Глава 17
Анфиладами пыльных, тысячелетия назад покинутых помещений они выбрались на длинную террасу, нависавшую над пространством тоннеля на высоте не менее шести этажей. Край террасы ограничивался дырчатыми перилами, словно специально устроенными, чтобы там прятаться и наблюдать, что происходит внизу. Тут и присели Александр и Авван, переводя дух.
Гончаров зарядил гранатомёт и объяснил тарланину, как встать, чтобы не попасть под реактивную струю. К счастью, терраса имела достаточную ширину и глубину, и отражения выхлопа от стены можно было не сильно опасаться. Рядом майор разложил ещё два взятых про запас выстрела так, чтобы они находились под рукой. Он резонно полагал, что, согласно теории Аввана о возможности пробить некую «полевую защиту» гравилёта, ему либо с избытком хватит этих зарядов, либо уже вообще ничего не понадобится. Лишь бы успеть перезарядить оружие.
Александр выглянул из-за ограждения террасы, оценить, как расположились его бойцы. Плафоны под высоченным потолком светили слабовато, но предполагаемое поле боя освещалось тем не менее вполне сносно, в отличие от боковых ответвлений, где они недавно побывали. Гончаров включил рацию и лишний раз удостоверился в том, что и так заметил сверху: все заняли оговоренные позиции. Домашников залег у небольшого бокового прохода, а Исмагилов у другого, совсем рядом с точкой пересечения с тоннелем, из которого ожидали появление гравилёта.
Майор кивнул сам себе и отключил связь. Он понимал, что в сложившейся ситуации куда лучше подошли бы его бывшие сослуживцы по ОМОНу или хотя бы солдаты из тридцать второго городка, и даже скрипнул зубами, в который раз коря себя за достаточно легкомысленный подход при комплектовании экспедиции. Если бы он знал, что вылазка не ограничится разведкой вокруг Арки, как думалось тогда, то, безусловно, никогда бы не пошёл на поводу у Петра и уж тем более у старика Альтшуллера. Они, видите ли, тоже думали, что вся затея пройдёт как увеселительная поездка на дачу! Дача, которая расположена где-нибудь на Большой Медведице, мать твою! Точнее – её… Точнее – их!
Пётр и старикан – ладно, а он сам, профессионал хренов, о чём думал? Иные миры – это вам даже не чеченские боевики! Сейчас появится гравилёт с неизвестным оружием и непробиваемой бронёй, и окажется, что все гранатомёты против него – пшик! Получится, что он сам подставил людей в качестве пушечного мяса в каких-то непонятных разборках хоть и удивительно похожего внешне на человека, но всё-таки инопланетянина.
Майор скривился как от зубной боли и сказал вслух, чтобы бы хоть как-то отвлечься от уже бесполезного самобичевания:
– А ты молодец, Авван, физическая подготовка хорошая. Пробежал сюда – и почти не сбил дыхание.
Ещё только догнав Аввана на террасе, Гончаров отметил, что после их марш-броска по этажам тот дышит гораздо ровнее, чем он сам. «Старею», – сразу же с грустью подумал майор.
– Если говорить честно, то это заслуга костюма, – усмехнулся тарланин. – Без него я бы, наверное, и сейчас ещё поднимался по лестницам.
– Не понял? – Гончаров приподнял брови. – Как это костюм тебе помогает? Мне бронежилет только мешает бегать.
– Всё очень просто: в бронекостюме есть гравикомпенсатор, устройство, снижающее вес того, на ком надето снаряжение. – Авван показал на регуляторы, расположенные под откидной пластиной на поясе. – В общем, я сюда бежал, как бы веся килограммов на тридцать меньше.
Гончаров выругался, что сам не догадался о возможностях техники – физически инопланетянин хоть не был хиляком, но никак не выглядел крепче его самого.
– Понятно, хорошо устроился! – с завистью проворчал он.
Авван усмехнулся:
– Не сердись! Был бы у меня запасной костюм – дал бы тебе.
– С чего ты взял, что я сержусь? – Гончарову было чуть стыдно за собственное резкое замечание, словно в данной ситуации он больше трусил, чем тарланин из-за того, что на нём нет такой же защиты. – Лучше скажи, откуда у тебя всё-таки подозрения по поводу слежки за тобой?
Авван хмыкнул и сказал, как бы размышляя сам с собой:
– Именно в данной ситуации я сам хотел бы знать наверняка, случайно они сюда вышли или по какому-то маяку? Только вот куда его мне могли поставить?!
– И ты ничего не подозревал? – удивился Гончаров. – Ну, сам понимаешь, если имеешь врагов и так далее, то…
Авван пожал плечами:
– Долго объяснять. Видишь ли, ситуация складывалась так, что мне пришлось спешно покинуть место, где я находился. Мне некогда было проверять, может ли в моих вещах стоять какой-то маяк. А позже, когда я пробирался через Зоны, у меня не было оборудования, чтобы такую вещь обнаружить. Своё снаряжение я осмотрел, но ничего не нашёл. Если только никто раньше не сумел вживить маяк в меня самого, но это маловероятно.
– Странно как-то, – пробормотал майор. – Подозреваю, что ты не всё рассказываешь, уж извини.
– Ладно-ладно, – усмехнулся Авван, – всё не обещаю, но, если выберемся, расскажу побольше.
– Не надо говорить «если», но на слове ловлю! – Гончаров погрозил пальцем. – А какой может быть принцип у такого маяка, и почему ты вообще думаешь, что он у тебя есть?
– Говорю же: меня очень чётко выслеживали агенты Комитета. Конечно, по большому счёту есть возможность контролировать сами Зоны – тоже имеются такие устройства Предтечей. Но это процесс длительный: с помощью такой аппаратуры можно что-то найти, если знаешь, где искать, или если будешь проверять огромный массив информации. На практике же как только комитетчики попадали в Зону, где я в тот момент находился, они начинали движение прямо ко мне. Только иногда, вот как сейчас, они не могли точно определить направление движения, искали не слишком уверенно. Значит, если сигнал есть, то он такой, что его существенно экранирует металл этого города, а перед этим, надеюсь, броня вашего БТРа. Но я не понимаю, что это за сигнал.
– Я не специалист, но знаю, что металл сильно ослабляет радиосвязь. Может, это радиоволны?
– Довольно странно – электромагнитные волны в технике Предтечей почти не используются. Но однозначно, это не гравитационный передатчик, поскольку вот эта штука, – Авван кивнул на свой мини-компьютер, – засекла бы источник подобного сигнала, как ты сам понимаешь.
– Скажи пожалуйста – гравитационные волны… – пробормотал майор, раздумывая. – Постой-ка, у меня одна мысль всё-таки есть. Сейчас попробуем проверить.
Он снова вытащил рацию и, включив её на приём, начал последовательно проверять все диапазоны. На четвёртом в динамике появился громкий жужжащий сигнал, хотя на всех остальных в эфире царила полная тишина. Майор поводил рацией вокруг Аввана – при поднесении к его деструктору звук усилился.
– Вот так! – Александр прищёлкнул языком. – Это твоя «пушка» издаёт какой-то радиосигнал. Не знаю, специально тебе «жучок» подвесили или просто у неё такое свойство, но результат – налицо. Надо попросить ещё и Петра проверить – он всё-таки инженер.
Авван был явно удивлён.
– М-да, я как-то даже не учёл такой возможности. Вся техника связи на расстоянии у Предтечей построена на передаче гравитационных волн и импульсов, и мы давно привыкли смотреть на радио как на анахронизм.
– В общем, с этим стоит разобраться… когда закончим нынешнее дело, – подытожил Гончаров.
Александр чуть было сам не сказал, «если живы останемся», но тут же спохватился: ещё в Чечне они с ребятами договорились не употреблять слово «если». Никаких «если», только слово «когда»: «когда вернёмся», «когда закончим операцию» и так далее. Не то чтобы это помогало сохранить жизнь, но хоть чуть-чуть притупляло щемящее чувство опасности и знания того, что слишком часто, если не ты сам, то кто-то из друзей может не вернуться.
Авван молча кивнул, и в этот момент из тоннеля напротив в полной тишине выплыла дискообразная тушка гравилёта. Гончаров, несмотря на их рассуждения о причине таинственного сигнала, не спускавший глаз с выбранного сектора наблюдения, моментально заметил необыкновенный аппарат сквозь дырки в ограждении террасы.
Больше всего по форме обводов корпуса гравилёт походил на две, положенные друг на друга донышками в разные стороны, глубокие тарелки. Во всяком случае, Александр, видевший достаточно фантастических фильмов, даже на подсознательном уровне подивился прозорливости художников ведущих киностудий мира, весьма поднаторевших в создании образов инопланетных летательных аппаратов. Как оказалось, по крайней мере некоторые из них действительно походили на «летающие тарелки».
Хотя, безусловно, от киношных штампов отличий хватало. Прежде всего, внешне «тарелка» не была такой однообразно-обтекаемой снаружи, как часто принято рисовать любителями фантастики: по гладкому корпусу цвета тусклого серебра шли какие-то утолщения, патрубки, разного рода выступы. Симметричное расположение внешних конструкций и направление движения машины позволяло чётко определить, где у неё носовая часть. Иллюминаторов майор не заметил, но не вызывало сомнений, что экипаж такого аппарата имеет много возможностей следить за тем, что происходит за бортом.
Гравилёт двигался на высоте пары метров от пола тоннеля. В центре перекрёстка он завис, словно раздумывая, куда же теперь направиться. Момент для начала задуманной операции подходил как нельзя лучше.
Вдруг нос гравилёта повернулся в сторону террасы, на которой прятались Гончаров и Авван.
– Меня не прикрывают толстые стены – они поймали сигнал! – сообразил тарланин. – Александр, надо действовать немедленно!
Майор надавил кнопку рации.
– Огонь! – крикнул он в микрофон и сам напрягся, готовый действовать: по плану его выстрел сверху был последним из выстрелов землян.
Внизу оглушительным дуплетом с интервалом в полсекунды, не более, грохнули одноразовые гранатомёты. Гончаров вскочил и, почти не целясь на таком небольшом расстоянии, тоже послал гранату в начавшую разворачиваться тарелку.
В полузамкнутом пространстве террасы грохот выстрела из РПГ-7 был ужасен. Даже вовремя открыв рот, майор почувствовал удар по барабанным перепонкам, после чего моментально возникло ощущение, что уши заткнули ватой, которая звенит и противно давит на мозги.
Гончаров с удовлетворением увидел, что выстрелы Петра и Фёдора достигли цели, но тарелка, как и предупреждал Авван, лишь подёрнулась розоватой дымкой защитного поля. Сильная рябь, напоминавшая дрожание воздуха над нагретой поверхностью, согласно объяснениям тарланина свидетельствовала о том, что защитный механизм перестраивает напряженность и конфигурацию поля для наибольшей эффективности отражения выстрелов с конкретных сторон. Причём рябило слабее как раз сверху по центру «тарелки»! Всё это Гончаров наблюдал словно в замедленной киносъемке, но хотя действо вряд ли заняло более трёх-четырёх секунд, майор машинально успел перезарядить оружие.
Граната ПГ-7В падающей звездой вонзилась в гравилёт, точнее, не в него самого – взрыв словно растёкся по поверхности этой дымки, прикрывавшей машину. Рядом вскочил Авван, и уже знакомая сине-красная молния с треском, показавшимся сейчас совсем негромким, ударила в гравилёт.
Рябь вдруг пропала, а металл корпуса неожиданно потемнел, и от него местами словно пошёл пар. «Тарелка» качнулась в воздухе и резко накренилась.
– Есть! – закричал Авван. – Ну-ка, ещё разок, землянин, теперь вместе!
Однако выстрелить ни он, ни майор не успели. С тарелки, в свою очередь, вырвалась очень похожая, только мощнее, молния. Она вонзилась чуть ниже террасы, и большой кусок пола чуть в стороне от места, где стояли тарланин и человек, разломился. Пахнуло жаром настолько сильно, что Гончарову, хотя он инстинктивно задержал дыхание и закрыл глаза, показалось, что горячий воздух обжёг горло и склеры.
Часть террасы рухнула вниз, увлекая в образовавшийся провал Аввана. Взмахнув руками, тот перекувыркнулся через голову и исчез за краем обломившейся конструкции. Сам Гончаров едва устоял на ногах. Чтобы не скатиться по образовавшемуся наклону, он ухватился обеими руками за остаток перил, а гранатомёт вместе с запасным выстрелом полетел вниз вслед за инопланетянином. Оружие Аввана, чудом зацепившись за неровный обломанный выступ ремнём, повисло у рукотворного провала.
Майор застыл, вцепившись в перила, понимая, что всё кончено. Из проёмов стен тоннеля, где укрывались Домашников и Исмагилов, застучали автоматы, но для «тарелки» это были просто комариные укусы. Защита работала неравномерно, и пули даже кое-где чиркали по поверхности гравилёта, а местами, оставляя более яркий розовый след, отклонялись полем, но вред причинить не могли. Автоматика летающей машины, хоть та и получила явные повреждения, восстанавливала полевую защиту.
«Абзац, – подумал Гончаров, косясь на деструктор Аввана, повисший не больше чем в метре от его ноги. – Не успею, сейчас снова долбанёт, сука…»
В этот момент из бокового тоннеля, где они укрыли БТР, выскочил Альтшуллер. Старик бежал, припадая на больную ногу и держа на плече болтающийся из стороны в стороны гранатомёт. Сквозь звон и ватную заложенность в ушах до майора донёсся нелепый срывающийся крик:
– Ребята, я сейчас!..
В гравилёте, безусловно, имелись разные приборы слежения за окружающей обстановкой, и машина тотчас же, отвернув от Гончарова, нацелилась на новый объект в непосредственной от себя близости.
Майор, не отводя глаз от того, что творилось внизу, перехватывая руками перила, по-кошачьи быстро сдвинулся ниже и сцапал оружие Аввана.
В это время Семён Ефимович упал на одно колено, и почти сразу же труба на его плече выдала дымный плевок. Мгновением позже сине-красная молния разорвала Альтшуллера в клочья, ещё более мелкие, чем те, на которые выстрел Аввана разнёс доктора Аканде. Но граната, выпущенная Семёном Ефимовичем, вонзилась в защитное поле гравилёта – машину заметно тряхнуло, и вдруг розоватое свечение погасло окончательно!
Почти ничего не понимая и даже не будучи уверенным, что он всё делает правильно, ведь времени на знакомство с новым оружием не оставалось, майор вскинул деструктор и дважды нажал почти обычный спусковой крючок у основания рукоятки.
Трескучие разряды вонзились в неприкрытую броню гравилёта, ставя точку на такой, казалось бы, неравной «артиллерийской» дуэли. Чернь серебра вспучилась, покрылась змейками трещин, и чудесная машина с грохотом осела на пол тоннеля, испустив целое облако странного искристого пара. В каком-то исступлении, Гончаров выстрелил ещё раз, ещё и ещё. «Тарелка» не двигалась, и только стручки пара вырывались из нескольких разломов на корпусе.
Стараясь не поскользнуться на крутом скате, майор добрался до выхода на террасу, который, к счастью, остался в пределах досягаемости, и, держа деструктор наготове, спустился вниз в главный тоннель.
«Тарелка», не подавая признаков жизни, громоздилась, чуть накренившись, одним концом цепляя разделительный барьер проезжей части. В воздухе ощутимо пахло озоном и растревоженной пылью тысячелетий.
Посмотрев по сторонам, Гончаров увидел, что Исмагилов и Домашников высовываются из укрытий. Он махнул друзьям рукой, чтобы пока оставались на месте, а сам вскинул деструктор и ещё раз выстрелил.
Теперь от гравилёта уже полетели куски обшивки. Почти в тот же самый момент из машины в разные стороны, растекаясь в воздухе, брызнули розовые молнии, да так, что гравилёт подкинуло на метр вверх, и он повторно с грохотом упал на покрытие дороги, встав теперь гораздо ровнее.
Подозвав Домашникова и Исмагилова, майор отдал им деструктор, приказав стрелять при проявлении любых признаков активности со стороны гравилёта или его, возможно, выжившего экипажа, а сам побежал посмотреть, что случилось с тарланином.
Авван валялся поверх кучи обломков, в которые превратилась часть террасы. Машинально Гончаров отметил, что тарланину сильно повезло не только потому, что первый и единственный выстрел «тарелки» по ним оказался не совсем точным, но, прежде всего, и ещё тем, что свалился он уже после обрушения части конструкции. В противном случае крупные куски металла и материала, напоминавшего монолитный пластик, погребли бы инопланетянина под собой.
Гончаров кое-как содрал шлем с Аввана и легонько похлопал по щекам. Тарланин что-то простонал, но глаза не открыл. Тогда майор, насколько это позволяли твёрдые части бронекостюма, ощупал конечности и осмотрел тело. Похоже, серьёзных внешних повреждений Авван не получил, кровоточащие раны отсутствовали, а поверхность одежды не была даже нигде нарушена.
Осторожно подняв Аввана, который, видимо, из-за продолжавшего работать гравикомпенсатора, весил немного, Александр понёс его к бронетранспортёру.
В пустом коридоре, где стоял БТР, покинутый Альтшуллером, майор уложил Аввана на ровный пол. Приказав Петру с деструктором продолжать следить за тарелкой, а Исмагилову – за проходами, ведущими в глубь технополиса, Гончаров занялся приведением тарланина в чувство.
Александр поплескал на лицо инопланетянина водой, после чего открыл пузырёк с нашатырём и сунул едкую жидкость Аввану под нос. Как это ни было смешно, но тарланин сморщился, зашевелился и приоткрыл глаза.
Он спросил что-то, но шлем отсутствовал, и Гончаров не мог ничего понять.
– Ты лежи, всё нормально, – ответил майор. – Гравилёт мы, кажется, подбили.
– Получилось, значит? – спросил Авван по-русски, с трудом подбирая слова.
– Получилось, но Семён Ефимович погиб. – И Гончаров объяснил, как всё сложилось. – И если бы не старик, конец нам!
Авван скривился и постарался сесть.
– Да лежи ты, – попытался удержать его майор. – Кто знает, целы ли кости.
– Кости целы, – ответил Авван, морщась от боли, – костюм предохранил при падении. Хорошо, что они не попали прямо в нас.
Говорил он по-русски всё-таки неважно.
– Я сейчас приму стимулятор и буду в порядке, – пообещал инопланетянин. – Принеси из броневика сумку.
Майор сходил и принёс рюкзак Аввана. Тарланин покопался в нём и вытащил давешнюю «обойму» со стимуляторами. Освободив рукав на запястье, он приложил к вене ампулу, которая вдруг присосалась, как пиявка. Через несколько секунд Авван щелчком сбил пустой флакончик.
– Сейчас мне будет лучше, – заверил он Гончарова. – А старик ваш молодец, я не ожидал от него такого.
– Я и сам не ожидал, – вздохнул Александр. – Настоящий герой. Получается, не зря я взял деда в экспедицию… Хотя, если бы он не поехал, то жив остался.
– И оружие ваше показывало себя очень хорошо. Но это также и плохо: теперь кое-кто будет ещё сильнее пугаться вашей планеты.
– Да откуда кто-то узнает, что это сделали мы?
Авван взял шлем и надел его.
– К сожалению, скорее всего, узнают, – сказал он. – Вот поэтому я и не хотел, чтобы вы ввязывались: в довершение всего будет установлено, что вы связаны со мной.
Гончаров пожал плечами.
– Не вполне понял при чём тут связь с тобой? Что тут такого? И так всё ясно, если, как ты сам сказал, кто-то может фиксировать такую информацию.
Авван вздохнул и помотал головой, словно стряхивая наваждение:
– Да дело в том, что Земля – это мой мир, так сказать, мои Зоны. Эта Зона – соседняя с земной. Теперь напрямую всё свяжут со мной. – Он встал и несколько секунд постоял, опираясь на борт БТРа. – И не существующий или существующий заговор на меня повесят.
– Какой заговор, о чём ты? – удивился Гончаров, подозревая, что тарланин просто контужен. – И что значит – Земля – твои Зоны?
– Да, ладно, не стоит пока об этом! – Авван махнул рукой и замолчал.
Майор озадаченно смотрел на него.
Понимая, что сейчас не лучший момент, чтобы вытягивать из Аввана информацию, Домашников, стоявший поблизости, сказал:
– Как-то надо похоронить Семёна Ефимовича.
– Как ты его похоронишь? Я-то сверху видел, всё на моих глазах произошло: там ничего не осталось – разорвало на части похлеще, чем снарядом.
– И всё-таки так же нельзя бросать, – поддержал товарища Исмагилов. – Ну ни по-каковски это: ни по-христиански, ни по-мусульмански и уж не по-ихнему, не по-иудейски.
– Похоронить… – задумчиво молвил Гончаров. – Конечно, надо, если что-то осталось. Не бледным же кровососам оставлять на пропитание.
Они вернулись в тоннель. Но найти то, что осталось от Семёна Ефимовича, не удалось – выстрел орудия «тарелки» действительно буквально распылил тело старого кинорежиссёра. Поэтому, в конце концов, все просто сняли шапки, а Гончаров вытащил пистолет и выстрелил три раза вверх, направляя ствол так, чтобы возможный рикошет от потолка ушёл подальше в сторону. Таким образом он отсалютовал ушедшему в мир иной товарищу.
– Кстати, мы в «тарелке» никаким оружием не разживёмся? – спросил Александр.
– Скорее всего, после выстрелов из деструктора мы вряд ли откроем люк, – объяснил Авван. – Во-первых, механизм вышел из строя, а во-вторых, створки местами спеклись с корпусом.
Люди немного постояли и вернулись к своей машине, а по пути Исмагилов сходил и подобрал упавший с террасы РПГ-7.
– Интересно, – задумчиво молвил Авван, – у вас тоже есть такой обычай – снимать головные уборы, когда хороните кого-нибудь.
– Самое главное, – совершенно без иронии ответил майор, – у обоих наших рас есть обычай хоронить или хотя бы поминать умерших.
– Да-да, – пробормотал тарланин, – этим мы тоже похожи.
Он проверил показания на пеленгаторе и чуть не подскочил.
– Не может быть! – В голосе Аввана сквозила даже не растерянность, а отчаяние. – Ещё один гравилёт! Значит, у них была какая-то связь – они вошли через Шунт…
– Шунт? – воскликнул Гончаров. – Ты уже что-то говорил пару раз, но толком не объяснил ничего. Знаешь, любезный, если будешь рассказывать всё по чайной ложке, а практические вопросы мы будем решать только в бою, мы так не долго протянем. Да и ты, похоже, тоже. Давай-ка, с твоим маяком-жучком разберёмся. Сколько до этого гравилёта?
– Идут точно тем же курсом, что и они. – Авван кивнул на подбитую «тарелку».
– Что это за Шунты? – повторил Гончаров.
– Как я уже говорил, это специальные переходы, каналы для гравилётов. Они расположены на некоторой высоте над уровнем поверхности точно в центре Зоны…
– А можно… – начал Домашников, но Авван предупредил его вопрос.
– Нет, нельзя, я говорил раньше. Войти можно только на гравилёте – только там есть аппаратура, позволяющая это сделать.
– И Шунты есть во всех Зонах?
– Не во всех – я уже тоже говорил. Но самое главное, что Шунты работают не совсем так, как арочные переходы. Иначе меня бы уже поймали.
– А что вы там про какой-то маяк говорили? – напомнил Домашников.
Майор рассказал о том, что он обнаружил сигнал, идущий от оружия Аввана. Пётр попробовал повторить манипуляции Гончарова с рацией и кивнул:
– Совершенно очевидно, что этот деструктор испускает радиосигнал. Вот только странно на месте преследователей ставить именно такой радиомаяк: диапазон, в котором он работает, позволяет засекать сигнал только в пределах прямой видимости, а изнутри какой-то металлической конструкции, как например этого города или даже нашего БТР, уже очень сложно что-то отследить.
– Никто не мог знать, что я буду находиться внутри такой машины, как ваша. А гравитационный передатчик поставить мне не могли: у меня есть гравидетектор!.. А знаете, я даже начинаю понимать, кто мог поставить мне радиомаяк. Вот почему он всучил мне именно это оружие!
– Кто – он? – удивился майор.
– Тарланин, которого я считал другом, – сказал Авван. – Да и авария моего гравилёта теперь наводит на кое-какие мысли… Впрочем, пока это не имеет значения, мы должны поскорее уносить ноги.
– Слушай, но если ты думаешь, что тебя вычисляют по радиомаяку, то в технополисе найти его будет сложно – тут сплошной металл. Да его только с нескольких метров можно засечь.
– Они вычисляют меня не только по маяку. Маяк – это дополнительный элемент слежки. Главное, что они всегда, хоть и с некоторым опозданием, будут знать, в какой Зоне я нахожусь, особенно если хотя бы примерно знали, откуда искать, а они знали. Не могу же я вечно прятаться в технополисе, рано или поздно они меня и здесь найдут. А ещё один бой нам не потянуть, как я понимаю.
– Ты прав, – согласился майор. – У нас остался только один гранатомёт. Но получается, что на открытой местности тебя будут легко пеленговать, а спрячешься у нас в БТРе… Ну если остановят – понятно, найдут. Выхода вроде нет. Кстати, в любом случае хорошо бы от маяка-то избавиться. Как, Пётр, разберёшься, где он тут стоит?
Домашников с сомнением посмотрел на оружие Аввана.
– Если бы время покопаться было, то можно. А ты его сам хоть раз разбирал?
– Нет, – покачал головой тарланин. – Только менял энергоблоки.
– Явно не на винтиках, – повторил Пётр, щупая приклад деструктора. – Разобраться, думаю, можно, но времени нет!
– Да, времени нет, – подтвердил Авван.
– Сколько осталось до включения той Арки, куда ты хотел добраться? – спросил майор.
– Чуть больше двух часов.
– Если поедем сразу сейчас и если не будет никаких серьёзных помех на пути, то успеем, так ведь?
– Наверное, успеем… – подтвердил Авван.
– Тогда предлагаю рвать когти туда.
– Не понял?…
– Это значит – «спешить», «двигаться быстро». В том месте, куда ты хочешь попасть, есть приличное оружие?
– Кое-что там найдётся.
– Отлично! Доберёмся туда – у нас будет оружие для борьбы с «тарелками», да и у нас ещё восемь выстрелов к гранатомёту осталось!
– Семь, – поправил Исмагилов, который подбирал упавший с террасы РПГ-7 и гранату. – Там патрон с порохом раздавило.
– Ну семь – тоже кое-что, как практика показала! – заверил Гончаров. – А ты, Авван, пока едем, сиди внутри бэтээра и не высовывайся. Вперёд, по машинам, как говорится.
Они забрались в БТР, Исмагилов запустил двигатели, и машина рванула по пустынному тоннелю, в котором опять стало появляться больше работающих световодных плафонов – они удалялись от центра технополиса.
Домашников, в полумраке отсека БТРа безуспешно пытавшийся понять, как разбирается деструктор, вдруг хлопнул в ладоши, да так звонко, что Авван вздрогнул.
– Идея! – воскликнул Пётр, даже притопнув от возбуждения ногой. – Как же я сразу не понял!
– Какая ещё идея? – насторожился майор.
– Хоть на какое-то время, но пустить их по ложному следу! По такому ложному следу, который они легко засекут, а наши шансы повысятся.
– Не понял?…
– Ты говорил, что сразу они тебя с помощью каких-то прямых наблюдений засечь не могут, так?
– Так, – кивнул Авван.
– Тогда слушайте, – начал объяснять Домашников. – Вот мы выедем отсюда и поедем к Арке. Гравилёт, скорее всего, очень скоро доберётся до места боя, комитетчики обнаружат своих уничтоженных коллег и уж точно поймут, куда мы подались. А вне технополиса у них будет ещё и сигнал от радиомаяка.
– Сам же сказал, что внутри бэтээра его не засечь, – удивился майор.
Инженер всплеснул руками:
– Господи, а наши следы?! Здесь они увидят в пыли отпечатки колёс, а снаружи везде песок, даже во многих местах на дороге. Хотя ветерок и дует, но понять можно, куда мы поехали. Не будет сигнала, они будут искать нашу машину по следам и легко найдут. Надо сделать так, чтобы сигнал как раз был. Где-нибудь совсем в другой стороне от бэтээра!
– Что ты предлагаешь? – удивился Авван. – Мне вылезти и пойти в другую сторону?
– Ну, – засмеялся Домашников, – не думай обо мне так плохо: я предлагаю избавиться только от твоего оружия!
– Не понимаю?! – удивился тарланин. – Но если мы его бросим где-то здесь, то они его тут же найдут, и всё станет понятно.
– Да нет же! Вот, смотрите, мне один из наших ребят с завода всучил комплект надувного метеорологического зонда, чтобы замерять всякие воздушные течения, температуру и тому подобное. Серьёзные, однако, научные задания мне давали на эту экспедицию. – Он усмехнулся. – Даже тросик капроновый не пожалели трёхсотметровый, чтобы шар совсем не улетел. Зонд мы пока не использовали, я, если честно, про него забыл. Так вот, надуваем зонд, привязываем деструктор и отпускаем – пусть за ним гоняются! Пока они сообразят, что к чему!
– Хорошая мысль, но я же останусь без оружия! – возразил Авван. – Если не считать вот этой ерунды.
Он показал небольшой тупорылый пистолетик.
– Согласен, – кивнул Пётр, – но пока я будут искать, как разобрать твой деструктор, нас могут накрыть. Лучше пожертвовать твоей «пушкой». С ней одной и одним гранатомётом мы всё равно «тарелку» вряд ли свалим, как я понимаю. Ну?
– Мы тебе дадим автомат, – добавил Исмагилов. – Если не против «тарелки», то оружие вполне нормальное. Если что – можно самому легко застрелиться.
Авван колебался недолго.
– Интересная мысль с вашим воздушным шаром, – сказал он. – Примитивная, конечно, но… А давай попробуем!
– Ага, только выедем наружу.
Они как раз подъехали к другим воротам, перекрывавшим тоннель с этой стороны технополиса. Ворота, как и опасался майор, перекрывали дорогу в прямом смысле – в отличие от первых, они были закрыты!
– Хорошо, что я ещё не расстался с деструктором, – усмехнувшись, сказал Авван.
Он вышел из БТРа и в четыре выстрела пробил в огромной металлической плите брешь, вполне достаточную для проезда бронетранспортёра.
– Теперь наши преследователи уж точно поймут, куда мы делись, – заметил Гончаров.
– Кстати, осмотрев гравилёт, они могут подумать, что у нас несколько деструкторов, а иначе как бы мы его сбили? Они же не знают про ваши гранатомёты. Может, остерегутся сразу кидаться в погоню, будут связываться с руководством Комитета и просить подмоги.
– Ага, – многозначительно сказал Гончаров. – Тоже хорошо.
Снаружи Домашников попросил Фёдора сразу же остановиться. Из-под груды тюков и ящичков со снаряжением он вытащил упаковку зонда, которую сотрудники заводской лаборатории чудом нашли где-то и навязали ему перед отправкой в экспедицию.
– А я ещё не хотел его брать! – приговаривал Пётр, распаковывая укладку. – От экологов наших на заводе осталось…
В комплект малого метеорологического зонда входил даже баллончик с водородом. На удивление, после нескольких лет лежания баллон сохранил герметичность, и когда инженер подсоединил шланг наполнения зонда к вентилю, газ весело зашипел, раздувая резиновую оболочку, по цвету напоминающую презерватив.
Они отъехали на пару километров, и Пётр, привязав вместо коробки с прибором деструктор, выпустил зонд. Большой пузырь вяло поднялся в блекло-голубое небо и поплыл, подгоняемый ветерком всего на высоте метров тридцать над поверхностью «автострады», уходя в открытую степь, расстилавшуюся вокруг.
– Я его специально слабо надул, чтобы летел невысоко, – пояснил Домашников.
– Ну, с Богом – рванули дальше! – скомандовал Гончаров, и БТР помчался по шоссе.
Рядом с дорогой, как и с противоположной стороны города, тоже тянулся канал, но здесь в нём имелся совсем уж жалкий намёк на струйку воды.
Километров через тридцать Авван, сверявшийся со своим прибором и даже с картой, начерченной Домашниковым, сказал:
– Всё, дорога уходит в сторону, сворачивай вон туда.
БТР перевалил по мостику через канал и поехал по, казалось, нетронутой местности. Хотя поверхность здесь была достаточно ровной, с гладкостью автострады сравниться она не могла, и машину начало ощутимо трясти.
Странное впечатление производила планета технополиса, по крайней мере, эта её Зона. Гигантский дом-город, простиравшийся на десятки километров и ещё видимый даже отсюда, и дикая степь кругом. Однообразие равнины местами нарушалось маленькими всего метров по двести-триста в длину рощицами деревьев с зелёновато-желтой листвой, росших, вероятно, вокруг каких-то естественных источников влаги. На расстоянии не определялось, то ли листья растений подсыхали, то ли таков был их естественный цвет.
– В других Зонах здесь так же? – поинтересовался Пётр.
– Да не совсем, но природная среда везде сильно разрушена. Правда, есть более живописные местности, хотя по сравнению с вашей планетой или с нашей везде довольно уныло. У меня такое впечатление, что они с тоски и вымерли.
– Ага, зато у нас теперь очень весело, – проворчал Гончаров. – Ох, оторвал бы я голову тому, кто эти игры затеял. Если бы знал кому…
Авван покосился на майора, но промолчал.
– Сколько до включения Арки? – спросил Пётр.
– Двадцать минут, – ответил Авван, – мы успеваем. Вон она, уже виднеется. Берите правее.
Арка стояла почти так же, как и первая, среди унылой равнины на опушке очередной маленькой группы деревьев. Исключение состояло лишь в том, что рядом не высилась махина технополиса, а только ветер катил какие-то редкие сухие колючие шары, похожие на перекати-поле.
– Двенадцать минут до включения, – сказал Авван и взял автомат. – Так, вот это – предохранитель, как я понимаю, это – затвор, да? В общем-то, всё понятно: огнестрельное оружие и у нас исторически существовало, и даже до сих пор кое-где им пользуются.
– А там можно ждать неприятностей, с той стороны? – спросил майор.
– Вряд ли, – ответил тарланин. – Комитетчики идут за мной, а не я натыкаюсь на засады, то есть они меня преследуют, но не знают, где меня ждать. Сильно расслабляться нам не стоит, но опасности там, уверен, сейчас нет. И до нужного мне места оттуда уже не так далеко.
– Подожди, а если «тарелка» последует за нами?
– В смысле – гравилёт? А как он последует? Через Арку? Ты на размеры его посмотри: здесь он просто не пролезет – слишком велик. Есть, конечно, гравилёты поменьше, но комитетчики их, как правило, не используют – это менее защищённые и невооружённые машины.
– А если они пешком пройдут?
Авван усмехнулся:
– Не думаю, не отважатся. Они не очень любят ползать в таких местах пешком. Но самое главное: про моё убежище никто не знает… Если только Янж меня не продал.
– Тот твой якобы друг? – спросил майор.
Авван покивал:
– Да, именно Янжа Рэмпокка я и имел в виду… Честно говоря, даже не знаю, что и думать. Бывают, конечно, в жизни совпадения. Сомнения у меня есть, но…
– Ты как в анекдоте про мужа, нанявшего сыщика, – хмыкнул майор.
– И что там, в твоём анекдоте? – Было заметно, что Авван нервничает, поглядывая в сторону технополиса, откуда могли показаться преследователи, но старается не подавать вида.
– Такой вот анекдотец: муж нанимает сыщика достать неоспоримые свидетельства измены жены, чтобы подать на развод. Сыщик наблюдает, а потом докладывает, описывает, как жена пообедала с типом, подозреваемым в качестве её любовника, потом выпила с ним вина… А сыщик всё снимает на фотоаппарат с расстояния. Потом они удаляются в комнату в гостинице, сыщик подбирается и начинает наблюдать в замочную скважину. «И вот, – докладывает клиенту сыщик, – последнее, что я увидел, то, что этот господин снял трусы и, повесив их на ручку двери, закрыл замочную скважину… Дальше, как вы понимаете, я фотографировать уже не мог и не знаю, что там происходило». «Опять сомнения!» – восклицает в досаде муж.
Авван захохотал – судя по всему, автоматический переводчик шлема точно передал смысл и нюансы анекдота, а, самое главное, подобная ситуация наверняка была знакома и тарланам.
Засмеялись и Пётр с Фёдором, а Гончаров вдруг вспомнив, как Семён Ефимович рассказывал анекдоты, вздохнул и помрачнел.
– Самое главное, – сказал Авван, вытирая слезу с глаза, – это то, что наблюдать за Зоной, куда мы идём, обычными средствами они не могут.
– Почему? – поинтересовался Домашников. – Ты повесил трусы на замочную скважину?
– Нет, – всё ещё смеясь, ответил тарланин, – там скважины нет, точно знаю. Если только Янж меня предал, тогда кто-то может знать о моём убежище. Но я думаю, что Янж об этом как раз и не сообщил, даже если он и имеет какие-то тёмные замыслы. Странно, зачем ему меня подставлять, хотя… Ладно, время покажет. Сейчас пора, поехали.
– Уже работает? – спросил Исмагилов.
– Работает, – подтвердил Авван. – Давай!
БТР въехал в Арку и уже привычно для людей оказался совсем в ином месте.
Контраст с унылой сухой равниной мира технополиса был разителен, как между берегом Пянджа и уютно-ухоженным побережьем моря в районе Ниццы, которое Гончаров видел как-то на картинке в журнале. Контраст запомнился потому, что листал Александр тот журнал много лет назад именно в Таджикистане, как раз на берегу столь любимой афганскими наркокурьерами реки.
Впрочем, сейчас долго сравнивать местность не приходилось. Склон, на котором очутился бронетранспортёр, был очень крутым, а главное, усыпанным мелким светлым щебнем, по которому машина поползла вниз.
Фёдор, матерясь, не выключая передачу, вырубил зажигание и изо всех сил вдавил педаль тормоза, а майор вцепился в рычаг ручника. Шурша камнями под колёсами, тяжёлая машина проползла метра два и встала.
Склон каменистым языком тянулся с ровным уклоном метров на сто в разные стороны, а впереди БТРа резко понижался и кончался обрывом, правда, не слишком высоким, под которым начинались заросли каких-то деревьев со странной яркой бордово-зелёной листвой. За лесистой полосой, протянувшейся примерно на полкилометра, блестело густо-синее с изумрудным отливом море, усеянное мелкими барашками волн. В неожиданно блеклом, не голубом, а почти сером небе горело большое, раза в два больше земного, оранжевого оттенка солнце. Сглаженные утёсы цвета слоновой кости выступали из лесистых участков, живописно покрывавших каменистые склоны. Весь мир вокруг был наполнен удивительно ярким сочетанием синих, зелёных, бордовых и песчано-меловых оттенков. В целом даже бесцветное небо не портило жизнерадостности пейзажа.
Единственно, что отравило людям первое впечатление, был крутой уклон, с которого машина вполне могла съехать в обрыв, край которого неприятно маячил всего метрах в десяти от передних колёс.
– Нужно же предупреждать! – проворчал Исмагилов и снова выругался.
– Да забыл я, – виновато сказал Авван. – Все разы, что тут бывал, я пользовался летающим транспортом. Осторожно поезжайте вон туда, левее. Там склон выравнивается, а дальше будет пологий участок, по которому спокойно спустимся к побережью. Нам всё равно нужен другой Переход, не этот. Здесь их целых четыре, нам вот сюда. – Он показал точку на своём дисплее.
Возвращаться к Арке по оползающему склону здесь было неудобно, и Домашников попросил тарланина не сворачивать изображение, пока копировал картинку в альбом. Исмагилов чертыхнулся и, снова запустив двигатели, осторожно стал выруливать в указанном направлении. Сначала камни угрожающе катились из-под колёс, но потом действительно наклон уменьшился, и БТР выехал на широкую тропу.
Майор открыл верхний люк и осмотрелся. У Арки он увидел то, чего никто не заметил в первый момент изнутри БТР. Рядом с Переходом стоял какой-то грубый постамент, сложенный из камней, у подножия которого громоздились разнообразные предметы, свидетельствовавшие о наличии здесь разумных существ. Это было нечто вроде даров у подножия алтаря или какого-то памятника.
Справа раскинулось море с очень близким горизонтом, и только через несколько секунд Александр сообразил, что там начинается Барьер, отделяющий один квадрат этого мира от другого.
Гончаров поинтересовался у Аввана, кем населён этот мир. Тарланин пояснил, что разумные существа, живущие здесь, находятся на низкой ступени развития, из металлов умеют обрабатывать только олово и медь, живут в небольших посёлках, но самое интересное, что при достаточной внешней схожести с Тарланой и Землёй верхнюю ступень эволюции здесь заняли не приматы, а насекомые.
– Ты хочешь сказать, что люди здесь – насекомые? – округлил глаза Исмагилов.
– Точно, – кивнул Авван. – А что такого? Судя по всему, эволюция может идти разными путями, и никто не знает, почему в одном мире всё настолько схоже, как у нас с вами, а в другом при подобии природных условий на верхнюю ступеньку становятся жуки или жабы. Возможно, Предтечи знали ответы, но их и след простыл.
Было жарко – термометр показывал тридцать один градус выше нуля, но с моря дул лёгкий ветер, приносивший приятную прохладу. Пологая тропа привела в лесок, который закончился метрах в двухстах от самого берега. Здесь дорога, раздваиваясь, предоставляла выбор.
– Куда нам? – спросил майор. – Налево? Направо?
– Ни туда, ни туда, – усмехнулся Авван. – Прямо!
– В море, что ли? – удивился Исмагилов.
– Совершенно верно. Арка стоит на пустынном островке километрах в тридцати от берега. Нужно двигаться почти вдоль Барьера.
Фёдор присвистнул:
– Ничего себе – тридцать километров по морю!
– Так у вас же плавающая машина, как я понимаю? – удивился Авван.
– Так-то оно так, – ответил за водителя майор, – но тридцать кэмэ по морю – многовато. Она на такое не рассчитана, да и старенькая машинка.
– Представляете, что будет, если откажет двигатель? – пояснил Исмагилов. – Встанет система откачки воды – и мы тю-тю, на дно пойдём, как камень.
– Хм, ну не знаю… – пожал плечами Авван. – Другого выхода нет. Мы уже почти рядом с местом назначения. Не в обход же идти. В других Зонах может быть всё что угодно, да и не проверял я других путей.
Гончаров переглянулся с Фёдором – Исмагилов развёл руками, словно говоря, что плыть невозможно, но…
– Кому суждено сгореть, – философски заметил водитель, – тот, наверное, не утонет.
– Знать бы ещё кому чего суждено, – пробормотал майор и подытожил: – Что ж, значит, придётся плыть. Только вот такая штука: на борту у нас никаких спасательных средств нет, лодка резиновая была, но её продырявили. Чтобы не попасть впросак, нужно сделать хоть какой-то плот. Если бэтээр начнёт тонуть, то переберёмся на плот.
Так и решили. Встав у опушки леса, люди вооружились топорами и пилой, имевшейся в снаряжении экспедиции и под охраной Аввана, который сторожил с автоматом в руках, свалили несколько прямых, напоминавших краснолистную осину, но с более рыхло-воздушной древесиной, деревьев. Майор поинтересовался, сколько есть времени до включения нужного им Перехода.
– Всё равно к ближайшему включению не успеваем, – ответил тарланин. – Хорошо, если управимся до следующего.
Через три часа ударной работы плот, способный выдержать четверых мужчин с кое-каким снаряжением, был готов. Гончаров порадовался, что взял с собой в БТР достаточно верёвок и гвоздей, которые оказались просто незаменимы при постройке данного плавсредства.
К счастью, никто из местных жителей их не беспокоил. Несколько раз в небе пролетали птицы, похожие на гигантских стрекоз, да из лесу выбралось какое-то животное, сильно смахивавшее на красно-оранжевого богомола размером с оленя. Авван не знал, что это за животное, но на всякий случай свалил его короткой очередью – уж больно подозрительные были у «богомола» челюсти.
Один раз по дороге, шедшей вдоль опушки леса, проехала повозка, похожая на гроб, поставленный на множество маленьких колёс, сделанных, похоже, из спилов круглых стволов. Тянули экипаж четыре зверя в виде гипертрофированных сороконожек, каждая с хорошую корову. В повозке сидели существа, напоминавшие скарабеев ростом с десятилетнего ребёнка.
Люди забеспокоились, какова будет реакция местных обитателей на неизвестных, строящих что-то у них под носом. Но существа отнеслись к происходящему совершенно индифферентно, повозка проехала не останавливаясь, только головы с фасетчатыми глазами повернулись, провожая «судостроителей», и повозка скрылась за поворотом дороги, огибающей опушку леса.
– К нашему счастью, – прокомментировал Авван, – они довольно безразличные существа. Даже не могу себе представить, какова была бы реакция тарлан на подобную сцену, а этим – наплевать. Удивительно, как они какую-то цивилизацию создали.
– Да уж, да уж, – согласился Гончаров, не переставая работать топором и вспоминая первую реакцию людей на «конфетницы» и ответные действия автоматических машин неких энергов.
Несмотря на ветерок, пот лил с «корабелов» в три ручья. Когда плот был готов, несмотря на спешку, все работавшие ополоснулись в море, вода в котором была солоноватой и сильно пахла йодом.
Когда они одевались и на ходу перекусывали, Гончаров уточнил у Аввана:
– Сколько до следующего включения?
– Ещё больше пяти ваших часов.
– Если по воде тридцать кэмэ, то плыть не менее четырёх часов, – сказал майор. – Успеем, Федя?
Исмагилов пожал плечами: было видно, что затея ему не слишком нравится, но водитель прекрасно понимал, что иного выхода нет.
– Если ничего не откажет – успеем, – ответил он. – Самое главное, чтобы море осталось спокойным. Без волн. Хоть бы не сильнее, чем сейчас.
БТР с привязанным к нему плотом съехал в воду и поплыл, удаляясь от берега. Барьер тянулся справа, постепенно удаляясь, отчего пропадал странно-неприятный эффект неестественно близкого горизонта.
Вопреки опасениям, старая земная техника не подвела, и через три с половиной часа под монотонное гудение водомёта впереди показался пологий невысоко выступающий из воды берег.
– Ну доплыли кажется, – то ли сказал, то ли спросил Исмагилов и погладил приборный щиток: – Молодец, машинка, сдюжила.
Домашников бросил быстрый взгляд на Фёдора и молча улыбнулся – видно было, как с него сползает напряжение, в котором Пётр находился всё время плавания.
– Это нужный нам остров? – спросил Александр.
Тарланин кивнул:
– Это он! Я прилетал сюда на гравилёте, но, к счастью, нам везёт: здесь вполне приличный берег, чтобы ваша машина могла на него выехать из воды.
– А аборигены на острове есть? – спросил Гончаров.
– Я забыл сказать: судя по всему, они вообще не плавают по воде. Ни разу не видел ни одного судна.
– А нас не слишком легко проследить, если за нами идёт погоня? – высказал опасение Домашников.
Авван пожал плечами:
– При желании можно всё, но думаю, что уже не так легко. Во-первых, мы оторвались, во-вторых, здесь целых четыре Перехода, даже если в мире технополиса мои преследователи выяснили, через какую Арку мы ушли. В-третьих, они всё-таки пока не знают точно, какое у меня средство передвижения, а в этом мире и конкретно в данной Зоне есть Шунты. Так что, кто знает, куда мы направились? Во всяком случае, я надеюсь, что фора у нас всё равно большая.
– Что значит – «пока не знают»? – уточнил Домашников.
– Ну… пока не знают, да и не всё они контролируют, к счастью, – ответил Авван тоном, исключающим дальнейшие вопросы. – А в-четвёртых, тут же Арка: большой гравилёт, как я уже говорил, не пролезет.
Остров, размеры которого не превышали пары километров в поперечнике, действительно, был пустынен, не считая редких лесочков, в которых изредка попадались небольшие животные, похожие на покрытых хитином крыс. Небольшое беспокойство вызвали две птицестрекозы, кинувшиеся на БТР, но майор подстрелил одну из обреза, а вторая отстала сама.
Арка стояла на пригорке на противоположной от высадки стороне острова. Дождавшись её включения, тарланин подал команду, и Исмагилов уже почти привычно, как в гараж, въехал в промежуток между двумя высокими, соединяющимися вверху колоннами. Свет чуть мигнул, и они попали в следующий мир, нанизанный на длинное ожерелье Переходов.
Машина стояла снова на каменистой, но на этот раз вполне ровной и не опасной площадке, окружённой зарослями деревьев, очень похожих на земные ели.
Впереди, в некотором отдалении, за кромкой леса высились горные склоны, покрытые снегом, над которыми распростёрлось ослепительно синее небо с приветливым, если только чуть-чуть более крупным, чем земное, солнцем. Небо было совершенно чистое, лишь из-за одной вершины, самой высокой и величественной, выползало размазанное дувшим на высоте ветром облачко. Но здесь в долине воздух оставался настолько спокоен, что в водной глади блестевшего впереди горного озера, как в зеркале, отражались вершины гор и макушки росшего на нижних отрогах леса.
– Это, случайно, не Земля? – спросил Домашников.
– Нет, – усмехнулся Авван, – но, согласен, похоже. Как и на мою родную планету.
– А куда здесь ехать? – деловито, словно просто на перекрёстке незнакомого города, поинтересовался Исмагилов.
– Туда, – Авван показал за лес, налево. – Надо добраться к подножию вон той горы, там у меня тоннель…
– Снова тоннель, – покачал головой Фёдор.
– Это другой тоннель, – улыбнулся Авван. – Я сам его строил, можно сказать. Он ведёт в следующую долину, куда попасть можно только по воздуху или карабкаясь по крутым склонам с альпинистским снаряжением. Там и находится моё убежище.
– Заимка… – пробормотал Гончаров.
– Что-что?
– Так называется уединённое место вдали от жилья. Например охотничий домик в лесу, – пояснил майор.
– А, – улыбнулся Авван, – можно и так сказать, похоже.
Дорога вывела их к берегу озера, которое просматривалось со склона, и побежала вдоль водной глади по-над каменистым берегом. В некоторых местах среди нагромождения скал виднелись более ровные участки с крупным жёлтым песком.
– Какие места замечательные! – восторженно сощурился Пётр. – Горы, озеро, прямо Швейцария какая-то.
– И песок, между прочим, золотоносный! – заметил Авван.
– А-а, и вам эти штучки знакомы?!
– Золото? Конечно! Когда-то оно служило мерилом стоимости. Теперь, правда, как для вас, так и для нас золото не слишком много значит. Забавная ситуация получается: пока цивилизация существует на целой планете, золото очень важно для неё именно в таком качестве. А если миры поделить на куски, то на кой чёрт оно становится нужно? Важную роль начинают играть конкретные вещи, а не отвлечённый эквивалент труда.
– Совсем как при коммунизме, – язвительно заметил Пётр.
– О, у вас имелась такая теория тоже?
– Да так же, как и золото! У нас один господин обещал при коммунизме из золота унитазы наделать для всех трудящихся. Мол, иной пользы от этого металла уже и быть не могло.
– Видимо, очень умный человек был, – саркастически заметил Авван. – Золотой унитаз – наверняка симпатичная штука!
– Ага, слишком умный, – согласился Домашников. – И у вас, как я понимаю, тоже с коммунизмом не получилось?
– Утопия, – подтвердил тарланин. – Словоблудием всё и закончилось. Не было создано необходимой материально-технической базы.
– Как здорово излагает, а, товарищ майор? – с шутливым восхищением округлил глаза Пётр. – У нас, правда, море людей зря поубивали с этой теорией, пытаясь воплотить её на практике!.. Но потом тоже всё обернулось пшиком.
– Ладно тебе, нашёл время для дурацкой политики! – махнул рукой Гончаров.
– Но зато как интересно в качестве сравнительной истории.
– Семён Ефимович много чего мог бы сказать на этот счёт, – негромко заметил Александр. – К сожалению, уже ничего не скажет…
Остальной путь к указанной Авваном точке проделали молча. Тропинка убегала куда-то дальше, а у подножия гранитной скалы среди деревьев тарланин попросил остановиться. Он вышел из машины и позвал за собой людей.
– Я хочу, чтобы и вы знали, как в случае чего выбираться этим путём, – пояснил он.
В кустах тарланин нашёл неприметный с виду выступ на большом валуне и повернул его – со стороны скалы, в которую упиралась дорога, послышался низкий гул. Вернувшись к БТРу, люди увидели, что часть монолита сдвинулась вбок, и открылся широкий проход.
Провал тоннеля чернел перед ними, словно разинутая пасть, правда, значительно более миниатюрная, чем ворота в технополисе.
– Фары включать? – спросил Исмагилов, делая перегазовку. – В технополисе хоть местами свет был…
– Освещение включится автоматически, когда въедем и ворота закроются, – объяснил Авван и сделал приглашающее движение рукой: – Прошу ко мне в гости! Думаю, теперь денёк для отдыха у нас есть.
