История четвёртая

«Уважаемые господа Мак-Розы.

Как бы я хотел написать: «Мои милые друзья!», но, увы… Я понимаю, что очень много сделал для вас плохого, и поверьте, искренне в этом раскаиваюсь. Моё раскаяние искреннее и глубокое. У меня было достаточно времени, чтобы понять, каким глупцом и негодяем я был.

Вы были и остаётесь моими самыми близкими друзьями, но могу ли я называть себя другом?!

Больше всего на свете я мечтаю о вашем прощении, которого смиренно у вас прошу.

Позвольте сказать в своё оправдание несколько слов. Тогда я отнёсся к вашей помолвке, как к вероломному предательству. Конечно, со временем я понял, что этот брак сделал бы несчастными и меня, и Катрин. Вы действительно созданы друг для друга, и ваш брак заключен на небесах. Я это понял. Признаюсь, мне потребовалось время, чтобы понять, что не проклинать я вас должен, а благодарить.

Как вы, наверно, уже знаете, после той злополучной дуэли я уехал во Францию. Там я вскоре женился. У нас родился сын Ричард. Я обожаю свою семью. Похоже, я нашёл своё счастье.

Несколько дней назад мы приехали в родовое имение. Вы даже не представляете, как я хочу вас видеть! И если я не приехал с визитом в первый день возвращения, то лишь потому, что не уверен в том, что вы захотели бы меня видеть.

Поэтому я прошу вас приехать к нам в Корнуэльский замок. Принятие вами моего приглашения будет символом того, что вы милостиво согласились выслушать мои извинения, но если вы решите, что я недостоин того, чтобы иметь со мной дело, я покорно приму это наказание, ибо для меня это будет чуть ли не самым страшным наказанием из всех возможных.

Смиренно жду вашего приговора.

Ваш покорный слуга Артур.»

Элиза проснулась в хорошем настроении. Ночью ей приснился удивительно яркий сон. Она была предводительницей лесных разбойников. После многочисленных приключений, во время которых она показала себя не хуже героя приключенческого романа, Элиза вышла замуж за настоящего красавца, принца далёкой восточной страны.

Служанка принесла чашку горячего шоколада и открыла окно. Было тёплое, солнечное утро. Ветра практически не было. Идеальная погода для утренней прогулки, – решила Элиза. Она взяла себе за правило каждое утро в любую погоду кататься верхом. Это не только укрепляло здоровье, но и воспитывало дух.

Свою дочь Габриэль воспитывал как настоящего воина. Она была сильной и выносливой, по-мужски сидела в седле, была прекрасной фехтовальщицей и стреляла с обеих рук. Несмотря на это, она не была ни грубой, ни недостаточно женственной. От матери она унаследовала врождённую грацию и красоту. У Элизы было красивое, хотя немного неправильное лицо, большие, выразительные голубые глаза и светлые волосы. Её сильное тело было изящным и стройным. Рост – средним. В общем, мало кто, обладая хорошим вкусом, не назвал бы её красавицей. Дух амазонки-воительницы уравновешивало прекрасное воспитание и образование, благодаря которым она знала и умела все, что должна была знать и уметь девятнадцатилетняя девушка в начале XIX века.

Одевшись, Элиза выбежала из дома. Она несколько раз вдохнула полной грудью тёплый летний воздух и поспешила в конюшню. Услышав её шаги, Ланцелот приветливо заржал. Он всегда узнавал Элизу и был рад, когда она к нему приходила. Ланцелота отец подарил ей на день рождения крошечным жеребёнком, и с тех пор они были неразлучными друзьями. Элиза сама ухаживала за конём, никому не давая к нему подходить.

– Ну, здравствуй, мой милый, – ласково сказала она коню, – держи.

Девушка протянула ему кусок хлеба, посыпанный солью. Ланцелот аккуратно взял угощение.

– Ну что, покатаемся?

Конь радостно фыркнул.

– Я знаю, ты тоже любишь эти прогулки, – Элиза ласково погладила друга.

Оседлав коня, она вывела его из конюшни, затем ловко села в седло.

– Вперёд, мой доблестный рыцарь! – приказала Элиза, выхватывая воображаемый меч.

Радостно заржав, конь помчался вскачь по привычному маршруту.

Они промчались по дорожкам сада, по аллее, мимо домов фермеров, арендовавших графские земли, затем свернули с дороги на лесную тропу. Там Элиза пустила коня шагом. В лесу она начала рассказывать Ланцелоту свой сон, не забывая даже мельчайших подробностей. Она всегда рассказывала ему сны или новости, а он внимательно слушал, иногда ржал или фыркал, всегда соглашаясь с мнением Элизы. Если бы ей кто-нибудь сказал, что конь не понимает её слов, она бы засмеялась тому в лицо. Подобные мысли могут прийти в голову только совершенно бездушному идиоту, – в этом она была уверена на все сто.

Вдруг из кустов выскочил какой-то зверь (Элиза не успела его рассмотреть) и со злобным рычанием бросился под ноги коню. Испуганный Ланцелот встал на дыбы, громко заржал и понёсся в лес, не разбирая дороги.

Она медленно приходила в себя. Кто-то брызгал ей в лицо водой и бил по щекам. В голове был настоящий фейерверк, а в ушах играл сводный оркестр. Элиза открыла глаза. Сначала перед глазами всё было расплывчато, но вскоре она увидела, что рядом с ней на коленях стоит молодой, сильный юноша с красивым, немного детским лицом, покрытым веснушками. На голове у него была копна непокорных густых огненно-рыжих волос. Это он пытался привести её в чувство.

Чуть поодаль с ноги на ногу переминался Ланцелот. Всем своим видом он просил у хозяйки прощения.

Элиза попыталась сесть, но сильная боль и головокружение заставили её отказаться от этой затеи.

– Не так резко, – услышала она приятный мужской голос.

– Где я? – спросила Элиза, до конца не осознавая, что произошло.

– В лесу. Вы очень удачно упали с лошади. Обычно подобные трюки обходятся значительно дороже.

– Вы врач?

– Нет, но я кое-что смыслю в лошадях.

– А в падающих с коней барышнях?

– Должен признаться, что мой опыт ограничивается вами.

– Печальная новость.

– Чего не скажешь о вашей способности шутить в подобных обстоятельствах.

Незнакомец аккуратно помог ей подняться на ноги. Стихнувший, было, салют возобновился вновь. У Элизы подкосились ноги, и она схватилась за незнакомца, который обнял её, чтобы не дать упасть. Она положила голову ему на плечо.

– Может, вам лучше прилечь? – поинтересовался он.

– Чтобы потом снова вставать? Подождите, пожалуй, я смогу стоять сама.

Элиза освободилась от объятий.

– Дайте мне руку, – попросила она.

– С удовольствием, юная леди.

Она оперлась на его руку. Колени дрожали, но стоять уже было можно.

– По крайней мере, вы ничего не сломали. Это радует, – сказал незнакомец, – рискнёте сесть в седло?

– Даже не знаю.

– Вы крепко обхватите коня за шею, а я поведу его под уздцы. Чем быстрее вы окажетесь дома в постели, тем будет лучше.

– На это раз правы вы.

– Рад, что вы это заметили.

– Кстати, вы не назвали ещё своего имени, а разговаривать в лесу с незнакомым мужчиной, пусть даже он спас тебе жизнь… – спросила Элиза, будучи уже в седле.

– Джек.

– Джек и…?

– Джек. Просто Джек.

– Его имя было покрыто тайной… А я – Элиза.

– Элиза…?

– Вы – Джек, я – Элиза, – сказала она, не желая в отместку называть фамилию.

– Что вы делаете одна в лесу в столь ранний час?

– Прогуливаюсь.

– А вам не кажется, что одинокие прогулки в лесу – не совсем подходящее занятие для столь юной леди?

– Лично мне это занятие кажется более чем подходящим. К тому же я здесь живу.

– Прямо в лесу?

– Прямо за лесом. Это мои земли. Вернее, моих родителей. А вот что здесь делаете вы?

– Охочусь.

– Отец страшно не любит, когда кто-то охотится в его лесу, так что никому больше не говорите об этом.

– Я охочусь на своего врага.

– А он что, живёт в лесу?

– Нет, но путь к нему лежит через лес.

Они выехали из леса. Вдалеке показалась графская усадьба.

– Не желаете зайти в гости?

– Не имею чести быть представленным вашим родителям.

– Я это исправлю. К тому же они будут рады знакомству с тем, кто спас их единственную дочь.

– Как-нибудь в другой раз. Говорите, вы – единственная дочь Мак-Розов?

– Когда-то у меня был старший брат. Сейчас бы ему был двадцать один год.

– Был?

– Его похитили. Очень давно. Родители так и не смогли выйти на след похитителей.

– Мне очень жаль. Не смею вас больше задерживать, Элиза. Был счастлив с вами познакомиться.

– Я тоже.

– Вы часто прогуливаетесь в лесу?

– Практически каждый день.

– Тогда до встречи!

Он развернулся и быстро пошёл прочь.

Во дворе, как назло, не было ни души. Голова кружилась так, что, только собрав в кулак всю свою волю, Элизе удалось слезть с коня. Несколько раз она была на грани того, чтобы просто свалиться из седла на землю. К головокружению и боли прибавилась тошнота.

– Хорошо ж меня чертыхнуло, – прошептала она.

Надо было добраться до двери, а там уже по стеночке, по стеночке… Превозмогая боль и головокружение, Элиза, шатаясь, вошла в дом.

– Что с вами, барышня? – услышала она испуганный голос служанки.

– Удачный полёт с лошади на землю, – пробормотала Элиза.

Кто-то подхватил её на руки и понёс в комнату. Девушку уложили на диван в гостиной. Кто-то (она не видела, кто) расстегнул на ней платье, вытер мокрым полотенцем лицо, положил на голову мокрую тряпку.

Нюхательная соль привела Элизу в чувства. Она открыла глаза и увидела испуганное лицо матери.

– Слава богу, очнулась! Как ты, милая?

– Ничего, мама.

– Что случилось?

– Упала с лошади. Ничего страшного.

– Ничего страшного?! Ты могла убиться!

– Похоже, я убила костюм для верховой езды.

– Ты сама чудом осталась живой! О, господи!

– Ничего страшного, мама.

– Ничего страшного? Да на тебе лица нет!

– Значит, оно осталось в лесу.

– Приготовьте ванну и пошлите за доктором.

– Не надо доктора. Наш уважаемый эскулап страшнее любой болезни. Ты сама это говорила.

– Тебе нужен врач.

– Мне нужно немного полежать, и если уж тебе так не терпится позвать врача, пригласи лучше дядю Джеймса.

– Его не так просто найти, а ты ужасно выглядишь.

– Не слышала, чтобы падение с лошади кого-либо украшало.

Вбежал Габриэль.

– Элиза, милая, ты в порядке?

– Лучше не бывает, папа.

– Ты уже послала за врачом? – спросил он Кэт.

– Он закончит то, что не удалось тому гаду, который бросился под ноги Ланцелоту, – ответила за неё Элиза.

– На вас кто-то напал?

– Какой-то зверь испугал коня.

– Ванна готова, – сообщила служанка.

– Напиши, что мы никуда не едем, – сказала Кэт.

– Вы куда-то собирались? – поинтересовалась Элиза.

– Приехал герцог Артур – папин друг.

– Это тот, который чуть не отправил тебя к богу? – спросила она отца.

– Он самый.

– Не зря говорят, что иные друзья опасней любых врагов.

Элиза провалялась в постели чуть больше недели. Как это обычно и бывает, настоящая боль пришла только на следующий день и долго не хотела выпускать девушку из своих лап. К счастью, сонливости, которая в случае травмы головы является весьма тревожным симптомом, у девушки не было, а лучшим лекарством от сотрясения мозга всегда был покой.

Наконец, она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в путь.

– Мне надоело уже созерцать потолок собственной спальни, – ответила она сомневающимся в её готовности к путешествию родителям.

Когда впереди показался Корнуэльский замок (Мак-Розы ехали в открытом экипаже с откинутым верхом), у Габриэля защемило в груди. Слишком многое его связывало с этим местом, слишком много воспоминаний, как хороших, так и плохих, будил в его душе этот вид. Габриэль смотрел на замок, чувствуя, как в его душе просыпаются призраки былых времен.

Издалека замок выглядел таким же, как раньше, но вблизи от него веяло запустением. Нельзя сказать, чтобы его состояние стало значительно хуже за эти годы. Внешне он выглядел практически таким же, но душа этого места уже начала стариться. Не только люди, но и замки, города, государства и даже звёзды рождаются, взрослеют, стареют и умирают. Корнуэльский замок был стар.

Артур заметно постарел и раздался вширь. Живя размеренной семейной жизнью в солнечной Франции, он обзавелся солидным брюшком. Его седеющие волосы значительно поредели, а на лице стали заметны морщины.

Габриэль тоже был далеко не молод. Страдания и приключения, которыми изобиловала его жизнь, давали о себе знать. Его волосы стали практически совершенно седыми. На похудевшем лице царствовали морщины и шрамы, а былые раны позволяли с высокой точностью предсказывать погоду. С годами он всё больше становился похожим на матёрого, видавшего виды волка.

С Кэт время поступило более милостиво. Она немного раздалась вширь, но это не мешало ей оставаться, бесспорно, красивой женщиной, правда, красота с каждым годом требовала всё больше и больше внимания.

Артур встретил Мак-Розов как родных. Он действительно был счастлив видеть их у себя дома. Радость, оживившая блеском глаза герцога, сделала его похожим на мальчишку.

Он тепло поздоровался с друзьями.

– Рад вас видеть, юная леди, – сказал герцог Элизе, – мы так волновались, узнав о вашем падении.

– Пустяки, не стоило волноваться, – ответила Элиза, которой уже надоело повышенное внимание, – а если верить сэру Исааку Ньютону, вообще не случилось ничего противоестественного.

– Вы очень интересная барышня.

– Вы тоже, правда, барышней, я вас назвать не могу.

– Она такая же острая на язык, как и ты, – сказал Артур Габриэлю.

– Я провожу вас в ваши комнаты и распоряжусь, чтобы накрывали на стол.

– А где твоя семья? – спросил Габриэль.

– Где-то бродят. Для них здесь всё интересно. К обеду обещали быть. Надеюсь, вы не откажетесь пообедать?

– С удовольствием примем ваше приглашение, – ответила за всех Кэт.

Внутри замок требовал ремонта. То и дело взгляд гостей натыкался на облупившуюся краску, на отставшую или испорченную обивку стен, на следы сырости на потолке…

– Немного улажу дела и займусь домом. Двадцать лет – это все-таки огромный срок, – оправдывался Артур.

– Для обоев практически вечность, – согласилась Кэт.

– Слишком долго я не наведывался в родные края.

Как и обещал Артур, за обеденным столом собрались все.

Герцогиня Жозефина была миниатюрной очаровательной брюнеткой. Она выглядела значительно моложе своих лет, была весёлой и жизнерадостной. Говорила с лёгким французским акцентом, что придавало её приятному голосу особое очарование.

Сыну Артура Ричарду исполнился двадцать один год. Он был красивым юношей. Высокий рост, превосходное телосложение, благородные черты лица. Его лицо было немного грустным, немного задумчивым. Он получил прекрасное образование и был хорошо воспитан.

За столом вспоминали былые времена, рассказывали, как прошли эти двадцать с небольшим лет.

Как только состояние Габриэля позволило ему пойти к алтарю, состоялась его свадьба с Кэт, после которой молодожёны отправились в родовое имение Мак-Розов. Там они фактически и жили все эти годы, иногда совершая визиты в столицу или к герцогине Хоум, которая сразу же одобрила выбор воспитанницы. Иногда они заезжали и в столицу, но на светских мероприятиях бывали редко – у Кэт выработалась стойкая неприязнь к подобным сборищам.

После смерти герцогини к Кэт перешла её усадьба и значительная часть земель. Габриэль, в свою очередь, удачно вложил свои деньги в бурно развивающуюся промышленность, так что всё у них было хорошо.

У Артура дела складывались несколько хуже. Холостяцкие пирушки значительно сократили его состояние, и, если бы не наследство, доставшееся от герцогини Хоум (он получил довольно крупную сумму), его дела были бы совсем плохи. Не удивительно, что известие о том, что в одном из банковских сейфов Эдинбурга хранится целое состояние, которое принадлежит Артуру и никому больше, заставило его плясать от радости. Про шкатулку с зеркалом, правда, Габриэль не сказал ему ни слова, резонно решив, что это его уже не касается.

После той злополучной дуэли Артур покинул Шотландию и поселился во Франции недалеко от Марселя в удачно купленном имении. Артур полюбил эту теплую страну, полюбил её жителей. Вскоре он познакомился с Жозефиной, которая была дочерью одного из соседей-землевладельцев. Они поженились. Родился Ричард.

Элиза сразу же понравилась Ричарду. Во время обеда он не сводил с неё глаз, а когда все встали из-за стола, напросился показать ей сад. Во время прогулки он рассказывал ей о Франции, об имении, в котором вырос, вспоминал забавные случаи из собственной или из соседской жизни. Ричард был прирождённым рассказчиком, и девушка слушала его с большим удовольствием.

– Я бы хотел съездить на могилы друзей, – сказал Габриэль, когда молодежь отправилась в сад.

– Если ты не против, я составлю тебе компанию, – поддержала его Кэт.

– В таком случае я не буду вам мешать, – Артур подозвал слугу, – скажи, пусть оседлают двух лошадей.

– Ты нам не помешаешь.

– Эта область воспоминаний принадлежит тебе и разве что любимой женщине. Посторонним там делать нечего. К тому же мне нужно будет приготовиться к ужину.

– Не стоит столь сильно беспокоиться.

– Друзья, я не видел вас больше двадцати лет, так позвольте мне достойно отпраздновать нашу встречу.

– Лошади готовы, – объявил слуга.

Любимая когда-то беседка Габриэля пришла в полный упадок. Крыша совсем прохудилась. На почерневшем от времени дереве не осталось и следов краски, да и сама древесина настолько сгнила, что рассыпалась бы от одного прикосновения. Зато дикому винограду время шло только на пользу. Он разросся так, что превратил в своё царство всю прилегающую к беседке территорию и даже забрался на вершину росшего рядом дерева.

Могилы Мариам и её отца, – Мануэля похоронили рядом с дочерью, – были в полном порядке. Артур строго-настрого приказал новому леснику следить за могилами, за что тот получил хорошую прибавку к жалованию.

Габриэль сел на прибрежный песок. Он молча смотрел в воду, как когда-то давно, когда служил помощником лесника. Кэт села рядом с ним. Они долго молчали, сидя на берегу. Габриэль блуждал по воспоминаниям, а Кэт не хотела ему мешать.

– Эти люди сделали для меня больше, чем кто-либо другой, – нарушил молчание Габриэль, – благодаря им я сохранил в себе человека, хотя всё шло к тому, чтобы я стал монстром.

– Расскажи мне о них.

– Это долгая история, к тому же ты практически всё знаешь.

– Ну и что? Одно дело слышать об этом там, а другое дело здесь, где всё это и происходило.

Габриэль подробно рассказал Кэт всё, начиная с того момента, как он постучал в дверь лесника. Не забыл он упомянуть и о курьёзном знакомстве с Мариам. Он рассказывал, и на душе становилось спокойнее, легче. Закончив рассказ, он нежно обнял Кэт и поцеловал её в губы.

– Признайся, ты затеяла этот разговор ради меня? – спросил он.

– Нельзя всё вечно хранить в себе.

– Спасибо. Ты самая лучшая жена на свете, – на этот раз его поцелуй был долгий, и кроме нежности в нём были благодарность и любовь.

– Поехали? – предложила Кэт.

– Показать тебе дом, где я жил?

– Ты ещё спрашиваешь.

Снаружи дом лесника был всё такой же. Новые хозяева очень хорошо за ним следили, и он прекрасно сохранился.

Спешившись, Габриэль помог жене слезть с коня и постучал в дверь. Открыла женщина лет сорока пяти.

– Что вам угодно, господа? – удивлённо спросила она. К ним ещё ни разу не заглядывали знатные господа.

– Я – граф Габриэль Мак-Роз, а это – моя супруга. Когда-то давно я жил в этом доме.

– Конечно, конечно, мы с мужем слышали о вас, – женщина посмотрела на него, как на ожившую легенду. Возможно, она относилась к истории о графе-леснике как к какой-нибудь сказке, и вот он стоит перед ней, – я полностью к вашим услугам, господа, – она низко поклонилась.

– Если вы не возражаете, я хотел бы показать жене дом, где я жил.

– О, конечно, сэр, это большая честь для нас.

В доме всё изменилось. Габриэль с трудом узнавал в нём старое жилище. В его бывшей комнате теперь была детская.

Несмотря на это, он был счастлив, словно встретил старого друга, которого давно не видел. Кэт тоже смотрела вокруг во все глаза. Для неё открывалась завеса тайны, которой был окутан Габриэль. Оттого, что он рассказал ей практически всё о своей жизни, ощущение тайны только усилилось, и вот теперь она словно бы входила в его тайную жизнь.

– Это вы заботитесь о могилах возле беседки? – поинтересовался Габриэль, собираясь уходить.

– Муж и старшие сыновья. Они скоро будут. Если что-то не так, вы скажите, мы мигом всё сделаем.

– О, нет, никаких претензий у меня к вам нет, но есть одна просьба.

– Всё, что в наших силах.

– Я хотел бы попросить вас восстановить беседку. Пусть она будет памятником на этих могилах.

– Мы всё сделаем, сэр.

– А это прошу принять от меня в знак благодарности за заботу о могилах моих очень близких друзей.

– Вы очень добры, сэр… Право же, не стоило… Герцог нам хорошо платит за это… – пробормотала женщина, поспешно убирая деньги.

– А теперь извините, но нам пора.

– Конечно-конечно, господа. Спасибо вам… Мы всё сделаем, как вы хотите.

В замок они вернулись уже вечером. Кэт пошла переодеваться к ужину, а Габриэль решил сделать ещё один визит.

Он постучал в дверь дома священника, служившего в корнуэльской церкви.

– Здравствуйте, святой отец.

– Слушаю тебя, сын мой.

– Я хотел бы пожертвовать на нужды церкви определённую сумму денег.

– Входите, сын мой. Господь любит щедрость, особенно идущую от самого сердца.

Священник проводил гостя в комнату.

– Вот, возьмите, – Габриэль положил на стол несколько золотых монет.

– Спасибо, сын мой. Могу я чем-нибудь быть для тебя полезен?

– Я хотел бы попросить вас помолиться о душах моих друзей, похороненных возле беседки на берегу озера.

– Конечно, сын мой. Тем более что я и так молюсь о них каждую службу по просьбе герцога Артура.

– Это очень любезно с его стороны.

– Артур очень добрый, хороший человек, несмотря на то, что иногда бывает слишком горяч.

– Совершенно согласен с вами, святой отец.

Мак-Розы пробыли в Корнуэльском замке около двух недель. Они замечательно провели время. Артур старался, как мог, придумывая увеселения для друзей. За это время Мак-Розы очень хорошо сдружились с семьей герцога, а Ричард стал для них как родной сын.

Их радовало то, что Ричард не сводит глаз с Элизы и всё время старается быть рядом с ней. Без сомнения, юноша полюбил их дочь. Он был хорошим кандидатом в мужья, и Мак-Розы с радостью думали о том дне, когда он сделает Элизе предложение.

Ричард давно бы уже попросил её руки, но девушка не позволяла ему перешагнуть за границу дружбы.

Скорее всего, чувства Ричарда встретили бы взаимность, но из головы Элизы не выходил её загадочный незнакомец, которого она встретила в лесу. Фактически он стал воплощением её наивных девичьих грёз. Она увидела в нём того романтического героя, того благородного разбойника, о котором давно мечтала, оставшись наедине или во время прогулок на Ланцелоте. Она много и с волнением думала об этом загадочном юноше, поэтому к Ричарду могла относиться только как к другу.

Артур тоже не одобрял вспыхнувшей любви своего сына.

– Нам надо поговорить, – сказал он Ричарду, когда Мак-Розы отправились домой, – я вижу, как ты относишься к Элизе.

– Она очень милая, замечательная девушка.

– Не спорю, но она не для тебя.

– Почему?

– Поверь, на это есть причины.

– Я всё равно женюсь на ней.

– Без моего благословения?

– Пусть даже так.

– Сынок, заклинаю тебя всем святым, не делай этого!

– Я люблю её, папа.

– Я знаю. Любовь проходит, тогда как ты можешь совершить то, что нельзя будет исправить.

– Ты так говоришь потому, что граф когда-то помешал жениться тебе!

– Ты глуп. Да, он не дал мне жениться и поступил совершенно правильно. Это я совершил самую большую ошибку и обречён раскаиваться всю свою жизнь. И я не хочу, чтобы ты тоже совершил подобную ошибку.

– Мы созданы друг для друга, отец.

– Нет.

– Я знаю.

– Ты ошибаешься. К тому же Элиза тебя не любит.

– Она меня полюбит, клянусь! Я сделаю всё возможное и невозможное.

– Вот этого я боюсь больше всего.

– Но почему ты не хочешь, чтобы я был счастлив?!

– Это ты мечтаешь лишиться счастья! Поверь, беды и горести очень часто подстерегают нас, облачившись в костюм удачи.

– Я не понимаю тебя, отец.

– Это потому, сынок, что я руководствуюсь вещами, о которых тебе лучше никогда не узнать.

Дома у Элизы был разговор с матерью.

– Ты заметила, как на тебя смотрит Ричард? – спросила ласково Кэт.

– Думаю, это не заметил бы только слепой.

– Он тебя любит.

– Ничем не могу ему помочь.

– Вряд ли ты найдёшь более подходящего мужа.

– Подходящего для чего, мама?

– Подумай. Нам с отцом не хотелось бы, чтобы ты ему отказала.

– Для меня он друг, но не больше.

– Твой отец когда-то тоже для меня был не больше, чем друг. Однако мы прожили с ним более двадцати лет в любви и согласии.

– Вот именно, мама, в любви и согласии.

– Поверь, Элиза, я лучше тебя разбираюсь в этих вещах.

– Тогда зачем ты об этом со мной говоришь?

– Уверена, Ричард скоро попросит твоей руки.

– Моё мнение уже не в счёт?

– Никто силой не собирается выдавать тебя замуж.

– Надеюсь.

– Но я бы хотела, чтобы ты хорошенько подумала, прежде чем сказать ему «нет».

– Я уже всё хорошенько обдумала.

– И, пожалуйста, не будь с ним излишне резка.

– Мама!

– Вот ты скажи мне, почему именно те, кто хочет для тебя счастья, не останавливаются перед тем, чтобы причинить тебе боль, причём исключительно ради тебя? Почему они думают, что знают рецепт всеобщего счастья, даже тогда, когда сами бывают счастливыми далеко не всегда, а стоит им заявить, что у тебя другое, своё понимание счастья, а от их рецепта тебя просто тошнит, они тут же выходят из себя и начинают кричать о неблагодарности, глупости и дурном воспитании? Почему люди не понимают, что их счастье для другого может быть хуже горькой редьки? – вопрошала Элиза Ланцелота, который сочувственно её слушал и изредка кивал головой. Ответов у коня не было.

– Сударыня чем-то опечалена? – услышала она знакомый голос.

Сердце девушки забилось часто-часто. Это был Он, её лесной незнакомец, приближение которого она не заметила, увлёкшись разговором с конём. На этот раз он был верхом на коне.

– Моя история стара как мир, а вы что, всё это время оставались в лесу?

– Сегодня я здесь, чтобы ещё раз увидеть вас, – ответил ей Джек, – вижу, ваше здоровье пришло в норму.

– Вам не откажешь в наблюдательности.

– Вы так и не ответили, в чём причина вашей печали.

– Меня хотят отдать замуж за сына герцога.

– Прекрасный выбор. Правда, он не богат, зато знатен. Единственный сын и всё такое.

– Он добрый, красивый, милый… Родители в нём души не чают. Для них он как родной сын, тем более что они с моим братом ровесники.

– Это с тем, который пропал?

– С тем самым.

– Вот видите.

– Да, но я не хочу за него замуж!

– А как же дочернее послушание?

– А я и не хочу быть послушной дочерью. Почему-то они думают, что лучше меня знают, отчего я буду счастлива.

– Родители в своей дальновидности привыкли учитывать всё, кроме того, что их дети – живые люди, и что для их счастья одних денег и положения в обществе мало.

– И ведь мои родители действительно меня любят, а я люблю их, но они даже не пытаются меня понять. А мне, кроме как Ланцелоту, некому даже пожаловаться.

– Но ведь сейчас вы жалуетесь мне.

– Вы не считаетесь.

– Понятно, меня вы даже за лошадь не считаете.

– За лошадь я вас действительно не считаю. К тому же сегодня вы здесь, а завтра…

– Всё зависит от вас. Только скажите, и завтра я буду ждать вас на том же самом месте.

– Что я должна для этого сказать? Произнести какое-нибудь волшебное заклинание?

– Мне нужно знать, что моё общество для вас не обременительно.

– Ничуть. Наоборот…

– Тогда я весь к вашим услугам.

– Как ваша охота?

– Как в театре.

– Не поняла. Вы что, поёте или читаете монолог, прежде чем спустить курок, или стреляете по зрителям со сцены?

– Вы угадали.

– Вы нашли того, кого искали?

– Нашёл, но мой враг оказался близким человеком тому, кто мне дорог.

– И что?

– Не знаю.

– Подождите, но как это может быть?

– Я искал человека, который убил моего отца, а когда нашёл, понял, что его смерть принесёт страдания очень дорогому мне существу.

– И что вы собираетесь делать?

– Даже и не знаю.

Домой Элиза вернулась счастливой. Она ещё не понимала всех причин своей радости, но у неё была тайна, своя собственная тайна, как у героинь любимых романов. Весь день она словно порхала по дому, а едва пришло утро, отправилась верхом в лес.

Молодые начали встречаться каждый день. Вскоре они поняли, что любят друг друга. Покров тайны придавал их любви особый оттенок романтики, отчего она казалась им ещё более желанной. С каждым днём Элиза всё больше времени проводила в лесу. Так прошло несколько счастливых недель, наполненных романтической, нежной любовью. Влюблённые не позволяли себе заходить дальше объятий и поцелуев, но с каждым днём их ласки становились всё более страстными и смелыми.

Иногда Джек рассказывал о себе.

Он родился и вырос в деревне в имении приёмного отца, который, к сожалению, слишком рано ушёл из жизни. Матери своей Джек в детстве почти не видел – у неё постоянно были какие-то дела. Воспитанием его занимались дед с бабкой. Старики Арунделы, которые в своё время служили при дворе короля, сумели дать ему хоть и несколько старомодное, но вполне приличное воспитание.

Конечно, родители заметили перемену, произошедшую с девушкой, но они привыкли доверять Элизе, да и к лесным прогулкам относились более чем благосклонно, несмотря даже на недавнее падение с лошади.

Гром грянул среди ясного неба.

– Ты не могла бы завтра пораньше вернуться с прогулки? – спросила Элизу за ужином мать. Приезжают Артур с семьей. Мы с отцом хотели бы их достойно встретить.

– Хорошо, мама.

– И помнишь, о чём я тебя просила?

– Приехать раньше с прогулки.

– Относительно Ричарда.

– Мама!

– Я думала, тебе хватило ума и времени образумиться, – холодно сказала Кэт.

– Надеюсь, сударыня, вы в состоянии понять слово «нет»? – так же холодно ответила Элиза.

Их взгляды встретились, словно стальные клинки.

– Я не люблю его, мама! – Элиза выбежала из комнаты.

Ричард нашёл Элизу в саду. Она сидела на скамейке и задумчиво наблюдала, как солнце садится за горизонт.

– Прошу прощения, сударыня, за то, что нарушаю ваше уединение, но я хотел бы с вашего позволения сказать вам несколько слов.

– Боюсь, сударь, вы выбрали не самый подходящий момент, но если хотите что-то сказать, говорите, – ответила она с лёгкой досадой в голосе.

Элиза была в плохом настроении. Она совсем не хотела ни с кем говорить, особенно с Ричардом, и тем более о его любви. Своей настойчивостью Кэт добилась обратного результата: девушка решила раз и навсегда поставить точки над «i», чтобы больше не возвращаться к этой мучительной для неё теме.

Ричард опустился на землю у её ног.

– Дело в том, сударыня, что я родился и вырос в далёкой тёплой Франции, которая фактически является моей родиной. Я люблю свою страну, люблю её тёплый климат, люблю её жизнерадостные нравы и обычаи, люблю наблюдать, как растёт виноград, как из него появляется вино, люблю настоящий французский сыр. Здесь его мне не достаёт…

– Тогда что вы делаете в нашей дождливой холодной Шотландии? – оборвала его Элиза.

– Наверно, меня бы действительно здесь не было, если бы само провидение не вмешалось в мою жизнь.

– Очень любопытно.

– Сначала я не хотел сюда ехать, но буквально за месяц до отъезда почувствовал непреодолимое желание отправиться на родину своего отца. Сейчас я уверен, что меня направляла рука провидения, потому что здесь я встретил вас. Я полюбил вас с первого взгляда, полюбил вашу семью. Ваши родители стали для меня вторыми матерью и отцом, а вы…

– А я в таком случае, стала вашей сестрой. Поверьте, я тоже люблю вас как брата.

– О, нет! Вас я люблю совершенно другой любовью! Я прошу вас стать моей женой!

– А я, как уже сказала, люблю вас как друга или как брата, но я не хочу быть вашей женой.

– Но почему?!

– Почему? Потому что для того, чтобы выйти за вас замуж, у меня должно быть желание это сделать, а у меня его нет, и давайте не будем больше об этом.

– Но почему?!

– Потому что моё сердце принадлежит другому.

– Вы помолвлены?

– Нет, но это вопрос времени.

– Тогда позвольте мне доказать, что моя любовь сильнее, и…

– Оставьте меня, сударь, или пообещайте больше не затрагивать эту тему. У меня и так уже из-за вас были неприятности.

Элиза поднялась и пошла в дом. Ричард сел на то место, где она сидела, и обхватил руками голову. Он чуть не плакал.

«Мой старый друг, Габриэль!

Увы, дела совершенно не позволяют мне приехать в гости к вам и вашей очаровательной супруге, о чём я страшно сожалею. Мне не хватает вашего общества, и я надеюсь, что скоро смогу навестить моих самых дорогих друзей.

Но огорчает меня не только разлука с тобой. Некая графиня Анна де Артуа, более известная тебе как Анна Лестер, которую ты совершено напрасно оставил на нашей бренной земле, подослала к тебе убийцу, который сейчас обитает где-то в ваших краях.

Будь осторожен. Не знаю, что она наговорила ему, но это молодой и пылкий юноша, граф Арундел, который спит и видит, как отправить тебя к праотцам.

Искренне желаю тебе удачи.

Всегда твой, Маб.»

С Мабом Габриэль не виделся уже целую вечность. В своё время Артур не забыл и про него. Данной ему властью он полностью «простил» все его былые прегрешения перед законом. Маб купил небольшой дом в живописной городской окраине, где поселился под именем Маб Рой. Он не стал афишировать имя Мак-Грегоров, чтобы лишний раз не дразнить недоброжелателей. Маб стал настоящим домоседом и практически перестал выезжать из города. Конечно, живя в Эдинбурге, Габриэль часто бывал у друга в гостях. Кроме теплых дружеских, у них были ещё и деловые отношения. Но, поселившись после свадьбы в имении, Габриэль практически перестал видеться с другом.

Габриэль несколько раз перечитал письмо. Маб не такой человек, чтобы писать зря, и если он начал бить тревогу, значит положение действительно серьёзное.

В его душе с новой силой ожили детские воспоминания. Он вновь был проснувшимся от криков и шума ребёнком, сидящим на своей кровати с маленькой шпагой в руке. Он вновь пережил ту битву, что шла тогда в его детском сердце. Габриэль вновь боялся смерти, боли, трусости, бесчестия, боялся потерять себя, прежде чем потеряет жизнь. Видение было настолько ярким, что он буквально увидел, как в комнату вбежала растрёпанная няня.

Чтобы прогнать наваждение, Габриэль решил прогуляться по ночному саду. Ему не хватало воздуха. Опять, как тогда, над его семьёй нависла угроза. Хорошо, если удар будет нанесён ему лично, а если враг ударит по Катрин или Элизе?! Об этом лучше было не думать.

В саду на скамейке сидел Ричард. Он обхватил голову руками и ничего не видел и не слышал. Было уже темно, и Габриэль не сразу узнал юношу.

– Ты что здесь делаешь один среди ночи?

Юноша вздрогнул. Он не заметил, как к нему подошёл Габриэль.

– Элиза отказала мне раз и навсегда.

– Плохо дело, – согласился Габриэль, садясь рядом с Ричардом на скамейку.

– Всё потеряно. Я словно висельник, которому уже затянули петлю на шее и выбили опору из-под ног. Ещё мгновение…

– Ничего не слышал глупее.

– Наверно потому, что вы никогда не были в моей ситуации.

– Ты накинулся на девушку, едва её узнав. Она сказала, что не любит тебя, и ты уже всё, готов сдаться? Любовь – это крепость, и если её не удается взять штурмом, надо начинать осаду по всем правилам.

– Она сказала, что её сердце занято.

– Что?! – только этого не хватало сейчас Габриэлю.

– У неё кто-то есть.

– Никогда не думал, что узнаю об этом вот так… Ладно, пошли в дом. Воевать надо на свежую голову. Ты же не собираешься сдаваться?

– Ни за что!

– Вот это уже достойный ответ. Знай, мы с графиней будем рады видеть тебя мужем нашей Элизы, но завоевать её сердце ты должен сам. Такова жизнь. Но ты можешь рассчитывать на нашу поддержку.

– Благодарю вас.

– Женись на ней. Это будет лучшей твоей благодарностью.

Едва дождавшись утра, Элиза помчалась в лес. Джек её уже ждал в условленном месте. Было довольно-таки свежо, и, чтобы согреться, он развёл костёр.

– Что с тобой? – взволнованно спросил он, увидев, что Элиза расстроена.

Как девушка ни старалась скрывать от него свои чувства, Джек всегда сразу же угадывал, что у неё на душе.

– Я хочу стать твоей, прямо здесь и сейчас, – она бросилась к нему в объятия.

– Но…

– Молчи!

Элиза была в лихорадочном состоянии. Её глаза горели огнем, а тело дрожало мелкой дрожью.

– Я хочу, чтобы это был ты! – прошептала она между поцелуями.

Её волнение передалось Джеку. Они начали быстро раздеваться, беспорядочно бросая одежду. Было довольно холодно, но они этого не замечали. Они исступленно ласкали друг друга, словно лесные духи, ожившие на поляне возле костра. Джек расстелил свой походный плащ, а в качестве одеяла положил плед – он всегда их брал с собой в лес в последнее время. Влюблённые расположились возле костра. Элиза была перевозбуждена, и Джеку сначала пришлось её слегка успокоить нежными, медленными ласками. Он поцеловал каждый миллиметр её тела, нашёптывая ласковые слова, и когда она была готова, нежно в неё вошёл.

Элиза тихо вскрикнула. Это заставило Джека остановиться.

– Продолжай, прошу тебя, – прошептала она…

Одевшись, они долго сидели возле костра и молча смотрели в огонь. Элиза не хотела говорить, и Джек это понимал. К тому же им было хорошо вдвоём и без слов, они вместе со всем прочим светом остались в другом мире, который влюблённым не хотелось пускать к себе на поляну.

– Вчера у меня было объяснение в любви, – сказала, наконец, Элиза.

– Поэтому ты сегодня сама не своя?

– Ты не представляешь, как мне всё это надоело!

– А за меня ты бы пошла?

– Не задумываясь.

– Ты даже не знаешь моего полного имени.

– Зато я знаю тебя. Ты не представляешь, как я хочу привести тебя в дом и сказать, что ты – мой жених.

– Боюсь, что это невозможно.

– Почему?

– Твои родители проклянут наш брак, когда узнают, кто я.

– У меня замечательные родители. Уверяю тебя, они всё поймут.

– Даже тайную любовь возле костра?

– Почему ты такой злой?

– Потому что я люблю тебя и не могу любить открыто.

– Давай поженимся, и ты сможешь меня любить всю свою жизнь!

– Послушай, я должен тебе что-то сказать.

– Что-то случилось?

– И да, и нет. Мне надо будет завтра уехать. Я и так слишком долго задержался в ваших краях. Я приезжал, чтобы поквитаться с человеком, убившим моего отца, но обстоятельства изменились. Я больше не хочу этого делать, но скоро он узнает о моём приезде, и тогда мне придётся вступить с ним в смертельную схватку, а я этого больше не хочу. Поэтому я должен уехать. Завтра. По крайней мере, на какое-то время.

– Ты бросаешь меня одну? Сейчас, когда мне нужна твоя помощь? – Элиза готова была расплакаться.

– Поехали со мной! Мы обвенчаемся в первой же церквушке. Обещаю, я буду любить тебя и заботиться, как никто другой. Поехали?

– Нет, я так не могу. Мои родители этого не перенесут. Они итак уже потеряли сына, и теперь потерять меня…

– Но ты же уезжаешь не навсегда! Потом мы им напишем. Если они такие, как ты говоришь, они нас простят.

– Нет, я так не могу. Они не заслужили этого.

– Но это единственный способ спасти нашу любовь.

– Предательство её только убьёт.

– Хорошо. Я вернусь за тобой, как только смогу. Надеюсь, ты меня дождёшься?

– Даже если мне придётся ждать тебя всю жизнь.

– Обещаешь?

– Клянусь! А ты клянешься любить меня?

– До самой смерти.

– Пока смерть не разлучит нас?

– Пока смерть не разлучит нас.

Известие о тайной любви Элизы сильно обеспокоило Габриэля. Он был недоволен тем, что у неё слишком рано появились тайны, которые могли привести к самым неприятным последствиям, особенно после письма Маба. Как Элиза правильно сказала Джеку, Габриэль очень сильно переживал из-за потери сына, и одна только мысль о том, что с дочерью может что-то случиться, была для него невыносима. Элизы не было очень долго, и он не на шутку разволновался. Наконец, она вернулась домой.

– Где ты была? – спросил он.

– Нигде, каталась, – ответила Элиза.

– Тебе не кажется, что ты слишком много времени проводишь в седле?

– Я люблю поразмышлять в одиночестве. К тому же Ланцелот – прекрасный собеседник.

– Думаю, тебе какое-то время лучше побыть дома.

– Хорошо, папа, завтра в последний раз прогуляюсь, и всё.

– Думаю, завтра тебе будет лучше побыть дома.

– Но почему?

– Поверь мне, у меня есть причина просить тебя об этом.

Элиза ничего не ответила. Спорить с отцом было бесполезно, но отказаться от последней встречи с Джеком она не могла.

– Я узнал, что у тебя кто-то есть.

– Это тебе Ричард наябедничал?

– Я нашёл его вчера ночью в саду. На него было жалко смотреть. Конечно, мы поговорили по душам, и потом, ты же не сказала ему, что это секрет.

– Конечно не секрет. Я так сказала, чтобы он от меня отстал.

Габриэль понял, что она говорит неправду.

– Никогда не ври мне. Слышишь?

– Отец, ты чего?

– И больше не выезжай в лес. А лучше вообще не выходи из дома.

– Почему?

– Потому что это опасно.

– Что может быть опасного в нашем лесу?

– Я сказал опасно, значит опасно! Или мнение отца для тебя ничего не значит?! – рявкнул Габриэль. В этот миг он был страшен.

Элиза выбежала из комнаты в слезах. Она чувствовала себя лисицей, которую, как когда-то её народ, обложили со всех сторон своры британских псов. Самые близкие люди стали для неё невольными врагами. Девушка почувствовала себя одинокой, как никогда. Весь день, сославшись на головную боль, она пролежала в постели, рыдая в подушку.

Элиза не спала почти всю ночь. Её душа разрывалась между любовью к родителям, которые действительно были ей дороги, которых она не могла, да и не хотела огорчать, и первой всё нарастающей страстью к Джеку, с которым она расставалась, возможно, навсегда.

Едва рассвело, она оделась и крадучись, чтобы не попасться никому на глаза, спустилась вниз и выбежала из дома. Было холодно и сыро. Ночью прошёл дождь, а утром опустился густой туман, делавший вместе с ветром пребывание на улице, мягко говоря, малоприятным, но Элизу это не заботило. Для неё туман был благословением.

До конюшни она бежала бегом. Ланцелот, как всегда, встретил её радостным ржанием.

– Тише, милый, тише, – прошептала она, целуя коня в морду, – только ты у меня и остался.

По щеке девушки скатилась слеза.

Выглянув из конюшни и убедившись, что во дворе никого нет, Элиза вывела коня. Вдруг, словно из-под земли, перед ними появился Ричард.

– Вы куда-то собрались, сударыня? – спросил он с лёгкой издёвкой в голосе.

– Что вы здесь делаете в такую рань? – удивилась Элиза.

– Этот же вопрос я хотел бы задать и вам.

– Не слишком ли вы любопытны?

– Думаю, вполне резонный вопрос, особенно если учесть, что вы крадучись куда-то уезжаете ни свет ни заря.

– Вас это не касается.

– А вот я думаю совершенно иначе.

– Я еду на прогулку. А какого чёрта здесь делаете вы?

– У меня пропал сон, и разболелась голова, поэтому я решил подышать свежим воздухом.

– Ну и как, помогло?

– Не очень.

– Может, вам стоит вернуться в постель?

– Как видите, сударыня, – Ричард проигнорировал последнюю фразу девушки, – в отличие от вас я говорю правду. Вам не кажется это несправедливым?

– Мне нет дела до справедливости! Тем более что, разговаривая с вами, я рискую опоздать на завтрак.

– Тогда почему бы нам не поговорить во время прогулки. Я с удовольствием составлю вам компанию.

– Боюсь, ваша компания мне не доставит удовольствия.

– Но почему? У вас свидание? С ним?

– Вас это не касается.

– Вы покраснели, значит, я угадал. Кто он?

– Как же вы мне надоели! – воскликнула Элиза, садясь на коня, – подите прочь! Ланцелот, вперёд.

Ричард едва успел отскочить от коня.

На этот раз девушка приехала на поляну даже немного раньше Джека, который обычно ждал её уже на месте.

Проведя всю жизнь в деревне в семье обедневшего дворянина, он привык очень рано вставать и рано ложиться.

Было холодно, и чтобы согреться, Элиза начала собирать дрова. Буквально через пару минут появился Джек. Влюблённые кинулись друг другу в объятия.

Джек хотел что-то сказать, но Элиза остановила его жарким поцелуем в губы.

– Молчи, – прошептала она, отвлекаясь на мгновение от поцелуев, – я не хочу ничего слышать.

Элиза дрожала, и Джек накинул на неё свой плащ.

– Ты замёрзнешь.

– Ты вся дрожишь.

– Это нервное.

Глядя в глаза Элизе, Джек без слов понял, каков будет её ответ. На его лице появилась грустная улыбка, почти гримаса боли.

– Я не хочу тебя отпускать, – сказала Элиза, поняв, о чём он думает, – но я не могу предать родителей. Пойдём со мной, я познакомлю тебя…

– Я не могу.

– Но почему?

– Потому что я не сказал до сих пор тебе главное.

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Имя того человека, которого я хотел убить – Габриэль Мак-Роз.

Элиза непонимающе смотрела на Джека.

– Я приехал убить твоего отца, но буквально в первый день увидел тебя, и сразу же полюбил, а когда узнал, что ты его дочь, отказался от этой затеи.

Элиза вдруг поняла причину волнения и беспокойство отца. Она, конечно же, знала о той трагедии, что постигла Мак-Розов по вине герцога Оскара. Теперь она начала понимать, почему отец потребовал не выходить из дома: он боялся, что с ней может случиться несчастье, которое он старался не допустить любой ценой. Элиза представила себе его состояние, когда обнаружится её исчезновение…

– Клянусь, я не причиню вред ни твоему отцу, ни кому-либо ещё из твоих близких! – воскликнул Джек, по-своему поняв её настроение.

– Так вот на какие прогулки вы ездите каждый день? – на поляне появился Ричард.

– Вы что, следили за мной? – с отвращением в голосе спросила Элиза. В это момент она ненавидела Ричарда всей душой.

– Не мог же я допустить, чтобы юная леди отправилась в лес ни свет ни заря одна, без сопровождения кавалера, особенно тогда, когда по лесу шляются всякие типы.

– Вас это не касается, – резко оборвала его Элиза.

– Подумать только, и об этой женщине я мечтал!

– Рада, что больше не мечтаете!

– Я мечтал быть вашим мужем, восхищался вашей чистотой и невинностью, а вы…

– Убирайтесь прочь!

– Почему вы решили, что я позволю какой-то шлюхе указывать мне, что делать?

– Надеюсь, сударь, вы столь отважны не только в разговорах с женщинами? – опомнился Джек. Он готов был разорвать Ричарда на куски.

– Так вот кого вы предпочли мне, – нарочито презрительно процедил сквозь зубы Ричард, окинув Джека оценивающим взглядом с головы до ног.

– Потому что вы – ничтожество! – бросила Ричарду Элиза.

– Вам ли об этом судить?

– Я вижу, вы при шпаге, – сказал Джек, обнажая оружие.

– К вашим услугам, сударь, коль вам не терпится попасть на тот свет.

– Только после вас, сударь.

Ричард выхватил шпагу, и противники бросились друг на друга. Они оба оказались довольно хорошими фехтовальщиками. Потребовалось не больше пары секунд, чтобы с лица Ричарда, считавшего себя прекрасным бойцом, сошла иронично-презрительная ухмылка. Он даже представить себе не мог, что этот лесной бродяга окажется таким сильным противником. Ещё через мгновение на груди Ричарда появилась глубокая царапина. Рана заставила юношу взять себя в руки, выбросить из головы всё, что не касается непосредственно боя. Мобилизация внутренних сил тут же дала результат: шпага Ричарда глубоко вошла в правую руку Джека чуть выше локтя. Оружие выпало из руки, но Джек ловко поймал шпагу левой рукой и сразу же контратаковал противника. На животе Ричарда появилась рана, которая, войди клинок чуть глубже в тело, вполне могла стать опасной или смертельной.

– Немедленно прекратить, или я прикажу пристрелить обоих!

На поляне появился отряд из четырёх человек с ружьями и пистолетами, командовал отрядом Паркер. Вместе с ливреей он оставил и облик вышколенного слуги. Теперь это был настоящий пират или главарь лесных разбойников, в глазах которого была жажда сражения.

– Не вмешивайтесь, Паркер, мы ещё даже не начали, – ответил Ричард, нападая на Джека.

– У меня есть приказ, и если вы не остановитесь, клянусь небом, я пристрелю обоих!

Его слова прозвучали достаточно убедительно для дуэлянтов. Ричард сделал несколько шагов назад и убрал шпагу в ножны, а Джек воткнул оружие в землю.

– Отлично, господа. Не желаете, сударь, проследовать с нами? – спросил Паркер Джека.

– Боюсь, у меня нет выбора, – ответил тот.

– Вы совершенно правы. Надеюсь, вы достаточно разумны, чтобы не наделать глупостей?

– Все зависит от того, что считать глупостью.

Джек начал медленно оседать на землю.

– Джек, милый! – к нему бросилась Элиза.

– Прости, любимая, – прошептал он, целуя её в губы, и бросился в лес.

Люди Паркера вскинули ружья.

– Не стрелять! – рявкнул он. Элиза была на линии огня, – за ним!

Сразу за поляной начинался густой колючий кустарник, а метров через триста был глубокий овраг, по дну которого тёк ручей. Сквозь колючки продираться никто не хотел, поэтому преследователи ограничились тем, что выпустили вслед Джеку несколько пуль, ориентируясь по звуку.

– Ладно, всё равно ему некуда деваться, – решил Паркер, – доставим юную леди домой, а затем уже отправимся на охоту.

Габриэль метался по кабинету из угла в угол, проклиная Паркера, который (вот проныра!) убедил его отказаться от личного участия в поисках дочери. Разумеется, старый флибустьер Паркер исходил из тех соображений, что, раз убийца ищет Габриэля, тому лучше сохранять осторожность. Разумеется, заикнись он об этом, Габриэль бы и слушать его не стал. Поэтому хитрый слуга подловил его на том, что кто-то должен остаться дома, чтобы суметь защитить его от нападения врагов.

За дверью послышались шаги. Предварительно постучав, вошёл Паркер.

– Нашли, – сказал он, – с ней всё в порядке.

– Рассказывай.

– Мы нашли их на лесной поляне. У вашей дочери, сэр, было там любовное свидание.

– С ним?

– Скорее всего, да.

– Вы его взяли?

– Нет, юная леди закрыла возлюбленного собой. Разумеется, мы не стали стрелять.

– Чёрт!

– Он далеко не уйдёт. Ричард серьёзно ранил его в руку. Они выясняли отношения.

– Он в порядке? – Габриэль имел в виду Ричарда.

– Несколько ран, но они не серьёзны. Сейчас ему оказывают помощь, сэр.

– Распорядись, чтобы известили всех, что я готов хорошо заплатить как за Арундела, так и за сведения о нём. И немедленно отправляйтесь за ним.

– Мы вернулись, чтобы сопроводить вашу дочь и Ричарда, а заодно захватить собак. Думаю, прекрасное время для охоты, сэр.

– Хорошо. Только не дай им загрызть его заживо. Я не хочу, чтобы меня обвиняли в убийстве.

– Как прикажете, сэр.

Паркер улыбнулся. Он был рад поохотиться на самую интересную с точки зрения охоты дичь – на человека.

Едва вышел Паркер, в кабинет Габриэля вбежала Элиза.

– Пощади его, отец! – взмолилась она, едва переступив порог кабинета отца. Её глаза были красными от слёз, веки опухшими, а по лицу пошли красные пятна. Она была на грани срыва.

– Этот человек – наш враг. Он приехал сюда, чтобы меня убить.

– Я знаю, отец.

– Что?! – слова дочери обрушились на Габриэля как удар молнии.

– Джек мне признался в этом.

– Надеюсь, тебе есть, что сказать в своё оправдание? – холодно спросил Габриэль. Его лицо стало белым.

– Он поклялся, что никогда не причинит вред ни тебе, ни кому-либо ещё из моих близких.

– И этого было для тебя достаточно, чтобы скрыть от меня, что ты знаешь моего, а возможно, и нашего убийцу? Или ты думаешь, что какая-то клятва способна спасти нашу семью от предательской смерти?!

– Ты неправильно понял, отец! Когда мы только познакомились, он сказал, что ищет убийцу своего отца. Я и подумать не могла, что он говорил о тебе.

– Когда же он назвал моё имя?

– Сегодня. И сразу же поклялся, что ничего плохого не сделает.

– Ты ему поверила, какая же ты наивная!

– Ты бы тоже ему поверил.

– Возможно, но для этого его надо сначала отыскать.

– Только не убивай!

– Я не собираюсь его убивать. Сначала я хочу выяснить все обстоятельства этого дела, а потом, скорее всего, передам его в руки правосудия. Что бы ты ни говорила, этот человек приехал, чтобы меня убить.

– Отец! Ты не знаешь, какой он.

– А ты знаешь.

– Я знаю. Уверяю тебя, знаю его, как себя. Он очень милый, добрый, честный. Он помог мне, когда я упала с Ланцелота…

Элиза принялась рассказывать Габриэлю, как они познакомились с Джеком, как встречались, как полюбили друг друга.

– Я мечтаю стать его женой, мечтаю быть всегда рядом, мечтаю воспитывать наших детей…

– Об этом не может быть и речи! – оборвал её Габриэль.

– Так может говорить только тот, кто сам никогда не любил!

– Твои глаза застилает любовь.

– А твои – ненависть.

– Я просто пытаюсь защитить вас от того, что выпало на мою долю в этой жизни.

– И ради этого ты хочешь сделать меня несчастной на всю жизнь?!

– Ты скоро забудешь его, поверь.

– А ты забыл?!

– Это другое.

– Почему ты так в этом уверен?

– Этот человек – убийца. Он использовал тебя, чтобы приблизиться к нам и нашему дому. Поверь, очень скоро ты сама это поймёшь.

– Ты забываешь, что он никого ещё не убил. Или это уже не имеет значения?

– Он ранил Ричарда.

– Защищая мою честь! Слышал бы ты, какими словами он меня называл!

– Разговор окончен.

– Нет, не окончен! Я хочу, чтобы ты знал: сейчас ты преследуешь отца собственного внука!

Габриэль не поверил своим ушам. Его дочь, Элиза, и так…

– Ты меня убиваешь, дочка, – тихо сказал он. Габриэль вдруг почувствовал себя старым-старым, словно ему несколько тысяч лет, груз которых с силой прижимал его к земле. Ему стало душно. Заболело в груди.

– Мы любим друг друга, как муж и жена, и у меня будет его ребёнок. Или ты хочешь сделать сиротой собственного внука? Ты называешь его убийцей, а сам…

– Не думал, что ты у меня такая, – тихо сказал он.

– Да, я такая! Я люблю его, и буду любить всегда, нравится тебе это или нет!

– Хорошо. Раз ты не хочешь понять по-хорошему, раз для тебя нет ни меня, ни матери… Хорошо. В ближайшее время отправишься в монастырь. Возможно, там сумеют избавить тебя от дури. В любом случае, оттуда ты выйдешь только женой Ричарда, если он после всего этого согласится взять тебя в жёны.

– Никогда!

– Значит, не выйдешь совсем!

– Хорошо, папа!

– А сейчас отправляйся в свою комнату и не смей из неё выходить!

Когда Элиза вышла, Габриэль обхватил свою голову руками. Всё то, ради чего он жил, готово было навсегда рассыпаться в одночасье.

Джек прорывался сквозь кустарник изо всех сил. Здоровой рукой он прикрывал глаза. Ветки хлестали его словно плети, а колючки глубоко впивались в тело. Клочья одежды оставались на ветках, но он этого не замечал. Послышались выстрелы. Пули пролетали совсем рядом с Джеком. Острая боль прорезала спину. Джек собрал всю свою волю в кулак, стараясь убежать как можно дальше. Сразу за кустарником был крутой обрыв. Раненый и смертельно уставший Джек не успел вовремя отреагировать и кубарем полетел вниз. Слетев по крутому склону, он приземлился в грязь у самого ручья и потерял сознание.

Очнулся он в маленькой комнате с бревенчатыми стенами и дощатым потолком из некрашеных досок. Вход в комнату закрывало старое одеяло. Джек лежал на застеленном старой, но, тем не менее, чистой простыней матрасе, постеленном прямо на земляном полу. Укрыт он был старым пледом. Было тепло. Пахло какими-то травами.

Покрывало откинулось, и в комнату вошёл высокий, атлетически сложенный мужчина неопределённого возраста. Одет он был как преуспевающий торговец, но весь его облик говорил о том, что он – закаленный в боях воин знатного происхождения.

– Привет, – сказал он, – знаешь, за тебя объявили приличную награду. Я бы от такой не отказался. – Он подмигнул Джеку. – Давай знакомиться. Моё имя – Джеймс. Ну а ты – Джек Арундел, несостоявшийся убийца Габриэля Мак-Роза.

Он обращался к Джеку фамильярно, как к старому знакомому, но это совершенно не резало слух юноше. Джек попытался приподняться, но тело ответило приступом боли, от которой в глазах появились звёздочки. Джек застонал.

– Лежи, не двигайся. После того, как ты славно покувыркался по склону холма, вообще удивительно, что твои кости остались целыми. Тебе повезло, парень, и повезло редко.

– Вы видели, как я летел?

– А ты хотел, чтобы я пропустил такое зрелище?! – Джеймс весело рассмеялся.

– Это вы принесли меня сюда?

– Ты чертовски догадливый юноша! Кстати, я обработал раны и вытащил пулю. Пришлось немного заштопать тебе бок, ну да это всё мелочи. Тебя почти убили, потом ты почти покончил с собой…

– Зачем? Граф всё равно меня убьёт.

– Умереть ты ещё успеешь. А пока тебе надо набраться сил.

Не успел Джеймс договорить, а глаза Джека уже налились тяжестью, и он провалился в глубокое забытье.

Волна необычайно ярких звуков накатила на юношу, подхватила и вынесла его в открытое море звучания. Берега исчезли. Было только звуковое море и небо тишины. И он плыл по этому морю, между звуком и тишиной, плыл, слегка покачиваясь на волнах, плыл, становясь буфером между этими кажущимися противоположностями. Он плыл, превращаясь то в звук, то в тишину, постепенно растворяясь в них, примиряя их друг с другом и с собой…

– Пора есть, – услышал он слова Джеймса и проснулся.

Джек почувствовал себя намного лучше и даже смог сесть с помощью Джеймса.

– Скоро будешь как новенький.

– И что тогда?

– Не знаю. Это уже твоё дело. Ты здесь не пленник, а гость.

– Хотите сказать, я смогу свободно уйти, когда захочу?

– Скорее, когда сможешь это сделать.

– Вы не выдадите меня Мак-Розу?

– Нет, несмотря на то, что он один из моих близких друзей.

– Чертовски рад, что у вас такое своеобразное понимание дружбы.

– Представь, что всё вокруг нас – это театр.

– А мы все в нём актеры. Возможно, я неверно процитировал.

– В театре есть автор или группа авторов, которые придумывают пьесы. В этих пьесах есть главные роли, вторые роли, эпизодические роли, и так далее. Я – режиссер. Моя задача – воплотить замысел автора на сцене, превратить слова в действия, заставить их жить. На твоё счастье тебе досталась роль второго плана, которую ты должен доиграть до конца, и здесь я должен тебе помочь сыграть её наилучшим образом. Доказательством важности твоей роли служит то, что ты ещё жив. Статистов можно менять хоть всех разом. Ты меня понимаешь?

– Это что-то вроде судьбы или предназначения?

– Ты правильно улавливаешь мысль. И до тех пор, пока ты не сделаешь свой последний выход на сцену, судьба будет тебя оберегать. Но тебе не стоит всегда полагаться на удачу. Боги отмеряют её ровно столько, сколько нужно для воплощения их замыслов. В отличие от нас, они никогда не платят зря.

– Я поклялся, что не сделаю ничего во вред Габриэлю Мак-Розу. Тем более я не стану искать его смерти.

– И правильно сделал. Ему не суждено умереть от твоей руки. К тому же он не убивал твоего отца.

– Повторите, что вы сказали!

– Габриэль Мак-Роз не убивал твоего отца.

– Вы можете это доказать?

– Свободно. Для этого достаточно немного арифметики. Сколько тебе лет?

– Мне двадцать два года. Какое это имеет значение?

– Самое прямое. Раз тебе двадцать два, значит, твои родители должны были быть вместе примерно двадцать три года назад. Надеюсь, ты согласен?

– Разумеется, чёрт возьми.

– Так вот, Элизе девятнадцать, Ричарду, с которым ты не поделил девушку, двадцать один. Он родился через два года после свадьбы Мак-Роза.

– Все правильно. Двадцать три года назад граф Мак-Роз убил моего отца шевалье де Лорма.

– Ты уверен?

– Разумеется.

– Может быть, ты расскажешь, как это было.

– Моя мать случайно узнала о том, что граф пытается расстроить свадьбу своего лучшего друга – герцога. Она попыталась сообщить об этом герцогу, но граф, узнав об этом, убил моего отца, чтобы заставить её молчать.

– Это тебе рассказала мать?

– Вам что-то не нравится, сударь?

– Мне нравится всё, кроме одного. Здесь практически не осталось правды.

– Вы обвиняете мою мать во лжи?

– Да, и не я один. Твоя мать действительно попыталась помешать Мак-Розу жениться на Катрин Мак-Рой, но шевалье де Лорм к тому времени был давно уже мертв. Граф убил его лет за пять до этого события, сейчас уже точно не помню. Это произошло тогда, когда была объявлена помолвка герцога Артура и твоей матери. Узнав, что твоя мать пытается обмануть Артура, в частности, она уже была беременной от де Лорма, граф Мак-Роз явился к ней домой, чтобы заставить её отказаться от помолвки с герцогом. Де Лорм застал её с графом во время разговора, который носил чисто деловой характер. Он решил, что граф – ещё один любовник твоей матери, и набросился на него с оружием в руках. Защищаясь, Мак-Роз убил де Лорма задолго до того, как ты был зачат. От нервного потрясения у твоей матери случился вскоре выкидыш. Поэтому, кстати, твоя фамилия Арундел, а не де Лорм. Твоя мать обманула тебя, как обманывала всех, кто её окружал.

– Но зачем?

– Чтобы ты отомстил за неё Мак-Розу.

– Я не хочу в это верить.

– И не верь. Наведи справки.

– Подождите, но если все это так… получается, что граф Арундел мой настоящий, а не приёмный отец?

– Не получается. Он познакомился с твоей матерью, когда ты уже появился на свет.

– Тогда кто?

– Это тебе предстоит узнать несколько позже. Ладно, пришло время поесть.

– Тебе привет от Мак-Роза, – сказал Джеймс, входя в дом.

Джек подавился слюной и закашлялся. На глазах выступили слёзы.

– Приятно, когда тебя встречают весёлым заливистым лаем. Сегодня я был в гостях у Мак-Розов. Нельзя сказать, что говорили мы только о тебе, но пару раз твоё имя всплывало.

– Как поживает граф? – спросил Джек, вытирая слёзы.

– Замечательно, он в полной боевой готовности. Пытается вычислить, где ты можешь быть.

– А вы?

– А что я? Меня, как ты понимаешь, никто не спрашивал: не прячу ли я где-нибудь юного Арундела? Кстати, тебя интересует судьба Элизы?

С тех пор, как Джек прилег отдохнуть на дне оврага, прошло около двух недель. Благодаря удивительным способностям Джеймса, юноша уже был в прекрасной форме, правда, совсем здоровым его трудно было бы назвать. Всё это время он ничего не знал о судьбе любимой и сильно за неё переживал. Он понимал, что граф не погладит её по голове за любовь к человеку, который прибыл специально, чтобы его убить. К тому же разлука с любимой была для него настоящей пыткой, мучившей намного сильнее, чем физические раны.

– Вы её видели? – с жаром спросил он.

– Это невозможно даже для меня. Она стала узницей в собственном доме. Ей строго-настрого запретили выходить из комнаты. Кроме служанки и матери туда мог бы войти разве что только Ричард, но Элиза его не переносит на дух. К счастью, псовая охота на тебя заставила её переволноваться, что несколько подорвало её здоровье.

– Она больна, и вы говорите, к счастью?

– Иначе её давно бы уже отправили в монастырь.

– Что?! – Джек не верил своим ушам.

– Её приговорили к пожизненному общению с Богом, если она не выйдет замуж за Ричарда, а она не выйдет за него ни под каким видом.

– Дьявол! – выругался Джек.

– Полностью с тобой согласен.

– Я должен её спасти!

– Хорошая мысль, особенно если знаешь, как.

– К тому времени, как я буду это знать, она успеет состариться в монастыре.

– Глупо лезть на рожон, особенно там, где летают пули.

– Я пойду к ней, чем бы мне это ни грозило.

После пробежки среди колючих кустов вещи Джека не годились даже на тряпки, поэтому Джеймсу пришлось одолжить ему кое-что из своих вещей.

– Ну и как? – спросил Джек, переодевшись в обновку.

Джеймс внимательно осмотрел его с ног до головы.

– Ты похож на фермера-арендатора.

– Это хорошо?

– Это не хорошо, и не плохо. Здешние крестьяне практически все знают друг друга в лицо, а после твоего бегства каждый чужак вызывает у всех подозрение.

– Даже в лесу?

– В лес тебе лучше не соваться. Там сейчас больше народа, чем на королевской ярмарке.

– И что, все ловят меня?

– Не волнуйся, для тебя они найдут пару минут.

– Ладно, что предлагаете вы?

– Я выведу тебя на дорогу. Иди смело. Ни от кого не прячься.

– Так и сделаю.

Едва Джек распрощался с Джеймсом, с ним поравнялась телега, на которой сидели три мужика. Это были молодые, не старше тридцати лет, крестьяне, крепкие на вид. Понятно, что подобная встреча не входила в планы Джека.

– Куда путь держите, мистер? – спросил возница.

Джек назвал деревню, где он жил, когда встречался с Элизой.

– Вы там живёте?

– У меня там родственники, – он назвал имя хозяина дома, который снимал.

– Ну и как он поживает?

– Не знаю, – ответил Джек. Я ведь иду туда, а не оттуда.

– Резонно, – согласился крестьянин.

– А сами вы откуда будете?

– С юга.

– Далеко забрались.

– Мои родители оказались там после якобинского восстания.

– Да, пораскидала война людей…

После небольшой паузы крестьяне вернулись к обсуждению своих местных сплетен. Джек уже решил, было, что сумел вызвать к себе доверие этих людей, но один из крестьян, прервав беседу, обратился к юноше:

– Вы, конечно, нас извините, но вы чужой, а граф приказал всех чужих доставлять к нему.

– С чего это он так?

– Тут прячется один бандит, и граф не хочет его упустить.

– Видать, он сильно насолил вашему графу.

– Мы в эти дела не лезем, но приказ есть приказ.

– Согласен, но ведь я не чужой.

– Это не нам решать. К тому же знакомство с графом не займет много времени.

В следующее мгновение Джек побежал в сторону от дороги, где за холмом начинался лес. Крестьяне пустились в погоню. Если бы не ранения, значительно ослабившие Джека, он, возможно, сумел бы от них убежать. Когда же он понял, что драки не избежать, Джек остановился и достал нож, который был спрятан за голенищем сапога. Конечно, была бы у него шпага, можно было бы вообще не бежать – он был достаточно хорош, чтобы справиться с тремя не обученными воинскому делу крестьянами, но шпаги у него не было.

У одного из крестьян был кнут, другой был вооружён держаком от лопаты. У третьего, правда, оружия в руках не было, но это мало что меняло.

– Сдавайся без глупостей, – сказал тот, что был с кнутом.

– Это ещё зачем? – удивленно спросил Джек.

– Мы должны доставить тебя к графу.

– Боюсь, у меня другое мнение на этот счёт.

– Мы не знаем, какие у тебя с графом счёты – это не наше дело…

– Тогда позвольте мне идти своей дорогой.

– Извини, но мы не можем.

– Ничем не могу помочь.

– Тогда нам придётся взять тебя силой.

– Это может вам дорого стоить, – сказал Джек, играя ножом.

– Зря ты так. Граф обещал заплатить как за живого, так и за мёртвого.

Нападать крестьяне не решались, а отпускать Джека не хотели – слишком хорошую награду назначил за него Габриэль. Так бы, наверно, они и продолжали обмениваться дурацкими, ничего не значащими фразами, если бы Джеку не надо было спешить. Увидев, что противник потерял бдительность, он решил действовать и бросился на крестьянина с палкой.

Тот слишком поздно отреагировал на бросок Джека, который, поднырнув под руку, глубоко ранил крестьянина ножом в бедро. В следующее мгновение Джек получил по спине кнутом. От боли помутнело в глазах. Хрустнуло ребро. Однако Джек выхватил у раненого крестьянина палку из рук. Конечно, это была далеко не шпага, зато ряды противника поредели, а их дух при виде крови товарища окончательно был сломлен.

– Следующего я прикончу, – грозно сказал Джек.

Крестьяне больше не решались нападать. Никто не хотел отправляться на тот свет. Поняв это, Джек, медленно пятясь, отошёл на безопасное расстояние, затем побежал. Он бежал, сколько было сил, затем рухнул в траву.

«Плохи дела, – думал он, жадно хватая ртом воздух, – эти ребята наверняка сообщат графу о встрече, и тот приготовится. Но в любом случае этого уже не изменишь».

Только далеко за полночь Джек рискнул приблизиться к дому Мак-Розов. Было темно, к тому же на землю опустился туман. Недостаточно густой для Джека, но выбирать погоду не приходилось. В своё время Элиза в мельчайших подробностях описала возлюбленному дом, и теперь он руководствовался её описанием как планом. Её комната была на втором этаже, окна выходили на юг – с третьего по пятое слева. Решёток на окнах не было, зато в доме было полно вооружённых людей. Снаружи дом никто не охранял, что в подобной ситуации было похоже на плохо устроенную ловушку. Довольно легко Джек нашёл место, откуда можно было спокойно наблюдать за домом, оставаясь при этом незамеченным. В доме шла обычная жизнь, и ничто не говорило, что он был на осадном положении. В конце концов, Джек решился покинуть свой наблюдательный пункт.

– Привет, – услышал он знакомый голос. Говоривший был за его спиной, – повернись медленно, чтобы я смог увидеть твои руки.

– Привет, давно не виделись, – ответил Джек, повернувшись лицом к Ричарду.

Из оружия у Джека был нож. Ричард был вооружен шпагой и пистолетом.

– Продолжим? – тем не менее, предложил Джек.

– Посмотри на себя. Ты слаб, ранен и практически безоружен. Второй шпаги у меня нет, а устраивать поножовщину не в моих правилах.

– Тебя что-то смущает?

– Я ревнив, вспыльчив, несдержан, но никто не может обвинить меня в бесчестии.

– Тогда тебе придётся либо посторониться, либо меня убить.

– Ошибаешься, – к беседе присоединился Паркер.

– Как, вы тоже ещё на ногах? – наигранно удивился Джек.

– Мы с нетерпением ждали гостей. Вернее, гостя.

– Желаете пригласить меня на стаканчик виски?

– Что-то вроде того.

– Может, я зайду в другой раз?

– В другой раз не получится.

– У вас не очень хорошо получается стрелять в спину.

– Ты забыл о таком славном изобретении, как псовая охота.

– Ладно, пожалуй, я соглашусь на порцию виски.

– Очень хорошо, сударь, – улыбнулся Паркер, – прошу вас в дом.

Габриэль сидел за столом у себя в кабинете. За эти несколько недель он сильно сдал. На уставшем лице появились новые морщины. Он похудел и визуально даже стал ниже ростом. На столе лежал заряженный пистолет. В кабинет вошёл Паркер, который привёл Джека.

– Господин Арундел, сэр, – объявил Паркер, вновь надев личину слуги.

– Присаживайтесь, сударь, – сказал Габриэль, приглашая Джека сесть в кресло.

– Вы очень любезны, сударь.

– Думаю, вы не будете против, если мы перейдем сразу к делу?

– Разумеется, нет.

– Ваше имя Джек Арундел.

– Совершенно верно.

– И вы здесь для того, чтобы меня убить.

– С тем уточнением, что я действительно приехал в эти замечательные места именно с этой целью, но позже я передумал и отказался от этой затеи.

– После того, как обесчестили мою дочь? – резко спросил Габриэль.

– Мы любим друг друга, и при других обстоятельствах я бы попросил у вас её руки.

– Может быть, вы скажете, что пришли сегодня ко мне в дом именно за этим?

– Я пришёл, чтобы вызволить её из заточения.

– Вы даже об этом знаете? – нахмурился Габриэль.

– В нашем мире трудно удержать что-либо в секрете.

– Ладно, сударь, отложим наш разговор до утра.

– Простите, сэр, но вас хочет видеть одна дама по неотложному делу.

– Какого чёрта, Паркер? – спросил Габриэль, с трудом открывая глаза. Он сильно хотел спать. Напряжение последних нескольких недель сменилось невыносимой усталостью. Габриэлю требовался отдых.

– Который час?

– Половина седьмого, сэр. Половина седьмого утра, сэр, – добавил Паркер после паузы.

– Проклятье, Паркер.

– Совершенно верно, сэр.

– Так что там ещё у тебя?

– Я извиняюсь, сэр, но вас срочно требует одна дама, которая утверждает, что прибыла по неотложному делу.

– Пошли её ко всем чертям.

– Она попросила показать вам вот это, – Паркер положил на подушку маленький золотой крестик.

Габриэля словно ударило током. Это был крест Алджирона – их пропавшего сына.

– Пригласи её в кабинет и не оставляй там без присмотра.

– Слушаюсь, сэр.

Чтобы хоть немного привести себя в чувство, Габриэль обмылся по пояс ледяной водой. В голове немного прояснилось, но, всё равно, она была тяжёлая, как пушечное ядро.

Одевшись, Габриэль отправился в кабинет, где в кресле для гостей сидела женщина, лицо которой закрывала вуаль. Судя по одежде, она была при деньгах, и, скорее всего, знатного рода.

– Здравствуйте, сударыня, откуда у вас эта вещь? – спросил Габриэль. Ему было не до любезностей.

Вместо ответа женщина откинула вуаль.

– Вы?! – удивился граф, узнав в ней постаревшую Анну Лестер.

– А кого вы хотели увидеть?

– Уж точно не вас.

– Мне уйти?

– Боюсь, вы не сможете этого сделать даже при всём желании.

– Это, – Анна достала из сумочки маленькую запаянную стеклянную ампулу, – смертельный яд мгновенного действия, – она положила ампулу в рот, – стоит мне раскусить капсулу, и я быстро и безболезненно отправлюсь на тот свет вместе со всеми секретами.

– Вы пришли в такую рань, чтобы покончить с собой у меня на глазах?

– Это на тот случай, если вы вдруг решите, что вежливость и обходительность не самое лучшее средство добиться расположения дамы. Вы меня поняли?

– Давайте к делу.

– Я пришла предложить вам сделку.

– Я это уже понял.

– Я готова обменять вашего сына на своего.

– Так Арундел – это ваш сын? Забавно.

– Почему? Или вы считаете, что я не могу быть матерью?

– Родить – это ещё не значит стать матерью. Особенно если желаешь превратить своего сына в убийцу.

– А кто безгрешен, граф? Уж не вы ли?

– Предоставим решать это богу.

– Ладно, богу – богово. Меня интересует сделка.

– Хорошо. Я согласен. Но вам придётся предъявить веские доказательства. Извините, но вас нет в списке тех, кому можно верить на слово.

– Я и не предлагаю вам поверить на слово. По крайней мере, мне. Я давно уже не наивная девочка.

– А вы были наивной?

– Я готова предоставить вам доказательства вместе с вашим сыном, как только вы соберёте всех, включая ваших гостей. Впрочем, прислугу можете не беспокоить.

– Вам обязательно нужно это представление?

– Вам нужны доказательства?

– Хорошо. Паркер!

– Да, сэр.

– Собери всех в гостиной. Немедленно.

– Слушаюсь, сэр.

Первой в гостиную прибежала испуганная Элиза. Девушка решила, что отец собирается судить её единственного и любимого Джека тем судом, которому позже будет присвоено имя Линча. Увидев Анну и резонно решив, что посторонних на подобное мероприятие вряд ли стали бы приглашать, она успокоилась. Вежливо поздоровавшись, она села на диван. Элизе совершенно не понравилось, как эта женщина рассматривает её, словно выставленную на витрине вещь, однако девушка решила этого не замечать. Правда, она изредка поглядывала на Анну с тем любопытством, с каким детишки рассматривают диковинных зверушек или уродов. После одиночного заточения в собственной комнате даже старая женщина стала для неё развлечением.

Появились Артур с Ричардом. Ричард, который не спал почти всю ночь из-за охоты на соперника, сильно хотел спать, поэтому ему было всё равно, что хотели ему сказать. Он был недоволен тем, что его разбудили в такую рань, и мечтал поскорее вернуться в постель.

Узнав Анну, Артур переменился в лице. Меньше всего он хотел сейчас видеть эту женщину. Пробормотав приветствие, он хотел уже занять место в самом дальнем конце гостиной, однако Анна нарушила его план.

– Артур, милый, разве так себя ведут старые друзья, особенно после того, что между нами было? – спросила она, даже не скрывая удовольствия от его смущения.

– Прошу прощения, сударыня, я вас сразу не узнал, – ответил он, целуя Анне руку.

Ричард удивлённо посмотрел на отца.

Появилась взволнованная Кэт. Паркер не стал объяснять, зачем её приглашают в гостиную.

– Господин граф желает вас видеть как можно быстрее по очень важному делу, – сказал он ей и удалился, чтобы предупредить остальных. Кэт знала, что Габриэль не стал бы поднимать её в такую рань без веской на то причины.

Чуть позже пришла Жозефина. Она вообще никуда не хотела идти, но Паркер все же сумел её уговорить, объяснив, что это вопрос жизни и смерти.

Последним привели Джека. Он выглядел больным и усталым, но держался бодро.

– Что ты здесь делаешь, мама? – удивленно спросил он.

– Так вот почему она на меня так пялилась! – поняла Элиза.

– Я пришла за тобой, сынок, – ответила Анна.

– Зачем? – немного грустно спросил он.

– Джек, милый, с тобой всё хорошо?! – не дала ответить Анне Элиза.

– Лучше не бывает, милая! А как ты?

– Ужасно. Я не нахожу себе места без тебя.

– Мне тоже без тебя невыносимо.

– Друзья, позвольте вам представить нашу гостью Анну де Аруа, которую многие из вас знали как Анну Лестер, – прервал их разговор Габриэль. От этого имени Кэт бросило в дрожь. – Она пришла для того, чтобы открыть нам одну тайну в обмен на свободу сына, которым является Джек Арундел. Я дал ей слово, что если её слова будут подтверждены доказательствами, Джек окажется на свободе, и я не буду предъявлять ему обвинения в попытке меня убить. Думаю, мы все с интересом выслушаем то, что она нам расскажет. Прошу вас, сударыня.

Габриэлю показалось, что его слова были похожи на речь третьесортного конферансье какого-нибудь бродячего театра, или, что ещё хуже, председателя провинциального благотворительного общества на открытии очередного заседания.

– Я могу немного выпить? – спросила Анна, её голос немного дрожал от волнения.

– Разумеется. Чего бы вы хотели? – спросил Габриэль.

– Что-нибудь.

– Принеси что-нибудь выпить всем, – попросила Паркера Кэт.

– Дамы и господа, – начала свою речь Анна. – Это я попросила графа собрать всех вас для того, чтобы вы все смогли стать свидетелями нашего соглашения, а также свидетелями того, что я собираюсь сейчас поведать. Зачем мне это надо? Сейчас вы всё узнаете. Конечно, я понимаю или, по крайней мере, догадываюсь, какие вызываю у вас чувства. Для многих из вас я – воплощённое зло, обманщица и интриганка, а для кое-кого к тому же и живой скелет из шкафа. Я не преувеличиваю? – Анна посмотрела на Артура, который сжался от её взгляда, как кролик от взгляда удава.

Возникла пауза. Анна буквально требовала от него ответа, тогда как Артур не находил нужных слов. В конце концов, он пробормотал что-то нелепое.

– Вы знаете, – продолжила Анна, – во многом я с вами согласна. Я действительно стала порочной, как впрочем, и большинство из вас.

– Давайте обойдемся без этих обвинений, – прервала её Кэт.

– Вы правы, сударыня, мы обойдемся без ЭТИХ обвинений. К тому же у меня достаточно обвинений ДРУГИХ. Думаю, мне будет приятно поглядеть на ваши лица в конце рассказа.

– Может быть, перейдете к делу? – оборвал её словоизлияния Габриэль.

– Хорошо, граф, к делу так к делу. Ответьте, пожалуйста, на один вопрос: вы поинтересовались, каким образом мой сын собирался вас убить?

– Меня это не интересует.

– А зря, граф.

– Я хотел вызвать вас на поединок, – сказал Джек, глядя в глаза Габриэлю.

Ответ юноши ошеломил практически всех.

– Я хотел убить вас в честном бою, как и полагается дворянину. Я направлялся к вам в дом, чтобы бросить вам вызов, когда увидел вашу дочь, лишённую чувств. Эта встреча заставила меня изменить свои планы.

– Это правда? – не веря своим ушам, спросил Габриэль.

– Клянусь честью!

– Вот видите, граф, этот юноша совсем не похож на то исчадие ада, которое вы нарисовали в своём воображении только на основании того, что он мой сын.

– Я не знал, что он ваш сын.

– Правда? – язвительно спросила Анна.

– До вчерашнего дня я считал его вашим наёмником.

– Как видите, иногда вы тоже можете ошибаться. Но вернёмся к Джеку. Его приёмная семья стала для него более родной, чем я. Как и когда я встретила Малколма Арундела, и что заставило его взять меня в жёны с маленьким сыном, усыновить его, дать ему своё имя, вас не касается. Пусть эта тайна уйдёт в иной мир вместе с нами. Я по-настоящему благодарна Малколму за то, как он к нам относился. Это был добрый, благородный человек, умеющий любить так, что рядом с ним всегда чувствуешь себя спокойно. Джека он принял как родного сына, тем более что своих детей у него не было, да и быть не могло. Практически он, а после его смерти его родители воспитали Джека. Они превратили его в настоящего мужчину. К несчастью судьба слишком рано забрала моего мужа в могилу.

Я рассказываю это потому, граф, что мой сын всей душой любит вашу дочь, и она отвечает ему взаимностью.

– Это не имеет значения, – резко сказал Габриэль.

– А что для тебя имеет значение? – так же резко спросила его Элиза.

– Это мы обсудим позднее, – ледяным тоном ответил он. Продолжайте, сударыня.

– Ошибаетесь, граф, это имеет самое прямое значение. У Джека есть всё, что нужно в наши дни молодому человеку. У него есть имя, он знатен, богат, хорошо воспитан. От Арунделов унаследовал титул, а я обеспечила его хорошим состоянием, граф.

– Я пообещал отпустить вашего сына, а не принять его у себя в доме в качестве зятя.

– И совершенно напрасно. Ну да мне всё равно вас не убедить.

Появился Паркер с напитками.

– Лучше я начну всё с самого начала или с той злополучной помолвки, которую вы так жестоко разрушили. Я имею в виду свою помолвку с Артуром. Тогда я поклялась, граф, сделать всё, чтобы вас уничтожить. Почему? Вы убили мою любовь. Мою единственную любовь, без которой моя жизнь лишилась всякого смысла. Да, Артур, я любила шевалье Шарля де Лорма. За вас же я собралась замуж лишь потому, что у него не было ни шиллинга денег.

– Я знаю, – спокойно ответил Артур, – это и заставило меня обрести философский взгляд на женщин.

– Он был прекрасным любовником, – продолжила рассказывать о де Лорме Анна, – но совершенно непригодным на роль мужа. Вы же, мой милый герцог, были кандидатом в идеальные мужья. У вас было всё, чего могла желать моя душа, вот только сердце, это подлое существо, принадлежало другому, и у меня под сердцем был его ребёнок. Извини, Джек, но этим ребёнком был не ты. Тебя я обманывала, как и многих других. Тот ребёнок так и не появился на свет. После того, как вы, граф, убили моего возлюбленного, у меня случился выкидыш. Тем ударом шпаги вы убили всё, что имело значение в моей жизни.

– Вы забываете, что де Лорм сам набросился на меня.

– Разве мне от этого легче? Первый случай отомстить мне представился тогда, когда вы попытались разорвать вторую помолвку герцога, – продолжила Анна после небольшой паузы, во время которой в гостиной стояла полная тишина, – тогда я написала письмо вашей очаровательной супруге, граф, которая была невестой Артура, но ваша лучшая подруга, маркиза Отис спутала мне все карты. Тогда-то я и вспомнила о тебе, Артур. Тебе требовалось утешение, мне тоже. Помнишь наш незабываемый медовый месяц?

– Вы были великолепны, сударыня.

– Я уже начала готовиться к свадьбе, но Артур так и не смог мне простить де Лорма.

– Обманувший единожды, обманет ещё, – заметил Артур.

– В общем, мы расстались. А вскоре на свет появился Джек.

Эти слова произвели эффект взорвавшейся бомбы. Все были в шоке. Особенно Артур, Ричард, Элиза, да и сам Джек. Все говорили одновременно, причём никто никого не слушал. Анна, подобно актрисе, вызванной на бис, наслаждалась произведённым фурором.

Оставшись без мужа, Анна впала в состояние глубокой тоски, из которой, впрочем, её вывело скорое замужество. Нельзя сказать, чтобы она безумно любила Малколма Арундела, но он был добрым, хорошим человеком, который прекрасно к ней относился. Ей действительно было горько, что болезнь так рано оборвала его жизнь. Чтобы хоть как-то развеяться, Анна отправилась на воды в Канн, где совершенно случайно встретила Артура, привезшего туда на лечение свою молодую жену.

Первой мыслью Анны была мысль женить на себе Артура, который сильно переживал по поводу бесплодия своей жены. Он мечтал о наследнике, а Джек был его кровным сыном, что вполне легко было доказать. Но позже, убедившись, что Артур влюблен в Жозефину, она вынуждена была отказаться от этого плана. Анна была злой на весь мир, когда в её голове созрел грандиозный план мести.

Встретившись как бы случайно с Артуром в открытом кафе на берегу моря (Жозефина осталась дома из-за сильной головной боли), она долго и в подробностях принялась рассказывать ему о том, какой замечательный ребёнок растёт у Мак-Розов. Каждое её слово было щепоткой соли, брошенной в душевную рану Артура.

– А ведь это мог быть твой ребёнок, – как бы невзначай сказала Анна и посмотрела Артуру в глаза. От этих слов он буквально заскрежетал зубами.

– Наверно, я бы душу продал дьяволу за то, чтобы стать отцом, – признался он Анне.

– Ты никогда не думал об усыновлении? – спросила она, – вы вполне могли бы взять ребёнка у каких-нибудь приличных бедных людей, которые с радостью бы отдали его вам на усыновление. Таких людей много.

– А что скажет свет? Они ведь ни за что не примут его как ровню.

– А зачем вам это афишировать? Достаточно года на два уехать куда-нибудь, где вас не знают, а потом уже вернуться с наследником. Никому в голову не придёт даже усомниться, что это не ваш ребёнок.

– Мне надо обсудить это с Жозефиной.

Артуру понравилась эта идея, но он не был окончательно уверен в жене. Всё-таки чужой ребёнок – это чужой ребёнок.

Артур зря волновался по поводу Жозефины, которой эта идея понравилась ещё больше, чем ему. Не удивительно, что за помощью они обратились к Анне, и та взялась всё организовать.

Через неделю Артур с Жозефиной отправились в небольшой рыбацкий поселок в одной из колоний. Ещё через месяц там появилась Анна с измождённого вида женщиной лет сорока, которая представилась Гертрудой. По словам Гертруды, после испуга (на неё набросилась бродячая собака) у неё пропало молоко, и ей нечем кормить сына. Малыш был настолько милым, что Артур с Жозефиной сразу же согласились на все условия Гертруды, запросившей довольно приличную сумму за своего малыша.

Вскоре герцог с юной женой и милым малышом переехали жить к себе в имение возле Марселя, где и зажили спокойно и счастливо. Приёмные родители полюбили малыша, как родного…

Однажды, когда Жозефина с ребёнком гостила у родителей, к Артуру в гости заявилась Анна. Она долго расспрашивала, как поживает малыш, с интересом выслушивая счастливую болтовню души не чаявшего в ребёнке Артура. Затем разговор перекинулся на наследника Мак-Розов, который был похищен около двух лет назад из родительского дома.

– Бедные родители, не представляю, как можно справиться с таким горем, – посочувствовал им Артур.

– Скажи, а он сильно похож на мать? – спросила вдруг Анна.

– Кто?

– Ваш Ричард. Надеюсь, ты не забыл, как она выглядит.

– Что?! – закричал Артур, до которого дошло, какого ребёнка подсунула ему Анна.

Удивительно, как он её не убил.

– Что ты собираешься делать? – спросила она, когда он немного пришёл в себя.

– Срочно возвращаться в Шотландию.

– А что ты скажешь людям после того, как громогласно заявил о том, что Ричард – твой кровный сын и наследник?

Анна была права. Взявшись за эту дьявольскую интригу, она тщательно продумала все возможные варианты, крепко связав этой ложью Артура по рукам и ногам.

– Так что позвольте представить вам, господа, Алджирона Мак-Роза, он же Ричард Корнуэльский, – закончила повествование Анна.

Наступила немая сцена.

– Наконец-то всё это закончилось, – прошептал первым пришедший в себя Артур. Он почувствовал, как давивший его все эти годы груз, наконец, рухнул с плеч на землю. Удивительно, но он был благодарен Анне за то, что она сделала за него это ужасное признание.

– Кто вам сказал, что всё это закончилось? – громко произнес, входя в гостиную, Джеймс, – ничего ещё не закончилось. История только начинается, – Джеймс весело рассмеялся, – никогда не лишайте богов чувства юмора. Это единственное, чего они не прощают…

Габриэль сидел у себя в кабинете и с любопытством разглядывал шкатулку, где хранился его пропуск в другую, неизвестно что приготовившую ему жизнь. Это был его персональный пропуск в неизвестность, которым он решил, наконец, воспользоваться.

Открой он шкатулку, и…

Габриэль всегда с настороженностью относился к самоубийцам, которых удавалось спасти. Он совершенно искренне считал, что попытка свести счеты с жизнью – это удел законченных оптимистов, которые непонятно почему вдруг решили, что там, после смерти, им будет не хуже, чем здесь. Привыкший всегда бороться до конца, он не одобрял этого шага, за исключением тех случаев, когда альтернативой была мучительная смерть от пыток. Во всех остальных случаях всегда надо искать выход, и если нет главного, возможно, есть запасной. В любом случае борьба дает больше шансов на победу, чем признание поражения.

Именно сходство с самоубийством было для Габриэля тем барьером, который ему предстояло преодолеть, чтобы открыть шкатулку и посмотреть, наконец, на зеркало или в зеркало. Однако это не было самоубийством, как не был самоубийством переезд в другой город или страну. Правда, Габриэль не знал, куда судьба закинет его на этот раз.

С того дня, когда Анна Лестер сделала своё публичное признание, прошло два года.

Неизвестно, как бы дальше развивались события, если бы не эффектное появление Джеймса в самый драматичный момент действия. Джеймс был единственным, кто знал, где и когда ему надо оказаться, и что при этом делать. Иногда Габриэль начинал даже думать, что именно Джеймс для чего-то и устраивает все эти неприятности, но он быстро отмахивался от этих мыслей.

– Что вы собираетесь с этим делать? – громко спросил Джеймс тогда после того, как были высказаны взаимные обвинения, выпиты лечебные порции виски, а дамы очнулись от обмороков. Убедившись, что ни у кого нет ответов, он продолжил: – Сейчас вы можете ещё глубже погрязнуть в спорах и обвинениях, но это вам не даст ничего, кроме новых, ещё более серьёзных проблем, – он говорил, и его голос оказывал гипнотический эффект на присутствующих. – В любом случае решать вам, господа. Я лишь хочу спросить, что будет, когда свет узнает, что герцог Корнуэльский оказался похитителем сына своего лучшего друга, тогда как его внебрачного ребёнка воспитывали совершенно чужие люди? Кто станет наследником герцога? И как отнесутся к появлению новоиспеченного графа?

– Он прав, – согласился с Джеймсом Габриэль, – это не должно выйти за пределы этой комнаты.

– Она же первая побежит рассказывать всем направо и налево, – набросился на Анну Артур.

– За меня можете не волноваться. Гарантией моего молчания будет та тень, которая упадет на репутацию Джека, если всё вдруг будет раскрыто.

– Похоже, что нам ничего не остается, как и дальше играть привычные роли, – сказала Кэт, приходя в себя, – но ведь это ужасно!

С тех пор пролетело два года. Элиза все-таки вышла замуж за Джека, который оказался вполне приличным молодым человеком. По крайней мере, Габриэлю он понравился. Несмотря на былые размолвки, они очень быстро сошлись характерами с Ричардом, чья свадьба была тоже не за горами. Месяца три назад он познакомился с одной очаровательной девушкой, и неделю назад объявил о своей помолвке.

Артур с Жозефиной вернулись во Францию, получив перед этим прощение Мак-Розов.

Шесть месяцев назад умерла Кэт. Её сердце не выдержало всех испытаний судьбы.

После похорон Элиза с Джеком переехали жить в столицу, Ричард уехал к себе в замок. В последнее время он был неразлучен с невестой, жившей в паре часов езды от Корнуэльских владений.

Габриэль остался вдвоём с Паркером. И вот теперь он понял: пора.

Он написал всем прощальные письма: Артуру, Элизе, Ричарду и ещё паре друзей, заплатил жалованье Паркеру за год вперёд, сделал последние деловые распоряжения.

«Кто вам сказал, что всё это закончилось? Ничего ещё не закончилось. История только начинается. Никогда не лишайте богов чувства юмора. Это единственное, чего они не прощают», – вспомнил Габриэль слова Джеймса.

– Пора, – сказал он себе вслух и открыл ларец.

Зеркало его разочаровало. Это была небольшая прямоугольная пластина из серого, местами почерневшего от времени металла размером 10 на 15 сантиметров. Ни оправы, ни украшений на нём не было.

– Никогда бы не подумал, что из-за этого куска железа мог начаться весь этот сыр-бор, – сказал Габриэль и радостно рассмеялся. Впереди его ждала новая, полная приключений и тайн жизнь.

Габриэль посмотрел в зеркало. Вместо своего отражения он увидел весь тот путь, который уже прошёл, и который ему предстояло пройти. Это действительно было долгое путешествие через пространство и время, через целые эпохи. Путь описывал петлю Мёбиуса. А через мгновение появилось лицо. Оно, скорее, походило на грубо изготовленную маску. Впереди предстояло ещё много работы, но это уже было лицо, его лицо, добытое им в сражении чуть ли не со всем миром.

Габриэль улыбнулся своему отражению, и время расступилось перед ним.

(Продолжение – в романе «Виктор»)

Назад: История третья

На главную: Предисловие