Глава 23
Каковы были бы ваши ощущения, если бы ваша кошка или собака начали разговаривать с вами человеческим языком? Вас бы поразил ужас, я уверен в этом. А если бы розы в вашем саде запели чудесную песню, вы бы сошли с ума. Или предположите, что камни в мостовой начали раздуваться и расти на ваших глазах, или если галька, которую вы видели ночью, утром дала бы каменистое цветение? Эти примеры могут дать вам некоторое представление о том, что такое настоящий грех.
Артур Мэйчен. «Белый народ».
Пятнадцать. Камень прыгнул пятнадцать раз, прежде чем уйти на дно. Как ни старался санитарный инспектор, переиграть Благородного Дона ему, да и не только ему, ещё не удавалось. Благородный Дон был абсолютным чемпионом ГСИ. Лучше него никто не мог заставить камень прыгать по водной глади.
– Точно так же он поступает и с нами, – подумал санитарный инспектор, глядя на пляску очередного голыша.
С тех пор, как поисковая группа обнаружила санитарного инспектора в состоянии глубокого психоза без денег и документов в одной из Лос-анжелесских ночлежек, прошло шесть с небольшим месяцев. Обычно подобный исход расценивался, как провал, и незадачливый агент навсегда покидал мир живых. Вместо этого Дениса Паркина поместили в элитный госпиталь на берегу Карибского моря. Хороший уход, прекрасное лечение, тёплое море и красивые женщины делали своё дело. Появление Благородного Дона означало, что врачи дали добро на его выписку.
– Ты хорошо подумал? – спросил Благородный Дон, выслушав отчёт санитарного инспектора, – обвинение руководства ГСИ – дело серьёзное. Слишком серьёзное, чтобы…
Он не договорил.
А кто ещё мог сделать так, чтобы в Ленске – 8 произошла внештатная ситуация; чтобы в нужное время всплыл бесследно исчезнувший лаборант, который, ко всему прочему, оказался слишком хорошо осведомлённым о том, что происходит за стенами одной из самых секретных лабораторий; кто мог тайно получить в своё распоряжение одного из «падающих звёзд»?
Кто мог устроить все так, чтобы его поставили на это дело и направили в запрограммированном керогеном направлении? – подумал санитарный инспектор, но решил вслух этого не говорить.
– Это всего лишь домыслы. Для официального обвинения нужны доказательства, – произнёс после долгой паузы Благородный Дон.
– Прикажите, и я отыщу их.
– После того, как ты попытался вскрыть себе черепушку бутылочным стеклом, чтобы вытащить из мозгов какой-то там жучок…
– Я был под действием керогена.
– Ты был невменяемым.
– Несмотря на это, вы сохранили мне жизнь.
– Будучи в состоянии психоза, ты умудрился выжить в схватке с серьёзным противником, устранить двойного агента, обнаружить исчезновение «падающей звезды». Ты хорошо поработал, парень. И если бы это зависело только от меня, я бы уже сейчас подписал приказ о твоём возвращении на службу, но правила – это правила, и нарушать их я не могу. Ладно, не скучай.
Разговор был окончен. Теперь осталось ждать приговор.
Самый лучший способ скоротать время – это провести его во сне. Поэтому сразу же после ужина санитарный инспектор отправился спать.
Ему приснился огромный чёрный конь с сигарой во рту. Конь вёл целую армию летучих мышей. Санитарному инспектору и раньше уже снился этот конь. Раза два. И каждый раз после этого он был на волосок от смерти. Фактически в образе этого коня к нему приходила сама смерть. Он уже знал, что у каждого есть своя смерть. Так к одному его приятелю смерть приходила в образе властной рыжей красавицы в белых одеждах, и после того, как во сне она его увела, приятель погиб. Дней через пять. Смертью санитарного инспектора был чёрный конь, а армия летучих мышей была ожидающими его неприятностями. Конь громко заржал, и санитарный инспектор проснулся.
Кто-то его будил, теребя за плечо. Видя, что он просыпается, незнакомец в знак необходимости соблюдать тишину закрыл ему ладонью рот. Это был Белый Кролик – человек с татуировками на лице. В темноте его татуировки и губы светились фосфоресцирующим светом. Прежде чем убрать руку с лица санитарного инспектора, он приложил палец к своим губам – международный знак молчания.
– Помоги мне, – беззвучно произнёс он своими светящимися в темноте губами.
Санитарный инспектор кивнул. Белый Кролик привёл его к входной двери, где лежал какой-то бедолага, ростом и комплекцией похожий на санитарного инспектора. Он был жив, но без сознания.
Вдвоем они перенесли тело в комнату и положили на кровать.
– Уходим, – также беззвучно сказал Белый Кролик.
Стараясь не шуметь, санитарный инспектор надел джинсы, ботинки и рубашку поверх футболки. Затем он забрал деньги – чуть больше двух сотен пиастров. Документы он решил не брать – по ним его могли вычислить через спутник.
Когда санитарный инспектор был готов, Белый Кролик выпрыгнул из коттеджа через окно. Денис Паркин последовал за ним.
Санитарный инспектор прекрасно ориентировался на территории госпиталя. Едва придя в себя, он обследовал здесь каждый закоулок. Эта привычка не раз спасала ему жизнь. Вот и сейчас, когда надо было незаметно выбраться за пределы охраняемой территории, он знал, что надо делать.
Территория санатория была окружена высоким забором, поверх которого была протянута колючая проволока под высоким напряжением. Любое повреждение этого заграждения включало сигнализацию. Но сбежать из санатория было можно – для этого надо было перепрыгнуть через забор. Теоретически это можно было сделать, если прыгнуть, хорошо разбежавшись, с крыши трёхэтажной прачечной, стоявшей рядом с забором. Даже для прекрасно обученного санитарного инспектора это было рискованно. Но выбора не было. Не зная ещё причины, санитарный инспектор чувствовал, что надо убираться, как можно быстрее.
Едва они забрались на крышу, прогремел взрыв. Коттедж санитарного инспектора вспыхнул, как факел. Началась паника. Медлить было нельзя. Разбежавшись, они одновременно спрыгнули с крыши.
Приземление болью отозвалось во всем теле. БОЛЬ – ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ИНФОРМАЦИЯ, – вспомнил Паркин, поднимаясь на ноги.
– Сюда, – прошептал Белый Кролик и бросился бежать. Он прекрасно ориентировался на местности, так что санитарному инспектору оставалось просто следовать за ним.
Белый Кролик оказался прекрасным бегуном. Когда впереди показалась железная дорога, у санитарного инспектора перед глазами плясали красные пятна.
– Пять минут, – сказал Кролик и повалился на землю.
Ровно через пять минут появился товарный поезд, идущий по направлению к Мелиополису. На открытых платформах перевозили сельскохозяйственную технику.
– Вперёд, – распорядился Кролик.
Они вскочили на ноги, и рванули к поезду, который шёл на довольно-таки приличной скорости. Оказавшись на платформе, они забрались в кабину трактора. Лучшего нельзя было и вообразить. Устроившись на сиденье, санитарный инспектор позволил себе расслабиться и обдумать сложившуюся ситуацию.
– Сегодня смерть на твоей стороне, – сказал, улыбнувшись, Белый Кролик.
– Подожди, меня что, опять накачали керогеном? – спросил санитарный инспектор.
– Не путай меня с Мескалино.
– Но как ты меня нашёл?
– Ты в стране Чудес, парень. Кероген отворил дверь, и ты в неё вошёл. Сюда нелегко попасть, но назад убраться практически невозможно. Се ля ви.
– Хочешь сказать, что мой психоз… что всё это правда?
– Правда – всего лишь частный случай лжи. Или ты забыл уроки?
– Нет, уроки я не забыл…
Всеобщая цереброчипизация, санитарный инспектор это хорошо понимал, была бредом или дерьмом собачьим, основанным на той идеологии, которой бомбардируется сознание граждан на протяжении нескольких десятилетий. Восстание роботов, превращение людей в машины… Все это хорошо для кино. Но это слишком громоздко и примитивно для того, чтобы в один далеко не прекрасный момент стать нашей реальностью. Тем более что человеческий мозг и без этого электронного дерьма является прекрасно программируемым и метапрограммируемым биологическим компьютером.
Истерия вокруг роботов-убийц подобна истерии вокруг акул, от нападения которых ежегодно страдает в десять раз меньше людей, чем от попадания кокосовых орехов по голове. Страх перед компьютерами, роботами, акулами, клонированием отвлекает внимание от реальных способов как биологического, так и психического контроля над людьми. Точно также национал патриотическая ненависть к чужакам служит своеобразными шорами на глазах, не позволяющими видеть реальных виновников происходящего: идеальной является та война, которую ты не замечаешь.
Не доезжая нескольких километров до Мелиополиса, санитарный инспектор спрыгнул с поезда.
– Обрати внимание на детей, – сказал ему на прощание Белый Кролик. Он поехал дальше.
Впереди был район загородных домов. Сезон начинался только через пару месяцев, а это означало, что многие дома стояли пустыми. Забравшись в один из них, санитарный инспектор принял душ, побрился и надел старенький немного великоватый спортивный костюм. Вполне нормальный вид для Мелиополиса, на улицах которого можно было встретить кого угодно. Уничтожив следы своего пребывания, санитарный инспектор вышел из дома и направился к стоянке такси. Свои старые вещи он сложил в целлофановый пакет. Здесь вещи выкидывать не стоило.
Через пятнадцать минут санитарный инспектор уже ловил такси.
– Перекресток Пятнадцатой и Тимоти Бо, – назвал он адрес.
– Два счетчика, мистер, или ищите другую машину, – ответил ему таксист.
Это был «цветной» район, где обитала всякая шваль: дешёвые проститутки, наркоманы, хронические безработные, шпана… Санитарный инспектор и сам не любил этот район, но там у него был схрон и там же проживал его единственный друг Сэнди, отношения с которым не пересекались с деятельностью ГСИ.
Выйдя из машины, санитарный инспектор нырнул в подворотню, прошёл немного по грязному переулку, обошёл дерущихся детишек – эти, стоило сунуться в их дела, вполне могли всадить в тебя нож – и нырнул в подвал мрачного дома, в половине окон которого не было стёкол.
В дальнем углу он вытащил из стены пару кирпичей. Схрон был цел: деньги, чуть больше тысячи пиастров и документы на имя Патрика Симмонса. Документы делал Али, поэтому вряд ли они были среди разыскиваемых.
Теперь нужно было найти Сэнди, который обычно сиживал в «Трёх Трахнутых Пилигримах» – странном кабаке, хозяин которого категорически отказывался убрать из названия слово «Трахнутых». Внутри это была настоящая крысиная дыра, декорированная под склеп. Покрытые искусственной паутиной стены, закопченный потолок, грубые из некрашеных досок столы и стулья, готическая музыка…
Сэнди торчал там круглосуточно, иногда просто тупо глядя на стену. В этом всклокоченном, небритом человеке в дырявом свитере и потёртых штанах трудно было угадать блестящего выпускника Беркли, одного из лучших математиков и программистов в истории университета.
Поехав на контркультуре, он бросил престижную работу, расстался с женой и застрял в бандитском районе Мелиополиса. Как и чем он зарабатывал себе на жизнь, никто не знал. Санитарного инспектора эта сторона жизни друга не интересовала.
Судя по тому, как Сэнди жестикулировал, рассказывая что-то двум нереально дорогим шлюхам (как их туда занесло?), санитарный инспектор понял, что он пьян.
– Иди к нам! – закричал Сэнди на весь кабак, увидев, как Денис вошёл в заведение.
– Дамы, это – мой лучший друг… Впрочем, я забыл его имя, – представил его Сэнди.
– Рэй, – представился Денис.
– А это…
– Мона и Наташа, – помогла Сэнди Наташа.
Была она настоящей моделью. Что-то близкое к 90-60-90. Блондинка с красивым лицом и выразительным взглядом больших, голубых глаз. Мона была маленькой, рыженькой и немного пухленькой, но совсем не толстой. Она не была красивой, но милой её вполне можно было назвать.
Эти женщины совершенно не вязались с обстановкой «Трёх Трахнутых Пилигримов», и прочие посетители украдкой поглядывали на них.
– Мне пива, остальным то, что они пьют, – сказал Денис появившемуся, едва он сел за стол, официанту.
– Тебе кто из них больше нравится? – спросил Сэнди, когда вся компания встала из-за стола.
– Боюсь, мой бюджет их не потянет, – ответил санитарный инспектор слишком громко: Наташа услышала его слова.
– Не беспокойся, Рэй, мы не на работе. Так что тебе это ничего не будет стоить.
– А кто больше нравится тебе? – спросил санитарный инспектор в ответ у Сэнди.
– Я не могу себе позволить вторую Троянскую войну, – подмигнув, ответил тот.
– Тогда пусть решают дамы, – предложил Паркин.
– Ладно, пусть будет, как будет, – закончил этот разговор Сэнди, заводя свой убитый «Шевроле».
Сэнди жил в огромном бронированном сарае. Там раньше находилось какое-то государственное учреждение. Когда же государство решило вывести свои силы с территории гетто, Сэнди быстренько занял весь дом, превратив его в миниатюрную крепость. Такая вещь, как порядок, его совершенно не интересовала, и все вещи в доме располагались там, где им больше нравилось. Несмотря на это, грязи как таковой у него в доме не было, выпивка была великолепной, посуда чистой, а постельное бельё идеальным.
Роли распределились так, что санитарному инспектору досталась Мона, и они практически сразу же уединились в комнате для гостей, которая раньше, скорее всего, была кабинетом какого-нибудь начальника. Со стены напротив кровати прямо на ложе немного удивленно и слегка укоризненно смотрел с огромного портрета в дорогой раме президент страны. Сэнди не стал убирать портрет, решив, что гостям будет особенно приятно заниматься этим под всевидящим оком президента. Для других целей комната для гостей практически не использовалась.
– Кто первым идёт в душ? – спросила Мона.
– Тебе никакой душ не нужен, – ответил Денис, пьянея от феромонов, выделяемых в огромных количествах телом Моны.
– Ну а я предпочитаю мытых мужчин, – заметила с улыбкой она, доставая из пачки сигарету.
– Я быстро.
– Можешь не торопиться. В полночь я не исчезну.
Когда Денис вернулся в комнату, Мона курила в кресле, глядя в окно.
– Я подумала, ты захочешь помочь мне раздеться, – сказала она.
Потушив сигарету, Мона встала с кресла. Санитарный инспектор нежно и одновременно страстно поцеловал её в губы. Легкая курточка Моны полетела на кресло. Туда же отправился и лифчик. Санитарный инспектор принялся ласкать ей шею, грудь, живот… Каким-то внутренним чутьем она сразу же почувствовала, что именно любит Денис, при этом сама ненавязчиво дала понять, чего бы хотелось ей.
От Моны запахло страстью. Это не было запахом в прямом смысле этого слова, по крайней мере, человеческое обаяние не в состоянии было его уловить, но сам воздух вокруг неё наполнился возбуждающими флюидами. Паркин называл это запахом самки. Он обожал таких женщин, которых, кстати, не так уж и много. Большинство из нас всеми силами стараются уничтожить любые признаки своей звериной природы.
Денис принялся целовать её подмышки, впитывая в себя этот возбуждающий запах и вкус. Его член налился силой, как в семнадцать лет.
Они легли на кровать. Юбка полетела в сторону кресла, но упала на пол. С Застежками на туфлях пришлось немного повозиться. Колготки Мона сняла сама, и санитарный инспектор занялся её ногами. Он целовал её ступни, покусывал подушечки на пальцах, массировал пальцы ртом…
Затем, резко сорвав с неё трусики, он впился ртом в её главный цветок. Она кончила ему в рот, и он всё проглотил.
Затем пришла очередь Моны. Языком она владела не хуже Цицерона, правда, несколько в ином Амплуа.
– Хочешь выпить? – спросил Денис, придя в себя после наслаждения.
Одеваться они не стали.
Практически одновременно с ними в «гостиную» прибыли Сэнди с Наташей. Сэнди взялся настраивать кальян, а Наташа, налив всем вина, забралась с ногами на стол.
– Как тебе этот цветок? – спросил друга Сэнди, показывая на Наташину штуковину, которую она выставила на всеобщее обозрение.
– Цветок… Забавное название для пизды, – ответил санитарный инспектор.
– Кстати, совершенно четкое. Цветы – это гениталии растений. Их хуепиздья. Тычинки с пестиком. И нюхая аромат цветка, мы нюхаем запах, который должен спровоцировать опылителей. Мы отличаемся от растений тем, что тычинки и пестики находятся у разных особей, и что сами себя опыляем без посредников. Но попробуйте кому-нибудь показать свои гениталии или попросить их понюхать. Просто так, во время обычного разговора…
Гашиш у Сэнди был превосходный, и санитарный инспектор ограничился одной затяжкой. Мона тоже не стала грубить. Кайф накрыл их минут через 20.
– Пойдем? – предложила Мона.
– После этого я не люблю шевелиться, – лениво ответил Денис.
– Шевелиться я буду сама.
Когда, после великолепных ласк Моны Денис стал готов к продолжению, Мона вставила его член себе во влагалище. А потом… Мышцами влагалища она владела не хуже, чем многие искушённые в любви женщины языком.
Что делает эта штучка здесь, в этой дыре, с ним и совершенно бесплатно, несмотря на то, что минимальная её цена под штуку пиастров за ночь? – промелькнуло в голове санитарного инспектора перед тем, как он погрузился в прекрасное забытье…
Разбудил его запах еды – Сэнди возился на кухне. Женщины уже ушли.
– Выкладывай, с чем пожаловал, – сказал Сэнди, едва заспанный Денис появился на кухне.
– Кто-то открыл на меня охоту, – ответил Паркин, садясь за стол.
– И?
– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня проверил. Только это может быть опасно.
– Спасибо, друг.
– И ещё. Мне нужны все новости относительно детей.
– Каких ещё детей?
– Не знаю. Похоже, затевается какая-то каша с участием деток.
– Ты имеешь в виду проект «Возвращение»?
– Что за проект?
– Ты что, с луны свалился?
– Считай, что так.
Если верить официальному сайту проекта, «Возрождение» – это наиболее крупная благотворительная акция за всю историю человечества, целью которой было не столько временное улучшение положения тех, кто по вине обстоятельств стал изгоем общества, сколько создание условий для того, чтобы эти люди смогли найти себе достойное место в жизни. Для этого в Мелиополисе (и это только начало!!!) были открыты: бесплатная больница, ряд интернатов и высшая школа. Проект позволял всем желающим получить ещё один шанс в своей жизни. «Возрождение» принимало беременных девчонок и женщин, осиротевших или не нужных своим родителям детей… Проект лечил, обучал, трудоустраивал – «Возрождение» заключило контракт с рядом организаций и фирм, желающих внести свой вклад в дело оздоровления общества. Взрослым проект тоже предоставлял возможность начать новую жизнь – им давали работу, жильё, оказывали медицинскую помощь. При этом проект не был халявным приютом для тех, кто желал всего лишь временно перекантоваться в тёпленьком месте. На территории проекта действовали строжайшие правила: алкоголь, наркотики, азартные игры, насилие, воровство и многое другое наказывалось изгнанием из проекта без права возвращения. ПОТАКАНИЕ РАЗВРАЩАЕТ! – гласил девиз проекта.
Настораживало то, что проект возник в одночасье, из ниоткуда, стоил огромных денег, выделенных «анонимными благодетелями»… Слишком правильно, слишком красиво, слишком безукоризненно, чтобы быть правдой. За подобными фасадами очень часто творятся наиболее гнусные дела.
Санитарный инспектор прекрасно знал настоящую цену подобной благотворительности. Многие благотворительные программы курировались ГСИ. В бесплатных больницах, куда попадали беременные 14-летние девчонки из гетто, проводились евгенические эксперименты. В странах третьего мира апробировались новые вакцины. На детях обкатывались биологические средства контроля над сознанием, а некоторые из них превращались в биологические бомбы замедленного действия – достаточно было внедрить в их организм миниатюрную капсулу со смертоносными вирусами или спорами «грибов» (туберкулёз, например, это гриб). Управлялась такая капсула через спутник или сеть мобильной телефонии. Один телефонный звонок – и в нужном месте в нужное время начинается нужная эпидемия.
Года три назад санитарному инспектору пришлось принять участие в ликвидации утечки информации, связанной с созданием «обучающей» игры. Дойдя до определенного уровня, дети получали приказ покончить с собой. Обычно они прыгали с крыш высотных домов. Что-то просочилось в прессу, но дело удалось замять…
Если Белый Кролик не ошибался, за проектом «Возрождение» стояли те, кого он должен был остановить любой ценой. Мы те – кто тебя возит, лечит, охраняет, готовит тебе еду… – санитарный инспектор вспомнил «Бойцовский клуб» Паланика, и ему стало не по себе. Кто-то создавал и внедрял во все сферы армию, свою армию, армию, готовую выполнить любой приказ своего командира, потому что каждый солдат запрограммирован на это чуть ли не со дня рождения.
Был на сайте «Возрождения» и раздел, с вакансиями. В основном требовались педагоги и психологи, но в одну из пригородных школ требовался работник по двору. Место было благотворительным, а это значило, что предпочтение будет отдано тому, кто желает вернуться в общество.
– У тебя нет никого на примете? – спросил санитарный инспектор.
– Надо подумать, – ответил Сэнди.
– Лучше, если это будет кто-то, только что вышедший на свободу, но не злодей и не рецидивист.
– Есть один такой. Вэл Роял. Гнусный тип. Бывший сутенёр и торговец наркотиками. Над девками издевался из чистого удовольствия, а когда их не за что было бить, ловил бездомных собак или кошек и устраивал им допрос с пристрастием, в конце которого живьём сдирал с них кожу. Только что вышел из тюрьмы.
– Он может и не подойти.
– Да нет, сидел он за пьяную драку. Ни за что серьёзное не попадался, а болтать о нём, в случае чего, не станет никто. Вряд ли кто захочет разделить участь побывавших в его руках собак.
– Ладно, где я могу его найти?
– Обычно он торчит в «Робин Гуде». Это на Мартин-Стрит.
Выглядел «Робин Гуд» как обычный трущобный клоповник, но на деле это был самый настоящий невольничий рынок начала 21 века. Иногда здесь совершались сделки, стоимостью которых позавидовал бы и Уолл-Стрит. В «Робин Гуде» продавали всё, что можно было продать. Здесь нанимали боевиков, распределяли девочек по борделям, сдавали оптом и в розницу нелегальных эмигрантов в качестве дешёвой рабочей силы, торговали нищими, как с местом, так и без. Но самым ходовым товаром были дети, чаще краденные, но нередко здесь продавали и своих детей. Совсем маленькие уходили либо в качестве инвентаря к нищим, либо превращались в контейнеры для наркоты или других грузов. Для этого ребенку вскрывали брюшную полость и вытаскивали все органы. Образовавшееся место заполняли грузом. При переходе через границу ребенок казался спящим. Ещё детей отправляли на фабрики уродов, где при помощи нехитрых технологий их превращали в карликов, часто со странной формой головы или конечностей. Изредка детей покупали в медицинских целях. Чаще для того, чтобы ставить на них опыты, реже на органы. Иногда, правда, свершалось чудо, и ребёнок попадал на усыновление в богатую, заботливую семью, но такое случалось крайне редко. Периодически в «Робин Гуд» захаживали и брокеры, работающие на ГСИ. Чего греха таить, Инспекция, несмотря на собственный отлаженный канал поставки живого товара, изредка скупала биологический материал и в подобных заведениях.
Вэл Роял вёл себя более чем странно. Примерно в 22 00 он входил в «Робин Гуд», садился за один и тот же столик, заказывал пиво и молча сидел, глядя на стену до 3 часов ночи, то есть, до самого закрытия. В 3 часа ночи Вэл Роял выходил из «Робина Гуда» и медленно брёл в мрачный старый дом, где он снимал дешёвую меблированную квартиру. Его путь лежал через безлюдную подворотню, которая была прекрасным местом для засады. Он ни с кем не встречался, никого не ждал и совершенно не интересовался происходящим. Выглядел он как брокер, который ходил бы на биржу, чтобы там заниматься медитацией. Любого другого давно бы уже нашли с ножом в спине или с пулей в башке, но Вэл Роял был своим. Санитарного инспектора все эти странности не интересовали. Ему нужно было только лицо, а лицо Вэла Рояла буквально было создано для того, чтобы его изъять.
Несмотря на то, что Вэл Роял был фактически в полтора раза моложе санитарного инспектора, выглядел он значительно хуже. Его рыхлое, бесформенное тело казалось жирным. Бегающие поросячьи глазки, отекшие веки, сломанный в драке нос, в каких-то болячках губы. Ходил он шаркающей походкой и постоянно кашлял, как борцы за свободу в большевистских фильмах.
Было два часа ночи, когда санитарный инспектор припарковал старенький автомобиль, купленный специально для этой процедуры, недалеко от «Робин Гуда». Погода была ужасной. Сильный ветер, туман и мелкий, холодный дождь. Несмотря на то, что в машине было тепло, санитарному инспектору временами казалось, что стихия бушует и внутри салона. В эти минуты он зябко кутался в плащ.
Как всегда, в 3 Вэл Роял вышел из «Робин Гуда». Выбросив намокшую сигарету, он втянул голову в плечи, и, бормоча проклятия, побрёл домой. Санитарный инспектор завёл двигатель, включил передачу и, быстро набирая обороты, проехал мимо Вэла Рояла. Тот не обратил на него никакого внимания. Казалось, он был полностью погружён в свои мысли. Но это впечатление было обманчивым. Вэл Роял зорко подмечал всё вокруг, а в карманах его куртки лежали короткоствольные пистолеты, которые он пускал в ход, не вытаскивая рук из карманов. Он был опасен, а внешность развалины делала его ещё более опасным.
Санитарный инспектор свернул в нужную подворотню, заглушил двигатель и вышел из машины. В правой руке у него был нож для Заклания – только этим ножом можно было отнять у жертвы лицо. Дождь в подворотню не проникал, зато ветер бушевал там с двойной силой. Санитарный инспектор поднял воротник плаща и приготовился ждать.
Вэл Роял появился минут через 15. Он шёл шаркающей походкой, что-то бормоча себе под нос. Было совсем темно, и санитарный инспектор скорее чувствовал его, чем видел.
– Вэл Роял? – окликнул он на всякий случай.
– Ты кто? Я тебя знаю? – отреагировал тот. Руки Рояла привычным движением сняли пистолеты в карманах с предохранителей, но воспользоваться ими он так и не успел. Струя мгновенно парализующего газа ударила ему в лицо.
– Извини, приятель, но мне нужно твоё лицо, – сказал санитарный инспектор, всаживая нож в грудь Вэла Рояла. – Мне нужно твоё лицо, – повторил санитарный инспектор, сжимая руками голову Рояла с боков. Удерживая за голову его тело, Паркин сложил губы трубочкой и, втягивая в себя ртом воздух, прикоснулся губами к точке над переносицей жертвы. Послышался сосущий звук, и Санитарный инспектор начал медленно превращаться в Вэла. Процедура отняла у него не более 10 минут.
Забрав лицо, санитарный инспектор положил тело Рояла в багажник, предусмотрительно застеленный полиэтиленовой плёнкой. Теперь надо было ехать за город к болотцу, которое идеально подходило для того, чтобы утилизировать там тела.
Утром, в без десяти восемь санитарный инспектор сидел в приёмной директора высшей школы «Возрождение». В ожидании директора он листал рекламный проспект.
Школа находилась в пятнадцати минутах езды от Мелиополиса. Это был настоящий чеховский вишнёвый сад. Среди деревьев в строго спланированном беспорядке расположились 15 корпусов: административный корпус, учебный корпус, там же была и столовая, общежитие для учащихся и несколько коттеджей для персонала. Все выглядело очень мило, как в рекламном проспекте.
Директор появился в пятнадцать минут девятого. Было ему на вид около сорока пяти. Выглядел он тоже, как будто сошёл со страниц рекламного проспекта. Интеллигентное лицо, очки, аккуратная причёска, приличный костюм. Даже небольшой живот и тот был как бы на своём месте. Извинившись за опоздание, он пригласил санитарного инспектора в кабинет.
– Мистер Роял, – сказал он, выслушав санитарного инспектора, тот ничего не сказал о проституции и наркотиках, – здесь мы предоставляем второй шанс тем, кому не совсем повезло в этой жизни. Мы очень строго относимся к поведению наших учеников и персонала. Зарплата здесь не большая. Это специально сделано для того, чтобы собрать под своим крылом истинных энтузиастов. Поэтому я бы порекомендовал вам сначала хорошенько подумать, нужно ли вам это место.
– Оно нужно мне, как воздух. Иначе я вернусь на тот путь, который приведёт меня в тюрьму, а следующий срок я просто не переживу. Вы знаете… Это было как откровение. Я сидел в баре, и вдруг меня осенило: Вэл, что ты с собой делаешь? Эта мысль была как волна нашатыря. Я вдруг понял, что должен завязать иначе… – санитарный инспектор развел руками.
– Я знаю, что это такое, – произнёс после небольшой паузы директор, – я так бросил курить. Было это лет десять назад. Я сидел с другом, пил пиво. Был обычный день, ничего особенного. И вдруг я осознал, что я делаю, вдыхая табачный дым. Я сразу же затушил сигарету и больше никогда не курил.
– Мне действительно нужен этот шанс. А жизнь за городом под постоянным присмотром, в строгости… Что может быть лучше.
– В таком случае, вам надо будет заполнить бумаги, и можете приступать. Но сначала…, – он снял телефонную трубку, – пригласи, пожалуйста, Кэрри. Между собой мы на «ты», – пояснил директор. – Это помогает поддерживать необходимый психологический климат.
Минут через пять в кабинет вошла женщина чуть старше 30. Была она откровенно некрасивой, но не настолько, чтобы быть откровенно страшной.
– Кэрри, это наш новый сотрудник, Вэл. С завтрашнего утра он поступает в твоё распоряжение.
– Очень приятно, – улыбнулась Кэрри.
– Я бы хотел, чтобы ты ему все показала, – попросил директор.
– С большим удовольствием.
– Что ж, добро пожаловать в «Возрождение», Вэл, – сказал директор, пожимая санитарному инспектору руку. Разговор был окончен.
Если бы санитарному инспектору действительно нужно было с чем-либо завязать, то лучше места чем «Возрождение» он вряд ли смог бы найти. Здесь был именно тот коктейль из строгости, дружелюбия и изоляции от внешнего мира (причём совершенно добровольной), который наилучшим образом способствовал успеху в этом далеко не легком деле.
Ему выделили комнату с душем и туалетом в коттедже для несемейного персонала. Кухни, правда, там не было, но кофе или чай вполне можно было приготовить. Кормили прекрасно, причём всегда можно было попросить добавки. Работа… Работа была словно специально созданной для выполнения задания. В обязанности санитарного инспектора входило поддержание порядка во дворе и внутри корпусов школы. Надо было стричь газоны, следить за поливальными установками, делать мелкий ремонт, то есть, менять лампочки, чинить дверные замки, и так далее. Это позволяло ему практически беспрепятственно входить в любые помещения на территории школы. Правда, ни о каком особом оборудовании, которое так любят использовать в кино, и речи быть не могло. Любое техническое устройство могло быть обнаружено, и тогда…
Первые три недели не принёсли ничего. Школа была как школа. Учителя, дети… Всё было, как везде. Разве что дети вели себя несколько тише. Из школы можно было вылететь за драку, за алкоголь, не говоря уже о наркотиках, воровстве и других, более серьёзных вещах. Но чмошность в стенах школы не взращивалась. Для выяснения отношений здесь существовал боксёрский ринг, где учащиеся могли разобраться друг с другом в строгом соответствии с правилами поединка.
Единственно чего не хватало санитарному инспектору, так это его путешествий по межпиксельному пространству. Будь школа тем местом, что он искал, его бы вычислили на второй день после межпиксельного погружения. Чтобы как-то снять эту потребность, он начал бегать перед работой. Сразу за школой начинался лес, и инспектор бегал по лесным тропинкам, наслаждаясь лесным воздухом. Приходилось, правда, считаться с тем, что он здесь в роли Вэла Рояла, который был далеко не спортивным человеком.
Через три недели у санитарного инспектора состоялась встреча с начальником службы безопасности и охраны школы. Это был низенький, толстый кореец по имени Джек. Он не стал вызывать санитарного инспектора к себе в кабинет, вместо этого он подсел за столик инспектора за завтраком.
– Не возражаешь? – спросил он, садясь напротив Паркина.
– Буду только рад, – ответил инспектор.
– Джек, начальник службы безопасности, – представился он.
– Очень приятно, Вэл, – ответил санитарный инспектор.
– Думаю, ты уже в курсе, что ложь у нас считается одним из наиболее серьёзных проступков?
Санитарный инспектор кивнул.
– Тогда, думаю, ты сейчас мне расскажешь, почему ты солгал, когда устраивался к нам на работу.
– Возможно, я что-то забыл, но совершенно не помню, чтобы я что-то сказал не так.
– Ты утаил некоторые факты своей биографии. Неужели ты думал, что мы не станем тебя проверять?
– Дело не в этом.
– А в чём?
– Мне позарез нужна была эта работа. Я понял, что если не завяжу, то либо умру в тюрьме, либо меня прикончат. К тому же наркотики… Вы бы взяли меня, расскажи я вам всё?
– Не знаю, но из-за своей лжи ты можешь отсюда вылететь.
– Мне действительно нужен шанс, – санитарный инспектор посмотрел в глаза Джека.
– Думаю, ты его получил, но запомни, ещё один проступок…
– Спасибо за предупреждение, Джек.
– Я вижу, ты меня правильно понял.
Отлично, подумал санитарный инспектор. Наживка работала. Обнаружив подноготную Вэла Рояла, они не стали копать дальше.
Прошло ещё несколько спокойных недель. Санитарный инспектор уже начал подумывать о том, чтобы вылететь из школы за какой-нибудь дисциплинарный проступок (уход по собственному желанию мог вызвать к его персоне слишком пристальное внимание), но что-то внутри подсказывало, что торопиться рано.
Решающая встреча произошла утром во время пробежки. Санитарный инспектор столкнулся с небольшим отрядом школьников, возвращающихся из похода в лес. Школьники выглядели уставшими, но довольными. Во главе отряда был Алекс, учитель физкультуры. Приятный парень лет 25. Обычное явление, на которое не стоит обращать внимания…
Школьники вежливо посторонились, пропуская санитарного инспектора. Пробегая мимо, он уловил еле заметный запах… Это был даже не запах, а ощущение опасности и смерти, от которого животный ужас пробрал его до костей. Санитарному инспектору потребовалась вся его воля, чтобы не выдать своего состояния. Он ЗНАЛ на уровне ДНК этот внушающий ужас запах, но не мог вспомнить, с чем он был связан.
На следующий день за обедом санитарный инспектор подсел за стол к учителю физкультуры.
– Чем могу помочь? – спросил тот.
Санитарный инспектор даже немного растерялся от этого вопроса.
– У меня скоро урок, поэтому на вежливость нет времени, – улыбнувшись, пояснил Алекс.
– Я хотел бы посоветоваться относительно занятий спортом.
– Тогда приходи после работы в спортзал. Часов в шесть.
– И так, чего ты хочешь от занятий спортом? – спросил Алекс, когда санитарный инспектор нашёл его в спортзале после работы. Несколько мальчишек усиленно потели на тренажёрах. Запаха, ТОГО запаха в зале не было.
– Я понимаю, что Аполлоном или олимпийским чемпионом мне не стать, поэтому меня больше волнует укрепление здоровья, – ответил санитарный инспектор.
– Раньше чем-нибудь занимался?
– Только алкоголем и наркотиками. Правда, месяца два я каждый день бегаю.
– Понятно… Ладно, для начала поделай вот этот комплекс…
– Спасибо. Что я буду должен?
– Считайте это частью той помощи, которую нам дает «Возрождение».
– Ещё раз спасибо.
– Да, если вдруг станет не по себе, сразу же в медпункт.
– Надеюсь, это не понадобится.
– Я тоже так думаю, но на всякий случай…
– Спасибо.
Занятия спортом только частично снимали потребность в межпиксельном путешествии. К тому же приходилось следить за нагрузками. Достигнутое межпиксельными погружениями состояние отрешённости, позволяющее как бы наблюдать за происходящим со стороны, начало меняться на обычное для большинства двуногих представителей фауны состояние вовлечённости. Появились тревога, неуравновешенность, усталость, страх. Ухудшился сон. Санитарный инспектор мог целыми ночами без толку валяться в постели, и только перед самым утром проваливаться в тяжелое, тревожное забытье.
Было три часа ночи, когда, устав от бесполезного лежания, санитарный инспектор решил пойти прогуляться. На улице было темно. Здесь не принято было зря жечь фонари всю ночь, но каждый, в случае необходимости мог зажечь свет либо возле своего дома, либо по всей территории, если надо было куда-то идти. При этом чтобы не выключать электричество, можно было воспользоваться таймером, который сам отключал свет по истечении установленного времени.
Санитарный инспектор достаточно хорошо видел в темноте, поэтому свет он решил не включать. Устроившись на скамейке, за столиком во дворе, он задумался ни о чём, глядя в темноту. Вдруг мимо промелькнула человеческая тень, за ней другая и третья. Кто-то, прекрасно видя в темноте, окружал коттедж санитарного инспектора. Разумнее всего было бежать, но вместо этого, он громко закашлялся.
– Не спится? – к столику подошёл учитель физкультуры. Судя по тому, как он двигался, он прекрасно видел в темноте.
– Уже третью ночь, – пожаловался санитарный инспектор, – а ты чего гуляешь?
– Я готовлю ребят к военно-спортивной игре. Обучаю их незаметно двигаться в темноте.
– Соревнование – это хорошо… Не желаешь кофе?
– Спасибо, в другой раз.
– Как знаешь.
Учитель исчез в темноте. Оставшись один, санитарный инспектор мысленно досчитал до ста, затем вытер со лба холодный пот. Конечно, хотелось думать, что он совершенно случайно стал свидетелем ночных манёвров, но всё говорило о том, что это была проверка. Алекс наблюдал за ним, когда школьники демонстрировали свой манёвр. Чем-то он себя выдал. Но чем? Ответа на этот вопрос не было, и это наводило на нехорошие мысли.
Придя на следующую тренировку в спортзал, санитарный инспектор застал там школьников, готовящих туристический инвентарь.
– Собрались в поход? – спросил он.
– С ночёвкой. С субботы на воскресенье.
– Поход – это хорошо. Я тоже любил ходить в походы. Есть в этом что-то такое…
Поход – это хорошо, мысленно повторил он себе, чувствуя, как его наполняет азарт предстоящей битвы.
В пятницу после окончания рабочего дня, он отправился в Мелиополис. Надо было купить оружие и подготовить машину. С оружием проблем не было. Ствол он мог отыскать практически в любой точке света. Сложнее было с машиной. В городе прошла облава, и несколько автомастерских, где занимались не совсем законными делами, были закрыты. В другие нельзя было соваться потому, что там его знали в лицо, а воскрешение пока что в планы санитарного инспектора не входило.
Пришлось обращаться в сомнительное место.
– Какие проблемы? – спросил владелец, здоровенный негр с большим шрамом на лице, придававшем ему свирепое выражение. По своему опыту санитарный инспектор знал, что бояться надо не тех, у кого на лице такие отметины, а тех, кто их сделал, но всё равно шрам придавал негру бандитский вид.
– Мне надо, чтобы эта старушка превратилась в ракету, внешне оставаясь всё той же развалюхой. Сможете сделать?
– За пару дней, думаю, смогу.
– Мне нужно сегодня.
– Это будет стоить денег.
– С деньгами проблем не будет.
В час ночи машина была готова. Санитарному инспектору это обошлось в целое состояние, но игра стоила свеч.
– Заходите ещё, – сказал, довольно улыбаясь, негр. Скорее всего, за день он заработал столько же, сколько зарабатывал за хороший месяц.
Санитарному инспектору денег было не жалко. Негр сделал все на совесть, а это было главным.
Возвращаться в школу санитарный инспектор не стал. Несмотря на то, что внешне машина практически не изменилась, голос у неё заметно стал другим, да и новая резина была слишком дорогой для такого тарантаса.
Не доезжая несколько километров до школы, санитарный инспектор свернул в лес. Там он поставил машину в незаметном месте, затем откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и погрузился в межпиксельное пространство.
Когда он вернулся, едва начало светать. Замаскировав машину ветками, он, стараясь не шуметь, отправился к школе, откуда должны были появиться туристы.
Пропустив школьников вперёд, он двинулся за ними следом. Углубившись в лес, дети разбили лагерь. По тому, как уверенно они ориентировались в окрестностях лагеря, санитарный инспектор понял, что это привычное для них место. Школьники занялись, каждый своим делом. Вскоре палатки были установлены, дрова заготовлены, костёр разведён. На костре появился котелок с едой. Уже вечером, когда солнце село за горизонт, Алекс собрал детей вокруг костра. По его команде два старшеклассника начали на скорость в темноте копать ямы, похожие на неглубокие, не более полуметра глубиной, могилы. Они работали как бешеные, но, казалось, не уставали.
Все это время санитарный инспектор следил за ними, стараясь сохранять неподвижность, несмотря на сильную усталость. Любое движение могло его выдать, и тогда всё пошло бы насмарку.
Закончив копать, могильщики разделись до гола. Алекс тщательно намазал их тела какой-то дрянью. Появился тот самый запах, вызывавший у санитарного инспектора панический страх. Алекс что-то тихо спросил. Дети дали короткий ответ, после чего легли в ямы. Они разговаривали слишком тихо, чтобы санитарный инспектор мог что-либо уловить из их слов.
Остальные школьники, разделившись на две части, стали кругом возле могил. В руках у каждого была горящая ветка из костра. Они хором запели ритуальную песню на гортанном языке древнего народа, населяющего несколько тысяч лет назад центральную Америку. Одновременно с этим они чертили в воздухе своими факелами магические знаки. Когда песня закончилась, Алекс окропил мальчишек в могилах кровью – у одной девочки была менструация, и она специально для этой церемонии всю ночь собирала кровь. Менструальная кровь считалась священной.
Окропив их кровью, Алекс хлопнул в ладоши, и школьники принялись закапывать заживо своих товарищей.
Около 15 лет назад, когда Денис Паркин ещё был в составе особой группы захвата ГСИ, ему пришлось столкнуться с ЭТИМ. Это был древний ритуал перерождения, считавшийся полностью забытым, до той роковой встречи 15 лет назад, которая унесла жизни нескольких его товарищей и чуть не стоила жизни Паркину.
Погребение заживо было посвящением в Братство Воинов, во время которого душа испытуемого должна была очиститься сначала землёй, а затем и огнём. Для этого на могилах разводились костры. Кроме этого огонь был вратами в тот мир, где обитало тотемное животное Братства, зверь по имени Йоу. До рассвета душа кандидата должна была выследить и найти тотемное животное, которое, в случае удачной охоты, наделяло её Силой и Знанием Воина, превращая кандидата в настоящее чудовище – Воина Братства.
Всё это время прочие участники ритуала должны были плясать и петь возле костра, чтобы обновлённая душа могла вернуться назад в своё тело. С первыми лучами солнца костры тушились. Это было своего рода сигналом для вновь обретённых Воинов выходить из могил. Они сами, без посторонней помощи должны были выбраться или остаться там навсегда.
После инициации человек приобретал огромную силу и быстроту, магические способности и умение телепатически чувствовать Племя. Расплачивался за это он своей индивидуальностью. Для Воина Племени не было ничего личного. Было Племя, и был Вожак или Верховный Жрец, который имел абсолютную власть над племенем…
Санитарного инспектора обнаружили около трёх часов ночи. Непрерывная слежка настолько вымотала его, что он непростительно поздно отреагировал на появление врага. Это был один из инсценировавших ночное нападение на его коттедж школьников. К счастью уверенный в том, что перед ним настоящий Вэл Роял школьник повел себя слишком свободно. В самый последний момент рефлексы заставили санитарного инспектора отскочить в сторону, и смертельный удар противника достался пустоте. Сам он мешкать не стал: молниеносный удар, и шея школьника сломалась с лёгким хрустом.
С этого мгновения счёт пошёл на доли секунд. Противник оказался более подготовленным, чем предположил санитарный инспектор. Вычислить его могли только сканеры – люди, способные улавливать малейшую ментальную активность на довольно-таки большой территории. Обычно их было пятеро. Четверо располагались по периметру зоны сканирования, а пятый находился в центре. Он принимал «донесения» и направлял, в случае необходимости, людей разобраться с незваным гостем. Санитарного инспектора не вычислили сразу только лишь потому, что глубокое погружение в межпиксельное пространство сделало его на какое-то время невидимым для сканеров.
Разумеется, они уже уловили сигнал боя и смерти своего человека. Весь лагерь уже был поднят по тревоге, а, учитывая, что скорость этих существ была значительно выше скорости санитарного инспектора, особенно с чужим лицом…
Санитарный инспектор принял единственно возможное решение. Он мгновенно сбросил с себя лицо Вэла Рояла и переместил сознание в межпиксельное пространство, став невидимым для сканеров. После этого он, что было сил, помчался в сторону автомобиля. Послышался боевой клич стаи. Они обнаружили сброшенное лицо. Когда санитарный инспектор запрыгнул внутрь автомобиля, перед его глазами плавали красные круги. Сильно болело в боку, а во рту был привкус крови.
Двигатель завёлся с пол-оборота. Вдавив газ до пола, санитарный инспектор рванул с места, набирая максимальную скорость. Выехав на дорогу, он помчался прочь, как можно дальше от школы и города, в котором теперь его наверняка уже искали. Одна только мысль о том, что его могли взять живым, приводила санитарного инспектора в ужас. Для них он был человеком силы, а таких надлежало есть живьем, обрезая мясо тонкими ломтиками, чтобы вместе с плотью пожрать и его силу. Эта пытка могла длиться несколько часов…
Когда в машине практически закончился бензин, санитарный инспектор утопил её в какой-то речушке. Недалеко был одинокий магазин, рядом стоял подержанный автомобиль.
За прилавком дремала блеклая женщина лет сорока с выражением вековой усталости на некрасивом лице.
– Слушаю вас, – бесцветным голосом сказала она.
– Извини, но мне нужно твоё лицо.
– Что? – только и успела спросить она перед тем, как санитарный инспектор нанёс ей удар ритуальным ножом.
Забрав лицо, он положил тело в холодильник. Закрыв магазин, он сел в её машину (ключи были в замке зажигания) и теперь уже относительно медленно направился в сторону Мелиополиса. Не выходя из межпиксельного пространства, он позволил лицу заполнить его мыслями покойной – обычной галиматьей уставшей, никому не нужной одинокой женщины. В этом состоянии можно было смело ехать мимо сканеров.
Дом Сэнди выглядел как настоящее поле боя. Следы от пуль на стенах, выбитая дверь, разбитые окна, следы пожара. Совсем недавно здесь было жарко как в прямом, так и в переносном смысле. Возле дома сновали пожарные и полицейские.
Проехав медленно мимо, санитарный инспектор увеличил скорость. Надо было убираться из города, и чем быстрее, тем лучше. Те, кто вышел на Сэнди, слишком хорошо знали санитарного инспектора, чтобы он мог с ними играть.
Свернув за угол, он увидел одну из тех девчат, с которыми веселился вместе с Сэнди в их последнюю встречу. Имя её он забыл. Это было непрофессионально, но он остановил возле неё машину. Объяснять, кто он такой, вернее, такая, времени не было, поэтому, ткнув ей в бок пистолетом, санитарный инспектор бросил:
– Садись в машину.
Та безропотно села. Отъехав от дома Сэнди на приличное расстояние и не обнаружив слежки (он знал, что следить могли и через спутник, но этого проверить он не мог) санитарный инспектор сказал уже дружелюбным тоном:
– Извини, дорогуша, за такое приглашение, но на объяснения нет времени. Я – приятельница Сэнди. То, что произошло… В общем, ты и твоя подруга в опасности. Если хочешь – можешь ей позвонить из автомата. Никаких мобильных. Я вывезу тебя из города, а там уезжай, куда хочешь. Несколько месяцев в Мелиополисе тебе показываться нельзя. Домой идти тоже. Так что, звони, и мы валим.
– Она уже уехала.
– А ты?
– А у меня оставалось ещё дело.
– Никаких дел. Едем.
Красивая доверчивая дура… Ей даже в голову не пришло, что на месте санитарного инспектора мог быть настоящий враг…
Заночевать решили в мотеле. Взяли одну комнату на двоих.
– Я могу сходить в душ? – спросила она.
– Не стоит. Нам нужно быть готовыми бежать в любой момент, так что побудь эту ночь в полной боевой готовности.
– Но в туалет я всё-таки схожу. Ты не против?
– Не против.
– Сюрприз, – услышал санитарный инспектор, вернувшись из туалета (туда он пошёл вторым). В руках у спутницы мелькнуло что-то блестящее, и в следующее мгновение в шею инспектора воткнулся маленький шприц.
– Спокойно, санитарный инспектор Денис Паркин, это – ГК – 418. (Парализующее вещество, которое обездвиживает, но не лишает разума и чувствительности) скоро здесь будут друзья. А пока я с тобой позабавлюсь, – сказала она, медленно раздеваясь.