Глава 23
Те, кто ест фугу, глупы. Но те, кто не ест фугу, тоже глупы.
Японская поговорка.
Никогда не стоит докапываться до лежащей в основе правды. Эта правда подобна краеугольному камню, глыбе, на которой покоится целая куча разных вещей. Если мы начинаем пристально рассматривать эту глыбу, результат может оказаться малоутешительным.
Карлос Кастанеда. «Сила безмолвия».
Туман рассеивался, и за фантасмагорическими картинами, которые он рисовал в сознании санитарного инспектора начала проявляться обыденная или «объективная» реальность, та, что, по мнению Ленина, одна единственная дана нам в ощущения. Объективная реальность состояла из белого пластикового потолка салона спасательного самолета, кровати, на ней лежал санитарный инспектор, боли в плече, капельницы, медсестры, двух спасателей и Благородного Дона, чьё присутствие в самолете было более чем удивительным. Конечно, вероятность появления Благородного Дона на борту спасательного самолета ГСИ была отлична от нуля, но её величина была на порядок меньше величины вероятности появления в этом же самолете Иисуса Христа вместе с небесным воинством. Эта мысль заставила санитарного инспектора улыбнуться.
– Он в сознании, – констатировала ставший и без её слов очевидным для всех присутствующих факт медсестра.
– Вы уверены? – спросил на всякий случай санитарный инспектор.
Он хотел уже, было, попросить её в этом поклясться, как попросил однажды поклясться продавщицу в том, что пирожные свежие. Продавщица, кстати, клятву свою нарушила. Медсестру же от клятвоотступничества спас один из спасателей.
– Ты извини, что пришлось пальнуть в тебя транквилизатором, – сказал он. – Ты был невменяемым, да ещё и с пистолетом в руке.
– Всё в порядке, ребята, спасибо, что не пристрелили.
Санитарный инспектор был действительно им за это благодарен.
– Мы можем поговорить? – спросил Благородный Дон.
– Если только вы не призрак и не мираж.
– Не волнуйся. Я здесь во плоти и крови.
– Это меня и заставляет волноваться больше всего.
– Мы можем поговорить наедине? – поинтересовался Благородный Дон.
Спасатели и медсестра не заставили повторять эту просьбу дважды.
– Что, неужели настолько всё плохо? – спросил санитарный инспектор, оставшись наедине с Благородным Доном.
– Честно говоря, даже не знаю, что сказать, – ответил Благородный Дон. – Ты свою руку видел?
– А что с ней?
– У тебя на правом плече клеймо, и я хотел бы знать всё о его происхождении.
– Боюсь, что ничем не могу помочь следствию. А что у меня на плече?
– Глазница в пирамиде.
– ЧТО???
– Пустая глазница в пирамиде, – повторил Благородный Дон.
Появление клейма на руке санитарного инспектора, да не просто клейма, а клейма в виде пустой глазницы в пирамиде, было событием, способным заставить нервничать не только Благородного Дона, но и лиц, занимающих значительно более высокое положение на иерархической лестнице ГСИ. Пустая глазница в пирамиде была символом некоего Аббатства 691, которым (символом) аббатство помечало то, что входило в сферу его интересов. Фактически, пустая глазница обозначала: Внимание, охраняемая частная собственность. Пресекаем любые посягательства без предупреждения!
Обычно, сталкиваясь с символикой Аббатства, ГСИ старалась уходить от конфликта, но клеймо на руке одного из ответственных представителей Инспекции… Это было уже слишком! Но хуже всего было то, что Инспекция не имела возможности предъявить свои претензии.
Аббатство было на 100 % тайным, причём не в том смысле, в каком являются тайными масоны, тамплиеры или иллюминаты. В аббатстве не было вертикали, не было структуры, не было всевозможных посвящений, не было ни одной ниточки, за которую можно было бы размотать этот клубок. Более того, даже теоретический захват члена аббатства (на практике такого ещё не случалось), не означал ровным счетом ничего. Пленный мог даже не знать в лицо ни одного другого члена Аббатства, принимая одновременно активное участие в его работе. Зато само Аббатство в случае необходимости наносило точные удары, устраняющие препятствие ЛЮБОГО уровня, поэтому с ним никто даже не пытался связываться. Благо, Аббатство занималось своей, неизвестной посторонним деятельностью, и очень редко вступало с кем-либо в конфликт. В его интересы совершенно не входили какие-либо социально-политические или другие явления и процессы из мира обычных людей.
Вот чем объяснялось появление в спасательном самолете Благородного Дона, который наверняка бы предпочёл ликвидировать санитарного инспектора, но не мог себе этого позволить, так как Аббатство заявило на него свои права. Фактически, оно спасло Паркину жизнь, и он прекрасно это понимал, как понимал и то, что, если понадобится, оно с ещё большей легкостью отберёт у него всё, включая рассудок, здоровье или жизнь.
– Что думаешь делать? – спросил Благородный Дон, когда санитарный инспектор закончил рассказывать свою «бредовую» версию происшедшего у Али.
– Не знаю ещё, – ответил Паркин, – я надеялся, что вы мне дадите ответ на этот вопрос.
– Ладно, пока отдыхай дома, а там будет видно, – решил Благородный Дон. Он даже не попытался скрыть своё замешательство.
– Думаю, они объявятся. Не зря же они показали мне своего человека…
– Ладно, отдыхай.
Сказав это, Благородный Дон нажал кнопку вызова медсестры. Она появилась со шприцем в руках.
– Вам следует отдохнуть, – сказала она и как-то с опаской приблизилась к постели санитарного инспектора.
– Не бойтесь, я не кусаюсь. Иногда только лаю, – пошутил он, – или вою на луну. Показать?
– Вам следует отдохнуть, – повторила медсестра, вводя в вену Паркина маслянистую жидкость. Его накрыло бархатное забытьё.
А ведь это вполне может быть и билет в один конец, – только и успел подумать он.
Звонок медленно, но неуклонно проникал в сознание Паркина. Спросонья санитарный инспектор по привычке потянулся к телефонной трубке, и только услышав в ней длинный гудок, понял, что звонят в дверь. Он был в собственной квартире, в собственной постели и даже в собственной пижаме. Одно мгновение он даже подумал, что все произошедшее с Али было странным, кошмарным сном, но клеймо на левом плече говорило об обратном.
– Иду! – крикнул санитарный инспектор, надевая тапочки.
За дверью стоял курьер.
– Извините за переполох, – сказал он, но мне было приказано звонить до последнего.
– Всё верно, иначе ты бы меня не поднял, – миролюбиво заметил санитарный инспектор, разглядывая курьера – мальчишку лет 16.
– Вам конверт, – сказал посыльный, улыбаясь во весь рот, – распишитесь.
Обратного адреса на конверте не было.
Менять адрес санитарному инспектору не хотелось, но появление посыльного с конвертом говорило о том, что кто-то был в курсе, где его можно найти, а подобные вещи были недопустимы.
– Какой сегодня день? – спросил Паркин, расписываясь на квитанции.
– Среда, – немного с завистью ответил посыльный. Санитарный инспектор выглядел как человек, которому несколько дней подряд было чертовски хорошо. Такую роскошь посыльный себе позволить не мог.
Среда могла быть любой средой, но точную дату с учётом месяца и года санитарный инспектор у посыльного выпытывать не стал. Он и так уже привлек к своей персоне слишком много внимания.
Вскрыв конверт, санитарный инспектор обнаружил там чистый лист бумаги формата А 4 и магнитный ключ от гостиничного номера. На ключе было написано: «Отель «Палладий». № 813».
Одевшись и выпив кофе, санитарный инспектор сунул ключ от номера в карман брюк, затем внимательно осмотрел лист бумаги. Бумага была как бумага, без каких-либо следов насилия.
Решив, что просто так чистый лист бумаги никто посылать ему не будет (тем более что практически никто за исключением нескольких должностных лиц вообще не должен был знать, что он здесь живет), санитарный инспектор набрал номер лаборатории.
– Привет, Полов, это Денис. У меня для тебя есть работа.
– У всех для меня есть работа, – философски ответил Полов.
– Это срочно, так что немедленно отправляй ко мне своего боя. На столе в гостиной будет конверт. Я хочу, чтобы ты проверил сам конверт и его содержимое от и до.
– Может, подскажешь, что мне надо искать?
– Всё, – ответил Паркин и положил трубку. Как обычно, он не стал выслушивать долгие рассуждения Полова о тяготах и лишениях его работы.
Положив телефонную трубку, санитарный инспектор посмотрел на себя в зеркало. Из зазеркалья на него пялилось дня три небритое лицо со следами глубокого похмелья. Трёхдневная щетина говорила разве что о том, что последний раз он брился или его брили три дня назад. Решив не мудрствовать, а заодно не бриться, он ещё выпил кофе, и отправился в отель.
«Палладий» был милым отелем для приличных людей среднего достатка. Ничего лишнего, зато всё, что действительно нужно – такой девиз вполне можно было бы вывесить у его входа.
Фойе со стойкой администратора от лифтов отделял небольшой коридор, у входа в который дежурил похожий на морского пирата детина в сидевшей на нём как военный мундир ливрее. Показав ему ключ, санитарный инспектор вошёл в лифт и поднялся на 8 этаж. Лифт оказался автоматическим, а швейцар нерасторопным, что спасло Паркина как от дачи чаевых, так и от ненужных вопросов.
Войдя в номер, санитарный инспектор, прежде всего, запер дверь. Уже с первого взгляда было понятно, что обычный осмотр номера ничего не даст, что всё давно уже убрано, и если даже загадочные парни из Аббатства оставили для него гостинец, в обычной плоскости реальности его даже не следовало и искать. Тем не менее, для очистки совести санитарный инспектор провёл беглый осмотр. Как он и предполагал, это не дало ему ровным счетом ничего.
Задернув шторы, санитарный инспектор устроился удобно в кресле и закрыл глаза. Межпиксельное путешествие обещало быть долгим. Когда-то давно, когда он только-только начинал осваивать технику погружения, его поразило, с какой точностью такие писатели, как Конан Дойль и Агата Кристи описывали межпиксельный процесс, даже не догадываясь о его существовании. Дремота Шерлока Холмса, пребывая в которой он выслушивал посетителей, состояние задумчивости Эркюля Пуаро…
Погружение в межпиксельное пространство кроме всего прочего позволяло нервной системе улавливать незримый в обычном состоянии сознания след, который оставляли те или иные события. Невозможно полностью уничтожить все следы, а чрезмерное усердие только облегчает поиск – это утверждение было первой аксиомой межпиксельного расследования, поэтому в ГСИ оперативников учили не заметать следы, а прятать их под кучей других, оставляемых специально следов, ведущих в тупик. Те, кто был в этом номере, о первой аксиоме не знали. Правда, за них постарались уборщицы, но это всего лишь увеличивало время погружения. К тому же в качестве крайнего варианта у санитарного инспектора был кероген.
Кероген к счастью не потребовался. Часа через три после погружения в голове появился тот особый «мозговой зуд», что был предтечей потока информации. Санитарный инспектор едва успел настроиться на приём.
Их было двое: мужчина и женщина. След был слишком слабым для того, чтобы можно было увидеть детали. Только тёмные силуэты, похожие на тени. Свидание не было любовным, об этом говорили волны страха, фактически панического ужаса. Страх тянулся за ними через весь город до самого аэропорта, и дальше, в непроглядную тьму. Это был страх беглецов, за которыми по пятам шла смерть. По этому страху их и нашли. Пятеро. Они ворвались в номер. Мужчина не успел даже отреагировать – его застрелили прямо в постели. А вот женщину взяли живьём. Она-то и была целью охоты. Из-за неё же у санитарного инспектора появилось клеймо.
Спустившись вниз, санитарный инспектор подошёл к стойке администратора.
– Слушаю вас, – любезно произнёс тот с дежурной улыбкой на лице.
– Меня интересует всё, что у вас связано с этим номером, – сказал санитарный инспектор, предъявив ему сначала полицейское удостоверение, а затем положив на стойку ключ от номера. В руках у инспектора появилась банкнота.
– Не знаю, чем вам помочь, – растерялся администратор, – номер как номер.
За деньги он продал бы и родную мать, но сказать ему действительно было нечего.
– Хотите сказать, что в последнее время там ничего не происходило? – как можно равнодушней спросил санитарный инспектор.
– Абсолютно.
– А в другую смену?
– Исключено. Знаете ли, мы любим друг с другом посплетничать.
– Вы могли бы показать мне журнал регистрации?
– Конечно, – администратор протянул санитарному инспектору толстую книгу.
Их имена излучали страх. Мария Кон и Пьер Беранже. Администратор, разумеется, не помнил этих людей. К тому же он заявил, что никаких проблем с этой парой не было, иначе бы он их запомнил. Конечно, убийство и захват заложников, в случае тихого поведения и предварительной оплаты номера проблемами не были, – подумал санитарный инспектор. На его лице появилась чуть заметная усмешка.
– Спасибо за помощь, – сказал он администратору, но денег не дал.
Интересно, кем были сделавшие так незаметно свою работу парни?
Оставленный в машине мобильник буквально кипел от звонков. Полов трезвонил через каждые пять минут.
– Что у тебя? – спросил его Паркин.
– Ты можешь срочно приехать? – голос Полова был взволнован до предела.
– Минут через десять буду, а что?
– Приезжай. Поговорим на месте.
Полов выглядел как свежепостиранный в машинке-автомате кот.
– Откуда у тебя эта бумага? – выпалил он, даже не поздоровавшись.
– Из конверта. Он, кстати, тоже у тебя. А что?
– Она засвечивает фотоплёнку! – сообщил Полов таким тоном, словно она воскрешала умерших.
– Ну и что? – не понял его возбуждения по этому поводу санитарный инспектор.
– Но мы не можем понять, как!
– То есть?
– То есть? На первый взгляд, бумага, как бумага. Обычный химсостав, никаких излучений, но если к ней приложить фотобумагу или фотоплёнку…
– На ней появится пустая глазница в пирамиде?
– Откуда ты знаешь?
– Отсюда, – сказал Паркин, показывая Полову клеймо.
– Кстати, такую штуку вполне можно получить, приложив эту бумагу к телу.
– Ты уверен?
– Теоретически на все сто.
– А практически?
– Практически у меня не было добровольцев.
– А как ученые прошлого, на себе?
Полов рассмеялся в лицо санитарному инспектору. Ему явно понравилась шутка.
– С меня пиво, – сказал он, закончив смеяться.
– В другой раз.
– Дела могут и подождать.
– Дела да, начальство нет.
Благородный Дон был на совещании. Несмотря на это, секретарша попросила Паркина подождать, а сама бегом помчалась в малый конференц-зал. Через несколько минут появился Благородный Дон.
– Рассказывай, – сказал он, входя вместе с Паркиным в кабинет.
На памяти санитарного инспектора это был первый случай, когда он вёл себя таким образом.
– Мария Кон и Пьер Беранже. Он был убит, а она похищена из отеля «Паладий». Именно она и интересует Аббатство, – сходу выдал санитарный инспектор.
– Что ты об этом думаешь?
– Надо поднять базу данных, найти, откуда она к нам прилетела.
– Ты хочешь взяться за это дело?
– А у меня разве есть выбор?
– Ты прав. Хорошо. Действуй. Можешь задействовать всех, кого хочешь, и не забывай об отчётах. Твоё дело взял под контроль лично генеральный.
Паркин никогда не был в восторге от повышенного внимания начальства, а в связи с этим делом так и особенно. С другой стороны в его распоряжении были практически все ресурсы ГСИ, и это нёмного даже пьянило.
Мария Кон и Пьер Беранже бежали с «райского острова Толеро, где сохранилась атмосфера прошлых веков», как было сказано в рекламных туристических проспектах. На острове нет ни автомобилей, ни электричества, ни телефонов… В общем, нет ничего из того, что появилось в 20 веке. Правда, повсюду там царит магия. Так, например, ночью можно пользоваться свечой, а можно «магическим усилием» включить или отключить волшебный фонарь. В заколдованной комнате всегда к вашим услугам аппарат для переговоров на расстоянии и Око Дракона, принимающее все спутниковые каналы. Правда, там принципиально нет вездесущих пепси и коки, зато есть масса натуральных напитков.
Нравы на острове тоже практически райские. Здесь можно ходить в чём угодно и даже без ничего. Любовь разрешена с 14 лет, причём не обязательно за деньги. Трава – убойная, дешёвая и тоже совсем легальная. Там её можно курить где угодно и когда угодно. Рай. Совершенно неподходящее для работы место.
В Аэропорту санитарного инспектора встретила дамочка хищного вида.
– Фаина Ра, – представилась она.
Она отрекомендовалась представителем отеля Раксис – супермодного монстра, захватившего чуть ли не весь остров. Её, как и номер в отеле для санитарного инспектора заказали лица, пожелавшие остаться неизвестными.
21 век закончился сразу же за дверями суперсовременного аэровокзала. Там начинался другой мир с извозчиками вместо такси. Ра махнула рукой, и перед ними возникла белоснежная карета с открытым верхом, на дверце которой золотыми буками было выведено название отеля.
– Вы в первый раз на Толеро? – спросила она.
– Угадали, – ответил он.
– Такое впечатление, будто выходишь из машины времени.
– Ещё не понял, но впечатляет.
– Впечатляет, – рассмеялась она, – не то слово.
В гостинице Паркина уже ждал конверт без обратного адреса. На этот раз внутри был серебряный доллар. Обычный серебряный доллар и больше ничего.
– Как вы надоели со своими загадками, – громко сказал он, на всякий случай, если невидимые опекуны решили его прослушать.
Приняв ванну, санитарный инспектор решил отдохнуть после перелета. Он терпеть не мог погружаться в межпиксельное пространство в гостиничных номерах из-за информационного мусора, оставленного былыми постояльцами. Существовала даже специальная техника, позволяющая уходить за пределы этого шума, но Паркину она не нравилась. Было в ней что-то синтетическое, что ли.
Настроившись на сражение с информационным шумом, санитарный инспектор начал межпиксельное погружение, и тут же вскочил, как ужаленный. ЕГО НОМЕР БЫЛ ЧИСТ!!! Хотя чистым он не мог быть по определению. Это было бы равносильно тому, что в номере, например, не действовали бы законы термодинамики или напрочь отсутствовало время…
– Что, первая аксиома не действует? – спросил Белый Кролик. Он сидел в кресле напротив санитарного инспектора и улыбался ему улыбкой чеширского кота.
По сравнению с чистотой номера его появление было ничего не значащей мелочью.
– Бля… – только и сказал санитарный инспектор, выглядевший, как золотая рыбка, очутившаяся после исполнения трёх желаний на сковородке.
– Это точно, – согласился с ним Белый Кролик, – поэтому давай лучше выпьем, а мозговой штурм оставим на потом.
– Ты как всегда прав, – согласился с ним немного оправившийся от шока санитарный инспектор.
Они выпили превосходного бренди, выкурили по сигаре, и только после этого Белый Кролик нарушил молчание.
– Твоя аксиома – это фигня, достойная забвения, Так что давай поговорим о другом, – сказал он. – Сейчас ты играешь совсем в другую игру, и по правилам этой игры я могу лишь помочь тебе двигаться в выбранном тобой направлении.
– Мне кажется, что за меня давно уже выбрали все направления, и теперь меня вгоняют в него, как шар в лузу.
– Старина Фрейд выразился бы иначе, ну да бог с ним. Мне ты, скорее, напоминаешь задачку по физике или по сопромату: к телу приложен ряд сил, надо найти равнодействующую, и так далее, вот только ты не абсолютно твердое тело, и тебя это может разорвать, а может и нет.
– Знать бы ещё, кто стоит за этими силами.
– Это не имеет значения.
– Не имеет значения, а что тогда имеет значение?
– То, куда тебя эти силы тянут, и хватит ли у тебя для этого прочности.
– И куда, по-твоёму, меня тянут?
– Ты сам должен ответить на этот вопрос. Или ты забыл?
– И всё же, почему в номере нет следов?
– Потому что их убрали. Элементарно, Ватсон. Твои работодатели позаботились о том, чтобы тебе было максимально комфортно. Они даже представить себе не могли, что ты так серьёзно относишься к межпиксельным предрассудкам.
– Что ты о них знаешь?
– Твоя беда в том, что, прежде всего, ты – санитарный инспектор, потом уже Денис Паркин, а только потом…
– Лучше скажи, с чего мне стоит начать, – перебил его санитарный инспектор.
– Ты меня удивляешь. Разумеется с подсказки. Открой справочник на букву «с».
«Серебряный доллар» оказался чертовски дорогим и поэтому супермодным клубом. Чтобы туда попасть надо записываться за несколько дней, – сообщил скучающий женский голос санитарному инспектору по телефону.
– Моя фамилия Паркин, – на всякий случай сказал санитарный инспектор.
– Одну минуточку… У вас золотой уровень, так что мы рады вас видёть в любое время дня и ночи, – женский голос значительно потеплел.
– Закажи там коктейль с тем же названием, и, несмотря на цену, расплатись присланной тебе монетой, – посоветовал Белый Кролик.
– И что?
– Увидишь.
– Когда там лучше появиться?
– Ближе к полуночи. Да, не забудь надеть фрак и заказать карету.
– Но у меня нет фрака.
Белый кролик скривился. Санитарный инспектор открыл шкаф. Там было полно всего, включая несколько фраков.
– Они заботятся обо всём.
– Почему-то меня это только бесит.
– Потому что ты эгоманьяк.
– Такое впечатление, что они просверлили мне голову и вставили туда датчики.
– Хорошая мысль, – согласился с ним Белый Кролик.
– Идею цереброчипов мы уже проходили, – огрызнулся Паркин.
Входя в клуб, санитарный инспектор надеялся увидёть там нечто в духе Версаля времён короля-Солнца, так что минималистическое изящество обстановки его несколько разочаровало.
У входа его остановила охрана – двое суровых чернокожих парней с пистолетами под строгими костюмами.
– Джентльмены, фамилия Паркин вам о чём-нибудь говорит? – спросил он с очаровательной улыбкой отпетого сукиного сына на устах.
– Разумеется, – сэр. Мы к вашим услугам, – ответил один из негров, чертовски точно скопировав выражение лица санитарного инспектора, – всегда рады видеть вас в нашем клубе. Входите.
Он открыл перед Паркиным дверь.
– Благодарю, – ответил санитарный инспектор, и вложил ему в карман купюру, которую выловил из кармана фрака.
Подойдя к стойке, он заказал коктейль, положив на стойку серебряный доллар.
– Как обычно, сэр, – ответил бармен.
– Я здесь новенький, – сообщил ему санитарный инспектор.
– Завтра в полночь.
– Где?
– Здесь.
– Хорошо. Спасибо.
Выпив коктейль, который, как и обстановка в клубе, был минималистически изящен, санитарный инспектор отправился к себе в номер. На кровати его ждал очередной конверт. На этот раз внутри была купюра из детской игры «Монополия».
Весь следующий день санитарный инспектор превосходно играл роль обычного отдыхающего. Он загорал, купался в море, посетил ряд местных достопримечательностей, немного поволочился за женщинами, ознакомился с парой-тройкой местных баров. В номере отеля он появился лишь вечером. Его профессиональное чутьё сразу же почуяло чужой след. Внешне всё было на своих местах, но без сомнения, в номере кто-то побывал. Кто-то помимо опекунов из Аббатства, которые после себя следов не оставляли. Возможно даже в «Серебряном долларе» решили навести справки о своей новой вип-персоне. В любом случае гадать было бесполезно, а посему санитарный инспектор решил ничего не заметить. Как ни в чём не бывало, он потратил оставшееся время на подготовку к походу в клуб.
На этот раз перед ним открыли дверь без вопросов.
– Ваш столик под номером 8, – сообщил ему негр.
Поблагодарив его, Паркин вошёл внутрь. Столов было значительно меньше, чем в прошлый раз. На каждом из них стояла табличка с номером. Возле столов было только по одному стулу, которые стояли лицом к зашторенной стене. 8 столик был в самом центре. Инспектор сел за стол. Тут же появилась официантка. Она поставила перед ним тарелку с небольшой пластиковой капсулой и стакан воды.
– Это ужин или десерт? – спросил её санитарный инспектор.
– Игра начнётся через пять минут, так что, пожалуйста, поторопитесь, – сказала она тоном бортпроводницы, уговаривающей клиента пристегнуть ремни.
Санитарный инспектор положил на поднос купюру из детской игры.
– Простите, сэр, – официантка сменила тон. Теперь она стала похожа на школьницу, встретившую директора школы, – господин Врекс будет только в конце игры, – сообщила она, – проводить вас к нему в кабинет?
– Я подожду здесь, если можно.
– Как пожелаете, сэр.
– Вас не затруднит принести мне что-нибудь поаппетитней?
– Конечно. Одну минуту.
– Через минуту перед инспектором появился бокал вина и какое-то экзотическое блюдо.
Прозвенел третий звонок. Прямо как в театре, – подумал санитарный инспектор. Свет стал более приглушенным. Заиграла бравурная музыка. Поднялся занавес, открыв большое электронное табло, на котором всеми цветами радуги переливалось слово «БИНГО». Под табло на покрытом красным кумачом столе стояло странное устройство с множеством торчащих из него антенн и проводов. Устройство было соединено с табло нарочито толстым кабелем.
На «сцену» вышел мужчина средних лет в костюме не дощипанного попугая. Кривляясь, как больная обезьяна, он объявил о начале очередной игры.
– Напомню на всякий случай правила, – провизжал он в микрофон.
Странное устройство на столе было обычным генератором случайных чисел по имени Посланник Судьбы. Оно было связано в единую сеть с табло на стене и всеми задействованными карсулами-чипами, игравшими роль карточек лото. В общем, всё предельно просто.
Генератор с различными интервалами выдавал очередное число, которое сразу же появлялось на табло. Ведущий визжал, тряс задницей и кривлялся, как, впрочем, и любой другой ведущий подобного шоу. Периодически на сцене появлялись полуголые пигалицы, отплясывающие канкан.
Минут через 20, когда на лидирующей карточке-чипе закрылось больше половины чисел, информация на табло изменилась. Теперь кроме очередного номера там высвечивалось количество лидирующих карточек и степень их заполнения.
Страсти накалялись. Учитывая анонимный характер игры, каждый из присутствующих мог быть лидером. Судя по тому, как нарастало волнение, санитарный инспектор сделал вывод, что ставка была серьёзной. Накалу страстей способствовал ещё и умело играющий на чувствах игроков ведущий.
Заиграла музыка, и на табло появилась надпись «БИНГО!»
– Отлично, в зале есть победитель! – закричал во всю глотку ведущий. – Он – любой из вас! Кто он? Вы? Ваш друг? Ваш сосед? Это мы узнаем после того, как закончится обратный отсчёт, но прежде чем он начнётся, я попрошу официантов обнести всех шампанским! Как вы уже знаете, победитель выбывает из игры, и я предлагаю каждому из вас представить себя на эти несколько минут победителем. Насладитесь в последний раз шампанским! Попрощайтесь с теми, с кем вы успели подружиться! Закончите свои дела! Впереди у вас остался лишь вальс! Вслушайтесь в звуки музыки.
Заиграл вальс. Нервы игроков были на пределе. Некоторые из них плакали, другие смеялись, третьи давились шампанским, которое, надо сказать, было превосходным.
Когда стихла музыка, начался обратный отсчет: 10… 9… 8… 7… 6… 5… 4… 3… 2… 1… 0.
– Поприветствуем победителя стоя, – на этот раз совершенно серьёзно сказал ведущий.
Все встали. Табло вспыхнуло красным светом. Послышался негромкий хлопок, и мужчина, сидевший на два столика впереди Паркина, превратился в кровавое месиво, обдав соседей кишками и кровью.
– Бинго! – закричал ведущий, и зал ответил ему аплодисментами.
К санитарному инспектору подошла официантка.
– Господин Врекс сожалеет, что заставил вас ждать, – сказала она.
– Ничего. Я забыл его предупредить заранее, – пошутил санитарный инспектор. – Хорошее у вас шоу.
– Мы рады, что вам понравилось, – ответила она дежурной фразой.
– Лет десять назад к подобной игре приговаривали.
– Правда? – совершенно искренне удивилась официантка.
Подобного рода игры, а их было множество модификаций, зародились в Сальвадоре. После того, как в октябре 1979 года в результате военного переворота к власти пришла военно-гражданская хунта, туда ринулись недобитые исследователи человеческой природы, чьи подвиги до сих пор шокируют далеко не самых слабонервных людей, столкнувшихся по той или иной причине с реалиями этих «бесчеловечных» исследований.
Опыты над людьми проводились и проводятся практически непрерывно и зародились они далеко не в Японии или Германии. Правительства этих стран разве что сделали их легальными, за что и поучили звание военных преступников. В других странах опыты над людьми ставились с не меньшим энтузиазмом, правда, демократический режим несколько мешал правительствам в их работе. Поэтому каждый раз, когда появлялась очередная тирания, «бесчеловечные» исследования переносились на её территорию.
В этом отношении Сальвадор был настоящим раем. К середине 80-х годов более 40 тысяч граждан Сальвадора были убиты правительственными войсками, сотни тысяч эмигрировали. Цена человеческого материала снизилась до нуля. Недовольных режимом бесплатно сотнями отправляли в медицинские лаборатории, деятельность которых щедро оплачивалась демократическими правительствами.
Золотое время длилось буквально до 1994 года, а в 1994 году вместе с изменением политической ситуации в стране, изменилась и ситуация вокруг исследований. Учёных недвусмысленно попросили поискать себе другой полигон. Но Доктора Мендего это уже не волновало.
Доктора медицины Карлоса Мендего ещё в Гарварде, который он окончил с отличием, поразили бездонные глубины человеческой души. Эти глубины бороздили невиданные на поверхности Боль и Страх, изучение которых и стало главной его страстью. Он не был банальным садистом, кайфующим от мучений своих жертв, он кайфовал от процесса познания, как такового, а то, что для этого кому-то становилось больно… Сантименты его не интересовали. В распоряжении доктора Мендего находился один из лагерей смерти, затерявшийся в предгорьях Сальвадора. Его лагерь принципиально отличался от других сходных учреждений тем, что судьбу заключённых решали не охранники или начальство, а банальный генератор случайных чисел, раздававший в произвольном порядке наказания и поощрения. Генератор работал в свободном временном режиме, а его решения исполнялись мгновенно. В любое время дня и ночи заключённого могли избить, подвергнуть пыткам, изувечить, убить, наградить, освободить от работ и даже подарить свободу. Всё зависело от решения безмозглой машины.
В этих условиях человек действительно становился никем. От него вообще переставало что-либо зависеть. У него не было даже врага, которого он мог ненавидеть. Врагом, решающим его судьбу была железка. Конечно, было правительство, была система, но они были далеко, а здесь, непосредственно, было постоянное ожидание подарка судьбы, которым могло быть все, что угодно.
Многие в таких условиях сходили с ума, но были и те, кто находил в этой игре с судьбой странное, болезненное удовольствие. И тогда доктор Мендего понял, что среди скучающих от повседневной серости толстосумов найдутся те, кто готов будет платить за возможность сыграть со смертью в игру. Просчитав необходимый риск и так далее, доктор Мендего создал сеть игровых салонов вроде того, куда занесло санитарного инспектора. Он стал миллионером, чьим главным увлечением продолжали оставаться опыты над людьми.
Скорее всего, Мария Кон попала в руки Мендего, но какое до этого дело Аббатству?
Господина Врекса буквально трясло от страха. В другой обстановке он был бы привлекательным мужчиной в полном расцвете лет. Он умел выглядеть богатым аристократом, хотя ни богатства, ни аристократизма в изначальном значении этих слов у него не было. В напуганном виде он вообще был жалок.
– Извините, что заставил вас ждать, – промямлил он.
– Ничего страшного, – ответил санитарный инспектор, – считайте, что я здесь инкогнито.
Эти слова окончательно повергли Врекса в панику. Он весь поник и начал для чего-то рассказывать о финансовом положении клуба. Санитарный инспектор даже не попытался показать, что ему это хоть сколько интересно.
– Я не бухгалтер, мистер Врекс, – сказал он, улыбаясь своей очаровательной улыбкой убийцы, – поэтому я вряд ли смогу оценить ваши заслуги в этой области. Меня интересует другое, а именно Мария Кон.
– Это была случайность, – тот изменился в лице. – Мы уже всё исправили. Этого больше не повторится. Клянусь вам.
– А больше и не надо, – немного многозначительно произнёс санитарный инспектор.
Врекс чуть не упал в обморок.
– Клянусь вам, виновные будут наказаны, – промямлил он.
– Я в этом абсолютно уверен, – согласился санитарный инспектор, – ладно, – уже бодро добавил он, – завтра к обеду я хотел бы получить подробный отчёт относительно этого инцидента.
– Будет сделано.
– А теперь меня ждут дела.
– Конечно, конечно… – пробормотал Врекс.
Он вскочил и чересчур поспешно открыл дверь своего кабинета. Получилось так, словно он выпроваживает высокопоставленного гостя, от которого непосредственно зависела его судьба и жизнь. Осознав это, он окончательно пал духом.
Выйдя из клуба, санитарный инспектор стремительно пошёл прочь. Он потерял слишком много времени, наблюдая за игрой, и хозяева клуба вполне могли догадаться о допущенной ими ошибке. Надо было срочно съезжать из отеля, а ещё лучше и с острова, но как показал опыт Марии Кон, бегство положения не спасало. Интуиция подсказывала санитарному инспектору, что на коллег из ГСИ полагаться особо не стоило. Он был меченым, и его героическая смерть от руки врага была бы решением достаточного количества проблем. Конечно, удар возмездия был бы стремительным и безжалостным, но для санитарного инспектора он был бы посмертным.
Санитарный инспектор всегда старался ходить разными тропами, да и вообще не любил троп. Обычно он позволял ногам самим идти туда, куда они желали. Бесспорно, это отнимало у него намного больше времени, зато выследить его было значительно трудней. Поэтому вопреки очевидной необходимости как можно быстрее вернуться в номер, санитарный инспектор позволил своим ногам свернуть в одну из боковых улиц. Сзади послышался топот копыт. На всякий случай он снял пистолет с предохранителя. Внутренне санитарный инспектор был готов к драке, хотя по его внешнему виду этого никак нельзя было сказать. Внешне он выглядел как обычный, праздношатающийся турист, с головой ушедший в свои раздумья.
Казалось, он даже не заметил, что с ним поравнялась карета. Окно кареты было открыто, но в нём показался не ствол пистолета, а женское лицо, скрытое под вуалью.
– Надеюсь, Денис, вы не собираетесь в меня стрелять? – спросила дама полушутливым тоном.
– Вы? – удивился санитарный инспектор, узнав в ней женщину из ложи Али.
– Мир тесен, – лукаво произнёсла она, – но раз мы встретились, может, составите мне компанию?
– Почту за честь.
– Тогда запрыгивайте, – она открыла дверь. Карета при этом продолжала медленно ехать.
– Вы не хотите остановиться? – спросил санитарный инспектор.
– Ах, Денис, оставьте свои условности.
Санитарному инспектору ничего не оставалось, как запрыгивать в карету на ходу.
– Вам можно играть в приключенческих фильмах, – пошутила дама.
– Сударыня, вы мне льстите. Кстати, вы так и не назвали своего имени, – сказал он, усевшись на мягкий диван.
– Марта, – ответила она, протягивая изящную руку, которую санитарный инспектор не без удовольствия поцеловал.
– В гостинице тебя ждут, – сказала Марта, переходя на «ты».
– Твои предложения?
– На берегу нас ждёт вертолёт, а в нейтральных водах – яхта.
– Романтическое путешествие в духе Джеймса Бонда? А, главное, прекрасно подходит для того, чтобы уйти от всех и вся. В буквальном смысле, концы в воду?
– Брось, Денис, ты им нужен.
– Им? Ты хотела сказать, нам.
– Увы, Денис, я такая же наемница, как и ты.
– Меня никто не нанимал.
– Не волнуйся. Их оплата будет щедрой, хотя и не денежной. Поверь, я уже работала раньше на них.
– Расскажешь?
– Чувство юмора у тебя не отнять.
