится? Ну не сам же Лосев – староват для этой соплюхи.
Знал Игнат подобных девиц, которые часто, сами являясь сравнительно «добрыми и пушистыми» в душе, с глупым упрямством испытывали потребность с кем-то пикироваться, кого-то поддевать, постоянно спорить. По собственной молодости лет он таких терпеть не мог, но, став старше, понял, что часто к этим девушкам и женщинам нужен правильный подход, чтобы легко их завоевать: часто они своим «нападением» давали понять, что наполовину завоёваны. Вот только искать этот «правильный подход» Лосеву по-прежнему не хотелось. Потому как всё равно – дуры, если так ведут себя.
– Видите ли, Дина, – без эмоций в голосе объяснил он, – если бы знать точно, что камалы нас искать не будут, то есть если они посчитают, что перебили всех на базе, тонет смысла уходить ещё дальше. Но если они будут нас искать, а исключать это никак нельзя, то чем дальше мы уйдём, тем лучше. Кроме того нам придётся провести в лесах не один день. Поэтом я и хочу найти пещеру или подобное укрытие. Если противник будет нас искать, пещера станет дополнительным фактором маскировки. В любом случае, лучше находиться в пещере, чем под открытым небом.
– А вы привыкли убегать, полковник? – снова задала вопрос Дина. – Странно, а я всегда слышала, что земляне – отличные солдаты. Чуть не лучшие в Содружестве…
Лосев глубоко вдохнул и выдохнул – нет, ни перед кем девка не рисовалась. Но в одном он не ошибся: тупая дура, которая раньше не видела в жизни опасности серьёзнее, чем поранить руку археологическим скребком. Сейчас же обгадилась от страха, но, будучи представителем одной из «развитых» рас в СИ, пытается демонстрировать собственные «независимые суждения». В общем, дура.
– Там, – Лосев показал рукой в сторону покинутой базы, – осталось двенадцать отличных солдат, и не только землян. И два десятка ваших коллег тоже там остались. А я увёл вас, чтобы спасти хоть кого-то.
Он помолчал и зачем-то добавил:
– А с тем, кто слил камалам информацию, надеюсь, разберутся!
Дина замолчала, уставившись себе под ноги. Её коллеги, казалось, дремали.
– Повторяю, – сказал Лосев: – полчаса отдыхаем – и двигаемся дальше.
Тихо журчал ручей, попискивали местные птички в кронах деревьев. Солнце поднялось высоко и уже припекало. Пахло хвоей, смолой, травами и тёплой землёй на прогалинах. «Прямо как дома», – с лёгкой тоской подумал Игнат.
Он вдруг поймал себя на мысли, что не был на Земле лет десять. И его, в общем, и не тянуло, а сейчас почему-то вспомнилось. Первые признаки старости? Рановато…
– Командир, время! – напомнил Мансур.
«Надо же… – грустно выругался про себя Лосев, – реально старею! Даже не заметил, как задремал».
Профессоры уснули, и только Дина сидела в прежней позе, молча таращась в одну точку.
«Нервный срыв у девчонки, – подумал Лосев. – Вполне может выкинуть какой-нибудь фортель!»
Разбудив учёных, он повёл маленький отряд по лесу. Местность повышалась, идти стало намного труднее, тропы становились всё круче. Всё вокруг напоминало некоторые районы Кавказа, знакомые Игнату: каменистые склоны, щедро сдобренные «зелёнкой» – идеальное место для укрытий. И сейчас это было хорошо.
Вскоре Лосев дождался своего: в одном из гористых склонов заметил провал, открывший вход в пещеру. Пещера располагалась под каменным карнизом, вокруг которого по склону в изобилии рос кустарник, похожий на орешник. Внутри оказалось пусто, сухо, а сужающийся ход вёл глубоко в недра скал.
Орхан-два был схож с родной планетой главной расы идентичных, да и с Землёй – и по общим физическим параметрам, и по имевшимся на планете формам жизни. Впрочем, удивительного в этом немного: давно замечено, что в системах схожих звёзд, и планеты, если таковые находятся на аналогичном расстоянии от звезды, тоже бывают схожи. Другое дело, что случалось такое астрономически редко. Так или иначе, с Оханом-2 повезло, и флора и фауна здесь вполне могли прокормить человека, и вопрос выживания сводился лишь к тому, найдут ли их враги.
Лосев загнал учёных подальше вглубь, а сам с Мансуром установил метрах в трёх от входа обман-отражатели – два цилиндра на лапках, перекрывающие проём иллюзорным изображением пустой пещеры. Единственное, что могло подсказать наружному наблюдателю, что картинка ложная – корпуса отражателей, которые военные тщательно замаскировали камнями. У входа, в камнях, Мансур спрятал и универсальный датчик слежения.
Учёные сбросили рюкзаки на пол и устроились, кто как мог.
– Скажите, полковник, – извиняющимся тоном спросил профессор дан-Банор, – можно нарубить веток, чтобы сделать подстилку? Моим старым костям жестковато на здешних камушках.
Полковник понимающе кивнул и вытащил из своего походного комплекта кубик спального мата. Мансур последовал его примеру.
– Возьмите, пожалуйста, – сказал Лосев, активируя маты. – А мы люди привычные, обойдёмся.
Профессор затряс поднятыми ладонями:
– В таком случае я уступаю своё право в пользу дамы. Дина, прошу вас!..
Его коллега запротестовал:
– Не может быть и речи, профессор! Вы старше и по академическим званиям, и по возрасту. Поэтому пусть Дина забирает мой мат.
Ассистентка благодарно кивнула:
– Огромное спасибо, но не стоит волноваться. Я прекрасно посплю на ложе из ветвей, которые мне любезно нарубят наши доблестные воины. – Она подумала и добавила: – Я надеюсь, нарубят.
Мансур взял вещмешок и стал аккуратно выкладывать из него снаряжение, а Лосев просто вытряхнул свой. Учёные с некоторым удивлением следили за офицерами.
Вещмешки являлись многоцелевыми ёмкостями. Будучи опорожнёнными, они складывались в подобие плотных ковриков, которые надувались воздухом. Они могли служить достаточно удобной подстилкой, особенно сразу два. Но, безусловно, спальный мат намного удобнее.
– Вот! – полковник показал рукой. – Ваше ложе готово, сударыня.
Дина вежливо поклонилась.
– Весьма признательна, весьма. Но неужели сложно нарубить веток? Местные хвойные замечательно пахнут. И здесь воздух будет посвежее.
Мансур молча отошёл в сторону, и, усевшись на ровном участке пола, стал смотреть наружу через невидимую изнутри обманку маскировки.
– Уважаемая госпожа Дина! – сказал Лосев. – Пахнуть от нарубленных веток станет, конечно, лучше, но нельзя рубить ветки. Это – следы, по которым нас могут найти. Срубленные ветви меняют картину биополей растений, на сканере легко различимо искусственное вмешательство в фауну. Если хотите устроить для камалов нечто типа вывески «Мы здесь!» – можно нарубить веток.
Дина пожала плечами:
– К чему ваш комедийный сарказм? Я же не спец по маскировке! Неужели нельзя просто объяснить?
Лосев с бесстрастным выражением лица вздохнул:
– Да, вы правы, можно было объяснить проще. Извините!..
Он помолчал немного и сказал:
– Ситуация такова, что нам ничего не остаётся, как сидеть и ждать. Сейчас почти полдень по местному времени. Отдыхаем три часа, потом – приём пищи. Потом – снова сидим, спим, ждём. И так далее. Еду придётся экономить, я буду выдавать по четверти рациона – неизвестно, сколько просидим. У меня пока всё.
Он коротко поклонился и отошёл в сторонку, где устроился Мансур.
Лейтенант подмигнул – Лосев повёл плечом и чуть скривил губу.
– Значит, командир, ждать будем? – спросил Валеев.
Игнат медленно покивал несколько раз:
– Самое приятное занятие – сидеть в норе и ждать.
– А чего? – усмехнулся Мансур. – Не самое паршивое занятие.
Лосев усмехнулся в ответ.
«Да уж, – подумал он про себя, устраиваясь на камнях и вытягивая ноги, – конечно, это лучше, чем бегать под огнём противника. Но, чёрт побери, дорого я бы сейчас дал, чтобы иметь возможность вступить в бой с камалами на равных!»
Дина так долго примеривалась к импровизированному ложу, что профессор Питу почти силой отдал ей мат, а сам забрал вещмешки. Его старший коллега уже вытянулся на своём мате и уснул.
Совершив галантный обмен с дамой, Питу постоял над постелью из вещмешков, словно раздумывая, и подошёл к военным.
– Не помешаю? – спросил профессор.
– Что вы! – искренне ответил Лосев.
Он успел познакомиться с Вальггамом Питу ещё во время развёртывания базы археологов. Учёный был примерно одного возраста с Лосевым, спокойный и при этом общительный человек, и они сразу почувствовали друг к другу симпатию, хотя ни по службе, ни по жизненному опыту не соответствовали друг другу.
– Я не могу прийти в себя, господин полковник! – признался Питу; голос профессора чуть задрожал.
Лосев вздохнул и попросил у Мансура бутылку. Лейтенант подал её вместе с маленьким стаканчиком, комплект которых он выудил из разложенных на камнях вещей.
– Вы думаете, уважаемый профессор, мне легче? – спросил он, наливая джин. – Там погибли не только ваши коллеги, там положили и моих ребят. Нескольких я знал давно, сам их готовил. Мы военные, люди толстокожие, но и нам приходится смотреть в глаза матерям и жёнам убитых товарищей… И это, поверьте, нелегко.
– У нас на Земле жил один поэт и музыкант, – пояснил для профессора Валеев. – Он сочинял песни и сам их пел. У него были прекрасные слова: «… И мне женщины молча намекали, встречая: «Если б ты там навеки остался, может, мой бы обратно пришёл…». Нам, к сожалению, приходится оказываться в таком положении.
Питу вздохнул:
– Да, тонко подмечено…
– Не откажетесь выпить? – Лосев протянул стаканчик профессору.
Питу взял выпивку:
– Не откажусь, спасибо.
Он выпил и протяжно выдохнул:
– Ваше, земное? Сильное снадобье!
Профессор посмотрел вокруг, вытряхнул из стаканчика оставшуюся каплю.
– Ещё? – по-своему истолковал движение Мансур.
– Нет-нет, – покачал головой Питу. – Благодарю, достаточно.
Потом понизил голос до конфиденциального шёпота:
– Как вы полагаете, каким образом камалы могли узнать про нашу экспедицию?
Лосев криво усмехнулся, и, взяв наполненный для него Мансуром стаканчик, опрокинул его, занюхивая рукавом бронекостюма. Как и положено, бронекостюм ничем не пах.
– Меня этот вопрос чрезвычайно волнует, – заметил он. – Как только выберемся отсюда, я постараюсь выяснить.
– Вы знаете, – продолжал Питу, по-прежнему понижая голос. – У меня есть кое-какие соображения, как подобное могло случиться.
Оба офицера с интересом воззрились на профессора.
– Любопытно услышать, – кивнул Лосев.
– Во всём виновато продолжающееся перемирие и сближение с чужими, – заявил Питу.
– Перемирие?! – удивился Мансур и показал пальцем наружу, в сторону места, где располагалась археологическая база. – Вы видели это перемирие! И о каком сближении можно говорить?!
Профессор понимающе покивал, жуя губами:
– И тем не менее! Пока с чужими длилось активное противостояние, пацифистские тенденции в нашем обществе были не слишком сильны. Конечно, уже не одну сотню лет муссируются тезисы, что разумные существа всегда могут понять друг друга, и так далее. Знаете, я и сам нет-нет, да и начинаю думать: почему, в самом деле, мы не могли бы жить в мире? Что нам, космоса не хватит? Планет новых не хватит? Что нам мешает относиться друг к другу как к родственным, а не к чуждым существам по самому главному признаку: мы ведь разумны ?…
Мансур усмехнулся:
– На Земле это называется «братья по разуму».
Питу потыкал в воздух указательным пальцем:
– Очень хорошее сравнение, жаль, что утопическое. Но утопия всегда живёт в умах людей. Так вот, я много думал последнее время над тем, что происходит…
По словам профессора, получалось, что в Содружестве Идентичных, и, главным образом, в обществе орхан, вскоре после подписания Пакта возникли новые тенденции, причём противоречивого типа. С одной стороны, быстро оформилось определённое мнение, что следует стремиться к максимальному сближению с так называемыми «братьями по разуму» – в этот раз Питу употребил земную формулировку. По мнению профессора, все годы, пока сохранялась сильнейшая конфронтация, единство и единомыслие Содружества во многом держалось на жёсткой дисциплине с безусловным подчинением большинства общественных институтов Высшему Совету, где на первых ролях главенствовали военные и контрразведчики. На этом фоне попытки утверждать, что чужие – братья, выглядели не слишком привлекательными морально. Но вот Пакт подписан, причём во многом благодаря вдруг изменившейся позиции камалов и их проявившемуся стремлению к дружбе – и в обществе всё чаще говорят, что военные продолжают жить по «законам военного времени», чтобы оправдывать своё непомерно высокое содержание и, соответственно, положение в обществе. И так далее, и тому подобное.
С другой стороны, с учётом относительно большого количества призванных под знамёна Содружества за последние двести лет землян, и их активности, позволяющей им часто добиваться весьма высоких постов в самых разных иерархиях, в сообщество были привнесены и многие взгляды, бытовавшие на Земле. В частности, идеи о свободной передаче информации, неограниченной свободе слова, и прочие так называемые демократические принципы. Эти принципы проникли в сознание многих членов Содружества зачастую исподволь, но налицо стало нарастать некоторое недовольство присутствием землян, выражающееся пока в критике теорий о том, что, возможно, Земля является прародиной всех идентичных…
Мансур усмехнулся:
– Ну, господин профессор, я слышал и обратное: что Земля когда-то была колонией всех идентичных рас. Потому только там и присутствуют все типы рас с разных планет!
– Согласитесь, что это менее вероятно, – покачал головой Питу. – Но самое главное то, из-за чего мы здесь: находка! Здесь обнаружен древний корабль, который, судя по всему, прилетел с Земли. Возраст его по предварительной оценке не менее четырёхсот тысяч лет. О чём это может свидетельствовать?
Дина давно прислушивалась к разговору. Сначала делала вид, что не обращает внимания, но потом не скрывала интереса. При последних словах профессора Питу она встала и подошла к мужчинам.
– Это говорит о том, что если бы из находки не делали секретность, то не случилось бы того, что случилось! – заявила Дина.
Лосев вздохнул, стараясь сохранять нейтральное выражение лица, но чувствуя, как в душе поднимается глухое раздражение, готовое выплеснуться наружу.
– Того, что случилось, не произошло бы, если бы какой-то паршивый поборник свободы слова, скорее всего из вашей среды, господа учёные, умышленно или неумышленно не слил информацию камалам. Неумышленно информация могла попасть только к нашим журналистам, но тогда камалы не успели бы среагировать столь оперативно. Значит, информация передана целенаправленно.
– И что, у вас есть подозреваемые? – скривила губы Дина.
Лосев пожал плечами:
– Я не могу никого конкретно подозревать – это предчувствие. Но контрразведка разберётся. Круг потенциальных подозреваемых не такой уж большой.
Дина вдруг по-женски всплеснула руками и сказала почти без обычного язвительно-напористого выражения:
– Да ведь дело не в том, кто конкретно это сделал, а в том – почему?
Мансур повёл бровями, закусил губу и дёрнул головой, но промолчал.
Полковник хмыкнул:
– Странная трактовка, однако. Погибла уйма народу – тут однозначно важно, кто конкретно виноват . А мотив «почему» – второстепенен.
Дина в волнении сцепила и расцепила руки и сделала пару нервных шагов взад-вперёд.
– Видите, я… ну, почти уверена, что тот, кто передал информацию камалам… Кстати, не обязательно камалам, мог и нашим журналистам, а там уже кто-то передал своим коллегам из инопланетян… Это могло быстро случиться. Нет, дело не в этом!..
Мужчины внимательно смотрели на ассистентку кафедры Центрального института археологии планеты Орхан. Даже профессор дан-Банор, разбуженный громким обсуждением проблемы, подтащил свой мат поближе и внимательно слушал, подперев голову рукой.
Лосев переглянулся с Мансуром – лейтенант прикрыл глаза и сжал губы. Полковник молча кивнул.
– Тот, кто так поступил, мог руководствоваться и совершенно иными причинами, – продолжала Дина. – У нас почему-то существует никому не понятная комиссия при Совете, которая засекретила… попытались засекретить, факт находки древнего корабля. Это сделано из страха потерять свой ложный приоритет в Содружестве! Орхане боятся именно этого – иначе бы никто не скрывал от народа находку!..
– И чтобы восстановить справедливость, – продолжил Лосев, – надо взять и слить информацию камлам? Которые хорошо понимают нас и являются наилучшими друзьями народов Содружества, чем его собственное правительство, да?.. Хм, шикарная логика, поразительно! Помню, когда-то представители СИ пытались объяснять мне, что идентичные и чужие никогда не поймут друг друга. А теперь я объясняю это женщине, которая выросла в Содружестве! Логический перевёртыш какой-то получается!
Дина попыталась протестовать:
– Ну, во-первых, никто не знает, как к камалам попала информация! Может, никаких предателей не существует. И потом, дело не в этом – дело в справедливости и правде, без которых общество…
Профессор дан-Банор сокрушённо покачал головой.
– Знаете, дорогая моя, – заметил он, – правда и справедливость – вещи замечательные. Но они столь часто имеют не абсолютное, а относительное значение, что не поддаются объективной трактовке. Коли вы коснулись примера Земли, родной планеты уважаемых офицеров, то замечу вот что. Я неплохо знаком с земной историей. Лет сто тому назад на Земле – господа Лосев и Валеев прекрасно поймут, о чём я, – некая политическая партия вела борьбу за справедливость в масштабе всей планеты. Правительство собственной страны они называли «антинародным», и во время очередной войны, которую вело это правительство, партия стала продавать государственные секреты врагам по ту сторону фронта, исходя из концепции, что «чем хуже, тем лучше». Плохое правительство, мол, проиграет в войне, ослабнет, начнётся народная революция, и тому подобное. Вы, милочка, своими рассуждениями напоминаете мне этих деятелей. Давайте, пусть враг нам надаёт по башке – лучше для правительства будет, одумаются. Но поймите, существует много других методов, куда более щадящих по отношению к своим согражданам!
– Именно, профессор, именно! – Лосев беззвучно похлопал в ладоши.
– Я вам поражаюсь, полковник! – чуть не вскрикнула Дина. – Вы же сам землянин! Неужели вам не обидно, что исторический факт главенства вашей планеты в Галактике кто-то хочет скрыть?!
Лосев сделал удивлённое лицо и поднял глаза на Дину:
– А главенство тут при чём? – спросил он.
Губы женщины растянулись в саркастической усмешке, но глаза оставались холодными:
– Как при чём? – удивилась она. – Как?! Вы что, не понимаете?..
– Знаете, Дина, – перебил Игнат, – мне лично ни жарко, ни холодно от того, что четыреста тысяч лет назад на планете Земля построили звездолёт, который долетел сюда. Я лично к той цивилизации не имел никакого отношения. При этом я считаю, что для умных орхан или других идентичных это тоже никакой роли не играет, и тем более чувства ущербности никак не должно вызывать. А дураки пусть думают, что хотят, на то они и идиоты.
– Я хотел сказать примерно об этом, – вставил, усмехаясь, Питу, – но разговор несколько смешался. Руководство Содружества убоялось не потери приоритета орхан, не в этом дело. У нас побоялись вносить дополнительную напряжённость в общество! Время сейчас непростое – мы только что начали отходить от опасности прямой войны с чужими. Поэтому дать повод к лишнему недовольству землянами – а подобное недовольство может появиться! – было бы очень и очень недальновидно.
– Я конечно не политик, – заметил Валеев, – но не удивлюсь, если после событий сегодняшней ночи мы снова окажемся на пороге войны. Сейчас правильно взять бы и высадиться на Земле открыто. И пусть камалы вопят, чего хотят!
– Ну, хоть ты-то в крайности не впадай! – заметил Лосев.
– Я не понимаю, – продолжал Мансур, – почему не применили с кораблём технологию ТКП-поля? Можно же было сам корабль сохранить! Помните, господин полковник, мы изучали в Академии операцию на планете ратланов? Ну, когда ликвидировали лабораторию клонирования?
Лосев пожал плечами:
– Во-первых, ТКП-технология неимоверно дорогая штука. Во-вторых, последним Пактом её использование запрещено…
– В-третьих, – вставил профессор дан-Банор, усмехаясь и теребя бородку, – как бы ты, сынок, стал что-то изучать, если бы законсервировал область пространства вместе с кораблём? Посмотреть бы со стороны мог – а потрогать?
– Вот именно! – согласился профессор Питу.
– Кстати, объясните мне, глупому, – не унимался Мансур, – зачем камалам это потребовалось?
– Что именно? – удивился Лосев.
– Ну – нападать, уничтожать нашу находку? Чем эта груда металлолома могла быть им опасна? Я не понимаю!
Лосев в некотором замешательстве посмотрел на профессоров. Сам он затруднялся ответить на этот вопрос. Факт нападения имелся. Было ясно, что кто-то слил информацию камалам, и, понятно, что этот кто-то – один из посвящённых. Но почему противник отреагировал именно так ?
На заседании Комиссии возможность нападения камалов на археологическую базу даже не рассматривалась – во-первых, из-за состояния нынешних отношений с главной расой чужих, во-вторых, из-за того, что трудно заподозрить, чтобы находка могла представлять какую-то угрозу для противоположной стороны. Вся секретность вокруг операции, точнее, не секретность, а предупреждение всем посвящённым не раскрывать публично факты до поры до времени, выстраивалась, скорее, не против камалов, а против преждевременного распространения сведений в самом Содружестве.
Профессор дан-Банор пожал плечами.
– У меня вот какие соображения, – сказал он. – Похоже, что камалы получили информацию – наспех, отрывочно, хотя и достаточно точную. И не поняли, чего им опасаться в связи с этим. Они посчитали, что наша секретность таит для них жуткую угрозу. Возможно, решили, что мы нашли на этом старинном корабле бог весть что! Что, возможно, натолкнулись на какие-то данные, позволяющие нам как-то… ну, не знаю, шантажировать их, или что-то в этом роде…
– Что вы имеете в виду? – Лосев оттопырил губу, не понимая, куда клонит профессор.
Дан-Банор пожал плечами:
– Не знаю, полковник. Предполагать можно что угодно. Например, камалы посчитали, что у нас есть факты, что, допустим, чужих вывели древние земляне в качестве эксперимента…
– Зачем древним землянам, если таковые существовали, выводить камалов? – заметил Питу.
– Понимаю, – кивнул дан-Банор, – звучит странно, но тем не менее… Камалы ведь никогда не позволяли нам вести исследования на их планетах, но есть данные, что цивилизация их возникла очень непонятно…
– Что за ерунда! – фыркнула Дина и тут же смутилась: – Простите, профессор!
Дан-Банор только рукой махнул:
– Главное не это! Главное и очевидно, к сожалению, то, что камалов нельзя считать друзьями. Камалы нам не друзья, и друзьями быть не могут.
Лосев посмотрел на него с чуть снисходительной улыбкой.
– Могу вам вот что сказать, уважаемый профессор: в армии есть люди, понимающие современные тенденции отношений с чужими. Там так же учитывают, что смена камалами характера отношений есть лишь некая тактика, но никак не глубинная стратегия. Они не смогли сломить нас прямой или косвенной силой. Поэтому есть мнение – к сожалению, не всеми разделяемое, – что сейчас чужие пытаются убаюкать Содружество относительным миром. То есть хотят иметь возможность более широко присутствовать в нашей среде, вызывать меньше подозрений, меньше настороженности, а у кого-то создавать ещё и умиление их вдруг проснувшимся миролюбием. В общем, численный состав разведки и спецслужб серьёзно сократили, но никто их не ликвидировал полностью! А после того, что случилось, я и не знаю, как дела пойдут.
– Знаете, – заметил Мансур, – понимают-то понимают, но, получается, мы ведь сами, извините, обгадились. Ужасную беспечность проявили! Что стоило послать сюда не взвод спецназа, а хотя бы два-три боевых корабля? Камалы бы не решились напасть, а если бы решились, им потребовалось бы подтягивать серьёзные силы, и это не осталось бы незамеченным!
– Да уж, прав ты, это тяжёлый, но поучительный урок, – согласился Лосев. – Поэтому и расследование будет жёстким. Дело не в древнем корабле, вопрос куда серьёзнее. Если всякая сволочь станет сливать информацию чужим, объявляя это стремлением к свободе, то к чему мы скатимся, а?
Все закивали, и только Дина попыталась возразить:
– Но, простите, строить общество на сокрытии правды от народа…
Лосев перебил её, протестующее взмахнув рукой:
– Дина, нам тут сидеть ещё несколько дней! Нам надо выжить и терпеть друг друга. Посему – избавьте меня от демагогии, пожалуйста. А если поддонка-предателя, или предателей, найдут, стоило бы устроить над ними публичный показательный суд. Я за такую свободу слова!
– Может, никого и не найдут. Может, камалы узнали как-то сами?
Полковник поморщился:
– Сами они узнать не могли, а найти – найдут. Тех, кто имел допуск к секретной информации, не так много. Проведут ментоскопирование, и найдут! Если, конечно, тот, кто рассказал камалам, был среди нас.
Дина вытаращила глаза:
– Ментоскопирование? Наше правительство не посмеет! Это неприкосновенность внутреннего мира личности! Это даже в Пакте записано по отношению к агентам чужих!
– Ничего, – спокойно покивал Лосев, которому захотелось побесить поборницу правды и справедливости, – уверен, для данного случая сделают исключение. Случай, согласитесь, особый. А Пактом, простите, камалы теперь пусть подотрутся!
– Вы меня простите! – подчёркнуто-вежливо сказала Дина, хотя голос её подрагивал, – но людей с подобными взглядами нельзя допускать на руководящие посты! И в армию нельзя набирать!
Она встала, намереваясь отойти на своё место в глубине пещеры, но в это время снаружи прозвучал оглушительный грохот. Ассистентка профессора дан-Банора присела от неожиданности, и даже мужчины, не исключая офицеров, вздрогнули.
Звук был похож на щелчок гигантского бича или раскат близкого мощного грома, переходящего в протяжный свист. От него завибрировал воздух и задрожал каменный свод надо головами людей.
В первое мгновение и без того наряжённые нервы полковника натянулись ещё больше. Лосев подумал, что камалы обнаружили их укрытие и начали обстрел. Но взрыва не последовало, а парой секунд позже первого раската прозвучали подряд ещё несколько, и Игнат понял, что это.
Лосев чертыхнулся и бросился к выходу из пещеры.
Чуть правее, на высоте нескольких километров, оставляя ослепительно белые пушистые инверсионные следы вперемешку со сверкающим разноцветьем струй ионизированного воздуха, шла пятёрка угловатых штурмовиков Содружества. Корабли вынырнули прямо в атмосфере, отчего и раздался ужасающий хлопок внепространственного пузыря, в котором боевые машины находились в момент перехода в обычное пространство. Сейчас вся группа мчалась в сторону уничтожено камалами лагеря археологов.
Лосев шумно вздохнул, чувствуя, как покидает его напряжение последних часов. У него теплилась слабая надежда на помощь раньше, чем через три дня – имелся шанс, что разведка СИ заметила передвижение сил камалов, предшествующее нападению, что она правильно среагирует на это и вышлет штурмовую группу. Но Лосев гнал от себя эту хрупкую надежду, так как в сложившейся обстановке стоило готовиться к самому худшему.
А получалось, что не зря разведчики едят свой хлеб, совсем не зря. Если бы не та сволочь, которая подробно выложила камалам координаты планеты!
– Друзья мои, поздравляю! – сказал Лосев, поворачиваясь к остальным. – Нам крупно повезло…
Он не мог сдержать улыбки и тут же разблокировал передатчик бронекостюма, чтобы вызвать командира штурмовой эскадрильи.
* * *
На площадке, где недавно располагалась база археологов, стояли два штурмовика Вооружённых сил СИ и грузовой транспорт, прибывший тремя днями позже. В стороне, где начинался лес, у подножия холма дымились обломки челноков чужих, которые даже не успели взлететь.
На Орхан-2 вместе с транспортом, доставившим оборудование для нового лагеря археологов и новую группу учёных, все из которых являлись, как ни странно, сотрудниками спецслужб, прибыли члены комиссии по расследованию, а также представители средств массовой информации.
Информационникам, как называли в СИ репортёров и подобных специалистов, первые дни разрешили поснимать всё вокруг, а пресс-конференцию назначили только на сегодня, рассчитывая на прибытие представителя камалов, но его так и не дождались. К останкам древнего корабля никого не пустили – там стояли ряды оцепления.
От Федерации Камал, как слышал Лосев, поступило лишь официальное извинение и соболезнования семьям погибших. Всё объяснялось тем, что группа боевых кораблей, проводившая, якобы, учения в данном районе, перепутала и систему звезды, и учебные цели. Объяснение было шито белыми нитками и выглядело полной наглой глупостью, впрочем, как часто происходит в подобных дипломатических пассажах…
– Пойдёмте, полковник, – позвал Лосева заместитель председателя комиссии Илорр Прадуши, тоже полковник. – А то к нам ползут какие-то писаки, хотят умнее остальных быть. Чёрт, не успеем от них слинять! Запомните, прошу вас: ни слова о том, что корабль, возможно, земной!
Действительно, к стоящим в стороне от вновь возведённого жилого купола офицерам приближались двое информационников, выставляя перед собой трубки сканирующих устройств.
Лосев кивнул: он уже дал дополнительную подписку о неразглашении.
– Простите, господа, можно несколько вопросов? – издали начал один из репортёров.
Лосев устало вздохнул с присвистом.
– Игнат, я тебя прошу, – вполголоса попросил орханин. – Это центральный канал. Чтобы нас не выставляли душителями свободы. И так скандал большой вызрел…
«Да уж, надо как-то сдержаться», – подумал Лосев.
– Господин полковник, – начал первый из репортёров, обращаясь к Илорру Прадуши, – насколько серьёзны основания полагать, что обнаруженный древний корабль построен древней цивилизацией Земли?
Лосев покосился на Прадуши – полковник был хорошим артистом.
– Господа! – Прадуши широко улыбнулся, словно беседовал с непонятливыми детьми, – Вы должны нести правдивую информацию, а не рождать сказки и мифы. Вам подробно ответят на этот вопрос на пресс-конференции настоящие специалисты. Пока могу сказать: нет, это не земной корабль. Но, можно предполагать, что это корабль цивилизации, которая стала предтечей всех идентичных.
– Вопрос к полковнику Лосеву, – вступил в разговор второй репортёр. – Вы спасли нескольких сотрудников археологической экспедиции. Смогли вывести их из-под огня противника и укрыли в горах до прилёта наших боевых кораблей. Но почему после спасения застрелилась ассистентка профессора дан-Банора?
Если откровенно, Лосев ждал подобного вопроса на пресс-конференции, но не думал, что его попытаются задать здесь, в разговоре с глазу на глаз. Информационники Содружества, как и земные журналисты, любят бить подобными вопросами прилюдно, при скоплении многих микрофонов и телекамер. Многим из них подобные вопросы доставляли прямо-таки садистское удовольствие.
Он ждал, что сейчас спокойно поинтересуются его и Илорра Прадуши мнениям о возможных путях попадания секретной информации к камалам, и о том, почему экспедиция была засекречена. Им же придётся рассказывать, что они решили выдать на пресс-конференции, приберегая окончательные выводы на рассмотрение ещё многих комиссий. Но спросили о том, почему импульсивная Дина вскоре после возвращения на пепелище попросила у одного из солдат пистолет – якобы просто посмотреть – и вдруг пустила себе пулю в висок.
«А ну всех на хрен, – подумал Лосев, – сейчас я вам выдам сенсацию, и пусть меня из армии уволят!».
– Дело в том, сказал он, многозначительно глядя в наставленные на него сканеры, – что накануне самоубийства госпожи Дины Аммрагг мы сильно повздорили с ней по поводу взглядов на свободу слова…
– То есть вы хотите сказать, что вы против свободы слова и что это вы её застрелили?! – Второй информационник криво ухмылялся, считая, что необычайно «остро» сострил.
– Думайте, что несёте, господа! – гневно вскричал полковник Прадуши. – На этот счёт есть свидетели, есть официальное заключение экспертов!
– Да я плевать хотел на их подначки, коллега, не волнуйтесь. – Лосев положил руку на плечо орханина. – Нет, я её не застрелил. Но застрелил бы, если бы знал заранее, как она собирается бороться за свободу слова. Неужели вы считаете, что госпожа Аммрагг поступила правильно, выдав камалам сведения о находке?
– Но она же не думала, что камалы поступят именно так! – возразил первый репортёр. – И если бы информацию не скрывало наше правительство, то ничего бы не случилось! Больше виноваты те, кто засекретил экспедицию!
– Вот как?! – прищурившись, поинтересовался Лосев, которому ужасно захотелось заехать репортёру в морду.
Полковник Прадуши потянул его за рукав:
– Пойдёмте, Игнат, эти тупицы ничего не поймут…
Оба полковника повернулись и пошли к зданию, где должна была состояться пресс-конференция, хотя Лосев сильно сомневался, что ему стоит присутствовать на этом мероприятии.
Информационники засеменили за ними, что-то лопоча, путаясь под ногами и суя чуть не под нос свои приборы, но Прадуши и Лосев делали вид, что ничего не замечают.
«Паршивые папарацци! – подумал Лосев. – Неужели эту заразу с Земли сюда занесли? Нет, чтобы что-то доброе! Ведь пока сидели практически на военном положении, всё происходило в разумных пределах, а после Пакта как с цепи сорвались…»
Он вспомнил о случившемся давным-давно с британской принцессой, когда та разбилась в автомобиле, пытаясь скрыться от таких же папарацци, тоже считающих, что «народ должен знать всё», вообще – всё! Кто как ест, с кем спит, как сидит на унитазе. Вспомнил, как зачастую при захвате заложников поборники «информационных свобод» мешали спецслужбам проводить подготовки операций, так как вели прямые съёмки с места событий, телеканалы гнали это в эфир, и террористы знали, откуда полезет группа захвата. И ещё происходило много чего подобного.
И вроде бы придраться сложно: да, народ имеет право знать «правду».
Но где грань между параноидальным засекречиванием всего подряд и самоубийственным раскрытием « всего »? Когда «широким народным массам», которые были, есть и будут в любом обществе и на любой планете, можно что-то рассказывать, а когда нельзя – и часто нельзя ради их же благополучия?
Кто сможет ответить на этот вопрос?
«Господи, – подумал атеист Лосев, поглаживая висок, в который впервые за последние дни начинала стучаться тупая боль, – дай мне силы, господи! Ещё немного, и я сам начну стрелять этих неистовых поборников свободы слова…»