Поза 4
Шестьдесят секунд шока
Актовый зал Школы Наложниц. Несколько часов спустя. Шайрон Артели, коммерческий директор
Спустя несколько часов, за которые девушки успели окончательно прийти в себя, поесть, поспать и переодеться, дверь в «отстойник» снова открылась. Под крики вооруженных мужчин агнаток выгнали наружу, в широкий коридор с высокими потолками и такими же белыми стенами, как и в камере адаптации. Туннель, а иных ассоциаций у Катилины это место не вызывало, оказался полон народу. Тройки и четверки охранников пинками и разрядами шокеров выкидывали девушек из камер и гнали в одном направлении. По крикам и командам было понятно — ведут их в некий «Актовый зал».
Вскоре, пробежав метров шестьдесят-семьдесят по прямой, как стрела, дорожке, они прибыли на место.
Катилина присвистнул.
Актовый зал не поражал гигантскими размерами, как виденные им когда-то и где-то многолюдные олимпийские стадионы, но выглядел основательно, хотя дизайн интерьера не поразил бы искушенного ценителя художественной отделки.
Размеры зала составляли примерно сорок на пятьдесят метров. По периметру его окружали высокие стальные или же обшитые стальными листами стены. Прямоугольные металлические листы располагались вертикально, и было похоже, что они приклепаны к основанию. По крайней мере по краю каждого из отделочных листов выступали аккуратные кругляши наклепок, как на борту старинных морских броненосцев.
В каждой стене имелось несколько широких проемов, из которых выбегали такие же, как он, синтезированные рабыни. Посмотрев вокруг, Катилина заключил, что все проемы, кроме одного, идентичны тому, откуда только что вышли они с Мерелин. Вероятно, Актовый зал представлял собой некий геометрический центр, в котором сходилось множество прямых коридоров с адаптационными камерами. Отличный от других проем — самый широкий и высокий — располагался в центре одной из стен. Вероятно, это был некий общий вход или общий выход, ведущий не в обычный коридор с «отстойниками», а в другие части «школы для проституток». Кроме проемов периметр зала имел еще одну достопримечательность. Вдоль его стен шла высокая, метра четыре от поверхности пола, этажерка, опоясывающая обширное помещение как браслет или ошейник.
Ошейник!
Катилина вздрогнул, вспомнив вдруг электрические «хомуты», надеваемые в его родном мире (или в каком-то другом?) на собак и нерадивых рабов. И сам, не понимая почему, рефлекторно дотронулся до небольшого бугорка шунта. Боль от распространения по телу тончайших проводников давно прошла, но манера, в которой ему установили это своего рода клеймо, до сих пор отдавалась спазмом при каждом воспоминании. В голове? В теле? В виске? «Нет, — покачал головой бывший легат, — скорее где-то в душе». Ненависть стучала у него под ребрами…
Вдоль этажерки выстроились вооруженные люди. Именно вооруженные. Поскольку кроме традиционных для местных изуверов махейров-шокеров, висящих в специальных портупеях на поясе, в руках охраны имелись стрелковые устройства. Если выражаться точнее, орудия убийства находились на запястьях охранников, а не в их ладонях.
По виду оружие напомнило Катилине металлические наручи традиционного для тяжелых кавалеристов латного доспеха. Почти прямые, слабо выгнутые пластины закрывали у охранников в основном правую руку. Впрочем, у некоторых бойцов — вероятно, у левшей — наручи находились слева. Пластина начиналась от локтя с наружной стороны предплечья и заканчивалась на тыльной стороне кисти, оставляя пальцы руки таким образом, свободными и открытыми. В ладони стрелка помещалась тонкая рукоять, соединенная со «ствольной пластиной» подвижными сочленениями. Когда ладонь охватывала рукоять, на ее кончике открывалась крышка-предохранитель, скрывающая кнопку-курок. Нажимать на кнопку и вести таким образом огонь нужно было большим пальцем той же руки. Приглядевшись, Катилина также обнаружил, что по всей длине пластины, от локтя до костяшек кулака, проходит некий предмет, напоминающий широкую и толстую канцелярскую линейку. Это был ствол наручного пистолета, не имевший дульного среза, то есть отверстия для выхода пули или стрелы. «Значит, — подумал катафрактарий, — оружие лучевое или волновое».
И внезапно вспомнил название подобных вещиц! На руках стражников, закрепленные легкими стальными скобами, висели лучевые бластеры — «эстиметы». Слово было из того же разряда, что «прог» или «Хеб-сед», — Катилина прекрасно знал, что оно означает, но понятия не имел, откуда у него это знание.
Вероятно, Катилина когда-то был знаком с использованием подобного оружия в мире Каталаунского поля, поскольку помнил — стрелять из подобной латной полурукавицы было необычайно комфортно. Потрясающе легкое и эргономичное оружие не обременяло ладонь, поскольку рукоять не требовалось постоянно сжимать в руке, но при этом отпадала необходимость в кобуре и торопливом доставании оттуда для открытия огня. Оно оставляло открытыми пальцы и кулак, а нижняя часть рукояти или локтевая часть пластины могла использоваться как кастет для нанесения рукопашных или оглушающих ударов.
Луч эстимета, тонкий, плоский, но при этом широкий, был смертоносен. При прохождении плоского луча через цель его острая кромка просто разрезала ее. Если же попадал по жертве своей плоскостью, то «разрез» получался шириной почти в ладонь. Питание оружия осуществлялось от двух магазинов-аккумуляторов вставлявшихся сбоку в наручную пластину. Пара аккумуляторов позволяла менять их последовательно, не оставаляя стрелка безоружным на время. Отстегивался и пристегивался наручный пистолет единым замком на запястье — нажав на один рычаг, можно было застегнуть или открыть сразу все скобы «рукавицы». Предохранитель как таковой отсуствовал, оружие изготавливалось к стрельбе автоматически, как только ладонь охватывала рукоять с кнопкой-курком. Как только ладонь разжималась, пистолет автоматически вставал на предохранитель, а кнопка-курок закрывалась.
Стрелять из наручного бластера было возможно любым способом — как повернув кисть ладонью вверх, так и вниз и вбок. Мушка или прицел не предусматривались, так как эстимет обычно оснащался лучевым прицелом, либо виртуальными системами наведения, скрытыми в нейрошунте и соединенными с глазным нервом стрелка.
Порывшись в памяти, легат заключил, что слова «бластер» и «эстимет», по всей видимости, знакомы ему либо из просматриваемых когда-то технических каталогов, либо из военно-популярной литературы, поскольку визуальные память и моторика дружно утверждали, что видеть действие этого типа вооружений вживую, а уж тем более — лично палить из него ему доселе не приходилось.
Воскрешенный кавалерист мрачно усмехнулся. «Похоже, — подумалось ему, — скоро придется пострелять, так его за ногу. Скоро придется!» Кулаки его сжались. Костяшки пальцев хрустнули. Хрупкие костяшки тонких женских пальцев. Но разве последнее обстоятельство имело принципиальное значение?
Катилина подавил недобрую усмешку.
Он — легат и катафрактарий. Тяжеловооруженный всадник, врубавшийся в ряды латных триариев на полном скаку, сметавший со своего пути все живое грудью лошади, пикой, мечом и собственным безумным хохотом. Потомственный, нет — прирожденный и неистовый убийца. А настоящий убийца сможет убивать вне зависимости от условий!..
Внутри пространства, ограниченного этажеркой с расположившимися на ней стрелками, стояли женщины. Легат бегло насчитал около двух с половиной сотен хорошеньких головок. Пятьдесят прайдов. Один выпуск. Один курс.
«Катрина. Бета. 19-725» — мелькнуло в голове новое собственное имя.
Мерелин пояснила, что «725» — это количество выпусков их Школы. Все собравшиеся сейчас на площадке внутри этажерки — это 725-й курс. «19» — номер их прайда внутри курса. А классы… вот с классами было непонятно. И что такое «Бета»? Вероятно, это как-то было связано с обслуживанием пятью женщинами одного мужчины, Распределение рода занятий при групповом сексе внутри девушек группы?
Что бы это ни было, Мерелин отказывалась говорить. А может, и слава богу, а то Катилину могло стошнить.
* * *
Внезапно, на фронтальной части этажерки, прямо над входом возникла суета. Охранники в черной стилизованной форме потеснились, и пред очами двухсот пятидесяти невольниц предстал ухоженный человек в ярком хитоне с расшитым замысловатой вязью воротником. Широкий то ли плащ, то ли сюртук, ниспадавший с его плеч и надетый поверх красивой рубахи, назывался, как уже знал Катилина, деловой пеплос и резко контрастировал с хитоном по богатству отделки. Пеплос украшали только строгие цвета — могильно-черный и пепельно-серый.
Появившийся человек был высок, широкоплеч, атлетически сложен и несомненно хорош собой: блондин с серыми, проницательными глазами и волевым подбородком с ямочкой — этакая воплощенная арийская личность.
Он быстро вышел вперед, к самому краю этажерки, вцепился руками в перила и без всякой паузы резко прокричал:
— Дорогие дамы! Внимание! — Голос был глубоким и вызывал доверие. — Я рад приветствовать вас в тридцать четвертом секторе индустриального центра номер сто шестьдесят шесть! Конкретно — в нашей Высшей Школе бытового обслуживания. Для тех, кто не знает, меня зовут Шайрон Артели. Я — коммерческий директор этого достойного учебного заведения. Поздравляю всех новоприбывших с успешным прохождением процедуры клонирования и Хеб-седа! Надеюсь, что ваши подруги, старшие групп, более опытные… хм… коллеги по цеху, уже посвятили вас в подробности будущей работы. Не стану скрывать, что труд, ожидающий вас, тяжел и долог. Но я прошу не забывать, дорогие дамы, две вещи.
Первая! — Он воздел палец. — Каждая из вас вызвалась на этот труд добровольно, по заключенному с Нуль-Корпорацией трудовому контракту, исключая, быть может, присутствующих среди вас нескольких десятков программных клонов.
И вторая! — Он оттопырил второй палец. — В конце этого пути каждую из вас ждет бессмертие. Вечная жизнь, дорогие дамы. Вечность!.. Хотел бы заострить ваше внимание также на следующем моменте. Некоторые умники употребляют по отношению к выпускницам нашего славного заведения слова «рабыня», «клонированная шлюха», «искусственная проститутка» и «наложница». Со всей ответственностью заявляю, что эти термины совершенно не приемлемы! В нашем прогрессивном корпоративном обществе рабов нет! Каждая из вас является служащей Корпорации по контракту, не более того!
Агнаты, — продолжал Шайрон Артели, — вот правильный термин Нуль-Корпорации! Мы с вами, — а я, если вы заметили, также являюсь носителем шунта (он демонстративно оголил висок и постучал по шапке нейроразъема пальцем), так вот, мы с вами являемся работниками Нулевого Синтеза по найму. Вы — агнаты, а не рабы! И ваша миссия благородна, поскольку она необходима обществу. И общество, дорогие дамы, готово платить вам за это, и оно — платит!
Шайрон Артели достал платочек и прокашлялся.
— А теперь, сударыни, ближе, так сказать, к телу. Я приглашаю на эту трибуну уже знакомого вам руководителя отдела маркетинга, старшего евнуха нашей школы, Глазго Деморти. Гоподин Деморти — прошу вас. Вам слово!
«Арийская личность» изысканно поклонился и покинул кафедру.
Вместо него поднялся другой человек. Если, конечно, это существо можно было назвать человеком. В биологическом смысле мистер Деморти относился, несомненно, к виду хомо сапиенс, однако в наличии человеческой составляющей его души Катилина сильно сомневался.
В отличие от Артели, высокий псевдогунн был известен большинству присутствующих в зале дам благодаря недавней процедуре регистрации и шунтования. И пылающие взгляды двухсотпятидесяти пар глаз, пронзившие фигуру высокого раскосого изувера, выглядели чудовищно красноречивыми.
Но, естественно, огромный зал безмолвствовал — волны ненависти кружили в нем лишь безмолвный хоровод.
— Ублюдок, — тихонько прошептал Катилина стоящей рядом Мерелин. — Сволочь! Чтоб ты сдох, подонок.
Однако блондиночка даже не посмотрела на него.
— Тут камеры, Кэти, — сказала она одним краешком рта. — Техника читает твои слова по губам. Тише. А лучше вообще молчи.
«Кэти, — усмехнулся бывший легат и катафрактарий, — теперь я Кэти!» Он выругался так злобно и витиевато, как не ругался, наверное, никогда. Однако сделал это очень тихо и тут же замолчал. За три прошедших часа и он, и Рокси, единственные проги в девятнадцатом прайде, а потому самые неопытные, привыкли доверять словам Мерелин. Та хоть как-то заботилась о них, а, к слову сказать, две другие «старшие» наложницы почему-то не обращали на младших подруг по несчастью никакого внимания, полностью погруженные в заботу о себе. Ми Лилит, ни Эффи совершенно не интересовали Другие секс-агнагки. С чего бы такая разница в отношении? Вероятно, подумал Катилина, разница заключалась в возрасте — Мерелин была существенно старше их всех вместе взятых.
Евнух Деморти тем временем начал свою Речь.
— Сначала о распорядке, — объявил он громко. — Вы все распределены по классам. Каждый класс будет изучать одни и те же предметы, однако программы занятий по времени у каждого класса отличаются в соответствии с распределением преподавателей и учебных помещений. Всего классов — десять. В каждом классе по пять прайдов соответственно порядковому номеру. В первом классе — прайды с первого по пятый, во втором — с шестого по десятый и так далее. Надеюсь, всем понятно.
Он прокашлялся.
— Над каждым классом назначен свой дежурный евнух, который непосредственно подчиняется мне. Здесь один момент. Девушки, я прошу уважать и выполнять требования своего евнуха. А если не его (тут Деморти криво усмехнулся) — то его махейра и сапога. Бить вас нельзя, сударыни, но пинать под зад — вполне. Теперь. Общий распорядок дня одинаков для всех.
Подъем — 7-45. Все слышали? О привычке валяться до ломоты в спине в своих адаптационных камерах забудьте!
8-00 — общий сбор на плацу. Пробежка и гимнастика. Здесь такой момент — не опаздывать! Даже минута задержки будет жестоко караться «ящиком». Знаете, что это? Скоро узнаете… Дальше!
9-00 — легкий завтрак. Я бы даже сказал (он снова усмехнулся) — очень легкий. Кремниевая вода. Семя льна. Кукурузные рыльца. Травяной сбор. Все, что вам, шлюхам, необходимо для жизни.
9-30 — начало практических занятий. Основными предметами на этой стадии обучения для вас, дорогие дамы, будут «Практическая анатомия», позиционирование в группе, растяжка, а также уроки танца и массажа. Не простого, разумеется, а того, который понадобится вам в вашей постельной профессии. Кроме того, раз в месяц будут проводится специальные тренинги по повышению психологической устойчивости.
Сразу отмечу, что занятия по пси-устойчивости — это самый важный учебный предмет в нашей школе, — тут Деморти улыбнулся. — Ибо психологическая устойчивость, сударыни, вам понадобится гораздо больше, чем знание мужской анатомии, можете мне поверить! Теперь следуем далее, — он сделал паузу и взглянул на листочек. — Практические занятия проводятся на свежем воздухе на территории стадион-сада. Занятия идут до обеда.
12-00 — обед. Свекольный напиток. Витаминный суп. Хлебные чипсы. Все сбалансировано и очень питательно. Поешьте, дерьма не жалко.
12-30 — статическая гимнастика. Рефлексотерапия. Светотерапия. Ароматерапия. Эти занятия — Уже в корпусе Школы.
13-00 — дневной сон. Полтора часа. В это время, Дамы, я советую вам спать, а не болтать на общефилософские темы, к чему некоторые имеют склонность. А не то приду усыплять лично. Лично! Я ясно изъясняюсь? Хорошо.
14-30 — начало теоретических занятий. На начальной стадии обучения основным теоретическим предметом для вас будут «Этика угождения», «Этика подчинения» и «Этика работы в группе» с изучением соответствующих позиций покорности. «Эстетика тела» и «Культура языка» дополнят названные занятия. В ежедневную программу также входят изучение некоторых специальных иллюстрированных пособий, ознакомление с фетиш-приспособлениями и просмотр двух специализированных кинофильмов…
Катилина усмехнулся. «Артели имеет в виду порнографию? — подумал он. — Это и есть „специализированный“ кинофильм?»
Деморти тем временем продолжал:
— Далее, сударыни. Занятия заканчиваются в 18–00.
До 18–30 — время ужина. Это сбитень (один стакан) и биорелаксанты.
Затем, до 20–00 — свободное время.
20-00 — сауна, а после — лимонад.
21-00 — общий медицинский осмотр, а также аппаратная корректировка фигуры, кожного покрова, органов и визаж. Если таковых потребуют медики.
22-00 — сон.
Теперь на сегодня. Сразу после завершения нашего собрания вас разведут по индивидуальным комнатам. На осмотр и распределение номеров — ровно час. Жить в номерах будете по одной. На ночь комнаты запираются. Но даже днем выход за пределы классного отделения — только на учебные мероприятия и в столовку по расписанию. Любая красотка, которую я увижу и общих коридорах в иное время, очень сильно об этом пожалеет!
После обустройства в номерах будет ваш первый завтрак в школьной столовой. Затем — прогулка, первое занятие по ОФЗ, вводная лекция господина Артели по этике секса, бассейн, кино и, наконец, свободное время. Сегодня у вас так называемый «нулевой» день, почти выходной. Поэтому все сегодняшние занятия вводные и сокращенные. После просмотра кинофильма оставшиеся до конца светового дня часы можете посвятить устройству на новых местах. В целом все. Надеюсь, ни у кого вопросов нет?
Катилина посмотрел по сторонам. Две сотни девушек стояли молчаливыми рядами и даже не шевелились. «Эх, чем черт не шутит!» — подумал он и протянул вверх свою новую изящную женскую ручку.
— Господин, э-э… Деморти, — меж стальных стен голос прозвучал очень звонко, — директор Артели сказал, что агнаты являются работниками по трудовому контракту, а вы сами упомянули, что сегодня — «почти выходной». Скажите, а когда будут нормальные «выходные»? Еще я хотела спросить на счет каникул или отпусков. Что-то такое у нас в программе предусмотрено?
Стоящая рядом Мерелин посмотрела на него как на идиота, с ужасом покачала головой и отошла. Прочие девушки рядом с Катилиной также тихонько отодвинулись в стороны. Шажок, другой, и он оказался совершенно один в довольно широком круге из отступивших наложниц.
Евнух осклабился.
— Если я спрашиваю, есть ли вопросы, мадам, — Деморти покачал головой как уклоняющийся от ударов боксер, — это не значит, что их следует задавать. Вы, сударыня, прог, я так понимаю? Что ж, это немного вас извиняет. Я даже отвечу: НЕТ, вашу мать! Выходных и каникул не будет!! Чем раньше я закончу ваше ублюдочное обучение, тем раньше будет выпуск и продажа готовых изделий. И вы, мои проклятые изделия, будете заниматься в таком режиме шесть месяцев подряд без перерывов и выходных. А затем я выперу вас в бордели космоса за звонкую монету! Теперь ясно?!?!
Он поднял верхнюю губу и сверкнул зубами, став в этот миг, несмотря на свой рост, похожим на злобного, ощерившегося хорька.
— Ладно, все. Пошли вон по камерам! А этой, — он ткнул пальцем в Кагилину, — шестьдесят секунд шокера для острастки. Чтоб меньше болтала. «Э-э, господин Деморти», — на высоких нотах передразнил он. — Может, хоть имя мое запомнит, дура. Давайте, давайте!
Стоявшие на первом этаже охранники принялись тычками и криками очищать актовый зал, выгоняя клонированных наложниц в широкий дверной проем.
Один из охранников, впрочем, выполняя приказ старшего евнуха, подошел к Катилине и направил на него электрическую дубинку.
— На пол сядь, — грубо приказал он, — а то от шока можешь упасть и ушибешься. Ну давай, чего стоишь?
Охранник схватил Катилину под локоток и потянул вниз. Сильно, пальцами — в кость. Если бы экс-легат на самом деле был девушкой (в смысле — в голове, в «теле» он и так являлся стопроцентной девицей), то наверняка закричал бы от боли. Но военная выправка не подвела, и кавалерист лишь немного поморщился и скрипнул зубами — одновременно от злости и недоумения.
— За что? — спросил он у охранника совершенно спокойно.
От удивления тот открыл рот и немного разжал руку, но быстро оправился и даже снизошел до пояснений.
— Наложницам запрещено обращаться к евнуху, если он не спросил лично, — назидательно сказал охранник. — Обращение возможно только в коленопреклоненной позиции из позы «Кал Тарраш», с руками, перекрещенными за спиной. На охранников, кстати, это правило тоже распространяется.
С этими словами мужчина отступил на шаг и с коротким размахом вдавил свой махейр прямо в не закрытый «бумажной» блузкой пупок девушки.
Сверкнула молния, и «прирожденный убийца» рухнул на пол согнутой от боли куклой, дергаясь, как заводная игрушка, потрясая высокой девичьей грудью и давясь слюнями.
«Больно! Как больно!» — пульсировало в голове.
Но сверху лишь заорали, вдавливая сильнее электрическую дубинку в живот:
— Шестьдесят секунд шокера! Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь!..