Ольга Морозова
Рыба-молот

Карл отхлебнул неразбавленного виски из стакана и растянулся на кровати. До встречи с — Вероникой оставалось ещё добрых два часа, и он не знал, как убить время. Стояла жуткая жара. В отеле, где он остановился, работал кондиционер, а выходить на пекло без дела совсем не хотелось. Он заказал в номер ещё виски со льдом и содовую. «Как бы не набраться раньше времени, — с тревогой подумал он, — а то будет трудно объясниться с Вероникой». Но и совсем трезвым быть не хотелось: для объяснения с такой темпераментной девушкой нужна определённая смелость, а её-то как раз Карлу и не хватало. При воспоминании о Веронике у него сладко заныло глубоко внутри. Вероника была итальянкой двадцати лет, и, на взгляд Карла, ослепительной красавицей. Смуглая фарфоровая кожа, прямые чёрные волосы, огромные карие глаза, в минуты страсти становившиеся глубокими и чёрными, как омуты, ярко-красные губы и длинные сильные ноги — всё это предстало перед мысленным взглядом Карла, и он крепче сжал стакан.

Карлу стукнуло тридцать два, во Флориду, в Майами, он приехал по делам на две недели, и познакомился с Вероникой совершенно случайно. Он не собирался делать ничего такого, в Далласе у него была невеста, с которой он помолвлен уже год, и скоро должна состоятся свадьба. Но когда однажды после обеда он от нечего делать решил искупаться и заглянуть заодно в пляжный бар, где на высоком табурете в одиночестве скучала Вероника, потягивая из трубочки коктейль, то не смог удержаться. «Почему бы и нет? — подумал он тогда. — Девчонка просто прелесть, глупо упустить такую. И, к тому же, изнывает от скуки и просто жаждет познакомиться. Майами далеко, и мне здесь слоняться дней десять. Лёгкое приключение не помешает». Карл был не то чтобы любителем женщин, но не прочь иногда поразвлечься. К тому же Вероника превосходила все его ожидания. Девушка бросала на него украдкой быстрые взгляды, и Карл понял, что не ошибся: весёлое времяпровождение ему обеспечено.

Он быстро нашёл с ней общий язык, угостил выпивкой, и вскоре они уже весело болтали. Вероника жила неподалёку, она из Италии, и мечтает попасть в крупный город. Даллас её устраивает. На первое время. При разговоре она смешно морщила носик и бурно жестикулировала, так, что Карл невольно улыбнулся. О себе он почти ничего не сказал, кроме того, что приехал в командировку и остановился в соседнем отеле. По её восхищённому взгляду Карл понял, что он представляется ей лакомым кусочком, и здесь, на пляже, она поджидала кого-нибудь подобного, отчаянно демонстрируя свои прелести. «Ну, что ж, тем лучше, детка, — подумал он тогда, окидывая её оценивающим взглядом, — ты попала по адресу. Мы славно отдохнём».

Они и правда славно отдохнули. Вероника не переставала его удивлять. У неё был жгучий темперамент и известная доля ненасытности в любовных утехах. Карл вовсю наслаждался бархатным гибким телом, с готовностью откликающимся на все его желания. Он с удовольствием гладил её по шёлковым волосам и целовал в упругие свежие губы. Он нисколько не жалел, что познакомился с ней. Мария, его невеста, не обладала и десятой долей её достоинств. Конечно, Вероника не так умна, не так изысканна, но кто сказал, что ему всё это нужно? Ему гораздо ближе простота и естественность, что-то дикое и необузданное, чем жеманство и притворство.

В пылу страсти он просто позабыл, что он, дитя западного мира, тоже обладал определённой долей притворства и лжи, и другим быть он уже вряд ли сможет. Но Вероника не чувствовала подвоха. С детской непосредственностью она выслушивала его лесть, его лживые слова о большой любви, высказанные в самые интимные моменты, и принимала всё за чистую монету. Он дарил ей небольшие, не слишком обременяющие его кошелёк подарки, и она радовалась, как ребёнок. Глядя на её чистую радость, он тоже на мгновение чувствовал себя счастливым, и невольно сравнивал её с Марией. Вряд ли она обрадовалась такому подарку, скорее, пренебрежительно повела бы плечами — дешёвка. Она не привыкла к такому. Но Карл, выросший в семье скромного достатка, хорошо понимал Веронику. Он всегда стремился наверх. С большими трудностями ему удалось получить приличное образование и устроится на работу в хорошую компанию. Когда его однокурсники вовсю вкушали радость студенческой жизни, он корпел над учебниками. Карл не обладал выдающимися способностями, и учёба давалась ему с трудом. Но невероятная целеустремлённость и усидчивость делали своё дело, и ему удавалось обходить даже более талантливых студентов. Университет он окончил с красным дипломом, его заметили, так как он был на очень хорошем счету, и пригласили на работу. Мечты начинали сбываться.

Но когда первая эйфория прошла, Карл понял, что путь наверх будет не так лёгок, как представилось вначале. Контора была очень большой, он сидел в огромном зале среди других клерков и выполнял изо дня в день нудную малоинтересную работу. О нём забыли. Он был всего лишь винтиком в гигантском механизме, и впереди не было ничего, способного изменить ситуацию. Карл начал впадать в отчаяние. У него даже не было возможности проявить в полной мере свои способности, потому что механизм работал чётко, и у каждого винтика было своё место. Спустя пять лет работы его немного повысили, совсем чуть-чуть. Мать гордилась его успехами, а Карл понял, что совсем скоро его мечты о лучшей жизни канут в небытие. Он почти смирился, и уже не так остро переживал свою серость. У него была приличная зарплата, позволяющая ему неплохо жить, снимать хорошую квартиру. Он легко знакомился, и не знал недостатка в женщинах. В конце концов, никто из его круга так высоко не забирался, и ему есть чем гордиться. Но, просматривая колонки светских новостей за завтраком, он понимал, что всё это не то. Не о такой жизни он мечтал. Он хотел парить высоко-высоко, с лёгким пренебрежением рассматривая тех, кто внизу. Но пока рассматривали его. Это было неприятно, но не смертельно. Карл продолжал жить и надеяться, хотя надежды таяли с каждым годом. Но вот два года назад, в канун тридцатилетия, в его жизни произошёл переворот.

Карл хорошо запомнил этот хмурый осенний день. Он немного задержался на работе, шеф просил завтра сдать отчёт, а Карл расслабился в последнее время, и ему пришлось покорпеть чуть дольше положенного. Когда он вышел из офиса, начинало темнеть. Он устал, и мечтал поскорее добраться до бара, и выпить стаканчик виски. Краем глаза он увидел довольно хорошенькую блондинку, решительно направлявшуюся ко входу. «И куда это она? — вяло подумал он. — Кто это, интересно?» На стоянке уже почти никого не было. Блондинка прошла мимо, едва не задев его плечом, так что Карл невольно оглянулся. Девушка взлетела на ступеньки, но тут нога её подвернулась, и она тихо охнув, осела на гранит, и схватилась за лодыжку. Карл подбежал помочь. Он поднял её и вызвался проводить до места, заодно предложив услуги по доставке домой. Они разговорились. Девушку звали Мария. Когда он спросил, что она в такой час делает в офисе, та ответила, что ничего срочного, и она уже передумала туда идти. Он спросил, где она работает, но Мария ничего не ответила.

Он ехал на её машине, которая показалась ему шикарной, и кожей чувствовал, что она не так проста, как хочет казаться. Он спросил, как нога, и, услышав, что почти не болит, предложил зайти в ближайшее кафе, выпить по чашечке кофе. Мария согласилась. Он видел, что заинтересовал её, и не хотел ударить в грязь лицом. И хотя для его кошелька это было серьёзным испытанием, он повёл её в самое престижное кафе в окрестности.

Они болтали довольно непринуждённо. Марии было двадцать пять, она закончила университет, собиралась на работу, только не сказала, куда, покрутив неопределённо рукой и загадочно посмотрев на потолок.

Они стали встречаться. Он не думал ни о чем таком, но вскоре узнал, что Мария — дочь очень высокопоставленного человека в их компании. Он не верил своему счастью. Мария познакомила его с родителями. Не сказать, чтобы они были в восторге, но с выбором дочери смирились. Состоялась помолвка. Это было год назад. Красивая жизнь стала реальностью. Мария ввела его в свет, и он был счастлив. На работе вырисовывались самые радужные перспективы. Его сразу заметили и начали быстро продвигать по службе. Любил ли он Марию? Он и сам не мог однозначно ответить на этот вопрос. Иногда ему казалось, что да, но временами, когда он сталкивался с её надменным взглядом, ему хотелось броситься и сжать руками её тонкую, белую шею. В такие моменты он ненавидел её. Она не упускала случая подшутить над ним, выставляя напоказ своё превосходство. «Дура, — думал он, — самое большое твоё достоинство — папашины деньги. И не обольщайся, что это не так».

Но эти мысли — всё, что мог себе позволить. Он не даст так просто умереть своей мечте. Он всё вынесет, к тому же, справедливости ради надо сказать, с ней это бывало не часто. Она, наверное, любила его, и Карл не мог не чувствовать это. Она делала всё, чтобы ему было хорошо. Но Карл не любил зависимости. Это проявлялось в редких, но бурных загулах в командировках, куда его теперь часто посылали — у компании были филиалы в разных уголках мира.

Но ту командировку он запомнит надолго. Хотя, надо признать, она немного затянулась. Спустя десять дней, когда он приготовился сказать Веронике о своём отъезде, шеф позвонил ему и велел остаться ещё на две недели, а потом ещё, потому как в местном офисе требовалось присутствие их представителя. Он даже обрадовался тогда. Ему было жаль расставаться с Вероникой. Она не успела надоесть ему, он наслаждался отдыхом и внезапно свалившимся на него счастьем. Они проводили вместе всё свободное время. Вероника пока не работала, и времени у неё было с избытком. Он очень гордился, когда она шла рядом с ним, такая молодая и красивая, и все мужчины буквально пожирали её глазами.

Но в последнее время Карл начал немного тяготится ею. Он торчал здесь уже полтора месяца, и местная жизнь начинала ему немного приедаться. Он даже скучал по Марии, хотя не хотел себе в этом признаться. Бурный темперамент Вероники утомил его, и он с нетерпением ждал от шефа разрешения на отъезд. Но он не учёл одного немаловажного обстоятельства — Вероника, в отличие от него, относилась к нему совершенно серьёзно. Она строила в отношении него определённые планы, собиралась рассказать всё родителям. Но Карлу это всё было не нужно. Он всегда рассматривал связь с Вероникой только как лёгкую курортную интрижку, не более. Он думал, что и она тоже просто развлекается в его компании, и был неприятно удивлён, узнав об обратном. Она становилась настойчивой, собиралась уехать с ним, говорила о свадьбе.

«Господи, и откуда это появилось у неё в голове? Разве я ей что-то наобещал? — с раздражением думал Карл. — Ей всего двадцать, неужели думает, что я — её последняя надежда? С её-то внешностью я бы об этом не особенно беспокоился. Никогда не поймёшь, что у этих баб на уме». Но предпочитал не грузиться такими мыслями, пусть все идёт, как идёт. Нет смысла разочаровывать её раньше времени, и портить себе остаток отпуска. Он скажет ей в своё время. А пока пусть думает, что хочет. К тому же он вполне допускал мысль, что наговорил ей чего-нибудь такого в постели, перебрав виски. «Девчонка слишком доверчива и наивна, — думал он, — но ничего, переживёт. Не она первая, не она последняя».

Вероника говорила, что она католичка, и уверяла Карла, что была девственницей до того, как они познакомились. Карл вспомнил, что при этих словах он чуть не задохнулся от возмущения: «Хороша девственница, да ещё и католичка! Да она прыгнула ко мне в постель, даже не задумываясь! Словно изголодавшаяся кошка, громко мяукая!». Он крикнул на неё тогда, она заплакала. Карл не мог выносить женских слёз, он попросил прощения, и они помирились. Хотя, положа руку на сердце, он совершенно не помнил их первой ночи. Они хорошо нагрузились в пляжном баре, потом в номере продолжили, и он не помнил, как оказались в постели. Наутро он проснулся со страшной головной болью, плохо соображая. Он даже удивился, обнаружив в постели совершенно голую Веронику. Девушка мирно спала, разметав чёрные волосы по подушке. Он погладил её по обнажённой спине, в нём снова проснулось желание, и он разбудил её страстным поцелуем. Всё прошло так естественно, что не осталось никакой неловкости. Вероника отнюдь не выглядела новичком. Но теперь уверяла, что была девственницей, и он не мог ничего ей возразить.

Он пробовал пару раз подшутить над ней, но вопросы веры Вероника воспринимала совершенно серьёзно. Карл недоумевал, как две такие разные личности могли уживаться в ней? Вероника твердила, что полюбила его с первого взгляда, и никогда бы не отдалась нелюбимому. С этим ему тоже трудно было спорить. Он надеялся только на то, что когда уедет далеко от неё, она постепенно успокоится и утешится в объятиях мужчины, который оценит её по достоинству.

И вот вчера шеф позвонил ему, и велел возвращаться. Он уже и не чаял услышать это, и был страшно рад. Объяснение с Вероникой, конечно, немного беспокоило его, но не могло омрачить радости. Он уже представлял, как Мария встретит его в аэропорту, как он сожмёт её в объятиях, а она смущённо отстранится — Мария не любила показывать чувства на людях, в отличие от Вероники. Но всё равно она будет страшно рада. Он прочтёт это в её серых глазах, в лёгкой улыбке, во всей её тонкой фигуре. И они поедут в его маленькую квартирку в центре Нью-Йорка. Потом Мария уедет к себе, а он останется один. Посмотрит телевизор, выпьет виски. Да, он хотел домой. Вся картина так живо предстала перед ним, что он не сразу услышал стук в дверь. Потом на ручку нажали, и в проёме появилась Вероника.

— Что ты здесь делаешь? — Карл был недоволен, что она так внезапно вторглась в его мысли. — Мы же договорились встретиться на набережной в семь.

— Но уже семь, а тебя нет. Мне надоело слоняться там одной и выслушивать сальные шуточки. Ты что, забыл про меня? — Вероника надула губки.

Карл кинул взгляд на часы. И правда, уже семь. Он знал, что Вероника всегда приходит рано, и старался не опаздывать, но разговор с шефом выбил его из колеи. Чтобы спокойно поговорить с Вероникой, а заодно и хорошо провести последний вечер в Майами, он вчера арендовал яхту в порту. На завтра у него был билет на самолёт, и объяснение должно было состояться сегодня. Вчера, арендуя яхту, он намекнул Веронике, что хочет с ней серьёзно поговорить. Ему не хотелось расставаться врагами, и он зашёл в ювелирный магазин и купил красивый браслет, несмотря на то, что это было дороговато для него. Уже потом он подумал, что Вероника может неправильно это истолковать. Но, в конце концов, она подарила ему почти два месяца любви, секса, солнца, и он был ей благодарен. Он никогда не забудет её. Она всегда будет самым лучшим его воспоминанием. Он желает ей только счастья. Но обстоятельства иногда диктуют нам свои условия. Всё это он собирался сказать ей на яхте. Там, в Нью-Йорке, у него другая жизнь, и Веронике в ней нет места. Но он всё равно любит её. Да, да, любит. Несмотря ни на что. Он не хочет расстаться врагами. Он думал об этом, одеваясь для прогулки.

Через несколько минут они вышли из дома и направились на причал. Яхта, полностью подготовленная, ждала их, тихонько покачиваясь на воде.

— Какая красивая! — Вероника захлопала в ладоши. — Это для меня? Я так люблю тебя! Спасибо! Спасибо!

Карлу стало стыдно при виде её искренней радости, но у него не было другого выхода. Они поднялись на борт, Карл отвязал канат, и яхта, как огромная белая чайка, плавно отчалила. Управлять яхтой Карл научился давно. Он увлекался парусным спортом, участвовал в соревнованиях и считался неплохим яхтсменом.

Они набрали скорость и стали быстро удаляться от берега. Было ещё светло, и Вероника улеглась позагорать на палубе. А Карл уводил яхту всё дальше и дальше в море. Его пьянило ощущение простора и свободы, он наслаждался плеском волн за бортом. Яхта слушалась малейшего движения руля, и Карл даже забыл, зачем затеял прогулку. Вероника выглядела спокойной и умиротворённой, и Карл с горечью подумал, как он её сейчас разочарует. Ему вдруг стало жаль наивную доверчивую глупышку, принимающую за чистую монету грубую лесть и наглую ложь. На фоне бескрайней сини Вероника выглядела, как морская богиня, и была так прекрасна, что у Карла защемило сердце. Где-то глубоко промелькнула мысль, что, может быть, бросить всё, и действительно жениться на ней. У него есть профессия, опыт работы. В конце концов, Америка состоит не только из Далласа, есть и другие, не менее привлекательные для жизни города. Зачем ему Мария? Она всю жизнь будет демонстрировать своё превосходство. Конечно, не специально, она слишком умна для этого. Но невольно, это будет проскальзывать. Ему будет трудно жить с её врождённым аристократизмом. Она никогда не поймёт его до конца, а он её. Они из разных слоёв, и это никуда не денешь. А Вероника своя, он понимает её, как самого себя. Она вся, как на ладони, простая и доступная. Он для неё господин и царь. Она всю жизнь будет заглядывать ему в рот.

Но мысль была настолько мимолётной, что Карл даже не обратил на неё внимания. Нет, он никогда не бросит Марию. Он мечтал об этом всю жизнь. А таких, как Вероника, полно в каждом курортном городе. Эти курочки только и ждут, как бы поймать выгодного жениха, сесть ему на шею, нарожать детей и сидеть вечерами с такими же кумушками, перемывать кости мужьям. Она растолстеет, перестанет следить за собой, и превратится в обыкновенную наседку. Это не для него. Его ждёт другая жизнь, и он так просто от неё не откажется. Мария — его пропуск в рай. Тем более что перед его отъездом Мария, смущаясь и краснея, сказала, что сообщит ему что-то важное, как только он приедет. Он умолял её сказать сейчас же, но она наотрез отказалась. Такие разговоры не терпят суеты, ответила она, добавив, что для неё это очень важно. Мария тоже была католичкой, они уже спали вместе, и Карл, кажется, догадывался, о чем она хотела сообщить.

Но сейчас ему хотелось просто расслабиться, и сделать прогулку как можно более приятной. Они уже отошли довольно далеко, кругом простирался только океан, и полоса берега была видна очень далеко. Карл заглушил мотор и бросил якорь. Пора начинать, скоро стемнеет, и нужно будет возвращаться. Внезапно раздался крик Вероники, испуганно-удивлённый:

— Карл, смотри, смотри, акула! Боже, какая странная! Да посмотри же ты, наконец!

Карл подошёл к ней и перегнулся через борт. Величественное зрелище открылось его глазам. Совсем близко от борта яхты плыла огромная акула, даже не плыла, а парила, как серая сказочная птица. Карлу она показалась просто чудовищных размеров. Но самое главное было даже не это, а её голова — в виде гигантского молота, с огромными глазами по краям тупой морды.

— Вот это да! — восхищённо присвистнул Карл. — Никогда не видел такой. Исключительная редкость. Рыба-молот! Любой ихтиолог бы нам сейчас позавидовал. Ну да ладно, оставим её в покое. Иди сюда, детка. Ты не хочешь выпить? Не спустится ли нам вниз? Я страшно соскучился. — Карл потянулся, расправляя затёкшие руки.

— Сейчас, дорогой, сейчас! Ещё чуть-чуть. Никогда не видела такой рыбины. Правда, она восхитительна?

— Ну, милая, не томи меня. Мужчины не любят долго ждать. Я думал, тебе это хорошо известно.

Карл подошёл к девушке и стал массажировать ей спину. Вероника выгнулась, как кошка, и замурлыкала от наслаждения. Карл начал тихонько целовать её шею, там, где начинали расти волосы, спускаясь всё ниже и ниже. Потом подхватил на руки и отнёс вниз.

Она, как пластилин, повторяла каждое движение его рук, обвивая его своим сильным упругим телом. Карл застонал от удовольствия, и откинулся на подушки.

— Налей мне виски со льдом, дорогая. У меня пересохло в горле.

Вероника встала и подошла к мини-бару. Она смешала виски и подала Карлу стакан.

— Что ты хотел сказать мне, милый? — проворковала она. — Ты ведь хотел мне что-то сказать? Или нет? Так что же?

Чёрт, Карл совсем не хотел начинать разговор, оттягивая его, насколько возможно.

Но за внешним спокойствием Вероники скрывалось напряжение. Она хотела знать наверняка. Когда? Когда они поженятся? Когда вместе уедут в Даллас? Она не хотела ждать, она хотела ехать с ним. Эти вопросы не давали ей покоя, и Карл подумал, что она не так наивна, как кажется. Он схватил Веронику за руку, притянул к себе и надел ей браслет.

— Нравится?

— О, дорогой! — Вероника не смогла скрыть восхищения. — Он прекрасен! Мне никто такого не дарил! Спасибо! Ты просто прелесть! Я тебя обожаю! — она щебетала, как птичка, а Карл потягивал виски. В возбуждении Вероника вскочила с койки и подошла к столу, протягивая руку поближе к свету, чтобы лучше рассмотреть браслет.

Краем глаза Карл заметил на столике нож для колки льда. Очень красивый, с необычной ручкой в виде креста. Наверное, серебряный. Тонкий клинок мрачновато блестел в искусственном свете. Нож был несколько великоват для обычного ножа для колки льда. «Наверно, ручная работа, — подумал Карл, — странно, что хозяин оставил его здесь, обычно такие вещи не оставляют случайным арендаторам».

Вероника, закончив наслаждаться браслетом, взяла нож за ручку и задумчиво вертела его в руках, то вонзая в кусок льда, то тихонько покалывая себе палец. Она ждала ответа.

— Да, дорогая, — Карл набрался смелости, — я хотел поговорить. Но боюсь, тебе не понравится наш разговор. Прости, что сразу не сказал тебе. Я помолвлен. У меня есть невеста, она беременна, и мы скоро поженимся. Прости, мне искренне жаль. Но ты очень красивая девушка, ты совсем молода, и, я уверен, скоро забудешь меня и устроишь свою жизнь самым лучшим образом. Прости, мне и правда жаль. — Карл повторял это «прости», как попугай.

Нож застыл на мгновение в руке Вероники. Потом она с силой вонзила его в кусок льда. Она стояла спиной к Карлу, и он не мог видеть выражение её лица. Она молчала.

— Вероника, послушай, Вероника, — Карл заговорил первым. — Давай не будем делать трагедию. Нам было хорошо, и я тебя не забуду. В конце концов, я ничего не обещал тебе. Что ты молчишь?! — Карл начинал терять терпение.

Наконец она ответила глухим бесстрастным голосом:

— Ты говорил мне, что любишь, ты обещал жениться. Я была девственницей. Я католичка. Я обещала родителям познакомить их с женихом. Ты никогда не упоминал о своей невесте. А теперь ты хочешь выбросить меня, как старый пиджак?! — она сорвалась на крик, и повернула к Карлу искажённое от гнева лицо. — Да ты подонок! Я ненавижу тебя!

Она бросилась на Карла, зажав в руке нож для колки льда. Но Карл ожидал чего-то подобного от разъярённой женщины, и перехватил её руку. Он вырвал нож и убрал его себе за спину.

— Давай оденемся и выйдем на палубу. Нам пора возвращаться. Уже темнеет, и мне завтра улетать. Надо собрать вещи и отдохнуть. — Карл стал очень деловит, как будто у них было не романтическое свидание, а деловая встреча. К тому же яхту начинало раскачивать, и Карл подозревал, что начинается шторм. — Поторапливайся, детка, погода портится, наверное, шторм начинается. Не хочу, чтобы мы достались акулам.

Вероника молча натянула платье, надела босоножки. Потом взяла в руки сумочку, и молча покопалась там. Карл уже занёс ногу на ступеньку, когда затылком почувствовал угрозу, и обернулся. Он встретился взглядом с ухмыляющейся Вероникой. Она сжимала в руках пистолет, дуло которого смотрело прямо ему в лицо.

— Ну, что, милый, не ожидал? Ты думал так просто от меня отделаться? Дурачок. Я тебя предупреждала, я не потерплю, чтобы со мной обращались, как с последним дерьмом.

— Господи, Вероника, где ты это взяла? — Карл был ошарашен. — Ты что, собираешься стрелять?! Ты хоть умеешь с ним обращаться? — он пытался шутить.

— Не бойся, милый, я посещала стрелковую школу. Думаю, что не промахнусь. — Она уже не была похожа на наивную девочку, смотрящую на мир широко открытыми доверчивыми глазами.

«Надо же так попасться, — подумал Карл, — да она вовсе не курица, она ястреб. Это я кролик. Она поймала меня, как кролика. Всё так не вовремя. Похоже, от этой стервы не так легко отделаться. Надо попытаться её успокоить, а то ещё выстрелит, чего доброго».

— Окей, дорогая, — Карл поднял руки, — сдаюсь. Можно мне хотя бы сесть? Мне нужно немного выпить. Надо признаться, ты меня удивила. Так что же ты хочешь? Что я, по-твоему, должен делать? Не поведёшь же ты меня к твоим родителям под конвоем? Это просто глупо.

Вероника отошла вглубь каюты, пятясь задом. Она продолжала держать его на мушке.

— Хорошо, садись. Можешь налить виски. Тебе не помешает встряхнуть мозги. Думал, нарвался на очередную дурочку? Прости, Вероника! — она передразнила его. — Садись и слушай, идиот!

Карл плеснул себе немного виски, совсем чуть-чуть, чтобы взбодриться и оценить ситуацию. Ему с трудом удавалось держаться на ногах, потому что яхту болтало всё сильнее. Он выпил виски и сел на койку. Случайно рука его наткнулась на нож, который он отобрал у Вероники. Незаметным движением он засунул его за пояс брюк, просто так, на всякий случай. Это было единственное оружие, которым он мог располагать в сложившейся ситуации. Слабое утешение против пистолета, конечно, но всё же лучше, чем ничего. «Она не так глупа, как хотела казаться, — шевельнулась у Карла запоздалая мысль. — Она знает, чего хочет. Чёрт, надо же было так влипнуть! — Карл ругнулся про себя. — Наверняка эта акула поджидала на пляже доверчивых жертв, тряся своими прелестями, и я, как последний дурак, попался на её удочку! Теперь так просто не выпутаешься. — И всё-таки ему было немного интересно: что она будет делать дальше? Не торчать же им здесь всю ночь. В конце концов, их начнут искать. Аренда оплачена только на вечер, и если утром яхты не будет, владелец поднимет шум. Неужели она не понимает. Нельзя же вечно держать его под прицелом?»

— Что ты задумала, Вероника? Мы же не можем торчать здесь вечно? Смотри, нас бросает из стороны в сторону. Мне нужно наверх, сняться с якоря, убрать парус и завести мотор. Я говорю серьёзно, с океаном не шутят. Нам нужно возвращаться, Вероника! — Карл почти кричал. — Неужели ты не понимаешь? Нас будут искать. Что ты хочешь? Я никуда не денусь с этой посудины. Уж не думаешь ли ты, что я смогу вплавь добраться до берега?

На этот раз его слова произвели на Веронику должное впечатление. Она и сама ощущала толчки, и понимала, что Карл прав.

— Хорошо, иди наверх. Там я всё объясню. — Она махнула рукой с пистолетом в сторону лестницы, и Карл, словно заключённый, вылез наружу.

Стихия набирала обороты. Небо затянуло тучами, начиналась гроза. Ветер рвал парус. Карл быстро поднял якорь, снял парус и завёл двигатель. Потом подошёл к штурвалу, и яхта сорвалась с места. Вероника наблюдала за ним с безопасного расстояния. Она боялась подходить близко, понимая, что Карл всё-таки сильнее, и может лишить её единственного преимущества, отобрав оружие. Наверху Карл немного осмелел.

— Что ты будешь делать, Вероника, если убьёшь меня? Как доберёшься до берега? Ты ведь не умеешь управлять яхтой.

— Пусть тебя это не беспокоит. Здесь есть рация. Кто-нибудь услышит меня. Я скажу, что тебя смыло за борт гигантской волной. Я буду безутешной вдовой. Я скажу, что ты сделал мне предложение, и прокляну стихию, отобравшую у меня жениха и отца будущего ребёнка. — Она перехватила удивлённый взгляд Карла. — Да, да, ребёнка. Я была у врача, результаты тестов положительны. Поздравляю, папаша.

Карл никогда не чувствовал себя таким загнанным. Как зверь в норе. За всё нужно платить. Он знал это правило, но до поры до времени предпочитал забыть о нём. Как же горько он сейчас раскаивался!

— Ну и что дальше? — Карл решил не сдаваться. — Мы всё равно не сможем быть вместе. Сейчас есть врачи, я могу дать тебе денег. Ну, будь же благоразумной, Вероника! Зачем портить жизнь и мне и себе?

— Я не хочу быть благоразумной. — Ей удавалось держать его под прицелом. — Ты должен на мне жениться. Я католичка и не могу делать аборт. Ты должен, — повторила она упрямо.

— А что ты сделаешь, если я отвечу «нет»? Как вообще ты себе это представляешь? Ты что, поведёшь меня под венец под пистолетом? — он пытался заговорить её. Шторм усиливался, и ему с трудом удавалось вести яхту.

Вероника прижалась к бортику, зацепившись свободной рукой за канат.

— Нет, я не так глупа, как ты думаешь. Ты возьмёшь телефон и позвонишь своей невесте. Он работает, я проверяла. Ты скажешь, что оставляешь её, потому что встретил другую. У вас будет ребёнок, и вы скоро поженитесь. Подробнее ты объяснишь ей на берегу. Всего пару слов. Этого будет достаточно. Не думаю, что она простит тебя.

«Чёрт, она права, — подумал Карл. — Ловко придумала, стерва. Мария не простит ему. Это будет конец всему: мечтам о семейной жизни, карьере, обо всём. Даже если удастся доказать, что он сказал это под дулом пистолета, он никогда не сможет объяснить, что они делают вдвоём с этой девицей и почему она угрожает ему».

— Ну а если я обману тебя? Откуда ты узнаешь, что я позвонил именно своей невесте?

— Очень просто. Ты скажешь мне номер, а я сама наберу телефон. Я сначала спрошу у неё, кто она такая тебе, и скажу, что хотела бы поговорить с твоей невестой. Если ты обманешь меня, я прострелю тебе ногу, если обманешь второй раз, то вторую. Третьей попытки не будет. Я прострелю тебе голову. А потом всё будет, как я тебе рассказывала. Безутешная вдова и всё такое. Не хочу повторяться.

— Ну, милая, женитьба — очень серьёзный шаг, по крайней мере, для меня. Мы слишком мало знаем друг друга, чтобы связать себя узами брака. Со своей невестой я встречался несколько лет, прежде чем решился сделать ей предложение.

— Жизнь непредсказуема. Сидел бы себе дома, возле невесты, если не хотел неприятностей, и не лез бы на незнакомых девушек. Тебе не повезло, парень. Мне жаль.

— Но почему ты решила, что я женюсь на тебе, даже если моя невеста меня бросит? Я уже сказал, я не могу так сразу… Для меня это на всю жизнь, я не хочу ошибиться.

— Заткнись, придурок!!! Я устала слушать твой бред!!! Не могу, не хочу! — Ярость закипала в ней, как в паровом котле.

— И всё-таки, что тогда? — не сдавался Карл. — После того, как ты разрушишь мою жизнь, мне нечего будет терять, и совершенно наплевать на твои угрозы. Или ты не думала об этом?

— Думала. Я напишу заявление в полицию, что ты избил меня и изнасиловал, заманив на яхту, а потом пытался убить. Я прыгну в море поближе к берегу, расцарапаю лицо, порву одежду. Тебя посадят, дорогой. Я позабочусь, чтобы тебе дали по максимуму. — Голос Вероники стал приторно сладким. — Я сумею разжалобить присяжных.

Такого сценария Карл не ожидал. Надо признаться, она всё продумала, видимо, изначально подозревала его, и поэтому основательно подготовилась. Карл не смог не восхититься ей. Ему ничего не приходило в голову, и он сказал, чтобы несла телефон.

— Он уже со мной. Говори номер.

Карл начал диктовать цифры. Он искренне надеялся, что телефон не соединится, или Марии не будет дома. Вероника немного отвлеклась, чтобы набрать номер, и в это время Карл почувствовал лёгкий укол в спину. Он совсем забыл о ноже, спрятанном за поясом. Внезапная мысль, как молния, обожгла его. Не долго думая, он выхватил нож и метнул его в сторону Вероники. Он хотел напугать её, в надежде, что от неожиданности она растеряется, и этих секунд ему хватит, чтобы разоружить её.

Но случилось совсем другое. Вероника краем глаза заметила его движение, вскочила на ноги, видимо, слишком резко, пытаясь увернуться. С ужасом Карл увидел, как нож, описав в воздухе дугу, вонзился прямо в её левый глаз. Теперь вместо левой глазницы на него смотрел жуткий крест.

Карл оторопел от страха. Вероника поскользнулась, потеряла равновесие, и в это время гигантская волна вдруг накрыла яхту и смыла девушку за борт. Карл не верил глазам. Наверное, он впал в прострацию, потому что в момент падения Вероники ему вдруг привиделась гигантская акула-молот, поднявшая мощный торс над бортом яхты и открывшая страшную пасть с треугольными зубами. В отвратительной тупой морде на мгновение он заметил в левой глазнице стальной крест…

Он тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Возможно, чтобы он попал в чудовище? Откуда здесь эта тварь? Наверное, почувствовала добычу. При мысли, что она будет рвать зубами смуглое тело Вероники, ему стало не по себе. Он отпустил руль лишь на мгновение, но и его хватило, чтобы Карла сбило с ног. Он упал и больно ударился головой. Пошла кровь, она заливала глаза, и он перестал видеть.

От страха Карл с трудом соображал, но удар привёл его в себя — он понял, что если хочет выжить, нужно взяться за штурвал. Цепляясь за всё, за что можно, он подполз к рулю и встал на ноги. Он крепко вцепился в руль, ибо знал, что в нём его последняя надежда.

Океан бурлил и клокотал вокруг небольшого судёнышка. Почти на автопилоте Карл довёл яхту до берега и пришвартовался. Совершенно непонятно, как ему удалось, но он сделал это. Брызги воды смыли кровь с лица, и рана не выглядела так ужасно, к тому же за волосами её совсем не было видно. Едва волоча ноги от усталости и пережитых волнений, Карл добрался до гостиницы.

— Добрый вечер, мистер! — поприветствовал его портье. — Какая прекрасная погода стоит, прямо рай для влюблённых! Подлунные прогулки и всё такое. Романтика. Да где же вы промокли? Неужели купались одетым? Может, горячего чаю в номер? — ему хотелось угодить клиенту.

— Нет, спасибо, не стоит. Лучше виски.

— Ой, извините, и правда, виски вам не помешает. Я сейчас распоряжусь. — Он начал звонить по телефону. — Вы из какого номера?

Карл назвал люкс.

— И где вас так угораздило? Резвились с красоткой на берегу? — портье не отставал.

Карл подумал, что это уже другой клерк, который сменил предыдущего, и он не видел Вероники, поднявшейся к нему в номер. Но в любом случае, врать не стоило, это могло вызвать лишние подозрения.

— Я решил прокатиться на яхте, но не повезло. Еле добрался до берега. Такой шторм разыгрался. — Карл протянул руку за ключами, надеясь, что клерк отстанет от него.

— Шторм? Хм. Ничего не слышал, а, впрочем, я отсюда и не выходил. Кто-то говорил, что в море бывают какие-то локальные штормы — там волны величиной с дом, а здесь тишина. Неужели один катались? — клерк хитро посмотрел на Карла и заговорщически подмигнул. — Не скучно?

— Как видите, нет. Наоборот, очень даже весело. Я люблю море и наслаждаюсь им. Мне не нравится, когда кто-то мешает мне. Для меня море и женщины вещи несовместимые. Я яхтсмен, занимаюсь парусным спортом. — Карл решил не акцентировать внимание на шторме. Какая разница, был шторм или не был. Его сейчас беспокоило другое.

— О, понимаю! Простите за неуместные намёки. — Клерк наконец отдал ключи от номера, и Карл пошёл к лифту.

— Виски сейчас принесут! — крикнул клерк ему вдогонку.

Карл обернулся.

— Целую бутылку, если можно, и лёд.

— Окей. — Клерк уже разговаривал с кем-то по телефону.

В номере Карл немедленно скинул с себя всю одежду и направился прямиком в душ. Там он долго стоял под тёплыми струями, ни о чем не думая. Когда, накинув тёплый халат, вышел, в дверь постучали. Принесли виски. Всё, как он просил. Бутылка и лёд.

Карл поставил бутылку на столик, а сам сел в кресло. Ему хотелось всё обдумать. Первый шок прошёл, и он мог рассуждать спокойно. Во-первых, он понял, что теперь его счастью ничего не угрожает. Во-вторых, его могут найти и начать допрашивать. Они могут пришить ему убийство. А вдруг они найдут труп? Эти вопросы не давали Карлу покоя. Он прихлёбывал виски маленькими глотками, пытаясь найти выход. Кто видел их вместе? Она пришла к нему в номер, но здесь ходит очень много людей, её могли и не заметить. Она часто приходила, её, должно быть, видели. Персонал подтвердит, что она бывала здесь, часто до утра. Боже, куда он влип?! Её начнут искать, и следы неминуемо приведут к нему. И тогда всё, крышка. Ещё хуже, чем если бы она была жива. В том случае, кроме потери Марии, и, может быть работы, ему ничего не угрожало, а сейчас перед ним замаячила тюрьма. Зачем он кинул этот проклятый нож? Он мог бы сказать Марии, что она ненормальная и преследовала его. Мария беременна, она не стала бы портить репутацию, скандал не в интересах её семьи. А потом бы всё забылось.

Карл утомлённо откинулся на спинку кресла. Что он скажет? Он скажет, что встретился с ней несколько раз у себя в номере, за деньги. Он принял её за проститутку, каковой она в самом деле и являлась. И на этом всё. Да, она приходила к нему в номер, но кроме этого ничего не было. На яхте он катался один. Тут Карл возблагодарил Бога, что договаривался с владельцем яхты в одиночку, а тот не спросил, один он будет или нет. Утром он должен отдать ключи, и всё, они в расчёте. Может, кто-то видел, как они садились на яхту? Может, но теперь уже ничего не поделаешь. Вроде на причале было пусто, но кто знает? Всегда можно сказать, что он не сошёлся с ней в цене, и она ушла. Да, это хороший ответ. «Но с другой стороны, — Карла вдруг пронзила внезапная мысль, — почему её кто-то должен искать? Она никогда не говорила, что её родители здесь. Она из Италии. Сразу её не хватятся. Она нигде не работала. Скорее всего, спала с мужиками за деньги, маленькая шлюшка. Может быть, ещё пронесёт?»

Карл всё сильнее накачивался виски. Конечности его тяжелели, и голова была, как в тумане. Он подумал, что нужно поспать, иначе он не выдержит. Утром будет видно. Он отдаст ключи от яхты и улетит в Даллас. А там пусть ищут. В конце концов, он расскажет им то, что придумал на досуге. Попросит сохранять конфиденциальность. Главное, чтобы Мария не узнала. С такими мыслями он уснул.

Утром его разбудил телефонный звонок. Карл посмотрел на часы, было около шести часов. «Кто бы это мог быть? — он долго не решался взять трубку. — Неужели уже нашли? — От страха внутри всё похолодело. — Ключи от яхты отдавать в восемь, так что это не хозяин». Когда он, наконец, решился взять телефон, там уже раздавались только гудки.

Но Карл всё равно встал и начал собираться. Он понимал, что главное — сохранять спокойствие и невозмутимость, иначе он выдаст себя.

В восемь он спустился на причал и нашёл хозяина яхты. Тот взял ключи из его рук.

— Вы нормально вчера добрались? Хотя я напрасно спрашиваю, в такую погоду и ребёнок бы управился с яхтой. Я хотел вчера прийти сюда, посмотреть, здесь ли яхта, но решил, что не поздно будет узнать и сегодня. Зачем портить себе вечер? — мужчина широко улыбнулся.

Карл подумал, что он, по-видимому, много пьёт, и вчера просто нажрался на полученные деньги. Но это и к счастью.

— С небольшими проблемами, но добрался. Спасибо, отличная яхта. Давно так не развлекался. — Карл не стал рассказывать про шторм. Зачем? Видимо они здесь, на берегу, совсем погрязли в мелких заботах, если пропустили такое. Странные люди. Живут возле моря, а как будто с закрытыми глазами.

— Да вы не один были? — хозяин удивлённо поднял бровь.

— С чего вы взяли? Конечно, один. Я имел в виду шторм.

— Хм. Шторм? Не слышал. Уснул, наверное. Телек-то не работает. А я тогда сразу и подумал, что вы, наверное, спортсмен, — добавил он без всякого перехода.

— Да, я занимался. Яхту будете смотреть? — Карлу не терпелось отделаться от него.

— Да, пожалуй. Мало ли что. Вы, несомненно, солидный господин, но таков порядок, — мужчина зашмыгал носом, и Карл подумал, что ему не терпится выпить.

Они прошли по причалу и поднялись на борт яхты. Карл вдруг подумал про нож. Что он ему скажет? Нужно предложить деньги. Сказать, что упал в море.

Мужчина деловито рассаживал по палубе, потом спустился в каюту.

— Небольшой беспорядочек. — Он указал на смятую кровать и пустую бутылку виски, валявшуюся в углу. Наверное, она упала и вылилась, чем очень огорчила хозяина.

Карл пожал плечами.

— Я выпил немного и повалялся, а потом начался шторм, меня бросало, как мячик. А в чем дело?

— Нет, нет, всё нормально. — хозяин неловко переминался, не зная, как сказать.

Карл помог ему.

— Извини, любезный. Вот, возьми, — он протянул ему купюру. — Это за беспорядок.

Мужчина жадно схватил деньги и принялся горячо благодарить Карла.

— Не стоит благодарности, я прекрасно провёл время. — Сейчас Карл был даже рад шторму, который всё разметал, и скрыл следы пребывания Вероники на борту. Про нож хозяин даже не упомянул.

— Ну, всё, у меня к вам нет претензий. Я сам всё приберу. Я, пожалуй, останусь здесь. А вы идите. Счастливо вам, — он пожал Карлу руку, и тот вышел наверх. Он окинул ещё раз взглядом палубу, не обронила ли чего Вероника? Но всё было чисто. Море постаралось не оставлять следов. Окончательно успокоившись, Карл отправился в гостиницу за вещами. Всё, сегодня он уедет, и забудет эту историю, как страшный сон. Он не виноват в её гибели. Это был несчастный случай. Она сама напросилась. Так ужасно вела себя, угрожала ему пистолетом, он просто защищал свою жизнь.

Карл ненавидел себя: какой-то портовой шлюшке удалось создать ему столько проблем! Чуть не загубила жизнь. Но теперь он будет гораздо благоразумнее. Эти деточки не так безобидны, как хотят казаться. С него хватит.

Обуреваемый такими мыслями, Карл дошёл до гостиницы, поднялся в номер и сам заказал такси. Ему показалось, что портье как-то подозрительно глянул на него, и внутри опять похолодело. «Скорее бы в самолёт, — подумал Карл с раздражением, — нервы совсем расшатались». Он не стал ждать такси в номере, а вышел на улицу. На ресепшене отдал ключи и спросил, нет ли за ним долгов. Портье что-то быстро подсчитал, и назвал Карлу совсем незначительную сумму. Карл рассчитался наличными.

— Счастливого пути, мистер. Приезжайте к нам ещё! — портье был сама любезность. — Надеюсь, вам у нас понравилось?

— Ещё как. Обязательно как-нибудь загляну ещё. — Карл кивнул портье, взял в руку дорожную сумку и вышел через массивные двери наружу.

Швейцар помахал ему на прощание рукой, подъехало такси, и Карл с облегчением откинулся на заднем сиденье.

— В аэропорт.

В аэропорту, прежде чем подняться в воздух, ему пришлось пережить несколько неприятных часов. Вид полисменов был теперь неприятен Карлу. Ему казалось, что они шастают везде, и он на них натыкается. Но объявили посадку, и Карл погрузился в дорожную суету, позабыв на время о своих проблемах.

В салоне самолёта эконом-класса он почувствовал себя значительно лучше. Он специально поменял билет на эконом-класс. Ему вдруг показалось, что среди большого количества пассажиров легче затеряться. Глупо, конечно, но Карл ничего не мог с собой поделать, слишком мало времени прошло после смерти Вероники. Он почти успокоился, когда самолёт взмыл в воздух. Ему даже удалось немного поспать. Когда шасси самолёта коснулись земли, он был практически в полном порядке, как будто вся история осталась за бортом самолёта, придуманная мастером детективного жанра, и не имеющая к нему никакого отношения.

Он страшно обрадовался, увидев, что Мария встречает его в аэропорту. Ему даже не пришлось разыгрывать бурную радость — он действительно был очень рад и бросился ей навстречу. В порыве чувств он сильно сжал её в объятиях и страстно поцеловал в губы. Мария не стала отстраняться.

— Здравствуй, дорогой! Я ужасно соскучилась! Не уезжай больше так надолго. Нам без тебя очень одиноко.

— Нам? Кому это нам? — Карл сделал вид, что ничего не понимает.

— Поехали быстрее, я всё расскажу дома.

— Ты сама за рулём? — Карл знал, что Мария не очень любит водить машину, и при каждом удобном случае пользуется услугами водителя.

— Да, я сама. Но надеюсь, ты сейчас заменишь меня. Я неважно себя чувствую. Просто мне не хотелось, чтобы кто-то мешал нашей встрече.

— Конечно, дорогая, о чем разговор.

И они пошли к выходу, взявшись за руки, как маленькие дети или юные влюблённые.

Ловко лавируя между машин, Карл слушал Марию про домашние новости, наслаждаясь покоем и умиротворением, исходящими от неё. Вдруг девушка замолчала, и он недоуменно посмотрел на неё.

— В чем, дело, милая? Мне так приятно слышать твой голос.

— Карл, я хотела сказать тебе раньше, но хотела дождаться результатов, чтобы быть уверенной. Я беременна. Я была у врача. Родители ещё не знают. Я не хочу, чтобы они узнали это до того, как мы поженимся.

— О, дорогая! Это самая лучшая новость за последнее время! Я в восторге! Лучшего подарка ты не могла мне приготовить. Мы поженимся в самое ближайшее время, как ты захочешь, хоть завтра. — Карл нашёл руку Марии свободной рукой и с силой сжал её.

— Осторожно, папаша, веди машину! Все проявления радости дома! — Мария порозовела от удовольствия.

— Слушаюсь и повинуюсь! — Карл пришёл в хорошее настроение. — Твоё слово для меня закон!

Дома он бросил сумку на пол, подхватил Марию на руки и закружил по комнате.

— Я люблю тебя! Я люблю вас! Кого ты хочешь — мальчика или девочку? — он опустил Марию на диван.

— Пока не знаю. Какая разница?

— А я хочу девочку. С такими же серыми глазами, как у тебя. Ты не устала? Может, хочешь перекусить? Я позвоню в службу доставки.

— Нет, нет. Я не голодна. Пока мы ехали, я подумала, что нам нужно сказать родителям о свадьбе. Я думаю, завтра. А свадьбу сыграем через неделю. Ты не против?

— Ну что ты, как я могу быть против? Я мечтал об этом всю жизнь. — Карл усмехнулся про себя, насколько это было правдой.

— Давай, я сварю тебе кофе и сделаю бутерброды. Вчера я похозяйничала у тебя. Заполнила холодильник.

Карл был приятно удивлён. У Марии, разумеется, были ключи от его квартиры, но он не ожидал от неё проявления такой заботы. «Возможно, я недостаточно хорошо её знаю», — подумал он. Пока Мария суетилась на кухне, он переоделся. Всё-таки день был трудным, и он почувствовал усталость. Ему захотелось поесть и лечь спать. Он с аппетитом съел бутерброды, запил великолепным кофе — Мария его прекрасно готовила.

— Что-то у тебя неважный вид. — Мария обеспокоено посмотрела на Карла.

— Да, вдруг усталость накатила. Переволновался, должно быть.

— Ну, и мне пора. Я сказала родителям, что только встречу тебя и вернусь. Приходи завтра, в семь. Они оба будут дома. Там мы им и скажем про свадьбу.

— Окей. Я лягу спать. До завтра. — Карл поцеловал Марию и проводил до дверей.

Какое-то время он стоял за закрытой дверью, слушая удаляющийся стук её каблуков, и привыкая к новой реальности. Всё не так плохо. Прошли уже почти сутки. Сразу Веронику не хватятся, если вообще хватятся. Скорее всего, у неё не было даже подруг, в её деле подруги только помеха.

Карл начинал верить, что может пронести. Незачем беспокоится заранее. Он будет решать проблему, когда та возникнет. Карл прошёл в спальню, лёг на кровать и быстро уснул.

Но проспать удалось совсем недолго. Он проснулся от шума льющейся воды. В полной тишине звук раздавался очень отчётливо, как будто если бы в доме вдруг откуда-то взялся ручей. «Неужели забыл закрыть кран?» — мелькнуло в голове.

Карл поднялся с постели и вышел из спальни. Вода текла в кухне и в ванной. Чертыхаясь, Карл закрыл краны. Наверное, воды не было, Мария открыла кран, а закрыть забыла. Но как же она сварила кофе? Чёрт-те что здесь творится.

Тут новый звук заставил его обернуться. Кап-кап. Прямо перед ним на пол упала огромная капля. Карл поднял голову. На потолке растекалась лужа. Карл смотрел на неё, как заворожённый. Лужа, похожая на чернильное пятно, жила своей, непонятной Карлу жизнью. Она расширялась, сужалась, силясь что-то изобразить. Наконец, ей это удалось, и Карл с ужасом заметил, что мокрое пятно напоминает очертания акулы-молота. Тупая морда с чётко выраженным глазом. Как в прицеле — круг с чёрным крестом.

Карл тряхнул головой: «Спокойно, у тебя слишком разыгралось воображение. Ты рискуешь сойти с ума. Это просто пятно на потолке. Сосед наверху тоже забыл закрыть краны. Никакой мистики».

Карл накинул халат и вышел за дверь. Он поднялся наверх и долго стучал. Дверь не открывали, и Карл хотел уходить. Он подумал, что спустится к управляющему, покажет пятно и попросит вскрыть дверь соседа, чтобы перекрыть воду. Но вдруг дверь открылась, и на пороге показался мужчина средних лет. Он весьма нелюбезно уставился на Карла.

— Какого чёрта, парень?! Что тебе нужно среди ночи? Ты смотрел на часы? — прорычал он.

— Простите меня, ради бога, за беспокойство, но у вас вода течёт. Вы залили мне весь потолок. Думаю, управляющему это не понравится, и он захочет взять с вас за ремонт. Если вы сейчас закроете воду, я ничего ему не скажу. Я сам покрашу потолок. Не поднимайте шума, прошу, просто закройте кран.

— Ты что, сумасшедший?! У меня всё в порядке. Что за чушь ты несёшь? Какая вода? — мужчина обернулся и посмотрел вглубь квартиры. — Я ничего не слышу. Но, так и быть, сейчас посмотрю.

Видимо намёк на ремонт его немного напугал. Через минуту он вернулся и посмотрел на Карла с нескрываемым раздражением.

— Всё закрыто. Ты что, издеваешься?

— Нет, нисколько, — Карл был обескуражен, — пойдёмте ко мне, я покажу. А у вас точно всё в порядке? — Карл не верил своим ушам.

— Точно, точно. Я сегодня трезв, как стекло. Мне завтра на работу. С этим, брат, не шутят. — Мужчина подобрел. — Ну, пойдём, показывай свой потоп. Всё равно теперь не усну, чёрт бы тебя побрал.

Они спустились к Карлу и прошли в комнату. Мужчина шарил глазами по потолку.

— Ну, и где оно? Что-то я ничего не вижу.

Карл поднял глаза следом за ним. Пятна не было. Потолок поражал девственной белизной. Не могло же оно высохнуть так быстро? Карл перестал что-либо понимать.

— Прости, дружище. Как тебя зовут? — Карл устало махнул рукой.

— Билл.

— Прости, Билл, за беспокойство. Мне, наверное, кошмар привиделся. Был очень трудный день. Вчера только прилетел. Масса неприятностей. Я очень огорчён, что пришлось тебя побеспокоить. Подожди минутку. — Карл открыл дверцу шкафа и достал оттуда бутылку виски, его самого любимого.

— Вот, возьми, за беспокойство. Завтра после работы расслабишься.

Виски было дорогое — это одна из слабостей, которые Карл себе иногда позволял. У Билла загорелись глаза.

— Спасибо, друг. Ничего, со всеми бывает. Всегда рад помочь. Подлечи нервишки, мой совет, а то так и до психушки недалеко. А может, ты перебрал вчера, а? — Билл подмигнул Карлу.

— Возможно. — Карлу не хотелось спорить. — Я чертовски устал за последнее время.

— Понимаю. — Билл сочувственно кивнул. — Ну, я пошёл. Завтра рано вставать. Может, ещё удастся поспать.

Он повернулся к Карлу спиной и тяжело зашагал к двери. Карл закрыл за ним, и устало опустился в кресло: «Нервы совсем расшатались. Так никуда не годится. Нужно сходить к врачу, попить успокоительного». Перспектива оказаться в психушке его совсем не прельщала. Ему удалось уснуть прямо в кресле.

До утра его мучили кошмары, он видел яхту, огромные глаза Вероники, с ужасом смотрящие на него из бездны, и огромную отвратительную пасть. Встал он совершенно разбитый. Голова трещала, как будто он и в самом деле набрался с вечера. Он вспомнил, что сегодня вечером ему нужно быть у Марии, желательно в хорошей форме. «Да, — подумал он удручённо, — за всё нужно платить. Красивая жизнь стоит дорого. Я всегда знал об этом. Придётся нести этот крест до конца. Но я постараюсь справиться».

Карл умылся и побрился. Ему захотелось выйти на улицу. Квартира давила на него, везде слышались шорохи, посторонние звуки, которые сводили его с ума.

На улице было прохладно, и Карлу стало легче. Он зашёл в первое попавшееся кафе и заказал чашку кофе. Ему очень хотелось выпить, но он воздержался. Мария не поймёт. Она, наверное, готовится к его приходу, волнуется, для неё это важно.

Карлу вдруг стало всё безразлично. Все его мечты чего-то достичь, безудержное карабканье наверх, показались ему глупыми и ненужными. Чем там лучше, чем здесь? Те же проблемы, те же женщины. Может только машина получше и отдых в самых дорогих отелях. Как ничтожно мало он получает, в сравнении с ценой, которую ему пришлось заплатить, с тем ужасом, который пришлось пережить, и, возможно, ещё долго отголоски всего этого будут преследовать его, заставляя вскакивать ночами с криками ужаса.

Ему вдруг стало жаль Веронику. Так глупо закончить жизнь в двадцать лет! Ей всего лишь хотелось счастья, семьи. Несчастная девочка! Ей приходилось бороться за место под солнцем всеми руками и ногами, в отличие от Марии, которой всё дано от рождения. Вряд ли Мария в отчаянии бросилась бы с пистолетом в руке на незадачливого любовника. Ей не дано пережить бурю страсти. Так всю жизнь и проживёт, заслоняясь своей непомерной гордостью, как щитом, а к старости высохнет, как печёное яблоко. Такие, как она, всегда сохнут.

Карл вздохнул. Всё суета сует, вспомнилась ему цитата из Библии, читанной в глубоком детстве. Он допил кофе, расплатился и вышел. Прошёлся немного, нужно было убить время до вечера. На работу ему завтра, шеф разрешил отдохнуть денёк, наверное, Мария постаралась. Но Карл внезапно решил зайти в офис сегодня. Шеф обрадуется, будет думать, что Карл проявляет особое рвение.

Карл поймал такси и доехал до офиса. Шефа на месте не оказалось, и он прошёл к себе в кабинет. Сотрудники кивали ему, улыбались, спрашивали, как съездил? Он отшучивался, демонстрировал загар. Секретарша шефа выглядела разочарованной, когда он не вручил ей презент, но Карла это мало волновало. Он даже не сказал ей комплимент, чем окончательно добил её.

— У вас всё в порядке? — рискнула спросить она, готовая простить ему невнимательность, если он пожалуется. Она обожала сплетни.

— Всё в порядке, спасибо. — Дежурная фраза прозвучала в ответ.

Секретарша надула губки и в удвоенном темпе застучала по клавишам компьютера, показывая, как она занята. Карл закрыл за собой дверь кабинета. Запах офиса и рабочего места немного отвлёк его. Он подвигал бумаги на столе, заглянул в некоторые невидящим взглядом и с отвращением отложил в сторону. Как он может этим заниматься? Как вообще люди могут этим заниматься изо дня в день? Они тратят свои жизни неизвестно на что, довольствуются малым, и при этом чувствуют себя весьма счастливыми. Как же, американская мечта: дом, машина, выезд раз в год в отпуск в третьеразрядный отель — это всё, что они хотят. Рождаются, едят, пьют, спят, умирают. Они не чувствуют безысходности. «Я и сам такой, — подумал Карл, — хуже животного».

Он почувствовал отвращение к жизни. Что-то показалось ему не так в кабинете. Он ещё раз осмотрелся, вроде всё как всегда, и всё же…

Случайно его взгляд упал на стену за спиной, и лицо у Карла удивлённо вытянулось. Там висела картина. Раньше её не было, потому что Карл не особенно интересовался живописью. Ему никогда не приходила в голову идея украсить рабочее место произведениями искусства, чтобы расслабляться, глядя на них, когда остаёшься один. Он бы, наверное, не возражал против картины, но эта прямо потрясла его воображение. На ней было изображено море, где разыгрался лёгкий шторм, и небольшая яхта с двумя пассажирами на борту — мужчиной и женщиной. Ветер разметал чёрные волосы женщины, который она поправляла рукой, а мужчина стоял за штурвалом.

Возле яхты просматривалась, (или Карлу просто показалось?) большая чёрная тень. Карла прошиб холодный пот. Он подошёл к картине и потрогал её. Краска бугорками лежала под его пальцами. Полотно было вполне реальным. Он вгляделся в лицо девушки, хотя оно было очень маленьким, и ему показалось, что это Вероника перебралась на холст, чтобы мучить его каждый день напоминанием о том, что он совершил.

Карл застонал и выбежал из кабинета. Она никогда его не отпустит, никогда. Она хочет свести его с ума, и ей это удаётся. В приёмной он наткнулся на секретаршу.

— Милли, кто повесил это убожество ко мне в кабинет?! Я тебя спрашиваю?! Только не говори, что там ничего нет!

— Успокойтесь, мистер Крамер, что вы имеете в виду? Какое убожество?

— Я имею в виду ту мазню, что висит у меня на стене. — Карл попытался взять себя в руки.

— Но я и правда не знаю. Скорее всего, это шеф. Только у него ключи от вашего кабинета. Может, ему захотелось сделать вам сюрприз? Почему вы решили, что это мазня?

— Потому что она мне не нравится. В жизни не встречал такой отвратительной картины.

— Можно мне посмотреть? — Милли закусила губу, ей стало интересно, из-за чего такой шум?

— Пожалуйста, заходите и полюбуйтесь. — Карл широко распахнул дверь кабинета, опасаясь, что и картина ему тоже померещилась. Тогда все поймут, что он тронулся. Но он её трогал! Трогал!

Милли нерешительно прошла внутрь, будто опасаясь того же, что и Карл. Но картина висела, и девушка поправляла рукой разметавшиеся чёрные волосы.

— А, по-моему, вы преувеличиваете. Не такая уж и мазня. Мне нравится, у шефа неплохой вкус. — Милли рассматривала картину, приложив ладонь козырьком ко лбу, как будто солнце било ей в глаза.

Карл успокоился. Во всяком случае, это не видение, раз Милли её видит. Он спросит у шефа, кто принёс картину, и постарается избавиться от неё завтра же.

— Ну, раз ты так думаешь, я ведь совсем не разбираюсь в живописи, — Карл сменил тон на примирительный, — пускай висит, завтра спрошу у шефа, где он её взял. А пока я пошёл, скажи ему, что я заходил.

— Хорошо, скажу. А как дела у мисс Марии? — Милли не удержалась от любопытства.

— Прекрасно, потом расскажу. Мне уже пора.

— Не забудьте, вы обещали мне всё рассказать! — прокричала Милли ему вдогонку.

«Вот неугомонная баба! — подумал Карл. — Что за радость про всех всё знать? Зачем ей чужие жизни? Своей, наверное, нет».

Он спустился по лестнице и вышел в холл. Впереди шла девушка. Высокая и стройная, с длинными крепкими ногами, очень загорелая. Чёрные волосы прыгали по спине в такт шагам. Издалека очень похожа на Веронику.

Карл ускорил шаг, в надежде догнать незнакомку и заглянуть в лицо. «Может, она не погибла? — мелькнула у него мысль. — Она могла добраться до берега и теперь мстит ему, преследует и вторгается в его жизнь».

Девушка тоже ускорила шаг, прошла через вахту и скрылась за дверью. Последние метры Карл почти бежал. Он выскочил за входную дверь, но девушки нигде не было. Минут пять Карл озирался, потом вернулся в здание, в надежде узнать у охранника.

— Кто эта девушка? — спросил он напрямик. — Что сейчас вышла отсюда. Никогда её раньше не видел.

— Кого вы имеете в виду? — охранник был несколько удивлён. — Кроме вас, здесь никто не проходил.

— Вы уверены? — Карл сорвался на крик. — Может, вы уснули на посту, если не можете контролировать ситуацию. За что вы получаете зарплату, если все, кому не лень, здесь шастают?

Охранник сделал оскорблённое лицо.

— Повторяю, кроме вас, здесь никто не проходил. Если не верите, можете посмотреть камеры, хоть это и запрещено.

Карл показал ему пропуск. Охранник завёл его за стойку и продемонстрировал запись за последние несколько минут.

— Ну вот, — удовлетворённо сказал он, — убедились? Никакой девушки нет. Верно, вам почудилось. Хотя вы вроде не пьяны.

Карл и сам видел, что на плёнке, кроме него, стремительно двигающегося к выходу, никого не было.

— Простите, ради бога, — Карлу стало неудобно, что он нагрубил человеку, — я, видимо, болен. У меня был сильнейший стресс. Никак не оправлюсь.

Охранник сочувственно посмотрел на Карла.

— Да, бывает. Ничего страшного. От этой работы и не то померещится.

Карл сунул ему бумажку в десять долларов, чтобы не распространялся, и вышел на воздух. Да, неприятная история. Второй раз за сегодняшний день ему приходится извиняться и оправдываться. Его нервная система окончательно расшатана. Он видит то, чего нет. Бросается на людей. Он выглядит умалишённым. Так дальше нельзя. Нужно взять себя в руки. Завтра он пойдёт к врачу и попросит выписать успокоительное.

Карл посмотрел на часы. Четверть седьмого. Он поймал такси и назвал адрес Марии. Они жили за городом, но Карл надеялся, что успеет. По дороге он купил два букета цветов, один из красных роз — Марии, другой из белых хризантем — матери. Он знал вкусы будущей тёщи. Та обожала белые хризантемы. Шипы от роз неприятно кололи руки, но Карл не чувствовал боли. Кончиками пальцев он ощущал тревогу и небезопасность, угнездившиеся где-то в самой глубине сознания.

Голос шофёра вывел его из задумчивости.

— Приехали, мистер.

Карл расплатился с ним и вышел из машины. «Всё будет хорошо, — убеждал он себя. Это пройдёт. Вероника мертва, она не вернётся». Дверь открылась после первого звонка, как будто его ждали возле. На пороге стояла Мария.

— Привет, дорогой. Я уже начала нервничать. Ты чуть не опоздал.

Карл услышал бой часов и насчитал семь ударов.

— Прости, я спешил. Пробки, ты знаешь. — Он вручил Марии цветы. Только сейчас он обратил внимание, что она нарядно одета и причёсана. Мария выглядела очень хорошенькой. Карл невольно залюбовался ею.

— Ты прямо конфетка, — не удержался он от комплимента, — так и хочется тебя съесть. — И Карл поцеловал её в щёку, чтобы не испортить макияж.

Мария немного покраснела, довольная похвалой. Они прошли в дом, где Карл вручил маме букет из белых хризантем. Та всплеснула руками, выражая таким образом восхищение, и побежала ставить цветы в воду. Стол был уже накрыт, кроме них с Марией и родителей никого не было. Они выпили немного вина, и в голове у Карла немного прояснилось. Ему уже не казалось всё таким мрачным, а недавние происшествия виделись лишь игрой расстроенного воображения. Они болтали о чем-то несущественном, пока Мария решительно не отставила вилку в сторону.

— Мама, папа, мы с Карлом хотели вам сказать, что через неделю намерены обвенчаться. То есть будет свадьба.

Карл удивился её решительности. Мария уважала отца и немного его побаивалась.

— Вот как? — мистер Лепски поднял одну бровь. — К чему такая спешка? Мы рассчитывали, что это случится будущим летом.

— Нам так хочется. Нет смысла ждать. Мы любим друг друга, и хотим жить вместе. Мы думаем, что достаточно проверили наши чувства. — Мария немного покраснела.

Миссис Лепски вступилась за дочь.

— Ну, правда, дорогой, чего им ждать? Они вполне взрослые самостоятельные люди. Да и нам пора внуков понянчить.

Мистер Лепски пошёл на попятную.

— Ну ладно, ладно. Через неделю, так через неделю. А вы успеете? — он обращался к дочери.

— Я всё продумала, папа, — Мария вмиг стала очень деловитой, — платье я закажу у Эллис, она обещала сделать быстро. Фасон я уже выбрала. Приглашения мы разошлём. Не нужно приглашать много народу, только самые близкие. Торжество устроим здесь, я договорилась с Натали, она всё организует.

— Ты молодец, детка, — мистер Лепски похвалил дочь, — надеюсь, всё пройдёт хорошо.

— А ты, Карл, что молчишь? — миссис Лепски обратила внимание на задумчивость Карла и его безразличие к общему разговору. — Тебе всё равно?

— Ну что, вы, нет, конечно нет. Просто все организационные моменты лучше получаются у Марии. Я ей полностью доверяю. У вашей дочери отменный вкус, есть в кого, — добавил он, зная, что это понравится миссис Лепски.

Остаток вечера прошёл в разговорах о предстоящем торжестве и обсуждении деталей. Карл изредка вставлял замечания, чтобы не выглядеть белой вороной и не вызывать ненужных подозрений. К концу вечера он совсем вымотался, и мечтал поскорее добраться до дома. На его счастье, мистеру Лепски понадобилось сделать срочный звонок, все засуетились, и Карл поспешил откланяться.

— Мне нужно идти, дорогая, — шепнул он Марии на ухо, — завтра на работу. Да и тебе нужно отдохнуть. Ты излишне волнуешься.

— Хорошо, милый, не буду тебя задерживать, иди, завтра созвонимся. Тебе вызвать такси? — Мария легко пожала ему руку.

Карл кивнул. Пока ждал такси, Карл попрощался с миссис Лепски.

В отличие от предыдущей, эта ночь прошла относительно спокойно, и утром Карл почувствовал себя бодро. Напевая под нос, он умылся и оделся в свежую рубашку, заботливо принесённую Марией из химчистки.

На работу он решил ехать на машине. Была пятница, последний день перед уик-эндом, и Карл надеялся, что шеф не будет сильно на него наседать.

Проходя к себе, Карл заметил, что дверь шефа открыта, и он у себя. Карл решил зайти.

— Привет, Фрэнк! — он протянул шефу руку. — Я уже начал скучать по тебе. Ты нарочно запер меня в той дыре?

— Не прибедняйся, — шеф пожал протянутую руку, — Майами далеко не дыра, и тебе это хорошо известно. Хотел бы я оказаться на твоём месте. Море, солнце, девочки! Как съездил?

— Я регулярно отчитывался тебе, а официальный отчёт приготовлю ко вторнику.

— Не торопись, я и так знаю, что всё нормально. Ты отлично поработал, и я тебе благодарен. Марии, правда, это не очень понравилось, но что поделаешь, работа. — Шеф развёл руками. — Надеюсь, она не очень на меня обиделась?

— Нет, она в порядке. Разлука пошла ей на пользу, через неделю у нас свадьба.

— Вот как, поздравляю. Приятно слышать, что я невольно внёс свой вклад в приближение этого события. Пригласишь?

— Конечно. А что за картину ты повесил у меня в кабинете?

— Ах, это. Да, хотелось немного разнообразить твой интерьер, добавить немного непринуждённости. Слишком всё официально. И твой уставший взгляд должен на чем-то отдыхать. Это не я додумался, — перехватил он недоуменный взгляд Карла, — это наш психолог говорит, — для лучшей работоспособности человеку необходимо психологическая разгрузка. Красный цвет для работы, а зелёный для отдыха. А что? Не нравится?

— Да нет, ничего, но не в моем вкусе. Только я там зелёного и красного что-то не заметил.

— Странно, не заметить на маковом поле зелёный и красный? Ты меня удивляешь, Карл. Уж не дальтоник ли ты?

— Нет, я не дальтоник. Иди, посмотри, что там висит.

Шеф вылез из глубокого кресла и протопал в кабинет Карла. Он был маленького роста, и рядом с высоким Карлом казался почти пигмеем.

— О, вот это да. — Фрэнк удивлённо присвистнул. — Что это? Она, несомненно, ничего, но я не хочу, чтобы моих сотрудников отвлекали мысли об отдыхе с юной красоткой. Я купил не это. Что они мне подсунули? Совсем перестали работать. — Он возмущённо отдувался, махая платком вокруг пухлых щёк.

— Милли! Милли! Ты меня слышишь? — вдруг закричал он. — Позвони в магазин. Пусть хорошенько посмотрят, что они мне прислали, и заменят немедленно. Безобразие. За что я плачу деньги? — шеф выглядел донельзя возмущённым.

Милли сняла трубку и набрала номер. Поговорив с кем-то на другом конце провода, она удручённо положила трубку.

— Там говорят, что вы выбрали именно эту картину. Она вам очень понравилась, и вы не хотели ничего другого. Ошибки быть не может. Управляющий вас хорошо помнит. Он предлагал вам много картин, более уместных для офиса, но вы настаивали на своём.

Тут пришла очередь удивляться шефу.

— Я сам выбрал?! Видимо, мой разум помутился, совершенно ничего не помню. Ну ладно, — он обернулся к Карлу, — ничего страшного. Пусть повисит. Потом поменяем.

Карл еле удержался, чтобы не нагрубить ему. Он даже у себя в кабинете не хозяин, все лезут, кому не лень. А где он хозяин? Посторонние люди распоряжаются его жизнью, указывают ему, что есть, что пить, куда поставить ногу, куда положить руку. Он жалкая марионетка, ведомый, которому никогда не дадут ничего решать. А потом он отвыкнет что-либо делать сам, возможно, ему даже понравится. Он будет двигаться по проторённой колее на модной машине последней модели, для проформы немного шевеля рулём. Фикция, всё сплошная фикция. Видимость жизни.

Шеф вывел его из задумчивости.

— Карл, всё в порядке? Ну, ведь ничего страшного не случилось? Что ты так помрачнел?

— Не бери в голову, задумался. Свадьба на носу. Столько хлопот.

— А, понимаю, дружище, — шеф похлопал его по плечу. — Ты можешь взять выходной на следующей неделе, или даже небольшой отпуск на пару-тройку дней. Только отчёт сделай.

Карл кивнул.

— Спасибо. Непременно воспользуюсь. Марии одной не управится. Я пришлю тебе приглашение.

Когда Карл, наконец, остался один, он открыл сейф и позволил себе немного расслабиться — выпил глоток виски. Жидкость приятно обожгла горло и будто разомкнула обруч, сжимавший голову.

Карл снял картину со стены и поставил в шкаф. Он не хотел, чтобы она сверлила ему затылок. Потом со спокойным сердцем сел писать отчёт.

Шеф сдержал обещание, и со среды Карл мог считать себя временно свободным. Свадьба должна состояться в субботу, и они усиленно готовились. Натали, конечно, почти всё взяла на себя, но и им досталось: она считала необходимым согласовывать с женихом и невестой каждую мелочь, и таким образом не оставляла их в покое ни на минуту.

Постепенно Карл втянулся в предсвадебную суету и забыл о своих проблемах. Свободного времени почти не было, и его страхи стали отступать на задний план. Видения больше не беспокоили его. Он посетил врача, тот выписал успокоительное, и Карл принимал его каждый день. Вкус к жизни снова вернулся к нему. Его начали радовать приятные мелочи, и мрачные настроения отошли на второй план. Будущие перспективы снова закружили Карлу голову, и он был рад, что всё так обернулось, Вероника мертва, его не ищут.

В пятницу вечером он возвращался домой после беготни по магазинам, уставший, но довольный. Он купил Марии кольцо с крупным бриллиантом, которое ей всегда нравилось. Покупка приятно грела самолюбие Карла, ему не хотелось ударить в грязь лицом, и он старался изо всех сил. Тихонько напевая под нос, он вошёл в парадное, и прошёл мимо консьержа. Поддавшись внезапному порыву, он остановился и спросил у консьержа:

— Скажите, любезный, кто живёт надо мной, этажом выше? Что за парень?

— Парень? Там сняла квартиру девушка, дня за два до вашего приезда.

— Девушка? — Карл был несказанно удивлён. — Но я, — Карл осёкся, — я видел там парня.

— Что ж такого? Красивая девушка может пригласить к себе парня, это не возбраняется.

— Да, конечно, я не подумал. А что за девушка?

— Молодая, красивая, лет двадцати.

— Как зовут?

Консьерж нацепил очки на нос и открыл домовую книгу. Пробежал скрюченным артритом пальцем по странице и, наконец, воткнул грязный ноготь в короткую строчку.

— Вот она. Вероника Пуатье. Француженка, наверное.

— Она блондинка? — Карл пытался сохранять спокойствие.

— Нет, с чего вы взяли? Брюнетка. Длинные чёрные волосы. Стройная, смуглая. Красотка.

— Спасибо, вы так описали её, что мне сразу захотелось с ней познакомиться.

— Вряд ли вам это удастся. Она много работает, появляется только поздно вечером, почти ночью, а иногда и ночью. А уходит, скорее всего, ранним утром, никогда её не видел. Утром сон самый крепкий, знаете ли.

— Я пошутил, у меня завтра свадьба. Но всё равно спасибо.

Карл начал подниматься по лестнице.

— Вы куда? Лифт работает! — прокричал ему вслед консьерж.

— Хочу размяться! — крикнул Карл в ответ, — может, встречу красотку.

Он вдруг поймал себя на мысли, что не знает фамилии Вероники. Ничего страшного, утешал Карл сам себя. Мало ли в Нью-Йорке девушек с прямыми чёрными волосами и именем Вероника? Но от подозрения уже не так просто было избавиться. Что, если она жива и пронюхала каким-то образом про его адрес? Хочет испортить ему жизнь? Уничтожить его одним ударом? Как он её? Карл бросился по ступеньками вниз.

— Простите, уважаемый, а с лицом у неё всё в порядке?

Консьерж испуганно покосился на него, явно не понимая, что ему нужно.

— Всё в порядке. А что вы имеете в виду?

Карл понимал, что выглядит нелепо, и силился придумать правдоподобное объяснение своему неуместному любопытству.

— Не поймите меня превратно, просто у меня есть знакомая, очень похожая на ваше описание. Но она живёт в другом городе. Не может же она поселится здесь и не знать, что я тут живу?

— А, понятно, — протянул консьерж. — Только я не пойму, о чем вы говорите? Что с ней может быть не так?

— У моей знакомой родимое пятно около глаза, — соврал Карл.

— Я не заметил, да это и неудивительно. Она почти всегда в очках. Прошмыгнёт, как мышка, едва кивнёт. Только со спины и можно полюбоваться. Я однажды окликнул её, просто так, из любопытства, она обернулась, но на ней были огромные очки. Зачем они ей ночью? А теперь понятно — пятно скрывает. Такая неприятность для молодой девушки! — консьерж сочувственно покачал головой. — Бедняжка!

Карл почти не улавливал его бормотания — очки! Это всё, что он запомнил. На ватных ногах он поднялся к себе, на этот раз на лифте. Он с облегчением вздохнул, когда за ним захлопнулась дверь. Не может быть. Он не сомневался, что это она. Что ей нужно? Она никак себя не проявляет. Что она готовит?

Карл терялся в догадках. Он посмотрел на часы. Было около двенадцати. Сердце Карла стучало так бешено, что, казалось, выпрыгнет из груди. Нервы были натянуты, как струны. Он хотел позвонить Марии, но передумал. Что он ей скажет? Ему не хотелось беспокоить её. И он выбрал единственный доступный ему способ забыться — напился. Он накачался виски так, что не помнил, как уснул.

Проснулся он на диване, совершенно одетый. Пустая бутылка валялась на полу. Он посмотрел на часы. Было шесть часов. К двенадцати нужно в церковь. Там уже будет Мария и гости. Голова трещала и на глаза ужасно давило. Карл потряс кулаком в пустоту.

— Грязная сучка! Что тебе нужно?! Зачем ты преследуешь меня?! Ты сама во всём виновата! Я так просто тебе не дамся! Тебе не удастся свести меня с ума!

Прокричав всё это, Карл немного успокоился. Он выпил аспирин и принял душ. Ему стало легче. Он позвонил в салон и вызвал парикмахера на дом. К одиннадцати он должен быть в форме. Через полчаса аспирин начал действовать, и голова встала на место. В восемь пришёл цирюльник и начал приводить шевелюру Карла в порядок. По просьбе Карла он сделал массаж лица и наложил маску. В десять принесли костюм, а в одиннадцать Карл заказал такси и поехал в церковь. Он чувствовал себя почти нормально. Перед выходом он не удержался и спросил консьержа, не приходила ли девушка? Тот ответил, что сегодня нет.

Церемония прошла прекрасно. Карл не видел платья, и был ослеплён Марией, похожей на прекрасного эльфа, случайно залетевшего из сказочного леса. Он ещё раз поразился её отменному вкусу. Они обменялись кольцами и поцелуем, обычными в таких случаях.

Возле дома были накрыты столы, к вечеру собрались гости, молодожёны принимали поздравления, и всё шло как нельзя лучше. Родители Марии подарили им на свадьбу дом за городом, чем Карл был приятно удивлён. Он, конечно, знал, что после свадьбы они не будут жить в его холостяцкой квартире. Он уже договорился с риэлтером и их ждала квартира получше. Потом он собирался взять ссуду в банке, и купить дом в кредит, но только вместе с Марией. Но теперь проблема отпала сама собой. Наверняка Мария выбирала этот дом. Она нисколько не сомневалась, что они поженятся, не догадываясь, что ещё пару недель назад всё висело на волоске.

Карл с Марией уехали чуть раньше, оставив гостей развлекаться без них, справедливо рассудив, что гости не будут очень скучать. Фрэнк, шеф Карла, что-то страстно шептал на ухо юной красотке, как бы невзначай обнимая её за тонкую талию. Та глупо хихикала, очевидно, перепив шампанского.

Чёрный лимузин, тихо шурша шинами по красному гравию, подвёз их прямо к новому дому, ключи от которого мистер Лепски торжественно вручил молодожёнам после церемонии, сопроводив это витиеватой речью.

Дом был великолепен. Карл увидел это ещё издалека. Он стоял особняком, с огромной зелёной лужайкой, где в продуманном хаосе тут и там цвели роскошные клумбы, поражающие буйством красок. Сам дом не был слишком большим, но и не маленьким. Сложенный из серого камня, похожий на миниатюрный замок, дом утопал в зелени вьющихся растений, названий которых Карл не знал.

По каменным ступеням они прошли внутрь. Оказалось, кто-то позаботился о праздничном убранстве. Пол был усеян лепестками красных и розовых роз. Везде стояли вазы с цветами, запах которых перемешивался с запахом благовоний. У Карла закружилась голова.

— Это Натали постаралась? — спросил он у Марии, обнимая её и целуя в губы. — Всё это сводит меня с ума.

— Какая разница? — Мария страстно ответила на поцелуй. — Тебе нравится дом?

— Очень. Но немного неожиданно. Я хотел выбрать его вместе с тобой.

— Так получилось. Когда я его увидела, то не могла отказаться. Я сразу поняла: это то, что нужно. К тому же его собирались купить, и мне пришлось немного увеличить цену. Но он того стоит.

— Да, он великолепен. — Карл немного осмотрелся. — А где спальня? Я мог бы отнести тебя туда, но не знаю, куда идти.

Мария засмеялась.

— Не стоит теперь этого делать. Сюрприз испорчен. Пойдём, покажу. — Она взяла Карла за руку и увлекла в спальню.

Спальня тоже удостоилась всяческих похвал. Утопая в мягком ворсе ковра, молодые подошли к роскошной кровати с балдахином в старинном стиле, и Мария упала на неё в блаженном изнеможении.

— Зря я спала с тобой до свадьбы. Таинство нарушено. Трепет невесты перед женихом и страх первой ночи исчез. Мы как бывалые любовники сейчас завалимся в постель и займёмся любовью.

— Не надо утрировать, дорогая. Я всё так же хочу тебя. Ты для меня так же желанна, как в первую нашу ночь. Я не мог дождаться. В последнее время, согласись, мы виделись нечасто. Я скучал по тебе. — Карл расстегнул корсет на платье и начал осторожно ласкать фарфоровые плечи и шею Марии.

Она поддалась на ласки и начала снимать с Карла костюм.

— Я тоже скучала. Мне тебя не хватало.

Им удалось освободиться от громоздких одежд, стесняющих движение, и они предались физической близости уже на законных основаниях.

Когда после любовных игр Мария уснула, Карл закурил сигарету и откинулся на шёлковые подушки. Он всегда считал секс с Марией немного пресным. Она, несомненно, старалась, но натуру не переделаешь, и Карла трудно было обмануть. Она была нежной и покладистой, но Карл чувствовал, что это не доставляет ей особого удовольствия. Всплески желания бывали у неё лишь изредка, но и тогда она была далека от настоящей неистовой страсти.

Тут Карл невольно сравнил её с Вероникой, и тоска нахлынула на него с новой силой. «Возможно, так даже лучше, — подумал Карл, — бурные чувства рано или поздно остынут, секс превратится в обыденность, просто супружескую обязанность, и она не будет ему докучать, занятая домашними заботами и воспитанием детей. Любовницу я всегда смогу найти». Но тут при мысли о любовнице у Карла неприятно защекотало в горле. Нет, только не это. С него хватит. Лучше просто купить проститутку. Больше ему не нужны проблемы.

Карл затушил сигарету и выключил свет. Он заботливо поправил одеяло на Марии и закрыл глаза, в надежде уснуть. Он выпил успокоительное, очень рассчитывая, что кошмары не станут беспокоить его этой ночью. Они и правда немного ослабили хватку, разрешив Карлу небольшой отдых.

В воскресенье они долго валялись в постели, периодически занимаясь любовью, как и положено молодожёнам. Потом заказали обед в ресторане и с аппетитом поели. Карл собрался съездить на свою старую квартиру, забрать вещи и рассчитаться с хозяином, оставив Марию хлопотать по хозяйству. Дом был отремонтирован, но Марии хотелось немного переделать его на свой вкус. Карл не возражал. Потом нужно было обустроить детскую и ещё много-много чего.

В небольшой привратницкой сидел всё тот же консьерж. Карл сообщил ему, что съезжает с квартиры, и пришёл за вещами.

— Что такое, все решили покинуть этот дом! А вы куда?

— Купили дом. — Карл не стал вдаваться в подробности. — А кто ещё вас покинул? Массовый исход жильцов?

— Почти. Девушка, про которую мы с вами говорили накануне, вчера тоже съехала, а собиралась снять квартиру минимум на полгода. Молодые девушки так непредсказуемы! Наверное, хахаля нашла, и съехала к нему. Ну, что ж, дело молодое. Только как ей удалось подцепить хахаля с таким лицом? Как вы думаете? А пятно очень большое?

— Какое пятно? Вы о чем? — Карл удивлённо посмотрел на консьержа.

— Ну, то пятно, возле глаза, про которое вы говорили. Неужели забыли? Это же ваша знакомая с пятном. Вы сами мне рассказали. — Консьерж проявлял нездоровое любопытство.

— Ах, пятно, — Карл вспомнил тот разговор, — нет, что вы, совсем маленькое, оно её не портит, даже придаёт пикантности. Она пользовалась большим успехом у мужчин. Но с чего вы взяли, что это моя знакомая? Только потому, что она в очках? Какая глупость! Я думаю, что это вовсе не она. Моя приятельница проживает далеко отсюда, и я не вижу причины, чтобы она покинула своё место жительства.

— Да, да, простите, я вбил себе в голову чёрте что. Мы, старики, падки на версии.

— Я вовсе не сержусь. — Карл дал ему десять долларов. — Спасибо за службу.

Старик горячо поблагодарил Карла, и быстро схватил бумажку скрюченными пальцами.

— Спасибо, мистер. Всегда к вашим услугам. Вы очень добры.

Карл осторожно открыл дверь ключом, словно боясь обнаружить там нечто неприятное, очередной сюрприз. Но всё было спокойно, по крайней мере внешне.

Он собрал вещи, невольно кинув взгляд на потолок, где недавно было мокрое пятно, похожее на акулу. Но там тоже было всё в порядке. Карл вздохнул с облегчением, подхватил сумку и вышел за дверь. Он бросил её в машину, завёл мотор и уехал. Плохие новости больше не действовали на него так убийственно. Может, помогало успокоительное, может, он просто привык. «Это не она, — говорил он себе, — это не может быть она. Она бы давно что-нибудь сделала. Если я буду обращать внимание на всех тёмноволосых девушек, я сойду с ума. Пора успокоиться».

Он вырулил на шоссе, ведущее за город. Начинало темнеть, и Карлу пришлось включить фары. Основной поток машин уже проехал, и Карл ехал практически один, то и дело выхватывая из темноты куски дороги. Сзади него показались фары незнакомой машины. Она держалась на одинаковом расстоянии, не приближаясь и не удаляясь. Когда Карл притормаживал, притормаживала и она, когда нажимал на газ, машина сзади тоже набирала скорость.

Карл не сразу заметил её, неотступно следующую за ним, и сначала не придал значения. Но потом поведение машины насторожило его, и он решил проверить подозрения. Он включил поворотник, и съехал на обочину. Если это просто попутная машина, то она проедет мимо. Но машина тоже включила поворотник, и остановилась невдалеке от него. Из-за темноты Карлу никак не удавалось рассмотреть марку. Он выкурил сигарету, начиная заметно нервничать. Потом, убедившись в том, что машина не собирается трогаться, решил ехать. Он не мог стоять здесь всю ночь.

Объятый необъяснимым страхом, он побоялся подойти к машине и спросить водителя, что ему нужно. С визгом он тронулся с места и поехал, стараясь не смотреть назад. Но, бросая взгляд в зеркало заднего вида, он всё же видел, что машина никуда не делась.

Мария уже беспокоилась, и начинала звонить ему на сотовый телефон, но он не брал трубку. Когда, наконец, машина затормозила перед домом, Мария, услышав шум двигателя, выбежала на крыльцо. На ней было очень миленькое домашнее платье, и от неё веяло уютом и покоем.

— В чем, дело, милый? Где ты был? Почему не берёшь трубку? Я ужасно волнуюсь.

Руки у Карла немного тряслись, но он сдержался.

— Всё в порядке, забрал вещи. Пришлось немного подождать хозяина, чтобы расплатиться. Не хотелось возвращаться туда ещё раз.

— Но к телефону ты мог подойти?

— Скорость была большая, темно, не хотелось рисковать. Ты ведь не жаждешь стать вдовой на второй день после свадьбы?

— У тебя мрачный юмор. Ну ладно, не будем ссориться. Ты проголодался?

Карл совершенно не хотел есть, но ответил утвердительно.

— Да, я голоден. Ты заказала еду?

— Нет, мне хотелось сделать тебе приятное, и я приготовила ужин сама.

— О, да ты и готовить умеешь? Опять ты меня удивляешь. — Карл обнял жену и поцеловал в губы. — Похоже, ты полна загадок.

— Льстец. Иди, переодевайся.

Пока Карл принимал душ и мыл руки, Мария накрыла на стол. Сервировка была достойна всяческих похвал. «Где она научилась этому? — мелькнула у Карла мысль. — А, впрочем, не всё ли равно?»

Они сели друг напротив друга, Мария зажгла ароматическую свечу.

— Это наш первый семейный ужин, дорогой. Я очень старалась. Попробуй.

Карл отрезал кусочек мяса, и положил в рот. Наверное, вкус был неплох, но вкусовые ощущения Карла притупились, и он механически разжевал кусок и улыбнулся, чтобы только угодить Марии.

— Это божественно, никогда не ел ничего вкуснее. Ты действительно сама приготовила? Что это?

— Телятина, запечённая с черносливом. Попробуй гарнир.

— Сейчас. — Карл засунул в рот кружок картошки, посыпанный укропом и политый соусом.

— Ммм, это ещё лучше. Ты прирождённый кулинар. Никогда не мечтала иметь ресторан?

— Были такие мысли, не скрою, но теперь ты — мой ресторан, ты и малышка.

— Кстати, как она там? Или он?

— Не знаю, ещё рано определять пол. Я бы хотела девочку. А ты?

— И я, ты знаешь. Все мальчишки хулиганы. — Карл методично опустошал тарелку, запивая красным вином, которое Мария предусмотрительно выставила на стол.

— Завтра мне на работу, а ты чем займёшься?

— Я займусь детской, потом мне нужно посетить врача. Хочу выбрать обои и краску для потолка. Может, пригласить дизайнера? Как ты думаешь?

— Как хочешь, дорогая. Делай всё, что считаешь нужным.

— Неужели тебе всё равно? Что с тобой, Карл? Ты выглядишь совершенно рассеянным.

— Ну что ты, мне не всё равно. Просто у меня нет такого вкуса, как у тебя, — выкрутился Карл. — Ты подбери несколько образцов, какие тебе нравятся, а окончательный вариант выберем вместе. Идёт? Не дуйся. Это женские дела.

— Идёт. — Мария улыбнулась. — Просто удивительно, как вы, мужчины, не любите хозяйственных хлопот.

В обществе Марии Карл немного расслабился, семейная жизнь действовала на него умиротворяющее.

— Пожалуй, лягу сегодня пораньше, что-то голова разболелась.

— Хорошо, я сейчас загружу посуду в машину и присоединюсь к тебе. — Мария начала собирать со стола.

Когда она появилась в спальне после душа, Карл ещё не спал. Он притянул её к себе, словно надеясь, что она защитит его. Он очень любил её в этот момент за ту надёжную реальность, которую она, сама того не зная, дарила ему. Ему просто необходимо было чувствовать себя в безопасности, и Мария с избытком обеспечивала ему это ощущение. Они нежно целовались, потом занялись любовью, и только потом Карл уснул возле Марии, согретый её невозмутимостью и уверенностью в себе.

С понедельника началась рабочая жизнь, и дни полетели с дикой скоростью. Ничего такого больше не происходило, но состояние Карла оставляло желать лучшего. Он сам не мог толком объяснить, что с ним происходит, но впал в глубокую депрессию. Мария была занята благоустройством дома, бегала по магазинам, работала с дизайнером, но состояние Карла не ускользнуло от неё. Он, конечно, не рвал на себе волосы и не катался по полу, завывая, как койот, но его глубокая меланхолия и полное отсутствие интереса к чему бы то ни было, внушали ей опасения.

Карл пил, ел, спал, работал, действуя, как автомат. Это не очень нравилось Марии, но она пока решила ничего не говорить Карлу, думая, что жизненные перемены так подействовали на него, и с рождением ребёнка всё пройдёт.

Два раза в неделю к ним приходила прислуга — убирать и готовить еду, всё остальное время они справлялись сами. Они могли позволить себе постоянную прислугу, но Мария не терпела присутствия чужих людей в доме. Ей не хотелось злоупотреблять деньгами отца, и она держала только шофёра, который жил неподалёку, исключительно потому, что не любила водить машину. Марии был по душе спартанский образ жизни, если так можно выразиться в их ситуации. Конечно, после родов она планировала нанять побольше прислуги, но сейчас ей это было не нужно. Карл тоже не настаивал. Безразличие, охватившее его, пускало корни всё глубже и глубже. Это заметили и на работе.

— Что-то ты плохо выглядишь, Карл, — шеф озабоченно посмотрел на него, — в чем дело? — Ты давно не был в отпуске, даже не поехал в свадебное путешествие. Можешь взять отпуск недельки две, всё равно сейчас затишье.

— Я подумаю, — ответил Карл равнодушно, но, спохватившись, добавил, — нужно посоветоваться с Марией.

— Да, конечно. Но ты не тяни, скоро горячая пора, будет наплыв клиентов, лучше отдохнуть сейчас, да и время подходящее — август.

— Ты прав. Я сегодня же скажу Марии, — перспектива сменить обстановку вдруг обрадовала Карла. — Сегодня же, — добавил он уже повеселевшим голосом.

Дома он рассказал Марии про разговор с шефом, в надежде, что она не будет возражать. Та обещала подумать пару дней, посоветоваться с врачом, она очень переживала за малыша, и боялась навредить ему, но одно неприятное событие, произошедшее с Карлом, заставило её быстро согласиться.

После того случая с машиной больше ничего не происходило, но видения не оставили Карла. Вероника периодически снилась ему. Это нельзя было назвать кошмаром, потому что в основном она снилась ему живой и здоровой. Они занимались любовью, и Карл испытывал невероятные ощущения. Во сне он чувствовал прикосновение к нежной коже, шёлковые волосы обвивались вокруг него, как водоросли, и Карл ощущал себя счастливым. Но внезапно Вероника словно пугалась чего-то, отталкивала Карла и исчезала. Карл звал её, недоуменно озираясь по сторонам, протягивал руки, но вокруг была только пустота. И Карл неизменно рыдал. Эти сны изводили его, постепенно, капля за каплей отравляя его душу. Кап, кап, как ежедневная порция яда.

Той ночью, после того, как Карл сообщил Марии об отпуске, ему опять привиделся сон, он был очень реален. Он увидел Веронику, совершенно обнажённую, она укрывалась волосами, которые почему-то достигали почти до пят. Что-то в ней было не так, но Карл не мог понять, что. Он обрадовался встрече с ней, но она отворачивалась от него, закрывая лицо волосами. Он подумал, что она играет с ним, и становился настойчивее, пытаясь повернуть её к себе и заглянуть в лицо. Почему-то ему казалось чрезвычайно важным повернуть её к себе. Он с силой сжимал ей плечи, раздражаясь от того, что у него ничего не получается, и он никак не может увидеть её лица.

Неожиданно она легко поддалась и посмотрела прямо на него. Улыбка сошла с лица Карла. Прямо на него уставилась огромная глазница с серебряным крестом. Вероника захохотала, некрасиво открыв рот, в котором вдруг обнажились острые треугольные клыки, напоминающие акульи. Она раскрывала рот всё шире и шире, словно намереваясь заглотить Карла, и, к своему ужасу, он вдруг увидел, что это вовсе не лицо Вероники, а отвратительная тупая молотообразная морда морского чудовища, громадная туша которого извивалась вокруг него в каком-то немыслимом танце. Карл понял, что он в воде, ему не хватало воздуха, и он почувствовал удушье. Ему показалось, что он сейчас утонет, захлебнётся в зелёной жидкости, и объятый животным страхом, Карл устремился к поверхности. Ему хотелось позвать Веронику, и он открыл рот, чтобы закричать, забыв, что находится в воде.

Проснулся он от собственного крика. Он кричал на одной ноте, и весь пережитый им во сне ужас вылился в нечеловеческий вой. Мария испуганно смотрела на него, совершенно не понимая, что происходит. Она принесла Карлу воды, и только отпив из стакана, Карл пришёл в себя.

— Боже, что с тобой, дорогой? Ты так напугал меня! — Мария смотрела на него большими испуганными глазами, ставшими вдруг необычно тёмными.

Карл молчал. Этот дурацкий вопрос «Что с тобой?» в последнее время он слышал постоянно. «Что со мной? — подумал он, немного успокаиваясь. — Если б я знал. Если б я мог тебе рассказать, детка. — Карл чуть не плакал. — Господи, что им нужно от меня?»

Мария повторила вопрос.

— Может, вызвать врача? Тебе плохо?

— Нет, что ты, нет. Не беспокойся, — к Карлу вернулся дар речи. — Просто приснился кошмар. А что я кричал?

— Нечто нечленораздельное, я не разобрала толком. Да ты весь вспотел! — Мария выглядела расстроенной. — Скажи завтра шефу, что ты согласен на отпуск. Я поговорю с родителями, они присмотрят за домом, а мама поможет с делами. Тебе, действительно, нужно отдохнуть. Я была страшной эгоисткой, что не замечала этого. Прости.

— А как же малыш? — Карл вздохнул с облегчением, но не мог не задать этого вопроса. — Ты же хотела посоветоваться с врачом?

— Пустяки, у меня хорошее здоровье, да и срок совсем небольшой. Ему тоже не повредит небольшой отдых. Я думаю, морская прогулка будет нам всем на пользу.

— Я рад, что ты поняла меня. Куда бы ты хотела поехать?

— Не знаю пока, но думаю, что нужно в корне сменить обстановку. Может, Европа? Италия, Франция, Испания? Ты как?

— Прекрасно. Я давно мечтал о Европе. — Карлу хотелось уехать подальше. — Но перелёт будет долгим, как это отразится на тебе?

— Всё будет хорошо. Мы возьмём первый класс, и даже не заметим, как очутимся в Европе. За меня не беспокойся.

— Ну, хорошо, я сегодня же беру отпуск.

— А я схожу и закажу тур по Европе. Я всё сделаю, не волнуйся. Думаю, через пару дней мы сможем вылететь. Я давно там не была, если честно, даже хочется.

— Я обожаю тебя, — Карл притянул к себе жену, и поцеловал, — ты потрясающая. Мне просто повезло, что я тебя встретил. Если бы не твоя туфелька, что бы сейчас со мной было? Даже представить страшно.

— Я тоже люблю тебя. — Мария погладила Карла по голове, как ребёнка. — Давай вставать, я покормлю тебя завтраком.

Мария всё сделала наилучшим образом. Она разработала маршрут по Европе, куда входили Франция, Испания и Италия. Ей хотелось к морю. Карлу тоже почему-то захотелось к морю. В последнее время он ненавидел и боялся моря, но теперь вдруг его опять потянуло туда. Ему захотелось почувствовать вкус солёных брызг на губах, ощутить силу волн. Стихия больше не страшила его. Он не понимал этого, но многое из того, что происходило с ним в последнее время, оставалось за гранью понимания Карла.

С большим энтузиазмом супруги стали готовиться к поездке. Мария надеялась, что с Карла спадёт не отпускающее его всё время после свадьбы напряжение, происхождение которого было ей непонятно. Карл надеялся, что вдали от Америки он найдёт долгожданный покой, хотя и понимал, что надежда была скорее призрачной. Он был измучен и устал, но продолжал сопротивляться. Сама по себе история с Вероникой была ужасной, но он не думал, что это способно свести его с ума.

Всё получилось достаточно быстро, и через пару дней они сидели за столиком пятизвёздочного французского отеля и потягивали коктейли. Карл расслабился. Крепкий сон вернулся к нему, и он наслаждался отдыхом. Несколько дней они провели во Франции, осматривая достопримечательности. Каждый день загорали на пляже, нежась в лучах тёплого августовского солнца и понемногу купаясь. Всё ещё находящийся во власти кошмаров, Карл боялся далеко заплывать, плескаясь возле берега, как ребёнок, или играя с Марией. Своё нежелание он объяснял тем, что не хочет волновать Марию в её положении. Мария знала, что он отличный пловец, и плавание доставляет ему массу удовольствия, но не стала настаивать — так и правда было спокойнее.

Они проехали Францию, Испанию, Италия была последней в их списке. Карл начал немного уставать от путешествия, но, объятый непонятной тоской, не хотел возвращаться. Сонная ленивая жизнь вдали от проблем и забот убаюкивала его, давая ложное ощущение безопасности. Он бездумно проводил дни на пляже, потягивая коктейли, наслаждался пищей в лучших ресторанах, и думал, что роскошная жизнь — это не так уж и плохо. Ему ничего сейчас больше было не нужно, кроме солнца, еды и покоя. Так необходимого ему покоя.

В Италии они заехали в Геную, где Мария уговорила его посетить местный океанариум, один из самых больших в мире. Она не была уверена, что вернётся сюда ещё, поэтому ей хотелось посмотреть как можно больше. Карл согласился, только чтобы не спорить с ней.

Внутри стояла прохлада — кондиционер работал прекрасно. Народу было не очень много, но и не мало. В основном туристы, местным эта достопримечательность давно приелась. За огромной стеклянной стеной плавали представители морской фауны. Лениво шевеля плавниками, они не обращали внимания на посетителей, тычущих пальцами в стекло и издающих возбуждённые возгласы. Карл тоже увлёкся разглядыванием. Некоторых рыб он никогда не видел.

Они медленно шли по проходу, переходя от аквариума к аквариуму, обсуждая ту или иную рыбину, чем-то особенно их привлёкшую. Так они дошли до аквариума с акулами. Он был особенно грандиозен. В нём не было особенно крупных представителей рода, но, судя по табличкам, многое из акульего семейства здесь имелось. Карл почему-то задержался, пригвождённый внезапным любопытством. Он пристально всматривался в зеленовато-голубую воду, словно надеялся что-то увидеть.

Его усилия увенчались успехом. Он стоял возле стекла один, посетители разбрелись, а Мария отошла в сторону, привлечённая чем-то другим. Внезапно где-то у противоположной стены аквариума Карл даже не увидел, а скорее почувствовал какое-то движение, и, словно гигантская серая тень вдруг легла на голубую воду, сделав её необычно тёмной, несмотря на подсветку. Карл с ужасом наблюдал, как из глубины прямо на него развернулась, как будто заметив, гигантская туша. Она плыла прямо на него, рассекая воду, и за её спинным плавником Карл видел небольшой белый бурун. Он был заворожён зрелищем, не в силах оторваться. Вдруг тупая морда в виде молота с глазами по обе стороны ткнулась в стекло, издав глухой звук. Она отплывала немного назад и ударялась ещё и ещё. Карлу показалось, что стекло сейчас не выдержит и лопнет, а вода затопит всё вокруг. Он не мог остановить чудовище, даже крик застрял у него в горле. Наконец ему удалось издать звук:

— Что ты хочешь от меня, мерзкая тварь?! Что тебе нужно?!!! Что ты молчишь?!

Акула вдруг развернулась к нему боком, и последнее, что он заметил, был серебряный крест в страшной глазнице.

Очнулся он на кушетке в каком-то кабинете. Мария прижимала платок к губам, с испугом глядя на него.

В двух шагах от неё он заметил высокого человека в костюме.

— Где я? — Карл сделал попытку приподняться.

Ему ответил высокий.

— У меня в кабинете. Вам стало плохо, вы упали в обморок. У вас больное сердце?

— Нет, никогда не жаловался. — Карл начал приходить в себя. — А что случилось?

— Я же говорю вам — упали в обморок возле аквариума с акулами. Неужели они на вас так подействовали? Вот уж никогда бы не подумал.

— Да, это они. А откуда у вас этот редкий экземпляр акулы-молота? Очень крупный. Надо признаться, она меня напугала. Она могла ведь разбить стекло. Чрезвычайно агрессивна. Она у вас недавно?

— Акула-молот? Не пойму, о чем вы. У нас никогда не было такой. Как вы успели заметить, они очень редки, и нам никогда её не заполучить. К тому же мы бы не смогли её держать здесь: места маловато. По технике безопасности, мы можем содержать только рыб определённых размеров. Вам, несомненно, показалось.

Карл на стал настаивать, он не хотел ещё больше пугать Марию своим безумием.

— Да, вы правы, скорее всего, мне показалось. Жара. Тут у вас душно. Не терплю духоты. Сразу падаю в обморок.

Мужчина был озадачен.

— Душно? Никто ещё не жаловался. Температура сбалансирована. Я каждое утро перед открытием лично проверяю работу кондиционеров. Сегодня тоже всё было в порядке.

— Техника непредсказуема. Не казните себя. Возможно, это от усталости. Много работал, знаете ли.

— Да, да. Я сейчас распоряжусь всё снова проверить. Мне неприятности с посетителями не нужны. А вам уже лучше? Вы что-то кричали. Может, врача?

— Мне значительно лучше. Не нужно врача. Это просто небольшой приступ удушья. Дома обязательно проверюсь. Спасибо, вы очень помогли.

Карл встал с кушетки, и посмотрел на Марию, которая во время разговора не проронила ни слова.

— Пойдём, дорогая, в отель. Я хочу на свежий воздух.

Мария кивнула, и они пошли к выходу. Краем глаза Карл увидел, что мужчина набирает номер на телефоне.

На улице Карл предложил Марии пройтись до ближайшего кафе и выпить кофе.

— Ты не слишком напугалась, дорогая? Чёрт, какая досада! Хлопнуться в обморок, как впечатлительная дама! Прости.

— Ты признаться, напугал меня, — Мария ответила после некоторой паузы. — Я не думала, что всё так далеко зашло.

— Не преувеличивай. Всё нормально. Каждый уважающий себя человек хоть раз в жизни падал в обморок. — Карл пробовал шутить. — Я не исключение.

— Но ты так жутко кричал! Как будто там было чудовище.

— Может, мне показалось. Не придавай значения. Давай выпьем кофе и успокоимся.

Они сели за столик в небольшом уличном кафе.

— Тем не менее, обещай мне, что как только мы приедем, ты покажешься врачу. Я хочу, чтобы тебя посмотрели. Всё может оказаться серьёзным.

— Ну ладно, как скажешь. — Карл помешал сахар в кофе. — Не буду спорить, хотя ненавижу эскулапов, они готовы закормить таблетками до смерти.

— У нас хороший врач. А вдруг это сердце? Нужны процедуры. Нельзя всё пускать на самотёк.

— Окей, сдаюсь! — Карл шутливо поднял руки над головой, его устраивало, что она побеспокоилась о сердце, оставив в покое его психику. Она могла отвести его к гипнотизёру, а тот мог вытащить наружу всю историю с Вероникой, чего Карл очень боялся. Но сердце — это даже хорошо. Он сможет иногда спекулировать этим, в своих целях. Только каких, Карл пока не знал.

Он заказал к кофе ещё пирожных, которые так любила Мария, и через несколько минут тема была забыта.

Оставшиеся пару дней они провели на отельном пляже, не рискуя отправляться в дальние экскурсии. Обратный перелёт прошёл без приключений, и Мария с некоторым, как показалось Карлу облегчением, перешагнула порог дома. Миссис Лепски встретила их шумным натиском. Она целовала дочь и Карла, бурно выражая радость.

— Ну, как вы? Я так соскучилась! Детская уже готова, просто прелесть, как получилось! Вы голодны? Скорее в столовую, там ждёт обед. Я пригласила китайского повара, он чудесно готовит, вам должно понравиться. Просто пальчики оближете! — мама Марии обожала китайскую кухню.

— Спасибо, мама. Я тоже рада тебя видеть. — Мария устало упала в мягкое кресло. — Откуда это? Так комфортно, хоть и не очень красиво. — Она пощупала руками бесформенную оболочку.

— Ах, это! Это я вам купила. Очень модно сейчас. А на счёт красоты я бы поспорила. Я от него в восторге.

— Ну, ладно, оно и правда очень милое. — Мария не стала спорить. — Идёмте есть, я мечтаю попробовать китайскую еду. Карл, ты как?

Карл, о котором все немного забыли, задумчиво курил в стороне, не мешая встрече дочери с матерью.

— С удовольствием. — Он затушил сигарету. — Тоже проголодался.

Они съели блюда китайской кухни, достойные всяческих похвал, после чего Карл извинился и отправился в спальню, предоставив матери и дочери обсудить последние новости. Он очень надеялся, что Мария умолчит про его обморок, и миссис Лепски не подключится к его лечению.

Уставший, он быстро уснул тревожным сном, не дожидаясь, пока придёт Мария.

Они приехали в уик-энд, и с понедельника ему нужно было на работу, но он выполнил обещание, данное Марии — сходил к врачу. Тот нашёл у него небольшие отклонения, какие-то посторонние шумы в сердце и посоветовал не перенапрягаться, совершать вечерами прогулки и побольше отдыхать. Он прописал ему какое-то успокоительное, чтобы нормализовать сон, которое Карл тут же приобрёл. С началом приёма таблеток его психика немного успокоилась, и Карл получил возможность спать, не мучаясь кошмарами. Он всё-таки склонен был приписывать происходящее с ним огромному стрессу, который ему довелось пережить, и думал, что время и лёгкие успокоительные помогут преодолеть последствия душевной катастрофы.

У Марии заметно округлился живот, и ей стало тяжело заниматься домашними делами. Они наняли постоянную прислугу, которая жила неподалёку, и приходила к ним каждый день. Миссис Лепски часто их навещала, Карл работал, жизнь степенно и тихо текла в своём русле. Мария уже начала готовить приданое малышке, ей сказали, что будет девочка. Она страшно обрадовалась, ей всегда хотелось иметь дочь.

Они теперь никуда не ходили, и практически все вечера проводили дома, за просмотром телевизора. Карл мог бы заскучать от такой жизни, но понимал, что Марии сейчас необходимо его присутствие и поддержка, как никогда, поэтому спокойно относился к милым домашним посиделкам.

Иногда ему хотелось секса, но он не решался познакомиться с понравившейся девушкой в баре, куда он иногда заходил после работы, пропустить стаканчик виски. Желание, накатывающее внезапно, при виде красотки, так же внезапно и пропадало, и Карл понуро плёлся домой, сознавая, что сейчас вряд ли стоит позволять себе лишнее. Мария подарила ему новую машину, шикарную, последней модели «Мерседес». Он очень любил «Мерседесы» — немецкое качество ему казалось несравнимым с американским, но она быстро ему надоела.

Частенько вечерами они обсуждали появление малышки, что делать и как они будут жить после её появления, нанимать ли няню и тому подобную ерунду.

— Как нам её назвать? — спросила Мария однажды, когда они вместе сидели в гостиной. — Ума не приложу. Может, Сара, или Луиза? А может, Джулия? Всё мне кажется не то. Может, тебе что-нибудь нравится?

Карл хотел промолчать, отговорившись, что ей лучше посоветоваться с матерью, но рот открылся помимо его воли, и чужой голос произнёс:

— Вероника, мне нравится Вероника.

— О, как чудесно! Что же ты раньше молчал? Прелестное имя для малышки! Как странно, что оно не пришло мне в голову раньше! Это именно то, что я хотела!

Карл не успел придти в себя от изумления. Как он мог решиться произнести такое?

— Дорогая, может Джулия лучше? Или Джессика? Бриджет? Ну, Лидия, наконец?

— Нет, нет, нет! — Мария была непреклонна. — Только Вероника! Ты же сам сказал, что оно тебе нравится.

— Ну да, нравится. Но выбор за тобой.

— Я уже выбрала — Вероника. — Мария сердито посмотрела на него. — Перестань, я уже приняла решение. Думаю, маме тоже понравится. — И она побежала звонить миссис Лепски.

Настроение у Карла мгновенно испортилось. «Ну вот, — подумал он, — она уже пробралась в мою семью. Она не хочет меня отпускать. Стоит мне обрубить одно щупальце, как тут же вырастают два новых. Что ты хочешь от меня?! Зачем тебе всё это нужно?! Ты же умерла, тварь! Умерла! Оставь меня в покое!» — внутренний крик разрывал Карлу горло, голову сжало железным обручем. Он налил себе виски, много больше обычной дозы, пока Мария не видела, и залпом выпил. Приятное тепло разлилось по телу.

«Вероника, — повторил он про себя, — пусть будет так, считай, что мы квиты. Я буду каждый день произносить твоё имя. Надеюсь, ты довольна». Он выпил ещё виски и пошёл в спальню, собираясь уснуть до того, как Мария ляжет спать. Теперь ему казалось, что они спят втроём, что вызывало у него отвращение. Но больше всего он теперь боялся возненавидеть малышку, хотя понимал, что она здесь совсем ни при чем.

Вскоре Мария начала готовиться к родам. Она посещала какие-то занятия для будущих рожениц, с которых Карл её вечером забирал. Ему пришло в голову, что врачи ошиблись, и может родиться мальчик, на что Карл втайне надеялся, но чуда не произошло, и в положенный срок Мария родила здоровую девочку.

Карл купил огромный букет цветов, он очень боялся увидеть ребёнка, страшась увидеть в девочке черты Вероники. Но малышка оказалась похожа на маленькую обезьянку, без определённых черт, вся скрюченная и сморщенная. Карл умилился, что этот комок плоти Мария произвела на свет с его помощью, и нежно поцеловал жену.

— Ну, как она тебе? Правда, она красавица? — Мария смотрела на девочку с нескрываемой нежностью.

— О, да! Вылитая ты.

Мария дала Карлу подержать ребёнка, и он осторожно взял свёрток, боясь уронить.

«Нет, ты не она, — улыбнулся он про себя, вглядываясь в маленькое личико, — слава Богу».

От Марии не ускользнуло то, как он смотрел на младенца, но она приняла этот взгляд за проявление любви и гордости.

— Ну, хватит, хватит, давай сюда, а то уронишь, — Мария нетерпеливо протянула руки к дочери. — Ей пора есть.

Карл хотел посидеть ещё немного, но почувствовал себя лишним и поспешил удалиться.

— Я всё приготовил к вашему приходу, не волнуйся, — произнёс он на прощание.

Мария махнула ему рукой в знак согласия — девочка сейчас занимала её гораздо больше мужа.

Карлу очень не хотелось оставаться одному в большом доме, тишина угнетала его, а темнота пугала. В этот момент он пожалел, что у них нет собаки, или хотя бы кошки. Ему предстояло провести одному около недели, пока не отпустят Марию.

Чтобы перебороть накатывающее, как волна чувство страха, Карл каждый вечер брал бутылку виски, большую часть которой выпивал возле телевизора. Там же, в кресле, он и засыпал. На работе он старался поменьше общаться с коллегами, чтобы запах алкоголя, постоянно исходивший от него, не вызвал у них подозрение. Он догадывался, что шеф регулярно докладывает тестю о нём, и не хотел, чтобы тот знал об его пристрастиях. Все поздравляли его с рождением дочери, понимая, что у Карла сейчас много хлопот, поэтому закрывали глаза на его периодические опоздания. К тому же Карл уходил позже всех, с лихвой навёрстывая утренний разрыв с коллегами.

Наконец, ровно через неделю, Марии разрешили покинуть клинику. Он поехал за ней, и они торжественно внесли малышку в её комнату.

— Слава богу, вы дома, я ужасно соскучился! — это была истинная правда. Карл помог Марии раздеться.

Девочка сладко спала, подняв вверх крошечные ручки.

— Какая хорошенькая! — Карл склонился над кроваткой и поправил одеяльце. — Теперь у нас настоящая семья.

Мария улыбнулась и прижалась к мужу. Карл обнял её, с удовольствием вдохнув родной запах.

— Какое счастье, что ты здесь! Ты — моё самое большое сокровище! — Карл протянул ей кольцо с синим сапфиром, купленное накануне. — Это тебе за дочь!

— О, какая прелесть! — Мария не могла скрыть восхищения. — Ты сам выбирал?

— Ну конечно, кто же ещё? Неужели ты думаешь, что я приглашу твою маму?

— Извини, нет, я так не думаю, просто у тебя отменный вкус. — Мария надела кольцо и залюбовалась им. Луч солнца, попавший на камень, вдруг выбил из него сноп разноцветных искр, подчёркивая природную красоту сапфира.

— Как синее море, — добавила Мария, — даже снимать не хочется.

— Ну и не надо, носи, — Карл взял её за руку, — тебе очень идёт.

Они поворковали ещё немного и отправились спать.

Дни летели очень быстро, Мария занималась девочкой сама, она категорически отказывалась нанять няню, боясь, что никто не способен справиться лучше неё. У неё была помощница, но Мария редко оставляла её наедине с дочерью, предпочитая всё делать самостоятельно. Девочка была немного странной. Она почти ни на кого не смотрела, часто часами разглядывала неподвижными глазами потолок, плохо реагировала на игрушки, совершенно ими не интересуясь. Это немного беспокоило Марию, но она относила такое поведение на то, что девочка обладает спокойным нравом.

Нервы Карла тоже успокоились, дом постоянно был полон народу, и видения как будто испугались, вынужденные отступить на задний план, откуда пристально, как казалось Карлу, наблюдали за ним, ища удобного случая. Карл почувствовал былую уверенность в себе, ему почудилось, что он приобрёл власть над ситуацией, и теперь всё будет идти под его контролем.

Он снова стал шутить с коллегами, у него проснулся интерес к работе. Его инициативность и творческий подход заметили. Шеф хвалил его перед тестем, благодаря Карлу компании удалось заключить несколько очень выгодных контрактов, что не могло ускользнуть от внимания руководства. Он ждал повышения и прибавки к зарплате, но всё обернулось весьма неожиданно. Как-то после работы шеф попросил его задержаться.

— Как дела, Карл? Как дочь? — шеф пригласил Карла сесть.

— Отлично. — Карл насторожился. Фрэнк не стал бы беспокоить его по пустякам после работы. — Что-то случилось? Нас закрывают власти? — Карл нелепо пошутил от волнения, но Фрэнк оставался серьёзным.

— Я хотел с тобой поговорить. Не догадываешься, о чем?

Карл удивлённо пожал плечами.

— Понятия не имею. Говори, не томи.

Фрэнк вздохнул так тяжело, что Карл подумал, что его хотят назначит на место Фрэнка.

— В последнее время ты превзошёл сам себя. Твои дела не просто идут отлично, они идут превосходно. Твои успехи поражают руководство. Мистер Лепски очень доволен тобой, он раз десять повторил вчера, что не ошибся в тебе, как будто это он тебя создал. Поздравляю.

— К чему ты всё это говоришь? Только для того, чтобы донести до моих ушей, как мой тесть доволен? Ты мог бы сказать во время обеда.

— Нет, есть ещё кое-что. Почему-то твой тесть хочет, чтобы я озвучил тебе. Видимо, чтобы сохранить видимость субординации. Тебя хотят повысить, дорогой. Не спеши радоваться, — шеф предупреждающе вытянул руку, — выслушай до конца. Всё уже практически решено. У нас в Лос-Анджелесе есть крупный филиал, ну, ты знаешь. Тамошний директор внезапно заболел. Совершенно непонятно, с чего. Но болезнь серьёзная. Потребуется длительное лечение, может, полгода, или даже больше. Руководство не хочет избавляться от него, старику немного до пенсии, да и придраться особенно не к чему, дело он знает превосходно. Но сейчас филиал остался без руководства, и кого-то нужно туда отправить. Твой тесть посчитал, что это отличный шанс проявить себя. Они могли бы взять кого-нибудь из местных, на время болезни, но остановились на твоей кандидатуре. Им кажется, что ты способен справиться. Потом, если у тебя получится, когда старик выйдет, ты поработаешь у него замом, до его пенсии, ну а затем — дорога открыта, и филиал твой. Это очень серьёзное повышение, — добавил шеф, — не каждому выпадает такая удача. Ты прыгаешь по головам. Многие бы хотели оказаться на твоём месте. Скажи спасибо тестю.

Карлу хотелось съязвить, но он удержался. Лежачего не бьют. Он знал, что Фрэнк сам метил на это место, денно и нощно мечтая о переезде. Лос-Анджелес был городом его грёз. Он спал и видел, когда старик уйдёт на пенсию и освободит место. Но теперь его планы разбились в прах. Карл подумал, что Фрэнк теперь будет его ненавидеть.

— Не расстраивайся, дружище, — Карлу захотелось приободрить коллегу, — провидение слепо. Твоей вины здесь нет. Дам тебе один совет на прощание: не стоит зацикливаться на одной идее. Удача не любит планов. Кто знает, чем всё обернётся завтра?

Фрэнк ничего не ответил, взяв в руку телефон, очевидно намекая, что беседа закончилась. Карл пожал плечами и вышел, ему было безразлично. «Мария, конечно, уже знает, — подумал он, — почему не говорила мне? Хотела сделать сюрприз?»

Дома он без лишних проволочек рассказал жене о новом назначении.

— Это твой папа постарался?

— Отчасти, но ты тоже молодец, он говорил, что возражений против твоей кандидатуры не было. Твоих заслуг никто не отнимает. И потом, я давно мечтала о Лос-Анджелесе. У нас будет домик на берегу, Веронике полезен морской воздух.

— Это пока на время. Как дальше будет, я не знаю. Директор филиала болен.

— Он ещё и стар. — Мария усмехнулась. — Мы купим яхту для морских прогулок. У нас ведь уже есть капитан? — она кокетливо взглянула на Карла из-под полуопущенных век.

— Мне дали неделю для передачи дел, так что собирайтесь. — Карл был слегка раздражён: «Ни тени сомнения, что я соглашусь. Хотя, от такого предложения трудно отказаться, это надо признать».

В Лос-Анджелесе они сняли домик прямо на берегу. Чудесный белый домик. С шумом волн и океаническим бризом. Мария была в восторге. Теперь они каждый день могли ходить с Вероникой на пляж. Своё обещание насчёт яхты она сдержала, и вскоре на местном причале покачивалась на волнах белоснежная красавица по имени «Виктория». Не больно оригинальное имя, но Карл не возражал. Пусть будет «Виктория».

Маленькая Вероника уже начинала ходить, странности в её поведении стали более заметны. Она могла часами сидеть на одном месте и вертеть в руках одну игрушку — небольшую рыбку. Перед сном она обязательно ставила её на столик в своей комнате. Если кто-то убирал её в другое место, Вероника сильно раздражалась и начинала плакать. Она почти ничего не говорила. Часами могла она рассматривать камушки на пляже, вертя в крохотных ручках, или неподвижно сидела на песке, возле полосы прибоя, слушая шум волн. Она почти не играла с другими детьми, предпочитая одиночество или общество матери или няни. Её всё время тянуло в воду, и Мария не оставляла её без присмотра. Мария показала её врачу, и диагноз прозвучал, как гром среди ясного неба: аутизм. Откуда? Это не укладывалось в голове.

Мария сделалась подавленной и молчаливой. Но их обнадёжили, что излечение возможно, и теперь Мария каждый день водила девочку к доктору.

Карл вышел на работу в новый офис. Благодаря предыдущему директору, там всё было в порядке, и Карлу не приходилось много напрягаться. Странно, но теперь он совсем не боялся моря, даже полюбил его какой-то болезненной страстью.

Каждый вечер он ходил на пляж, и долго, до самой темноты, ходил по пустынному берегу. Он специально уходил в безлюдные места, и неподвижно стоял там, вглядываясь в бескрайнюю синюю равнину. Он мог стоять так часами, не замечая течения времени, возвращаясь только с наступлением темноты, когда вода и суша сливались воедино. Марию немного беспокоило его новое увлечение, но он успокаивал её, говоря, что ежевечерние прогулки по берегу прописал доктор. И постепенно Мария перестала обращать на это внимание.

— Какая ты молодец, что привезла меня сюда, я так тебе благодарен! Это место возле моря бесподобно, я знаю: мы будем абсолютно счастливы здесь. — Карла переполняли нахлынувшие чувства.

— Мне тоже здесь нравится. Всегда мечтала о таком месте. — Мария нахмурилась. — Надеюсь, Веронике это тоже пойдёт на пользу.

Как-то раз, придя с работы, Карл не застал Марию дома. Ничего страшного в этом не было, но ему не хотелось сидеть одному, и он пошёл её искать. Прислуга сказала, что она на пляже с девочкой, и Карл отправился туда. Марию он увидел издалека, она разговаривала с какой-то брюнеткой, а маленькая Вероника играла неподалёку. Брюнетка показалась Карлу смутно знакомой. Чёрные длинные волосы, тёмные очки, смуглая кожа. На ней была майка с изображением то ли дельфина, то ли акулы. Он был ещё очень далеко от них, и не мог рассмотреть её получше. Но девушка обернулась сама, пристально посмотрев на Карла, а потом продолжила беседу с Марией. Вероника подбежала к ним, что само по себе было весьма необычно, и незнакомка потрепала её по голове.

У Карла подкосились ноги. Подозрения нахлынули на него с новой силой. «Не может быть, — пронеслось у него в голове, — это не ты. Тебя нет. Ты не можешь явиться сюда и запросто разговаривать с моей женой». Ему хотелось побыстрее подойти к ним и посмотреть на девушку, но ноги не слушались, и Карлу казалось, что он передвигается по песку с великим трудом. Он хотел крикнуть Марии, чтобы отошла от девушки и перестала разговаривать, но он не смог произнести ни слова. Он хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. События разворачивались перед ним, как в замедленной съёмке: вот девица наклоняется к Марии, что-то шепчет на ухо, та смеётся, потом ещё раз бросает взгляд на Карла и опять отворачивается, приближает лицо к Марии и целует. Карл почти бежал. Но девушка повернулась и начала быстро удаляться, помахав Марии на прощание рукой. Когда Карл подошёл, Мария уже стояла одна, задумчиво глядя вслед незнакомки.

— Кто это? — Карл не смог скрыть раздражения. — Что ей было нужно от тебя? — от быстрой ходьбы он задыхался.

— Что ты так переполошился? Я познакомилась с ней на пляже. Она живёт неподалёку. Мне нужно было отойти, и я попросила её присмотреть за малышкой, никогда не знаешь, что ей взбредёт в голову. — Мария вздохнула. — А что случилось?

— Ничего. — Карл немного успокоился. — Разве можно доверять больного ребёнка постороннему?

— Я отошла всего на несколько минут. Я часто вижу её здесь, и мы познакомились. Её зовут Вивиан.

— Что она делает днём на пляже? Она безработная?

— Я не спрашивала, но, по-моему, нет. Она вроде дизайнера или что-то в этом духе. Свободная профессия. А ты что здесь делаешь?

— Искал вас. Пойдём домой, ветер усиливается. Но на твоём месте я бы не слишком доверял незнакомцам.

Мария пожала плечами.

— Она показалась мне очень милой.

Вероника подбежала к ним, Карл взял её на руки.

После ужина он собрался побродить по берегу. Тревожное чувство не давало ему покоя. Шир, шир, волны катали гальку. «Кто не спрятался, я не виноват, — пришла Карлу на ум детская считалка. — Никто не виноват, потому что не спрятался. Как всё просто, нет виноватых. Они не виноваты, потому что он не спрятался. Они заманили его сюда, к морю. Они думают, что здесь невозможно укрыться. А он-то, дурак, думал, это Мария приняла решение. Нет, это они, они заставили её принять такое решение. Они внушили ей мысль о переезде. Они что-то хотят от него. Нужно дать им это, чтобы они оставили его в покое. Но что им дать? Они молчат. — Карл обхватил голову руками. — Это невыносимо. А может, спрятаться от них? Хотя бы за тем огромным камнем, что торчит из воды? Тогда они не найдут его. У них по одному глазу, и если он правильно спрячется, они его не увидят. А вдруг они зайдут с разных сторон? Тогда у них будет два глаза, и они заметят его. Там он будет для них лёгкой добычей. Им нужно заманить его в воду. Но он не даст им такой возможности. Он не дурак. С ним не так легко справиться. Она притащилась на пляж и втёрлась в доверие к его жене. Ха-ха, моя жена не знает, что ты покойница, иначе она бы не стала с тобой говорить. — Карл разговаривал сам с собой. — Но он сам виноват, что попался в эту ловушку. Фрэнк хотел на это место, а он его занял. Тщеславный тип. Они всё рассчитали. Очень хитрые и очень умные, так трудно с ними. — Карла охватило ощущение нереальности происходящего. — Зло уже здесь. Но он это заслужил. Он и сам зло. Не нужно было жить чужой жизнью. Зачем красть чужие жизни? Эта жизнь не настоящая. Это фальшивка, подделка. Я знаю это, и все знают. Только делают вид, что не знают, что он ворует. Он и у Фрэнка украл жизнь, и у Марии. Вероника хотела его предостеречь. А он убил её, украл её жизнь. Он вор. Он не хотел слушать правду. Он цеплялся за фальшивку, вот и попался. Ловушка. На пути ловушка. Конец игре. Он проиграл. Он теперь не сможет вернуться в свою реальность, потому что Вероники нет. Она умерла, чтобы спасти его, а он не понял. Ему больше не нужно бояться. Надо просто узнать, что им нужно. Почему больна его дочь? Может, это тоже их рук дело? Они всё могут. Скольким людям он принёс вред! Но он всё исправит».

Вой собаки послышался Карлу. Он ворвался в его мысли неизвестно откуда, и Карл потерял нить. Собака выла и выла, и Карлу стало холодно. Он очнулся по пояс в воде, начинался шторм. Карл совершенно не помнил, как он там оказался. Испугавшись, Карл вышел на берег и побрёл к дому. Собаки на берегу не было. «Они здесь, — подумал он вдруг совершенно отчётливо, — и они ждут».

Мария застыла в немом изумлении, увидев мокрого Карла.

— Где ты был, дорогой?

— А разве ты не знаешь? — Карл сделал удивлённое лицо. — Я был у моря, ты сама меня сюда привезла.

— Но почему ты мокрый?

— Захотелось освежиться.

— Прямо в одежде?

— Да, да! Прямо в одежде! А что здесь такого? Я что, обязан был раздеться?

— Нет, но… — Мария замолчала, прикусив губу. — Прости. — Видимо она решила не злить Карла. — Иди, переоденься.

Карлу удалось взять себя в руки, но с этого момента у него началась новая, тайна жизнь, недоступная для близких. Его сознание как будто раздвоилось, и он стал очень осторожен. Вдруг Мария решит, что он сошёл с ума? Поэтому дома и на работе Карл старался не показывать виду и вести добропорядочную жизнь. Но теперь он знал, что они здесь, и тоже ждал от них сигнала. Ему непременно нужно было вернуться в свою жизнь, чего бы это ни стоило. А сейчас надо просто притвориться, что игра ещё идёт. Он выберется из ловушки. Просто нужно подождать. А что, если он ошибается, и жизнь с Марией настоящая? Промахнуться нельзя. Другого шанса ему не дадут. И если он всё ещё жив, значит, их план пока в силе. Он нужен им живой, иначе они бы давно убили его, или окончательно свели с ума, что одно и то же. Но они очень расчётливы: когда видят, что заходят слишком далеко, они ослабляют хватку и дают передышку. Кто они? Это Карлу нужно было узнать.

Теперь Карл очень полюбил морские прогулки на яхте. Он не решался бродить по берегу в одиночестве, боясь, что Мария заподозрит его. Яхта была хорошим прикрытием. Он говорил, что хочет вернуть себе былую форму. Это выглядело правдоподобно, и не должно было сильно волновать Марию. К тому же он иногда, в хорошую погоду, катал их с Вероникой, чем заслужил приступы бурного восторга, в основном Марии. Вероника почти ничего не говорила, и очень мало на что обращала внимание. Во время одной такой прогулки, когда Мария подошла с девочкой к борту, крепко держа её за руку, чтобы не упала, малышка вдруг показала пальчиком на воду и начала громко кричать. Это было настолько необычно для неё, что Карл обратил внимание.

— Что там, детка? — он ласково погладил ребёнка по голове.

— М-м-м! — малышка тряслась от страха.

Карл проследил за направлением её взгляда и увидел огромную серую тень. На миг в голове у него помутилось, и ему показалось, что тупая серая морда с крестом в левой глазнице ухмыляясь, скалится, глядя на него. Чтобы не потерять сознание, он схватился рукой за ограждение. От Марии не ускользнуло его судорожное движение.

— Что, Карл? Тебе плохо?

— Сердце что-то прихватило. — Карл немного слукавил. — Что она там увидела?

— Ах, это! Дельфин. Но такой крупный! Он уже несколько раз выпрыгивал из воды. Красавец! Вероника никогда не видела их так близко.

— Дельфин? Ты уверена?

— Абсолютно. Я уже полчаса наблюдаю за ним и пытаюсь показать Веронике. А она только что заметила.

— Ну, всё равно, нам пора, я не совсем хорошо себя чувствую. — Карл взялся за штурвал и развернул яхту в сторону порта.

Как-то вечером, за ужином, Карл, расслабленный от вина, вдруг спросил Марию:

— А где твоя подруга, Вивиан, кажется? Что-то её не видно совсем. И ты ничего не говоришь про неё в последнее время. В чем-то не сошлись?

— Вот как? Ты даже помнишь её имя? Мне кажется, ты видел её всего несколько раз, издалека, да ещё и вечером. Хочешь познакомиться поближе? Она эффектная, правда?

— Не говори глупости, ты лучше. Что я мог разглядеть? А имя… Так просто запомнилось, против воли. Ведь так бывает. Ну, так где она?

— Она уехала. Оказывается, она здесь жила временно, всего полгода или чуть больше. Ей предложили крупный заказ, и она сняла домик неподалёку. Теперь работа закончена, и она уехала. Кажется, в Майами. Да, да, точно в Майами, она оттуда. Она рассказывала. Она неплохо зарабатывает, у неё богатые клиенты, может себе позволить приличную жизнь. Интересная особа. Было жаль терять подругу.

— А почему она всё время в очках? Я её видел вечером, в пасмурную погоду, и она была в очках? Странно.

— Ничего странного. У неё какое-то заболевание глаз. Бельмо, кажется. А может, что-то вроде светобоязни, не знаю. Она так невнятно объяснила. Но в помещении она снимает. Хотя я не видела.

— Заболевание глаз? Надо же, такая молодая! — Карл не подал виду, что заинтересован. — Ну да что мы всё о ней. Она уехала, и ладно.

И разговор перешёл на другие темы.

Но Карл не забыл. Девушка, похожая на Веронику. Заболевание глаз. Майами. Дельфин — акула. Это всё знаки. Они хотят, чтобы он ехал в Майами, туда, где всё началось. Что ж, он поедет. Он ждал этого. Хорошо, что всё немного проясняется. Они чётко дали ему знать, что он должен ехать в Майами, и он туда поедет. Он устал от неопределённости. Ему долго не продержаться, значит, нужно выполнить их условия.

Карл взял небольшой отпуск на работе, сославшись на здоровье.

На главную: Предисловие

Ольга Морозова Рыба-молот

Ольга Морозова
Рыба-молот