Глава 9
Всё произошло настолько неожиданно, что несколько секунд никто не проронил ни звука. Гончаров напряжённо всматривался в черноту стекла, словно пытался увидеть во мраке ответ на вопрос, где они очутились. Наконец он махнул рукой Фёдору:
– Выключи, выключи подсветку и двигатели заглуши!
Слабый свет нескольких лампочек на щитке приборов разгонял полный мрак, воцарившийся в кабине, но одновременно мешал увидеть хоть что-то снаружи.
Исмагилов выполнил приказ командира, в кабине сделалось тихо и темно. В тишине снаружи стали слышны звуки – потрескивание, попискивание, скрежетание и хлюпанье. Иногда раздавались какие-то шумные уханья, словно вздохи или надувание больших мехов.
И ночь снаружи не оставалась совершенно чёрной. Когда глаза людей начали привыкать к темноте, за лобовыми стёклами стало проступать слабое, на грани возможностей человеческого глаза, переливчатое свечение. Оно исходило отовсюду, но было сильно неравномерным – казалось, что, словно высокие узкие колонны, его перерезают какие-то вертикальные тени.
– Может, фары включить? – спросил Домашников.
Исмагилов с сомнением засопел:
– А может, не стоит, чтобы внимание не привлекать? Что-то мне не нравится это. Подождём до рассвета, а, товарищ командир, или дать задний ход?
– До рассвета, говоришь? Непонятная штука…
– Странно, что огней не видно вообще, – сказал Альтшуллер. – Хоть бы где-то окошко горело. Может, всё-таки включить фары?
На фоне чуть фосфоресцирующего лобового стекла Гончаров махнул рукой:
– Что вы все, как неучёные: фары! У нас приборы ночного виденья есть! Для водителя сразу ставить не стали, а командирский на всякий случай поставили на место, когда машину готовили к экспедиции, даже инфракрасный прожектор подключили. Как в воду глядели. А двигатели всё равно придётся запустить, чтобы аккумуляторы не сажать – тут напряжение нужно.
Подсвечивая фонариком, Гончаров повозился с прибором и наконец включил его. Припав к окуляру, он присвистнул, после чего стал поворачивать перископ туда-сюда. Даже за фырчанием двигателей было слышно, как слегка поскрипывает двигающийся вместе с объективами инфракрасный прожектор.
– Ну, что там? – первым не выдержал Домашников.
Майор оторвался от окуляра и несколько озадаченно в свете приборной доски посмотрел на экипаж.
– Ничего не понимаю, но что мы не дома – сто процентов!
– Как же так – не дома? – удивился Исмагилов. – А где же мы?
– Да чёрт его знает! Хотя и влаги много в воздухе, но видно вполне прилично… Не Земля это. Давайте всё-таки включим фары, полагаю, что ничего страшного пока нет.
Фёдор щёлкнул переключателем, и после темноты люди зажмурились. Машина стояла на какой-то сине-бирюзовой, мшистой, но, судя по тому, что никуда не проваливалась, твёрдой поверхности. Местность оказалась сравнительно ровной, не считая небольших кочек. Кое-где среди бугорков блестели лужицы со слабо пузырящейся жидкостью, вероятно – водой. Влаги вокруг наблюдалось в избытке: даже лёгкий туман висел в воздухе.
На дальнем конце поляны на поверхности мха виднелось несколько очень ровных, почти правильных кругов разного диаметра – где-то от метра до двух. Их цвет заметно отличался от цвета мха, а поверхность выглядела более гладкой.
За поляной начинались заросли толстых деревьев. Насколько можно было рассмотреть, стволы толщиной у основания метра два покрывала сине-зелёная, ворсистая кора, усыпанная красноватыми шишечками. Ветви и листья в зоне освещения совершенно отсутствовали, но угадывалось, что деревья высокие. Стояли они очень плотно – расстояние между ними на глаз не намного превышало толщину стволов.
– Может, как-то осмотримся по сторонам? – предложил Пётр.
– Да, стоит, – согласился майор. – Выходим осторожно, оружие – наготове: мало ли какая гадость тут может водиться. Фёдор, – остаёшься на месте водителя.
Гончаров открыл командирский люк и включил поворотный прожектор, а Пётр с автоматом наготове высунулся через передний люк десанта. Внутрь машины проник сырой, но совсем не холодный воздух. Несло какими-то болотными газами, однако доминантной составляющей являлось нечто напоминающее запах грибов, и поэтому общее впечатление было не совсем противным.
Люди скинули плотные куртки – термометр показывал плюс восемнадцать по Цельсию, а радиация на сей раз оставалась в норме.
Было уже понятно, что, выкатившись из Арки, БТР стоял на поляне среди плотного леса. Поворачивая прожектор в разные стороны, Александр осмотрелся. В лёгких слоистых волнах проплывающего тумана взгляду представилась несколько сюрреалистическая картина. Высота странных, толстых внизу, но гротескно быстро сужающихся вверх деревьев доходила метров до пятнадцати-двадцати: во всяком случае, растения были никак не ниже стандартной пятиэтажки. На самом верху каждого ствола проглядывалось шарообразное утолщение с ворсистыми наростами. Свет фар и прожектора рассеивался на плавающих испарениях и на бирюзовом мхе поляны, создавая странное феерическое освещение, словно на сцене в спектакле талантливого, но, мягко говоря, с нестандартным виденьем мира режиссёра.
Семён Ефимович, бодренько сжимая в руках автомат, тоже выглядывал из заднего люка. Он встретился глазами с Домашниковым и покачал головой:
– И что вы об этом, Петя, думаете? Я вот вам могу одно сказать: я согласен с товарищем майором. Мы не к себе домой попали.
Гончаров фыркнул:
– Тонкое наблюдение, Семён Ефимович. Вот только как же мы здесь оказались, хотел бы я знать?
Домашников грустно усмехнулся:
– Вот это проще простого: через Переход.
– Но мы же должны были вернуться к себе домой!
Пётр пожал плечами и задумался, поглядывая по сторонам и водя пальцем по уже подёрнутой оседающей влагой броне. Наконец он сказал:
– Интересно, а что если всё совсем иначе…
– Что ты имеешь в виду? – уставился на него майор.
– А вот что. Мне сейчас пришла в голову вот такая мысль: почему мы, собственно, решили, что это двусторонние переходы?
Гончаров подудел губами.
– Тум-тум-тум, – сказал он. – То есть ты имеешь в виду, что, входя в данную Арку, назад через ту же дверь не вернёшься?
– Странно и нелогично, но, исходя из нашего нынешнего опыта, видимо, так.
– Как это? – спросил Фёдор, который не мог удержаться и тоже высунулся из люка водителя.
– Ну, представь себе… м-м-м… метро. Например, в нашем городе до Катастрофы ты сел на станции «Динамо» и выходил на «Уральской». Если ты снова сядешь в поезд того же направления на той же «Уральской», не переходя на другую платформу, то попадёшь же не назад на «Динамо», а дальше – на «Машиностроителей». Чтобы вернуться на «Динамо», тебе придётся перейти на поезд другой ветки. Понял? Возможно, что Арки, расположенные в разных местах одной Зоны, как бы поезда разных линий.
Фёдор ошарашенно смотрел на Домашникова.
– Выходит, мы теперь домой вообще не попадём?! Чем же ты раньше думал?! Ты же инженер, как-никак! – Он даже выругался.
Пётр пожал плечами:
– Я что – ясновидящий?! Или я эти Переходы поставил?!
– Но ты же теории всякие строил! Что же теперь?…
– Всем успокоиться! – приказал майор, поднимая руку.
– Но что же делать? – не унимался Фёдор.
– Будем думать, будем проверять разные возможности. Пока у нас есть и горючее, и боеприпасы – всё не так плохо!
Фёдор замолчал и засопел от досады.
– В общем, психозами не поможешь, будем думать, что делать, – повторил Гончаров. – Жаль, конечно, что ты, Пётр, не высказал такое предположение ранее – болтал-то ты много по самым разным поводам, а тут… Мы же сейчас даже не надели противогазы, а что бы было, если бы воздух оказался ядовитым?
– Ё-моё! – всплеснул руками Домашников. – Вы все теперь меня во всём обвинять будете? Что, если бы я это высказал раньше, вы бы никуда не поехали?
– Да никто никого не обвиняет! Будем выход искать. Слушай, значит, по твоей новой логике, – при этом майор невесело усмехнулся, – получается, если выйти из Перехода и сразу же снова войти в него, то попадёшь ещё дальше, в какой-то совсем другой мир?
Домашников развёл руками и умоляюще сказал:
– Ну откуда я знаю?! Покажите мне того, кто знает! Проверим это мы только тогда, когда снова воспользуемся этой штукой. – Он кивнул на Арку, возвышающуюся позади БТРа. – Ну-ка, проверю её, кстати, да и датчик надо установить – вдруг включится.
Чувствовалось, что Петру хочется какими-то действиями отвлечь от своей невольной промашки. Он спрыгнул с брони на местную почву, которая слегка пружинила под ногами, и потрогал одну из опор.
Переход уже выключился – вибрации не чувствовалось. Таким образом, наблюдения самоучки Сысоева были верны на сто процентов: время действия Переходов за каждый цикл включения, судя по всему, составляло в среднем максимум минут пятнадцать.
Подсвечивая фонариком, Пётр укрепил датчик и увидел, что на Арке имелись узоры знакомой схематичной карты местности. Уже закончив срисовывать расположение местных Арок, Домашников вдруг вспомнил то, про что они в первый момент после перемещения в новый мир, естественно, забыли.
Он направил фонарик под ноги, но при таком освещении искать что-то, разумеется, было сложно.
– Слушай, – крикнул он майору, – а те люди, следы которых мы видели в предыдущем мире, как они? Куда делись? Чёрт побери, сейчас ничего не увидишь, никаких следов…
– Рассветёт – поищем следы, – пообещал Гончаров.
Он почесал затылок и вдруг сказал:
– Знаешь, а у меня тут тоже гипотеза родилась, и совсем уже малоприятная, между прочим.
Домашников посмотрел снизу вверх на Гончарова.
– Что если этот Переход пересылает тебя каждый раз вообще в другое место. А?
– Так оно и есть, как видишь, – вздохнул инженер.
– Да нет, нет, – мотнул головой Александр, – я имею в виду, что это делается совсем произвольно! В метро-то, как ты говорил, станции расписаны, а вдруг тут…
Домашников присвистнул:
– М-да… Это страшное дело, если произвольно: вообще, получается – пойди туда, не знаю куда. В общем, на фиг иди! Но ты сам сказал, что сейчас гадать бесполезно.
– А нам теперь всё равно ничего иного не остаётся, как проверять, что каждый раз за Аркой находится, – вставил Альтшуллер.
– Или ездить к другим и смотреть, что там, – добавил Домашников.
Майор хмыкнул:
– Так у нас горючее скоро закончится. Выхода нет: будем ездить на «метро» по одной ветке – каждый раз снова в ту же самую Арку нырять.
Исмагилов сплюнул и стал сворачивать самокрутку. Александр посмотрел на него и попросил:
– Федя, только ты окурки не бросай в траву – мы потом следы поищем.
Водитель молча кивнул и снова сплюнул.
Воцарилось какое-то неловкое молчание, и Пётр решил немного пройти по поляне, всматриваясь в заросли однообразных деревьев.
– Эй, ты куда собрался? – окликнул его майор. – Нечего в темноте шастать: дождёмся утра и будем смотреть!
– Да я чуть-чуть. Тут тихо, да и не в темноте же – ты светишь прожектором. Впрочем, ладно, иду.
Возвращаясь к бронетранспортёру, Пётр наступил на край одного из зеленоватых пятен, встречающихся на поляне. Это вызвало неожиданную и довольно бурную реакцию. Поверхность пятна вздрогнула и начала идти морщинами. На ней то там, то здесь стали появляться складки, которые двигались, словно стремясь захлестнуться одна на другую.
Домашников резко отпрянул в сторону и замер, подняв автомат. Зеленоватая поверхность ещё немного поволновалась и успокоилась.
На небе вверху не проглядывалось ни одной звёздочки, но никто пока не мог сказать, является это следствием просто пасмурной погоды или же господства на планете сплошной облачности.
Из леса доносились негромкие звуки, которые люди слышали и с самого начала. После странного поведения мха под ногами Домашников поспешил забраться на броню, которая была здесь, в непонятном мраке чужого мира ещё роднее и ближе, и больше не заикался о ночных осмотрах местности.
Из экономии горючего и заряда аккумулятора Фёдор выключил двигатели и фары. В воцарившейся тьме только чуть-чуть флуоресцировали мхи, покрывавшие почву. Причём теперь уже стало понятно, что все участки, включая и странные круги, светятся практически с одинаковой интенсивностью.
На всякий случай, чтобы не подвергнуться нападению какой-нибудь неизвестной твари в темноте, люди снова закрыли люки. В любом случае решили, что будут ждать того, что случится раньше – заработает Арка или наступит местный рассвет, и тогда можно будет рассмотреть некоторые особенности нового мира более детально.
Никто не мог сказать, какова здесь продолжительность ночи, и решено было просто выспаться. Однако, как уже повелось, снова начались пространные обсуждения случившегося. А чтобы не сидеть внутри БТРа впотьмах, зажгли одну из имевшихся в снаряжении свечей, поставив её как можно дальше от дополнительных баков с горючим, уложенных в кормовой части машины.
– Осторожнее с огнём, – предупредил майор. – А то полыхнём ярким пламенем, осветив иные миры.
Первичный осмотр местности показывал, что на БТР двигаться через заросли, окружавшие поляну, скорее всего, невозможно, но, естественно, удаляться от машины никто пока не собирался. Таким образом, основным вариантом действий мог стать просто уход в мир, который, видимо, был очередным на данной ветке «одностороннего метро сквозь пространства», как выразился Домашников. Для этого следовало просто дождаться повторного включения Перехода.
В принципе, экспедиция оказалась в незавидном положении. Запасов продовольствия, которое они взяли, при самой строгой экономии больше чем на три недели растянуть не получалось, а полагаться на питание «подножным кормом» было опасно. С водой дело обстояло лучше – она пока встретилась в обоих мирах в изобилии, и как минимум её можно прокипятить.
Самой печальной была ситуация с горючим. Благодаря настоянию Черноскутова его взяли более чем тройной запас, но уже сожгли чуть ли не восьмую часть – сказалось движение на плаву, да и аппетиты ненового двигателя машины давали себя знать. Значит, не так уж далеко они смогут разъезжать по новым мирам, которых неизвестно, сколько ещё будет.
– Как думаешь всё-таки, как расположены эти Переходы? – поинтересовался Гончаров.
Домашников пожал плечами:
– Кто его знает?! Вполне можно предположить, что линии движения через миры замкнуты. То есть, двигаясь по цепочке, можно, в конце концов, попасть в тот мир, откуда начал движение.
– Да-а-а, – протянул Фёдор, – ты уже высказал гипотезу: вошли и вернулись. Вот мы и вернулись, чёрт-те куда!
– Федя, ну а вы думаете, что на месте Пети кто-то другой мог сказать наверняка? – заступился за Петра Альтшуллер. – Слава богу, как говорится, что мы пока вообще дышим относительно нормальным воздухом.
– Кстати, – хмыкнул Домашников, – я вот могу развить и ту гипотезу, что высказал Александр: а что, если Переходы открываются то туда, то сюда по какой-то схеме? Мы всё равно не узнаем, не попробовав. Что же теперь, сидеть в своих Зонах, как кролики в клетках?
Фёдор шумно вздохнул, качая головой.
– В общем, гипотезы с теориями и даже теоремами можно всякие строить, – сказал майор. – Но будем исходить из того, что есть и что мы знаем точно. Предлагаю такой план, всё равно нам ничего иного не остаётся. Если нынешнее предположение верно…
При этих словах Исмагилов горестно хмыкнул:
– Да какое из предположений, командир? У нас их всяких уже до фига!
Александр секунду смотрел на Исмагилова, наморщив нос, а потом сказал:
– Я имею в виду гипотезу про метро, хотя в принципе без разницы. В общем, мы двинемся дальше через Арки в зависимости от того, что будет в каждом конкретном случае. Поскольку горючего у нас по большому счёту немного, будем по возможности осматривать только самые ближайшие окрестности Перехода, дожидаться его включения и нырять снова и снова. Может, действительно, повезёт, и выскочим снова у себя дома или хотя бы в какой-то земной зоне. В конце концов, пешком можно идти, когда машина встанет. Как думаете?
Все молчали, наконец Домашников сказал:
– Я всё-таки полагаю, что есть связь между Переходами в Зонах одного мира, какая-то закономерность.
– Ха, он полагает! – проворчал Фёдор и отвернулся к тёмному стеклу.
– Сержант Исмагилов, не разводите панику! – то ли шутя, то ли серьёзно приказал майор.
Фактически он, как и Домашников, чувствовал некоторую вину перед Фёдором, которого втянул в участие в экспедиции. Всех остальных, по существу, никто и ничто не держало в земной Зоне. Более того, у самого Гончарова была пусть слабая, но надежда, что через Переходы можно добраться до участка Земли, где остались его жена и сын, а вот у Исмагилова вся семья уцелела и на момент отправки в экспедицию находилась вместе с ним в Новом Екатеринбурге. Получалось, что он, майор Гончаров, оторвал человека от родных и, особенно теперь, вообще не мог дать Фёдору никаких гарантий, что тот снова увидит семью.
– Знаешь, Фёдя, ты меня прости, что втравил в это дело, – сказал Александр вслух. – Но теперь нас может спасти только спокойствие и… – он чуть помедлил, – счастливый случай. Будем делать всё от нас зависящее и полагаться на удачу. Иного всё равно нам теперь не дано.
– Да я понимаю, товарищ майор, понимаю, – сокрушённо покачал головой Исмагилов.
– Вот и хорошо, что понимаешь. Давайте, мужики, по сто граммов – за удачу и чтобы стресс снять, – сказал Гончаров, откручивая крышечку канистры с самогоном. – А потом задраиваем все люки на запоры и спим до рассвета.
После того как опрокинули по стаканчику и закусили пока ещё свежими огурцами, все стали устраиваться спать. Гончаров подумал немного и сел в кресло командира.
– Саша, ты чего? – посмотрел на него Домашников, уже примостившись на тюках.
– Надо всё же дежурить по очереди. Ты пока спи, а через пару часов я тебя разбужу…
Рассвет наступил почти через двенадцать часов, но датчик включения Перехода пока молчал. Небо вдруг начало светиться, сначала слабо, а потом сильнее. Это стало заметно даже внутри БТРа через лобовые стёкла.
Пётр, который дежурил в этот момент, осторожно, чтобы не будить спящих товарищей, приоткрыл люк и выглянул наружу. В исчезающей мгле явственно проступили контуры деревьев, кольцом окружавших поляну, и стали различимыми даже оттенки цвета мха и подозрительных кругов на поляне.
Предположение, что планету покрывает сплошная пелена облаков, оказалось правильным: плотное косматое одеяло медленно плыло, как мог оценить Пётр, на высоте нескольких километров. И этот облачный покров начал светиться!
Очевидно, такое цветопредставление могло вызываться специфическим составом облачного слоя, степенью ионизации верхних слоёв атмосферы или спектром излучения звезды, а возможно, всеми данными факторами вместе. Пётр завороженно следил, как слева от бронетранспортёра небо над деревьями сначала зажглось лимонным цветом, потом полыхнуло радугой, и разливы линий спектра, переползая одна через другую, всё ширились и ширились, причудливо изгибаясь по мере приближения к зениту.
Это было очень красиво. В кино Пётр видел всполохи северного сияния, но, насколько он мог судить, здесь картина смотрелась куда грандиознее и чётче. Преграда облаков создавала матовый экран, на который проецировалось некое феерическое световое зрелище. Извилистые линии всех цветов радуги и промежуточных оттенков медленно, временами замещая друг друга или изгибаясь дугами, петлями и разнообразными причудливыми кривыми, начали своё движение, разгоняя мрак ночи, который ещё несколько минут назад безраздельно владел этим миром.
– Мама мия! – только и смог прошептать Пётр, а потом начал будить остальных участников экспедиции.
Протирая глаза, люди вытаращились на поразительное явление.
– Не знаю, каждое утро ли здесь так, но это – мир Радужных Рассветов, – сказал Пётр, словно предлагая принять участие в дискуссии по поводу того, как назвать эту планету.
Правда, никто не стал оспаривать выдвинутый вариант названия – люди просто смотрели, как небо в полной тишине выводит странные гаммы цветовых мотивов, беззвучно сигнализируя о начале нового дня.
Постепенно пляски цвета перевалили верхнюю точку небосвода и стали разливаться дальше, видимо, по мере восхода местного светила.
– Ну, полюбовались, господа хорошие, – сказал Гончаров, – а теперь пора приниматься за дело. Умывание ввиду ограниченного пока количества пресной воды на борту предлагаю организовать чисто символическое. Затем завтракаем, после чего определимся, как нам действовать дальше. Кстати, Пётр, пока Арка не заработает, осмотрим поляну на предмет следов людей, которые перед нами пришли в Серый мир и, возможно, так же перед нами из него вышли. А если всё так, как мы предполагаем, они попали как раз сюда.
Все занялись приведением себя в рабочий вид. Домашников немного подумал и, испросив из своей доли воды пригоршню, высунулся из БТРа, плеснул на лицо и энергично растёрся. Его примеру последовали все остальные. Затем на походном примусе сварили кашу из пшённого концентрата с овощами, взятыми в дорогу.
После завтрака Гончаров и Пётр стали осматривать поляну. Следы нашлись быстро – окурки и вмятины от разостланных на мхе подстилок (костёр в такой сырости развести явно не могли). В одном месте увидели несколько стреляных автоматных гильз. Стало очевидно, что люди, попавшие сюда впереди экспедиции Гончарова, не стали уходить от Перехода, а, скорее, всего, через какое-то время последовали дальше. В любом случае, пока они тут находились, им пришлось в кого-то стрелять. С учётом этого майор приказал усилить бдительность и не отходить далеко от машины.
Судя по карте-схеме, которая имелась на Арке, люди находились в такой же квадратной Зоне неизвестного мира. Здесь располагалось ещё четыре Перехода, и ближайший – не далее чем километрах в двадцати. Но, опять же судя по условным изображениям, большую часть поверхности зоны покрывали леса, вроде того, что окружал эту поляну. Проехать через чащу не представлялось возможным, а идти пешком, естественно, тоже посчитали неразумным. Оставалось ждать включения тех «ворот», у которых они находились сейчас.
Тем временем, местный день постепенно вступал в свои права. Всполохи на небе слились в череду безумных цветовых переливов, заполонивших всё небо. Создавалась странная картина, словно вся местность освещалась прожекторами через постоянно сменяемые светофильтры.
– Представляете, – негромко сказал Пётр, – как, наверное, здесь красиво у самого Барьера?
Майор хмыкнул:
– О чём ты говоришь – красиво! Глаза бы мои не видели…
Одновременно с кульминацией «цветопредставления» на небесах начал просыпаться и лес. Шишковидные наросты на стволах, которые люди различили ещё ночью, начали постепенно раскрываться, выставляя напоказ пучки соцветий самого разнообразного цвета и оттенка. Шаровые образования на концах древесных стволов развернулись некими подобиями огромных цветиков-семицветиков, что только дополнило безумство красок, вдруг навалившееся на людей.
Круги на поляне, насторожившие Александра и Петра ещё ночью, пришли в активное движение. Казалось, под более тонкой, гладкой и зелёной, чем остальной мох, поверхностью перекатываются волны, что-то бурлит и рвётся наружу. На поляне таких непонятных образований насчитали шесть штук.
Домашников, памятуя, как прореагировал круг, на который он чуть не наступил, взял и бросил на ближайший из них пустую банку из-под тушёнки. Реакция последовала почти мгновенно: поверхность круга заволновалась, упавшую жестянку стали окружать концентрические дрожащие морщины, и вдруг банка оказалась втянута под поверхность, словно в какой-то невесть как образовавшийся зев.
– Мать твою! – только и сказал майор. – Получается, наступи сюда, и тебя проглотят. Повезло тебе ночью, Петя, однако.
Зеленоватая поверхность, перекатывающаяся волнами, вдруг разошлась, и банка вылетела назад, словно её выплюнули.
Люди переглянулись.
– Оно не кушает всё подряд, – заметил Альтшуллер. – Жесть точно не кушает.
Над верхушками деревьев послышалось нечто среднее между карканьем и мяуканьем, захлопали крылья, и пара странных птиц в виде помеси дятла и жабы спикировала на один из стволов.
Размером птицы были с хорошего гуся. По-жабьи растянутые в стороны морды переходили в клювы, загнутые в две стороны, как у клестов. Крылья складывались сзади одно к другому, отчего казалось, что на спине растут полукруглые кожистые гребни. Не слишком длинные, но очень гибкие шеи позволяли необычным птицам вертеть головами и совершать сложные движения, покрывая чуть ли не полную окружность.
Издавая совсем немелодичные звуки и нисколько не обращая внимания на людей, эти создания принялись выковыривать цветные наросты и с явным наслаждением их поедать.
Очень необычными были большие круглые красные глаза, чуть выступающие на коротких отростках. Кожа этих летающих созданий не имела перьевого покрова и наводила на аналогии со шкурками земных летучих мышей, смазанными чем-то блестящим.
Домашников оживился.
– Стрельнём для трофея? – предложил он.
Гончаров покачал головой:
– Если бы домой шли – можно было бы. Но сейчас, кто его знает, сколько нам шастать через всякие Арки и Зоны. Чего патроны зря переводить? Протухнут твои птицы или кто они там – ты же не таксидермист.
– Кто? – удивился Фёдор. – Это ты что имеешь в виду? Такси… кто?
– Таксидермист! – уверенно ответил Александр, повторяя слово со специфическим произношением. – Специалист по изготовлению чучел. Чтобы подстреленная тварь через день не протухла и в дерьмо не превратилась. Потому и «дерьмист», значит.
Семён Ефимович внимательно рассматривал птиц в бинокль.
– А вы знаете, – сказал он, – они птеродактилей напоминают. Ящеры, по-моему, какие-то.
Майор попросил у Альтшуллера бинокль и тоже посмотрел.
– Да уж, образины редкостные, – заключил он. – Но, в общем, кто бы они ни были – стрелять не будем. Пусть живут и наслаждаются местной жизнью.
Домашников взглянул на полыхающее всеми цветами радуги небо, на таинственный лес и задумчиво сказал:
– В любом случае, хорошо бы провести разведку местности, хотя бы недалеко – посмотреть, что тут и как. Давайте я осторожно схожу, а вы меня прикроете. А?
Александр вернул Семёну Ефимовичу бинокль и обвёл экипаж задумчивым взглядом, словно прикидывая что-то в уме.
– Значит, так, – вынес решение он. – Все сидят на бэтээре, лучше внутри, ну через люки высуньтесь и смотрите за местностью, а мы с Петром сделаем небольшую вылазку.
– Может, чтобы вы не рисковали, с Петей схожу я? – задал вопрос Альтшуллер, ясными глазами глядя на майора.
Гончаров закатил глаза:
– Отставить, Семён, приказы командира не обсуждаются. Вот сюда, на броню, быстренько! Забрались и сели. Ведёте наблюдение, если что – прикрываете огнём. В смысле Фёдор прикрывает, из снайперки, а вы просто следите. Исполняйте!
Гончаров и Домашников с автоматами осторожно двинулись к лесу, стараясь не слишком приближаться к непонятным кругам. Почва пружинила под ногами, словно они шли по очень плотному и упругому ковру. Оглянувшись на БТР, майор отметил, что машина всё-таки заметно просела.
Жабоптицы сидели на противоположном конце поляны и, казалось, полностью игнорировали присутствие людей. Когда майору и Домашникову оставалось до деревьев всего метров десять, одна из жабоптиц неожиданно слетела на поляну и начала неуклюже ходить по мху, постоянно пробуя его клювом. Пётр заметил, что, чуть коснувшись края зеленоватого пятна, птица тут же сделала ещё одно пробное движение и стала обходить препятствие, снова, как слепой палочкой, проверяя дорогу.
Сияние неба становилось всё интенсивнее, а температура с ночи уже существенно повысилась. Остановившись у первых деревьев, Гончаров и Домашников стали всматриваться в пространство между стволами.
По сравнению с поляной, ярко освещённой сиянием небес, в глубине леса царил полумрак, но было видно, что почти всё пространство на расстоянии нескольких метров от первых деревьев затянуто белесоватыми нитями, по которым то тут, то там перекатывались какие-то мохнатые белесые шары. Эти круглые образования не имели лап или иных конечностей, но ловко скользили вдоль нитей как вагончики канатной дороги, а временами даже перескакивали с одной на другую. Пройти, не задевая своеобразную паутину, не представлялось возможным.
– Ну, что думаешь по поводу исследовательской вылазки? – поинтересовался майор.
Пётр, покачивая автоматом, старался рассмотреть, как один из шаров достиг ствола дерева и словно всосался в него.
– Мне как-то расхотелось туда соваться, – ответил он. – Вряд ли мы найдём здесь хоть какую-то информацию о тех, кто устроил нам Катастрофу. Это явно не их место.
– Наши мысли совпадают, поручик, – кивнул Гончаров.
– Вообще-то, до всех этих дел я был капитаном запаса, – как бы между прочим заметил Пётр.
– Ну тогда – господин штабс-капитан, – усмехнулся Гончаров. – Пошли, будем высиживать новое включение Арки.
Они направились назад к БТРу. Жабоптица вольготно гуляла по поляне и оказалась всего метрах в пяти от людей. Только теперь она остановилась и, казалось, стала прислушиваться, с удивлением покачивая головой с шариками глаз на отростках.
– Слушай, как странно, – сказал Домашников, направляя на всякий случай автомат в сторону существа и не останавливаясь следуя за майором. – Она, по-моему, не видит нас.
Александр, уже ставя ногу на колесо бронетранспортёра и берясь рукой за скобу на корпусе, повернулся и бесшумно замахнулся на необычную птицу. Никакой реакции не последовало: летающее создание, безусловно, людей не видело.
– Непонятная эволюция, – рассуждая, скорее, сам с собой, сказал Домашников. – Такие большие глазищи… Они, похоже, ни черта не видят в свете неба и, скорее всего, прекрасно ориентируются ночью.
– А чего же они сейчас-то, слепенькие, вылезли на охоту?!! – удивился Гончаров.
– Да я и не сказал, что они охотятся, – просто кормятся.
– А есть разница?
Домашников только плечами пожал.
– Но удивительно, они и не слышат, что ли? С другой стороны – звуки-то издают!
Он вслед за Александром взобрался на броню, а птица повернулась и заковыляла к лесу. Становилось всё жарче, но, проверив показания рентгенометра, майор убедился, что радиационный фон нисколько не изменился.
Вдруг с поляны раздался звук, напоминающий визг и кудахтанье. Все обернулись, и глазам людей предстало удивительное зрелище. Из мшистого покрова в нескольких местах вокруг одного из кругов высунулись толстые то ли стебли, то ли щупальца с наростами на концах, напоминавшими белые лилии. Стебли обвили птицу, а псевдолилии присасывались к её шкуре. Вторая жабоптица замерла на дереве, словно прислушиваясь к возне и крикам, доносившимся снизу.
Схватка продолжалась несколько минут. Был момент, когда казалось, что птица вырвется, но одно из щупалец-стеблей, мотнувшись, крепко обвилось вокруг лап, что позволило остальным снова опутать жертву, и на какое-то время они даже замерли.
– Судя по всему, нам повезло, но почему эта гадость не напала на нас? – сказал майор. – Мы же рядом там тоже ходили! Нет, всё-таки не могу удержаться, чтобы не пощупать такую дрянь пулей.
Домашников удивлённо посмотрел на майора, но тот успокаивающе кивнул ему, усмехаясь:
– Я стреляю очень даже ничего. Попробую перебить этот жгутик.
Александр взял СВД, вложил в магазин разрывную пулю и, прицелившись, первым же выстрелом разорвал одно из непрерывно двигающихся щупальцев.
– Классика! – восхищённо сказал Пётр.
Обрывок стебля задёргался, брызгая ярко-жёлтой жидкостью, и втянулся под мох. Остальные, не обращая внимания на происходящее, продолжали сосать соки из жабоптицы, которая, обессилев, прекратила сопротивление и только мелко вздрагивала. Когда животное совершенно затихло, щупальца подтянули его к кругу, и тушку поглотила непонятная субстанция. Стебли-щупальца медленно ушли под мох.
– Всё-таки почему эта мразь на нас не кинулась раньше? – Майор, сидя в проёме люка, задумчиво опёрся на винтовку. – Да и ты ночью наступил на край круга…
– Может, они чужаков не едят? – высказал нестандартное предположение Исмагилов.
– Может, и так, – кивнул Домашников, – но лично я не хочу проверять эти кружки – банку-то они сперва заглотали. Вполне вероятно, что мне повезло потому, что щупальца ночью впадают в нечто вроде спячки, а днём активизируются по мере нарастания освещённости и температуры. Ещё немного и, вероятно, они напали бы и на нас.
– Поганенький, как я погляжу, мирок, и делать здесь совершенно нечего, – заключил Гончаров. – В тундре хоть и радиационный фон повышенный, но в остальном – тишь да гладь, не считая полосатого кабана, который, впрочем, там тоже не местный был, как и мы.
Словно в подтверждение его слов недалеко от БТРа выдвинулось одно щупальце и стало шарить в воздухе, покачиваясь, как кобра в корзине у заклинателя змей.
– Быстро, все внутрь! – скомандовал майор. – Мне это уже не нравится.
Сам он, держа щупальце под прицелом, остался стоять в командирском люке, следя за тем, как будут развиваться события. Чуть покачиваясь, оно замерло, словно примеривалось или прислушивалось, откуда доносятся звуки, а потом, покачиваясь из стороны в сторону, начало придвигаться к БТРу. Майор тоже застыл, прикидывал, как лучше стрелять по непонятному зверю.
Пока щупальце, опутав жабоптицу, пребывало в относительной статике, перебить его из снайперской винтовки для прекрасного стрелка, каким являлся Гончаров, не представляло сложности. Иное дело сейчас, когда псевдоподия пребывала практически в постоянном движении. Конечно, стрелять можно было и из автомата, но пришлось бы выпустить полмагазина, а Александр не собирался столь нерачительно расходовать патроны. Потом Гончаров вспомнил, что Фёдор взял с собой охотничье ружьё.
– Федя, – очень тихо позвал майор, – дай-ка свой обрез и пару патронов.
Александр осторожно положил СВД на броню и принял у Исмагилова ружьё. Двустволка двенадцатого калибра у Фёдора по каким-то соображениям была «подстрижена» – от стволов оставлено сантиметров сорок, но в данной ситуации это являлось, скорее, удобством. Майор быстро посмотрел на патроны – дробь «нулёвка» – и удовлетворённо кивнул.
Щупальце качалось уже метрах в трёх от БТРа, и Гончаров снёс ему верхушку первым же выстрелом. Брызнули струи уже виденной жёлтой субстанции, обрубок спрятался под мох, и больше оттуда ничего не высовывалось.
– Знаешь, какая у меня гипотеза? – спросил Домашников, осторожно открывая один из люков и высовываясь с автоматом на изготовку. – Тут под поляной, вон с того края, живёт некое существо, а может, и не одно. Круги – это его ротовые отверстия, так сказать, а щупальца помогают добывать пищу. Они активизируются, когда температура поднимается до определённой отметки.
– Очень похоже на истину, – поддержал Петра Семён Ефимович изнутри отсека.
Гончаров, отдуваясь от жары, покачал головой:
– Теоретики с автоматами, создатели гипотез хреновы…
– Почему бы и нет? – пожал плечами Домашников. – Мир попался хоть и поганенький, но довольно интересный и насыщенный живностью.
– Хорошо, если не сожрёт тебя эта живность. Ладно, пусть он интересный, но, по-моему, в этом мире нам делать нечего.
– В принципе, я согласен… – начал слегка оправдываться Пётр, но тут внутри машины запищал сигнал.
– О, включилась! – Домашников ткнул пальцем в Арку.
Гончаров посмотрел: лампочка-индикатор равномерно мигала.
– Вовремя! В общем, ну его к лешему, этот мир. Заводи, Фёдя!
– Надо же индикатор снять! – крикнул Домашников, собираясь спрыгнуть с БТРа.
– Куда?! – прикрикнул майор. – Приключений на свою задницу хочешь? Пусть Фёдор подъедет боком – кабеля хватает, и ты снимешь датчик отсюда, с брони. Не будем рисковать! Да, надеть противогазы на всякий случай!
Так и сделали, после чего БТР развернулся, и Исмагилов уже привычно и плавно ввёл машину носом в проём Арки.
Снова мигнуло – и перед ними раскинулся другой мир. На сей раз там было очень светло.
