Мёртвая тишина. Бритва залег на койку, руки по привычке заложил за голову, взгляд ощупывал плакат. Обнаженная девушка, хотя и находилась на бумаге – «Не настоящая», – вызывала вполне реальные эмоции.

«Хороша, бикса».

Рино захотелось женского тепла, сжать ладонями большие упругие груди, ухватится за округлую попку. «Десять лет без бабы. Много? А если мотать ещё двадцать, что тогда?». Рино гнал прочь подобные мысли, они мешали сосредоточиться на главном. На побеге.

Готов. Рино окончательно решил, что сбежит сегодня. В Вегасе многие знали, если Бритва взялся за дело, остановить его может лишь одно – смерть. А умирать Рино не собирался. Лишь идиот мог десять лет ждать момента, чтоб подохнуть.

«Хвостануться дело не хитрое».

А был ли Рино идиотом?

– Двум смертям не бывать, – рассмеялся гулким басом Сколаза, – а я вроде как давно издох. Так что если чего, будет уже вторая.

Действовать следовало быстро, чётко и последовательно. Полагаться во всем только на себя и лишь в одном – на случайного человека. Рино, как и прежде, нуждался в жертве.

«Из воздуха лох не появится. Надо по-шустрому найти».

Вариантов имелось несколько, но всё сводились к одному: раб обстоятельств. Заложник совести или страха. Кто ещё согласится помогать уголовнику в побеге?

Так как выйти из камеры Рино не мог (так уж устроены тюрьмы и здесь мало что можно сделать), должны прийти к нему.

Ещё раз, напоследок, взвесив все «за» и «против», Бритва начал действовать. Взгляд полон суровой решительности, на лице застыла злобная ухмылка. Со всего размаху ладонью правой руки Рино ткнул в стену камеры. Раздался противный хруст ломающихся костей, пальцы неестественно вывернулись в сторону.

– Лейтенант! – заорал Бритва. – Позовите доктора, кажется, я сломал себе руку!

Спустя минуту окошко камеры открылось. В нем появилась физиономия Шолли, недовольный взгляд пробежался по камере:

– Что ты там орешь, Сколаза?

– Я сломал руку, лейтенант, и мне нужна медицинская помощь.

– Что, чёрт бы тебя побрал, за дерьмо ты вытворил, а? – Ноздри Шолли гневно раздулись, глаза забегали.

– Хотел поотжиматься на пальцах, лейтенант, да меня схватила судорога, и я грохнулся на руку. Болит зараза, позовите дока. – Рино показал изуродованную кисть.

– Ну и дерьмо же у тебя с рукой, Сколаза, – Шолли отвернулся в сторону, брезгливо сплюнул на пол, – надавать бы тебе по печени за такие выходки. Вернер! Заключённый получил травму руки, сходи за доктором Банни, – окликнул лейтенант охранника, сидящего за пультом. – Можешь несильно торопиться, как говорил философ или церковник: «Боль очищает». Вот пусть нашего Сколазу почистит немного.

– Вы так добры ко мне, лейтенант. Прям слёзы на глаза наворачиваются, точно мама родная заботитесь, – ухмыльнулся Рино, уселся на койку. – Вы когда-нибудь читали «Тома Сойера», лейтенант? – Взгляд упал на лежащую возле стены книгу.

– Нет, Сколаза, я, в отличие от тебя, в школе изучал законы этой страны, а не читал всякую беллетристику. – Шолли гневно сверкнул глазами. – Но тебе тоже пришлось познакомиться с ними, правда, так сказать, на собственной шкуре.

– Да вы не обижайтесь, лейтенант, я ведь так просто спросил, – вежливо извинился Рино, пряча ехидную улыбку, – мне вот понравилась книга, я и думаю, спрошу лейтенанта, может, и он читал.

– Нет, Сколаза, я не читал. Но эта книжка не сильно-то поможет тебе, – лейтенант зашелся смехом, – лучше читай Библию.

Тем временем вернулся Вернер, но не сам, а вместе с доктором Банни. Лет тридцати на вид, невероятно фигуристая, хотя невысокого роста. Рино хорошо запомнил её большие серые глаза, так гармонично сочетающиеся с невероятно бледной кожей и светлыми пшеничными волосами. Из одежды на докторе: чёрный брючный костюм, подчёркивающий в нужных местах прелести фигуры, и блестящие чёрные туфли на высоком каблуке.

– Что у вас стряслось? – спросила она нежным голосом, взгляд внимательных глаз остановился на лейтенанте.

– Этот болван Сколаза сломал себе руку. Пальцы, вернее. – Шолли тайком рассматривал пышную грудь женщины, пока та отвернулась, а затем обратился уже к заключённому: – Рино, отойди к стене и заведи руки за голову, мы отведем тебя в госпиталь, так что давай без глупостей.

– Что вы, лейтенант. Какие могут быть глупости, – ответил заключённый, громадное тело послушно встало у стены.

Шолли подал сигнал Вернеру, и тот открыл двери камеры. Рука лейтенанта покоилась на кобуре, вторая ладонь сжимала рукоятку алюминиевой тонфы. Шолли зашел внутрь.

– Гигс, в браслеты его, – приказал лейтенант. Охранник повесил дробовик на плечо, руки ловко выудили наручники из-за пояса. Подошел к Рино, собрался защелкнуть браслет на запястье, но не успел. Рукав формы зацепился за преграду.

«Что за…».

Гигс обернулся, рот раскрылся от удивления. За рукав держала доктор, красивые женские глаза смотрели с укором.

– Что же вы делаете? – возмутилась Кристин. – Как можно! Ведь у него сломаны пальцы.

Охранник бросил косой взгляд на лейтенанта, тот с явной неохотой, но кивнул, и лишь тогда наручники отправились обратно за пояс.

– Спасибо за заботу, доктор Банни. Болит ужасно. Но в браслетах мне было бы хуже, – поблагодарил Бритва.

– Конечно, болит, у вас ведь открытый перелом второй фаланги указательного пальца и ещё парочка закрытых, как я вижу, – подтвердила доктор, оглядывая торчащую наружу кость. – Расслабьтесь, я сделаю вам укол обезболивающего, а затем мы пойдем в госпиталь, где подлечим вашу руку.

– Одно лишнее движение, Сколаза, – со всей серьёзностью заявил Шолли, – и Гигс нашинкует тебе дробью так, что медицинская помощь тебе не понадобится. Ты меня понял?

– Как не понять, лейтенант, – ответил Рино, – забирайте уже.

– Лейтенант Шолли, нельзя ли повежливей с заключённым? – продолжала возмущаться доктор Банни, не желающая мириться с грубостью охранников.

Сделала инъекцию в руку заключённого. Шолли тем временем рассматривал соблазнительную попку доктора. Кристин одарила его таким колючим взглядом, что даже упрямый лейтенант отвернулся.

– Вы бы совсем иначе говорили, зная, что натворил этот ублюдок десять лет назад. Если бы не вмешательство Федерального Бюро, наш департамент так и не взял бы его за зад. – Шолли щелкнул пальцами. – Но теперь-то засранцу никуда не деться.

Кристин отвела взгляд в сторону, покачала головой.

– Ладно, Рино, выходи, но я тебе предупредил. Никаких выходок! – рявкнул лейтенант, дуло пистолета смотрело итальянцу в спину. Заключённый покорно кивнул, и Шолли вслед за ним направился в госпиталь.

Госпиталь находился на самом нижнем этаже государственной тюрьмы и представлял собой небольшое помещение квадратной формы, разделенное перегородками на несколько ещё более малых. Здесь имелась дюжина больничных коек для госпитализации заключённых, но обычно они пустовали.

В «Терминал Айленд» редко случались травматические инциденты. Основными пациентами доктора Банни и её коллег становились разнообразные хронические больные. А из хроников – всего один инфицированный СПИДом и несколько с венерическими заболеваниями. Травмы, конечно, тоже случались, но довольно редко. Тем не менее, все медики, работающие в окружной тюрьме, – специалисты высокого класса.

Работа в тюрьмах всегда считалась престижной и хорошо оплачивалась, кроме того, у докторов оставалось время и на частную практику. Хорошие условия труда. Желающих хватало, конкурс позволял отобрать лучших.

Как и везде в госпитале, здесь также имелись камеры слежения и датчики движения. Кроме того, тут же находились трое охранников помимо вошедших Шолли и Гигса, конвоирующих Бритву.

– Гигс, присматривай в оба за ним, пока док будет делать своё дело, – обратился к подопечному лейтенант, – мне не нужны неприятности, – он кивнул в сторону Рино, – но если что, действуй согласно уставу и инструкциям.

– Сэр, да, сэр! – рявкнул в ответ охранник и с дробовиком наперевес занял место напротив операционного стола, к которому подвела Сколазу доктор Банни.

Шолли удалился обратно на пост.

Рука Рино потяжелела, сильно опухла и посинела, из уродливой раны на указательном пальце сочилась кровь. Обезболивающее начало действовать, кисть постепенно немела, боль притуплялась. Ладонь ощущалась как нечто чужеродное, наподобие протеза.

Доктор Банни облачилась в белый халат, подготавливала хирургические инструменты к предстоящей операции, а её ассистент анестезиолог тем временем возился с ларингеальной силиконовой маской, при помощи которой собирался проводить общий наркоз.

Ларингеальная маска часто применялась в медицинской практике, так как имела массу достоинств, включая возможность подавать кислород, а также точно регулировать анестезиологическую дозу. Кроме того, маска была невероятно проста в использовании.

– Ложитесь, пожалуйста, на стол, мистер Сколаза, – мягко попросила доктор Банни, стерильные инструменты сверкали в изящных ручках. – Алан, проведите общую анестезию пациенту.

– Да, доктор, – послушно ответил подчиненный. Маска легла на лицо итальянца. – Пациент, сделайте, пожалуйста, глубокий вдох.

Бритва закрыл глаза, втянул ртом воздух, сонливость и расслабление разлились по телу.

– Давление и пульс в норме, – мягкий голос доктора Банни доносился, словно из туннеля, – Стюарт, приготовьте гипсовые бинты.

Прошло не более десяти секунд, прежде чем Рино погрузился в сон, а красивые ручки очаровательного доктора, уже осторожно, удаляли участки повреждённой кожи.

Операция длилась недолго, чуть больше пятнадцати минут. Рентгеновский снимок показал, что у пациента повреждены три пальца правой руки. Две фаланги на указательном и по одной на среднем и безымянном пальцах. Все переломы оказались со смещением, один – открытым. Доктора имели высокую квалификацию, поэтому с таким пустяковым делом проблем возникнуть попросту не могло.

Вернув переломанные кости на место, доктор зашила рану и загипсовала Рино руку. После чего ларингеальную маску сняли. Гигс и ещё двое охранников неусыпно следили за происходящим.

– Когда он придет в себя, мне нужно будет ещё раз сделать рентген, – вежливо сообщила полицейскому доктор Банни, – а затем вы сможете забрать его обратно в камеру.

– Хорошо, доктор, – кивнул Гигс, недовольно скривился. Побаивался лысого детины.

Доктор Банни приятно улыбнулась, покачивая широкими бедрами, удалилась в противоположную часть госпиталя. Неторопливо сняла перчатки, выбросила в урну, принялась мыть руки. Кристин видела в зеркало, какими взглядами её провожают охранники, и на мгновение задумалась о том, что бы сказал муж, если бы увидел это? Кристин едва сдержала смех, когда представила, как вытягивается от удивления и краснеет от ревности лицо Грэга. Так обычно происходило, когда он видел, как прохожие бросают на неё похотливые взгляды. Кристин обожала, когда Грэг ревнует.

«Этот заключённый, ведь я прежде где-то слышала о нем. И само лицо кажется знакомым, – подумала Кристин, мокрые ладони приятно обдувал теплый воздух из сушилки, – где мы могли видеться?».

– Алан, – окликнула доктор подчиненного, – вы никогда не встречали прежде мистера Сколазу? Может, он раньше лечился у нас?

– Нет, доктор Банни, ничего такого я не помню, – покачав головой, ответил Алан. – Сделать вам кофе?

– Да, пожалуйста, но только без сахара. Как всегда, в общем. Стюарт ушел наверх?

– Да, – кивнул Алан, – но если он вам нужен, я его позову.

– Нет, Алан. Не нужно.

Доктор Банни присела в кресло, расслабленно прикрыла глаза. Почему-то сегодняшний день казался бесконечно долгим, тягучим, словно жевательная резинка; внезапно вспомнился рекламный ролик, который недавно видела по телевиденью: «Невероятно устойчивый вкус». Дети прыгали и размахивали руками, а над ними в воздухе пролетал цветной цеппелин в виде жевательной резинки «Баблз».

Алан с чашкой кофе в руке возник слишком внезапно, доктор Бани, не ожидавшая его появления, вздрогнула.

– Извините, Кристин, что напугал вас, – виновато сказал Алан, протянул чашку с напитком, – вот, возьмите, пожалуйста, ваш кофе. Мне, правда, вовсе не хотелось вас пугать, – продолжал оправдываться коллега, лицо залила краска.

– Ерунда Алан, спасибо за заботу.

Доктор Банни оправила волосы, взяла чашку в руки. Кофейный аромат ласкал обоняние. Кристин улыбнулась. Опять вспомнился Грэг и недавний ужин у брата в замечательном доме на Манхеттен-бич. Джозеф умел готовить самый вкусный в мире эспрессо. Кристин с самого детства восторгалась умением брата прекрасно заваривать кофе.

Попутно вспомнился смешной спор. Джо в шуточной манере пытался доказать, что фамилия Банни совсем не подходит Грэгу. Слова запали в память:

«Ну, сам посуди, Кристин Банни звучит хорошо, да и сестренка всегда была сладкой зайкой, – они дружно рассмеялись, – а для мужчины не солидно совсем. Ты же не пасхальный кролик, а, Грэг? Раз уж менялись кольцами на свадьбе, то поменялись бы и фамилиями. Всё-таки Грэгори Рид звучит лучше – согласись».

Кристин непроизвольно улыбнулась, вспомнив о брате: «Он всегда был очень добр ко мне. – Отпила кофе. – Я не звонила ему уже больше недели, надо будет набрать сегодня вечером. Может, захочет съездить со мной и Грэгом к родителям на уикенд?»

Бритва тем временем постепенно приходил в себя после анестезии. Кода стал чувствовать, что сознание возвращается, то остался лежать всё так же неподвижно, как и прежде. Не выдавал себя ни движением, ни дыханием.

Кофе закончился, Кристин бросила беглый взгляд на зеркало слева, на стене. Удостоверившись, что выглядит нормально, направилась к охраннику. Сержант глаз не сводил с Бритвы, итальянец мирно лежал на операционном столе. Загипсованная рука, покоилась на широченной груди. Даже немелкому Гигсу стало не по себе, когда представил, с какой силой мог ударить такой детина.

– Он должен скоро прийти в себя, так что не волнуйтесь, сержант, через десять – пятнадцать минут вы сможете вернуть его обратно в камеру. – Голос Кристин, бархатный и сексуальный, всегда очень нравился мужчинам.

Гигс с трудом преодолел желание пофлиртовать с общительной докторшей.

– Хорошо, мэм, – выдавил из себя сержант. Похотливый взгляд скользнул в сторону.

Обольстительная доктор Банни, её шарм, изначально не входили в план Рино.

«Кто мог подумать, что будет настолько просто? Осталось сосчитать до десяти, и…

10…

Самое простое зачастую может оказаться основной проблемой.

9…

Побег из окружной тюрьмы – это совсем не просто.

8…

Но многое можно сделать, если верить в успех.

7…

и всё детально спланировать

6…

а затем отрепетировать до мелочей

5…

всё то, что нужно

4…

но сейчас нужно было только одно

3…

человек, красивая молодая женщина

2…

и матерый уголовник,

1…

который мирно посапывает во сне.

0…

Но вдруг…»

Бритва знал, если задержать дыхание на выдохе, то кислорода в организме будет минимум, сердцебиение начнет затихать, а затем, когда воздуха в легких не станет совсем, начнут сокращаться гортань и диафрагма. По всем симптомам это напоминает остановку дыхания, которая редко может случаться как побочный эффект общей анестезии.

– У больного, кажется, анафилактический шок! – испугано выкрикнул вмиг побледневший Алан. Доктор схватил Рино за голову, пытался положить её набок.

– Срочно введите внутримышечно раствор адреналина и кордиамина! И, ради бога, разожмите ему зубы! – Кристин взволнованно глянула на бьющегося в судорогах пациента. Пока Алан готовил инъекцию, попыталась раскрыть ему рот.

Бритва не дышал, легкие горели, воздух – отсутствовал. Тело отчаянно билось в судорогах, но он терпел, не вдыхал. Уже по многу лет ночами в камере Рино тренировался задерживать дыхание и терпеть боль. Очаровательная доктор Банни, конечно, пыталась разжать сомкнутые челюсти, но итальянец стиснул их так, что задача оказалась ей не по силам. Вскоре на выручку коллеге подоспел Алан со шприцом в руках. Отточенным годами движением ассистент вогнал иглу в грудь пациента, поршень стремительно двинулся вниз, адреналин ворвался в кровь.

Зрачки Рино моментально расширились, став размером почти с радужку глаза. Адреналин вынудил челюсти разжаться. Не в силах контролировать рефлекс, Рино судорожно вдохнул…

Гигс вскочил на ноги, крепкие руки схватили дробовик, дуло смотрело прямиком в голову заключённого. Сержант стоял в напряжении, готовый стрелять, если вынудят обстоятельства.

– Уберите дробовик, сержант, в таком состоянии он не может создать проблем, – Кристин отвела дуло оружия в сторону, – к тому же мне не по себе, кода вы целитесь прямо в меня.

– Простите, доктор Банни, так требуют инструкции. Но если вы считаете, что он безвреден, то я отложу оружие. – Сержант Гигс забросил дробовик на плечо и достал из-за пояса электрошокер.

Актерское мастерство Рино Сколазы принесло плоды, доказав, что годы тренировок не потрачены впустую. Сидя в одиночной камере окружной тюрьмы строгого режима, Бритва ежедневно задерживал дыхание. Лишь благодаря такому упорству удалось усыпить бдительность докторов. Опытные специалисты, не первый год работающие с больными, разгадали бы трюк, будь у них чуть больше времени. Но времени как раз Бритва им и не оставил.

«Жертвы обстоятельств».

Доктора спинами прикрывали заключённого от сержанта с оружием. Двое других охранников находились неподалеку, в госпитале, но не в операционной. Рино продолжал убедительно изображать бьющегося в судорогах. Постепенно, вроде бы непроизвольно сполз на бок. Правая нога коснулась земли.

«Ещё секунда, и всё. Аве, Мария…»

Судорожно передернул плечом.

«Готов».

Бритва с необычайной прытью вскочил на правую ногу и со всего размаху влепил здоровенным кулачищем в челюсть сержанта. Хрустнули кости, Гигс ничком повалился наземь, не издав и звука. Могучая рука моментально рванулась вниз, выхватывая электрошокер из обмякших пальцев. Всего доля секунды, и Рино ткнул им разинувшего рот Алана в шею. Ассистент дернулся, как подстреленный зверь, упал на операционный стол.

«Готов, красавец».

Доктор Банни к тому времени лишь успела повернуться. Взгляд красивых глаз упал сначала на лежащего под столом сержанта, а затем замер на металлических электродах электрошокера. Стальные скобы потрескивали перед самым носом. Здоровенный уголовник криво улыбался, серые глаза смотрели прямо в душу. В твердом взгляде не таились ни злоба, ни безумие. Наоборот – сверкал изворотливый ум, озарённый пляшущими огоньками.

– Будете зайкой, а, доктор Банни? – тихо спросил громила и осторожно накрыл рот женщины загипсованной рукой.