37. Последняя остановка

Поздним утром вынесли мы с Розитой два ящика и мой ранец из корабля и остановились в раздумье. На космодроме стояли и свободные биолёты, и вертолёты. На соседних площадках замерли полосатый и пятнистый' вертолёты, голубой, зелёный и малиновый биолёты. Медленно плыли с запада на восток лёгкие небольшие облака. Выглядывало меж ними и снова исчезало ненадолго солнце. Самая разлюбезная погода! Выбирать транспорт можно, не оглядываясь на неё. Вертолётом, конечно, быстрее. Но… Куда нам сегодня-то спешить?

— Да и в пути не поцелуешься, — закончила Розита мою мысль. — А когда нам теперь удастся? Ты хоть смутно представляешь, когда?

— Ничего не видно! Чернота! Если только сама не прилетишь.

Розита недоумённо пожала плечами и решительно понесла мой ранец к ближайшему биолёту. Он был нежно-голубым. С двумя ящиками я последовал за нею.

Мы действительно немало целовались в пути. Управлению биолётом это не мешает. И что-то надрывное чудилось мне в жарких поцелуях Розиты. Словно прощалась она со мной не до следующей моей поездки на материк, а чуть ли не навсегда.

Перед самым выходом из корабля вспомнил я о вчерашней просьбе Вебера. Составить описание хижин и набросать чертёж было, наверное, делом десяти минут. И можно бы оставить всё здесь. Но это означало оставить всё Розите для того, чтобы она отнесла Веберу.

Зачем же мне её к нему посылать? Зачем давать ему ещё один шанс? Может, он на то и рассчитывал?

«Потом всё сделаю! — решил я. — И передам Омару».

Тогда, на корабле, это решение как-то успокоило. Теперь, в биолёте, я вдруг понял, что никакого значения оно не имеет. А имеет значение только то, как Розита меня целует — с надрывом или спокойно, в полной уверенности, что никуда я от неё не денусь, и ничто нашему счастью не угрожает.

Вот этой спокойной уверенности, которая, казалось, буквально переполняла Розиту в Нефти, сегодня я не чувствовал.

В Заводском районе я попросил диспетчера догрузить кое-что в приготовленный для меня вертолёт.

— Что именно? — спросил он.

— Прежде всего, два складных слесарных верстака полегче, дюралевых. Причём у одного надо подрубить «ноги», чтоб за ним можно было сидеть, а не стоять. Это для старика… И стульчик ему дюралевый… Кроме того — две пары тисов, два ручных наждака, две наковаленки, десяток струбцин, по два набора молотков, напильников, рашпилей, стамесок, долот, точильных брусков, детский набор гвоздей и стопку слесарной шкурки.

— Всё? — Диспетчер улыбнулся.

— Нет, не всё… — Я развёл руками. — Пожалуйста, нивелир и две пары шортов на меня. Начну работать с инструментом, могу брюки порвать.

— Открываешь слесарную мастерскую? — полюбопытствовал диспетчер.

Был он инженером со второго корабля, звали его Армен Оганесян, и просчитал он в этом районе все ступенечки, начиная с мастера цеха, который управлял слесарными роботами. Именно Армен не так давно обеспечивал верстаками, слесарными и электромеханическими наборами ту киберлабораторию, которую мне поручили организовать. А потом его «бросили» на управление вертолётами. Не знаю уж, почему…

— Не столько создаю мастерскую, — признался я, — сколько переоборудую. Мастерская уже есть — на двух валунах, с полным набором каменных орудий. Работает в ней невероятно трудолюбивый старикан Бир. Хочу ему помочь. И заодно выполнить вчерашнее указание Совета. А попутно и себе верстачок поставлю. С детства приучен всё по дому ремонтировать.

— Список велик! — Армен покачал черноволосой головой. — Часик нам на это выделишь?

— Сколько надо!.. Я ещё в киберлабораторию загляну: соскучился по ребятам… Топливную трубку в ранце сменю — много налетал… Действуйте!

Мы вышли с Розитой из диспетчерского корпуса, отнесли к вертолёту свои два ящика и ранец, и Розита задумчиво произнесла:

— Вообще-то у меня тоже есть плановое задание. Надо посмотреть, как строится дорога на Порт. Хотя бы общий взгляд… Давно об этом ничего не говорилось — ни по радио, ни по телеку. А тут всё рядом!

— Ну, давай зайдём к ребятам, а потом — на дорогу.

— Потом они наверняка увяжутся тебя провожать, — возразила Розита. — И на дорогу мы уже не вырвемся. И придётся мне одной… А тут всё-таки ра ходят. Их зона! Хоть сейчас и мир… Не очень-то верю я пока в этот мир… Да и стрелять в них не хочется.

— Хорошо, давай наоборот! — согласился я. — Сначала на дорогу, потом — к ребятам. Чтоб не бродить тебе тут одной.

Мы нырнули в биолёт, путь был не очень долгий, и вскоре послышался треск падающих деревьев и гул моторов. А в биолёт сквозь полуоткрытые окна набился густой запах горелой древесины, расплавленной смолы и горячего железа. Четыре громадные лесодорожные машины — почти всё путевое богатство землян! — медленно вели параллельные «нитки» на запад, к будущему морскому порту. Они подминали под себя девственный лес, прожигали путь в редких и невысоких скалах и выпускали из-под трамбовочных катков горячее, местами полупрозрачное янтарно-серое дорожное полотно. Оплавленные гранит, песок и глина перемешивались в нём со смолой и древесиной. Всё, что попадало под машину, становилось гладкой, слегка выпуклой вечной дорогой. Производство было безотходное.

Горячий воздух высокой стеной поднимался над свежим дорожным полотном, и лес за прозрачной, колеблющейся стеной дрожал и дробился.

Потом, после того, как выйдут дорожные машины к морю, они вернутся в Заводской район и потянут отсюда шоссе на север — через ферму и железо-марганцевый рудник к Нефти. Пока же тут чисто воздушная трасса.

Подъехать близко к лесодорожным машинам невозможно. Горячее шоссе сожгло бы биолёт вместе с нами. Мы остановились поодаль. Розита вышла, записала на магнитофон треск деревьев и шум машин, поснимала издалека щебечущей камерой падающие деревья, дрожащие от напряжения лесодорожные машины, парящие горячие полосы шоссе, и после этого я развернул биолёт обратно. Всю остальную информацию Розита намеревалась получить в Городе, у дорожно-строительного начальства. Цифры были там. И разговаривать с операторами и механиками там удобнее. А здесь — только шум да пейзажи. Да ещё запах, который по телевидению не передашь.

В середине обратного пути Розита попросила:

— Останови!

Я приказал киберу биолёта свернуть к обочине, выключил его и, на всякий случай, затемнил стёкла. Хотя никто тут не ездил — по неоконченной-то дороге… Кроме разве операторов лесодорожных машин — в начале и в конце рабочей смены. Да ещё механиков, при поломках.

— Каждое наше свидание кажется мне последним, — как бы оправдываясь, произнесла Розита. — Я как моряцкая жена… Жила среди них на Кубе, наслышалась, насмотрелась… Только не думала, что сама такой стану.

— Не оправдывайся, — попросил я. — Именно такую и люблю.

— Бирута была не такая?

— Не надо…

— Конечно! Ты прав! Потом всё это… А сейчас…

Киберлаборатория встретила нас гулом голосов. Грицько Доленко, Нат О'Лири и Ружена Мусамба выключили свои аппараты, окружили меня и засыпали вопросами. Один Бруно стоял в сторонке и молча улыбался. Свои вопросы он успел задать раньше и ответы получил порой наглядные.

Розита села в кресло у стены и демонстративно выставила на ладони магнитофон — опять записывала шум. Потом к нему подверстается репортаж.

В лаборатории размножали роботов-геологов для Южного полуострова и одновременно готовили новый образец — для Зелёной впадины, своеобразного заповедника племени ра. Решили понемногу, осторожно изучать её. Там ожидалось немало геологических находок. Пора брать их на учёт. Хотя бы для начала.

Два робота стояли рядышком в одном углу — эталон для Южного полуострова и его новенький, почти законченный двойник. Один робот стоял в другом углу, и в нём полностью заменяли блоки местной памяти. Этому предстояло бродить по Зелёной впадине. Нат О'Лири терпеливо объяснял это — не столько мне, сколько Розите, которая впервые попала в киберлабораторию.

На этом, собственно, закончилось просвещение гостей и началось просвещение хозяев. Их интересовало в моей новой жизни всё — от устройства собственного жилья до отношений с местным прекрасным полом. Как мог, я старался удовлетворить их любопытство. Розита это тоже добросовестно записывала. Репортаж у неё должен получиться шумный. Потому что разговор шёл, как говорится, не по протоколу.

А потом все двинулись провожать меня. Розита многое знала наперёд…

Вместе с Бруно мы сменили топливную трубку в ранце. Из диспетчерской я включил новенький синий пеленгатор, установленный на контейнере в пойме Кривого ручья. Со всеми равно перецеловался возле раскрытой двери вертолёта. И простить бы себе не мог, если б не было той прощальной, мимолётной и сладкой остановки на безлюдной дороге к будущему морскому порту…

Всё Розита знала наперёд. Может, даже и то, что эта остановка будет для нас последней.

Впрочем, если б знал это и я, — что мог бы я изменить?