День шестой

Гусеницу из плавучих столов свернули в круг и сели парами спина к спине.

— Привалили нежданные каникулы, — тихо сказала Ольга.

— И что теперь делать? — спросил Владимир Кириллович.

— Известно что, убивать свой бред, — объяснила Ольга. — И строить планы на будущее.

— У нас по гороскопу через год страшный фарт и поездка в Венецию, — засмеялись Света с Санто-Лано.

— А у меня по гороскопу — встреча на всю жизнь, — признался Владимир Кириллович.

— А моя тёща говорит, что если человек верит в астрологию, значит он астралопитек, — вздохнул Сергей Николаевич-Шеф.

— С ней невозможно спорить, — заступилась Ольга за семейную ценность. — Согласитесь, больше других звёздным прогнозам верят люди, у которых серая субстанция в предэмбриональном состоянии, а полушария не изуродованы извилинами.

— Брейк, — тихо одёрнул её Рыжий Клоун.

Некоторое время стояла полная тишина. В сочетании с густой темнотой она сильно нервировала. Первой не выдержала Ольга:

— Сергей Николаевич, может, продолжим наш водно-литературный конкурс мемуаров?

— Давайте. Кто у нас следующий?

— Света с Санто-Лано, — напомнил Владимир Кириллович.

Родственные души немного пошепталась и, помогая друг другу, рассказали забавную историю.

История Светы и Санто-Лано

Наш папа до Перестройки был учёным. В те времена к нам в гости ходили его друзья-коллеги. Обычно их разговоры отличались редким занудством, но иногда кто-то начинал хвастаться, подвирать, и получались неплохие байки. Человек, который рассказал эту историю, был у нас только однажды. Что с ним стало, где он сейчас — неизвестно. После полного стакана хорошего коньяка он сдался на папин упрос и поведал о себе невероятное. Начал он примерно так:

«В ассоциацию мозгомассажа я попал по врождённой склонности. Никакие связи, взятки и другие грязные технологии родни так и не смогли выбить меня из касты избранных. Только недоразумение, благодаря которому я оказался интеллектуальным украшением далёкого сибирского острога, на время прервало полёт моей фантастической массажномозговой карьеры.

Разумеется, вы никогда не слышали о такой профессии. Нас, мозгомассажистов, загнали в такое дремучее подполье, из которого можно выбраться только в глубокие рудники для невольных трудоголиков. И вовсе не из-за расценок на услуги, которые приписывают нам добрые языки. Хотелось бы мне гордо заявить:

— Мы, мозговые массажисты, не продаёмся по дешёвке.

Но, увы, клиентам наши услуги достаются практически даром. Всё дело в клиентах. В дедах, которые управляют нами не хуже, чем собака своим хвостом. Но и не лучше. Это им мы оказываем услуги. Массируем мозги. Всё, что от них осталось. Хотя, кроме спинного мозга, там и работать не с чем. Но против мировой дедовщины не попрёшь.

Вы не поверите, даже мозгомассажисты пасуют против носителей высокоразвитого спинного мозга. Да, именно его гипертрофированное функционирование выталкивает владельцев к самым высоким постам. Пока полушария в голове интеллигентов спорят между собой да прикидывают, как защититься от дружбы товарищей-конкурентов, спинной мозг тупоголовых разворачивает такую интригу, против которой даже коллективный мозговой штурм одураченных коллег — детский лепет.

Вы уже плачете над моей суровой долей мозгомассажиста? Это правильно. Но есть в нашей работе и светлые моменты — внучки-блондинки наших стариканов. Деды частенько направляют их к нам для глубокого мозгомассажа. Углублённого до самых внутренностей. Они являются к нам с проблемами, о которых простым людям приходится только мечтать. И начинается ручная работа. Индивидуальный подход, компенсирующий все издержки профессии, вплоть до материальных.

Только не надо думать, что наш клан сплошь состоит из жуликов и шарлатанов. После сеанса сознание наших царственных блондинок действительно немного прояснялось, и они оставляли в кабинете до половины побрякушек, так мешавших процедуре. И никогда не возвращались за ними. Это ли не доказательство хоть и краткосрочного, но просветления?

Однажды мне выпал Большой облом. Вы не поверите — мне досталась блондинка с мозгами. Левым и правым полушариями головного мозга. В нашей профессии это как Роковая метка. Как Чёрный альпинист для скалолаза. Как Пьяный леший для лесника. Коллеги-умники сказались дурачками и направили её ко мне, как к лучшему по профессии. А я, балбес, принял её за типичную представительницу своего белобрысого сословия.

Блонди (назовём её так), по совету моих коллег-негодяев явилась на процедуру в тёмных очках. У меня не было шанса заглянуть ей в мозг. Я и не пробовал — меня вполне устраивало, когда пациентки входили в мою сумеречную зону, прикрыв свою пустоголовость. Я даже считал это необходимым эстетическим моментом в работе.

Первые вопросы Блонди показались мне достаточно наивными:

— Почему мы спим?

— Нравится, — авторитетно объяснил я, не чуя подвоха.

— Почему нравится? — с детской непосредственностью спросила прекрасная блондинка.

— Смени партнёра, — посоветовал я и приступил к практическому комментарию.

С тех пор у меня в кабинете была только мягкая мебель и толстые матрацы на полу. Сколько раз они потом спасали мой хрупкий организм от её натренированных повадок. Но в тот раз я был беззащитен против её догадливости.

Два месяца ей пришлось выхаживать меня, пока я окончательно сросся во всех конечностях. Вы не поверите, но принцесса Блонди делала это совершенно добровольно. Я был морально дезориентирован, пока не восстановилось моё испорченное фингалами зрение. Я заглянул ей в глаза и смог сказать только:

— Ух, ты!

Не успел я оклематься, как она перетащила меня в мой же кабинет. Полгода я без выходных и праздничных дней под её фактическим руководством исследовал реальные функции головного мозга. Она находила задачи для экспериментов с ловкостью шарлатана. Мы по очереди были опытными образцами, но её мозг выдавал более отчётливые ответы на поставленные ею же вопросы. Чтобы оценить, сколько всего мы наковыряли, выдам вам только самые простые наработки.

Например, утверждение о том, что левое полушарие отвечает за прагматическую сторону характера, а правое за романтическую — это бред. Неверная интерпретация частного случая. На самом деле каждое полушарие — это отдельная личность. Разумеется, одна из них более прагматичная. Бывает, что и левая.

Когда мы выяснили это, Блонди начала манипулировать ими: романтические половинки наших мозгов находили проблемы и интуитивно нащупывали способы их решения. Другие половинки отвечали за рутинные операции: отчётность, чистоту эксперимента и прочее занудство. Вскоре Блонди вплотную подошла к проблемам сна. Вопрос «почему мы спим» оказался много забавнее, чем полагают озабоченные представители обоего пола.

— Разве твоё тело нуждается в таком продолжительном валянии? — спросила Блонди и, не дожидаясь правдивого ответа, заметила: — Скорее, тело страдает от длительной неподвижности. Ворочается, падает с кровати. Именно уставшее от застоя тело будит нас.

Постепенно мы выяснили, что истинная жизнь наших мозгов проходит во сне. Наяву им приходится подчиняться всем тяготам натурального бытия. Конфликт мозгов и тела. Трагический треугольник или четырёхугольник. Считайте сами: тело со своими проблемами, личность левого полушария мозга, правого и спинного. Прямо толпа индивидуумов. Чуть отвернись — замордуют друг друга. Наложат руки или начнут шизофренячить.

Но это всё фантики. Это Блонди выяснила почти сразу. Её занимали перспективы другого порядка. Мы обнаружили, что самый последний сон перед пробуждением служит картой событий дня. Программой.

— Как думаешь, — спросила Блонди, но это был не вопрос, а её способ фиксировать сомнения, — последний сон — это способность предвидения или выбор программы действий?

Обнаружилось, что это не просто выбор будущих событий. Это СЛУЧАЙНЫЙ выбор программы реальности.

Бедная Блонди! Оба её полушария замучились формулировать задачи и искать пути их решений. Вы не поверите, но она сильно усовершенствовала технику мозгомассажа и заставляла меня, как спортивного тренера, постоянно держать нас в интеллектуальном тонусе.

Вы, конечно, не ждёте, что я выложу вам все её открытия. Да, она смогла найти технику формирования грядущих событий во сне. Моя отсидка — доказательство её успехов. Так она наказала меня за пылкую страсть к её личности, обосновавшейся в правом полушарии. Особа из левого полушария приревновала и, сговорившись со спинным мозгом, спроецировала реальное моё заточение в пенитенциарное заведение.

В этом и фокус — мы можем проектировать не только свой мир, но и впихивать в него кого угодно. В любой позе, позиции, положении. Но когда-нибудь сущность левого полушария Блонди расслабится, и я смогу прорваться к своей любви. Наша любовь будет самой масштабной. Она наполнит мир Добром. Она даже всех вас наполнит Добром. А потом мы жестоко отомстим тем, кто не верил в Светлое, Доброе, Вечное в каждом из нас.

— Куда смотрело любимое правое полушарие Блонди, — спросите вы. — Почему оно допустило предательство и лишило себя преданного поклонника в моем лице?

Дело в том, что оно полностью отдалось проблеме НЕПОСРЕДСТВЕННОГО контакта с Богом во сне. Или Высшим Я — кто как называет этот феномен. Вот такой у меня теперь соперник».

Сергей Николаевич-Френд

Сначала была Нежность. Она окутала его, словно кожа, и растеклась по всей Вселенной, растворяя в себе всё. И он был прозрачным сгустком счастья в этой Вселенной. А рядом была Она. Та, для кого всё предназначалось. Та, которая была причиной и следствием всего.

И вдруг всё закончилось. Всё — Нежность, Свет, Вселенная. Вместо них появилось Время. Оно закольцовывалось, извивалось, стремительно неслось, или вдруг застывало… И он, синхронно со временем, то извивался в конвульсиях отчаяния, то застывал от горя. Необъятного, непереносимого горя. Он навсегда потерял Ирину.

Отчаяние наваливалось на него, как разбушевавшийся прибой. Обессилевший, с колотящимся сердцем, он упал и тут же почувствовал, что лежит не на холодных камнях, а в тёмной воде. Он встал на колени, ощупью пытаясь найти скалу. Сбоку качнулась белесая тень. Сергей прижался к воде, замер. Тень проплыла совсем близко. Сергей разогнулся и двинулся за ней.

В темноте он налетел на каменный пик. Нащупал вмятины и полез вверх, спасаясь от стремительно поднимающейся воды. Он взбирался словно к звёздам. Словно на вершине была она…

Чудом добрался он до широкого выступа, влез на него. Но там никого не было. И снова он беззвучно кричал, проваливался в бездну и слеп от абсолютной тьмы. Пытался расцарапать свою грудь и вырвать сердце, чтобы избавиться от непереносимой боли. И вдруг он понял, что его больше нет. В спирали времен всё исчезло. Всё…

Сознание его распалось на несущественные фрагменты.