Часть 2
Ашхабад. 11 октября 1996 г.
Тяжёлый и неуклюжий «Ил» грузно коснулся плит полосы, проскрипел всеми колёсами шасси, сдирая слой мастики, покрывающий ВПП после недавнего капремонта, и неуклюже стал разворачиваться на манёвровой площадке.
Через семь минут после полной остановки и пришвартовки борта пассажиров начали выпускать.
Никита выглянул из чрева аэробуса вслед за миловидной светловолосой дамочкой, вдохнул свежий воздух в лёгкие, и… чуть не поперхнулся.
Горячее, раскалённое, лишённое кислорода дыхание Туркмении опалило Топоркова, как паяльная лампа сосульку.
Да-а, это была не Москва и даже не «Ебург»!
Ашхабад!
Впервые в жизни Топорков ступил на землю Средней Азии и ощутил духоту здешнего климата.
Разве можно передать те чувства, которые испытывает эскимос, оказавшийся в Африке, или негр, очутившийся где-нибудь на Ямале?!
Вертя головой во все стороны и дыша через раз, Никита находился под большим впечатлением. И хотя аэродром Ашхабада – не вся Туркмения, Туркменистан, но парень начал осознавать, куда его доставила огромадная махина.
Его и всех пассажиров самолёта перевезли к зданию аэровокзала и направили в широкие стеклянные двери для тщательных проверок таможни.
Парень успел оглянуться на аэродром с двумя десятками огромных лайнеров, на переливающееся марево воздуха, стоящее над ВПП и окрестностью аэропорта, устремил прищуренный взор на солнце, низко висящее над Туркменией, и, влекомый толпой прилетевших, нырнул внутрь высокого международного вокзала.
Его не встречали здесь, хотя было кому. Его не сопровождали, несмотря на важность задания и операции. За ним не следили, не зная о его приезде и намерениях.
И пускай аэровокзал главного города в маленькой пустынной стране кишел озлоблёнными, враждебно настроенными людьми аморального поведения.
ЕГО не засекли, не покалечили и не замочили. Тем более, не взяли.
Он прибыл сюда тайком, инкогнито и, предполагалось, ненадолго.
Он прилетел безоружным и абсолютно чистым. Ни «клопов», «жучков» и «глазков», ни зондов и всякой «радиопыли», ни шифров, записок или письменных кодов!
Всё, что ему могло понадобиться в предстоящем «деле», ему должны были дать здесь агенты СБ, а самую подробную информацию он мог заполучить от «внештатника» Особого отдела «Эфы».
Никита прибыл чистейшим, следовательно, скоро и без проблем прошёл таможенный контроль и очутился на широкой округлой площади, покрытой песком и потрескавшимся асфальтом, который обычно летом сильно плавился.
Около сотни автомобилей сгрудились на асфальтовом пустыре. Большей частью легковые: такси, частники, встречающие. Несколько автобусов и грузовиков.
К парню кинулись сразу шестеро «водил», но Топорков вежливо отказался от их услуг и потопал с единственной спортивной сумкой к окраине площади.
Облюбовав внимательным взглядом из-под ладони старую обшарпанную и отшлифованную песком, камнями и ещё бог весть чем «двойку», Топорков шагнул к унылому скучающему старику.
Смуглый, изборождённый глубокими морщинами и покрытый россыпью пигментных пятен аксакал, не веря старым глазам, вскочил с асфальта из тени машины и спросил только одно:
– Куда пожалуете?
– В город, на улицу Ленина, старик! – громко сказал Никита, догадываясь о глухоте аксакала.
– Я хорошо слышу! Пятьдесят тысяч рублями, сынок, – сказал дед, проведя сухой рукой по короткой седой острой бородке, – если в манатах, то…
– …Хорошо, старик! В рублях, договорились!
Они сели в «Жигули», с трудом открыв дверцы, и медленно тронулись с места.
Ехали очень долго. Старый частник не превышал пятидесяти километров в час, постоянно забывал включать поворотники и с душераздирающем хрустом в коробке передач переключал скорость.
Старик чесался и сопел. Его кряхтение осточертело Никите, но парень молчал.
Он не оборачивался назад, не пытался выяснить наличие слежки по зеркалу, треснувшему посередине, не давал команды древнему водителю на манёвры и отрыв.
Ехали молча и медленно. Так тихо и скучно было в салоне, что невольно перед глазами парня поплыли воспоминания недельной давности…
Ночью Топорков умудрился довести суточную работу до конца. С частником вывез баллон азотной кислоты из сторожки рыжего парня. Обоим хорошо заплатил из кошелька покойного Бани и доставил ёмкость в один из дворов центра Москвы.
Отправив водителя восвояси, Никита уложил баллон между двумя крайними гаражами. Прикрыл толью, поправил сетку ограждения и на всех парах помчал к проезжей части.
Вскоре такси доставило его до гостиницы, и там Топорков смог сбросить с себя только туфли. Затем повалился на кровать и, задавленный невероятной усталостью, накопившейся за день, уснул мёртвым сном.
Где-то под утро встал, как зомби, прошагал в туалет, слил всё из переполненного мочевого пузыря и снова бухнулся в постель.
Окончательно и крайне разрушенным парень проснулся аж в полпервого…
…Утренним октябрьским рейсом Секретарь отбыл с деловой поездкой в Европу.
Его второй переводчицей являлась Рита Зимина, тридцать девять лет, образование МГУ и спецкурсы «ЕШКО», стаж работы с переводами около пятнадцати лет.
Английский, немецкий, французский и испанский. Симпатичная строгая и деловая женщина с греческим профилем лица и родинкой над губой. Настоящей и красивой. Даже сексуальной.
А в Брюсселе делегацию Совета Безопасности Российской Федерации ждала Лида Овсеева – туристка, «челночница» и спортсменка.
Двукратная серебряная чемпионка Зимних Олимпийских Игр по биатлону. Бывшая.
Коммерческий директор столичного турагентства «Глобус». Настоящая. И к тому же «делаварка» Охотного ряда, «челночница», торгующая бытовыми кухонными приборами и телеаппаратурой в Москве и Санкт-Петербурге.
И сейчас Овсеева прибыла в Брюссель, чтобы отдохнуть по блатной путёвке недельку и закупить кое-какую аудиовидеосистему по заказу. Но истинным назначением её присутствия в столице Бельгии являлось другое: ликвидация Секретаря.
Потому как Риту в секте терорганизации «Чёрные Вдовы» называли Восьмой, а Лиду Овсееву – Шестой.
И если сам Секретарь знал об этом лишь частично, то Топорков Никита разузнал о них и о подготовке убийства всё!
Из секретных документов, и от Лешего на «Тройке». Когда пытал того.
Когда человеку ломаешь кости и суставы, простреливаешь по несколько раз каждую конечность – это неприятно. Больно. А ещё эффектно и полезно. Как в данном случае для Секретаря и, Никита надеялся и верил, для Отчизны в целом.
Нет, Топорков не стремился уничтожить всех Вдов сам, своими руками. Достать их и пришлёпнуть в короткий срок он бы не смог.
И в Европу ехать, охранять и предотвращать нападение на Секретаря он был не в состоянии. Да и желания такого не существовало.
У Никиты было много друзей: преданных, дорогих и надёжных. И где-то там в Европе сейчас шастал и добывал себе на пропитание хлеб насущный Филин.
Карпов Серёга. Офицер, боец и профи.
Они обещали друг другу помогать. И его помощь нужна была сейчас и именно там, за тысячи километров от Родины.
Никита не сомневался, что Сергей справится с предложенной работой на «отлично»: парень очень хорошо знал бывшего эфэсбэшника и воина. Главное заключалось в том, чтобы информация достигла его и при этом вовремя.
«Он сделает ЭТО! Он выполнит ВСЁ! Как надо. И обязательно выживет! Иначе не может быть и речи! И они очень скоро удивятся, сразу после завершения операции, сразу после окончания Охоты!» – так думал Топорков. Он знал это.
Послав чёткую зашифрованную и полную информацию Филину через СРТПУ «Б. Джонс», Никита позволил себе немного расслабиться.
Два дня он кутил и отдыхал, разбрасывая деньги налево и направо. Но толстый портмоне отдавшего концы Бани тоже не вечен. В понедельник киллер из Шумени с грустью обнаружил пустой кошелёк и карманы. Ладно хоть гостиница была оплачена вперёд.
«Нужны «бабки»! И много!» – мелькнуло в горячей башке уже в который раз, и вдруг пришла идея. Никита спохватился и уцепился за смутную мысль всеми клешнями.
– В конце концов, Москва не пуп земли, а Шумень не хуже столицы! – сказал вслух Истребитель и приступил к осуществлению задуманного.
Секретарь Совета Безопасности России со свитой посетил Бонн, Цюрих, Женеву, и с дружественным визитом прибыл в Брюссель.
Старинный город Европы встретил генерала туманом, кратковременными дождями, сыростью и прохладой.
Оказывается, и Европе плохая погода не чужда.
Вдовы, не откладывая дело в долгий ящик, решительно приступили к осуществлению плана покушения.
Бывшая биатлонистка, по бельгийскому паспорту и под эгидой коммерческой поездки, приобрела необходимую одежду, косметику, грим и оружие (последнее через агента, состоящего на службе у русской бригады «Нарциссы», контролирующей Северо-Западный регион Европы). Выполнила и прошла маскировку, контрольные проверки и конспирацию.
И, как считала сама, появилась в центре столицы чистой и подготовленной к операции.
Её не то что контролировали, а, лучше сказать, охраняли. Бельгийский агент Вдов и бывший сотрудник СВР, работающий на «Нарциссов». Обоим в опыте и профессионализме было не занимать – первоклассные ребята!
И вот эта троица теперь ждала Секретаря на улице Жана Боденберга, через которую, по словам Восьмой, вот-вот должен будет проехать эскорт объекта ликвидации.
Филин, получив на пульт донесение и просьбу Никиты Топоркова, незамедлительно приступил к построению плана по пресечению ликвидации Секретаря.
Честно говоря, к самому «важняку» Безопасности Карпов Сергей не питал чувств нежности, благодарности или дружбы. Не то, чтобы уважал и почитал, просто надеялся и верил в этого генерала. Естественно, в сопоставлении с интересами Родины.
Но просьба Истребителя?!
Парню нужно помочь! Любой ценой! Для него или для кого бы то ни было. И опять же – для Отчизны!
План созрел быстро, и Клод Манен (по новому паспорту) начал его водворять в жизнь.
Генерал сидел на мягком кожаном диване, глубоко утопая в нём, и хмуро созерцал мрачные лица.
В народе говорят, у него это постоянная мимика. Дежурная. Или врождённо-наследственная.
Сильные руки спокойно лежали на бёдрах, ступни ног покоились в осенних французских туфлях и были широко расставлены на полу автомобиля, носками чуть врозь.
Чёрный длинный плащ на синтепоне был застёгнут на все пуговицы, и лёгкого итальянского бронежилета под ним поэтому никто не видел.
Чёрная тёплая кепка лежала рядом. Между ним и начальником охраны. Не из ГУО РФ, а из личной, надёжной и постоянной.
Напротив, в таком же широком кресле, сидели первая переводчица, секретарь-референт и сотрудник из СБ «Брюссель Гросс».
Последний, тщательно проверенный и верный человек бельгийских друзей Секретаря, что-то непрерывно шептал в радиотелефон.
Остальные в бронированном «БМВ» были свои.
Секретарь поёрзал ягодицами, унимая щекотку, и глухо кашлянул. Начальник охраны посмотрел на шефа и снова уставился в окно. Приближалось время «Ч».
Филин заметил прикрытие киллера буквально в первые часы слежки. Острым тренированным взглядом выцепил мужчину в сером плаще. Изменил позицию, исчез, появился в другом месте. Но «плащ» уже не упускал из виду.
Затем ждал. С самого утра караулил караван Секретаря, зорким оком фотографируя объекты наблюдения.
В поле зрения попал ещё один.
Проверка.
Пропал, снова материализовался.
Точно, ещё человек! В тёплой спортивной куртке «Чикаго Булс», плотных брюках из английского сукна и высоких кроссовках. На голове бейсболка.
В руках ничего нет! Вероятно, на теле.
Как и у Филина! Оружие дальнего радиуса действия, как и хороших приборов, он не нашёл и не имел, как тогда в России. Поэтому при себе был только «Вальтер» 9-миллиметровый, добытый уже здесь, в Европе, у польского сутенёра. Да внушительный штык-нож от немецкого карабина, приобретённый на «барахолке» в той же Польше.
И всё, не считая всяких заточек, верёвок, игл и шариков-подшипников, так иногда пригодных в обороне и нападении, а в умелых руках, при отсутствии иного вооружения, очень действенных и полезных.
Ничего другого Филин позволить себе не смог, и сейчас торопливо толкал острый стержень, запихивая в манжет рукава.
– Должен быть кто-то ещё! – вслух шепнул бывший эфэсбэшник и снова стал менять исходную. В целях страховки и конспирации.
И он увидел истинного убийцу. Совершенно случайно. Мельком.
Вгляделся. Запомнил ориентир, приметы и покинул позицию опять.
Как снайпер высокого класса. Коим Карпов Сергей являлся тоже.
Вот он, киллер! Точнее, она!
Филин вынул блокнот, шариковую ручку, сделал вид, что рисует или записывает номера домов и в открытую шагнул на булыжную мостовую, вертя головой и осматривая верхние этажи жилых домов.
– Это Лев. Шестая, хвост – не хвост, но проверить надо! Мужик в пальто по улице бродит. Я мигом!
– Осторожно Лёва! Действуй сам. Борис мне нужен. Спасибо!
Лида Овсеева мило улыбнулась цветочнице и засеменила по тротуару вдоль лотков.
Филин усмехнулся, завидев краем глаза её телодвижения. С явно атлетической фигуркой так вилять и шагать!.. Показуха!
Медлить нельзя!
В любую минуту мог проехать Секретарь, а троицу нужно ликвидировать любой ценой.
Филин поправил полы пальто и, якобы рассмотрев нужный подъезд с цифрой 28 под козырьком крыльца, зашёл в него.
Разведчик юркнул за ним через пятнадцать секунд.
Кортеж Секретаря приближался к роковой улице. Ребята из СБ и охраны генерала двигались параллельно трём автомобилям эскорта, но невидимо: сверху, с боков, сзади и спереди.
Бельгийская «БГ» давала зелёный свет на всех перекрёстках, но без сигналки и прочего афиширования. Просто «Мерседес» без каких-либо опознавательных знаков вилял по многочисленным узким улочкам города, пугая скоростью и всем своим видом прохожих, запоминая подозрительные машины, избегая просторных многолюдных мест.
Вслед за ним мчался кортеж из «мерина», затем две «бэхи», совершенно одинаковых и непроницаемых для оптики, невооружённых взглядов и пуль.
Замыкал шествие «Мерс» личной охраны генерала.
Где-то в ста метрах вверху, в плотном тумане, шелестел лопастями бесполезный в такую погоду вертолёт типа «Робинсон» Службы Безопасности «Брюссель Гросс», а по крышам и чердакам метался двойной специальный оптивзгляд, выявляя снайперов и прочих враждебно настроенных стрелков.
Но всё это может и не помочь, если операция «Ч» задумана и подготовлена. Тем более когда о нападении не знаешь.
Знал Филин. И торопился.
Неприметный с виду, среднего телосложения, простолицый и вроде бы невозмутимый, как и большинство разведчиков из СВР или ГРУ, мужчина напрягся и приготовил оружие: спецпатрон, «ПММ» и «Стерлинг Мк-7».
Прислушался, пригляделся.
Тёмный подъезд на двенадцать квартир, крутые ступеньки, искусственные цветы и приятный аромат освежителя воздуха.
Тишина. Вверху мяукнула кошка. Или кот. Или человек!
Разведчик поплыл вдоль стен, ушные раковины всасывали любой шорох и звук, словно уши зверька.
Эскорт стал поворачивать на Фило-проспект, перпендикулярный роковой улице.
– Лев, это Шестая! Какая ситуация?
– Шестая, это Лев! Меня не вызывать. Молчание в эфире. Сам выйду! И справлюсь сам! Конец связи.
Шестая миновала лоток с бижутерией и поднесла ладонь к виску, будто поправляя локон хорошенькой причёски. На самом деле включилась в связь с агентом в дутой спортивной куртке.
– Что у Восьмой? Говори, Боря.
– Восьмая молчит. Ноль на палочке!
– Не до шуток, Борис! Жди сигнала и будь начеку. Смотри за моей спиной и за маркетом. Что-то там не то! Конец.
Лида Овсеева потрогала на ощупь запонку, перебрала в пальцах заколки и брошь, усыпанную искусственными гранатами кровавого цвета, и что-то спросила у лоточницы. Та приятельски закивала и улыбнулась.
Заколка как заколка. Словно из цыганского тайника. То ли дело у неё, у Шестой! Смертельная.
Кортеж Секретаря на постоянной скорости приближался к перекрёстку.
Разведчик Леонид Вавилов, спец СВР и силовик русской бригады в Брюсселе «Нарциссы», окончательно убедился в своих предположениях: мужик в кремовом пальто и с блокнотом в руках опасен.
Контрразведчик Сергей Карпов почувствовал хвост. И тоже опасный.
Он вынул холодной белой рукой кусочек лезвия, а другой слегка подёргал. Так, чтобы из манжеты рукава показался наконечник заточки. Простая отвёртка, доведённая шлифованием до состояния шила. Очень острого.
Стрелять нельзя, поэтому действовать можно только ударно-холодным оружием. «Ничего! В руках профи и носовой платок – смертельное оружие!» – повторил про себя любимую фразу Филин и приступил к выполнению первого пункта операции.
Негромко стукнул ногой по перилам, топнул пару раз, зашуршал подошвами, снова постучал по стене, крякнул, запыхтел и грузно бухнулся спиной в жестяную перегородку этажей.
Опять потопал, застонал.
Имитация тихой короткой схватки, драки, удалась на славу.
Улёгся на пол, удобно для себя, но в то же время с виду – неестественно.
Будто замочили его и бросили на произвол. А сами убежали.
Простой, глупый и буквально всего на грамм хитрый приём!
С ожиданием контрольного выстрела в череп или полным уходом противника.
Но спец СВР «Лев» Вавилов клюнул на подвох. Повёлся.
Стрелять в труп грешно, да и чревато. Да ещё неизвестно, кто за покойником стоит!
Это первое, что пришло в голову разведчику. Мысли, которые ему шарахнули в следующие секунды, были рваные и беспорядочные.
Филин про себя сосчитал до пяти и начал.
Без резких движений, без вскакивания и крика. Махнул правой рукой. Метко, а главное, неожиданно пущенная заточка до рукоятки вошла в жилистое тело Вавилова, как в масло.
И вот теперь, после этого, Филин дёрнулся в сторону. И вовремя. Разведчик, скорее от боли в левом боку, чем от реакции, выстрелил в противника. Промахнулся, но пуля разорвала рукав пальто на плече.
Повёл стволом «ПММ» на тело врага, прыгнувшего в жёстком приёме каратэ. Куда на этот раз угодила пуля, Вавилов не узнал: рифлёная подошва сильно ударила в плечо.
Оба покатились по ступенькам. В руке ещё живого и в сознании разведчика вяло шевельнулся пистолет, а в раненой кисти контрразведчика появилось лезвие от «Брауна».
Автомобильный конвой с Секретарём свернул на улицу Жана Боденберга.
Шестая, тряся в воздухе деньгами и неся какую-то чепуху в адрес лоточницы, внутренне сжалась.
От еле слышного хлопка в подъезде, от сумасшедшей мысли, от сигнала Бориса, извещающего о показавшейся цели «Ч».
В соседнем лотке, с маленькими нэцке и миниатюрными художественными картинами, в боевом снаряжённом состоянии покоился «АРПГ».
Дамская сумочка на плече, брошенная умелой рукой, могла бы отправить к праотцам грузовик вместе с шофёром. Не говоря уже о легковом транспорте!
– Боря, готовность! Валим оба БМВ. Ни пуха!
– Понял, Шестая! Работаем.
Филин полоснул лезвием безопасной бритвы в опасной области шеи. Тотчас горло Вавилова окрасилось в багровый цвет, но в сумерках подъезда колориты и тона не очень-то были видны.
Агонизирующее тело разведчика упало на площадку, выложенную полированной плиткой, и скрючилось. Рука в последнем рывке обнажила ствол «Стерлинга», но Карпов, вставший уже на ноги, метнулся в сторону и припечатал каблуком в висок Вавилова.
И только затем ринулся вниз, сунув простреленную руку в широкий карман запачканного пальто.
«Мерседес» бельгийской СБ проскрипел колёсами возле молодой мамы с ребёнком и помчал дальше. Три пары глаз тренированным взором прочёсывали двери, людей, лотки и частично окна домов.
«Мерс» без номеров прогнал мимо тёмного подъезда.
Агент «Чёрных Вдов» Борис Мавлютов снял с предохранителей тяжёлые противотанковые гранаты и зашагал по тротуару.
Приближался час «Ч».
Шестая медленно направилась к лотку с угрюмой пожилой торговкой.
Автомобили Секретаря неумолимо подъезжали к своему возможному концу.
И здесь выпал из подъезда Филин. Карпов Сергей. СПЕЦНАЗ ФСБ. Кавказ. Медали. Ранения. Суперпрофессионал.
Секунда – огляделся. Вторая – принятие решения. Третья – бросок.
Как подбитый, но ещё живой молодой лось, Сергей кинулся бежать по тротуару в направлении к мирно (якобы) шагающему Мавлютову Борису.
Движение мужчины по улице сразу засекли во втором «Мерседесе». Но эскорт ещё не тормозил. Шёл напрямик вперёд.
Агент Вдов неожиданно изумился и глубже упрятал руки с металлическими бутылками «ПГ-8» в карманы плаща. Напрягся. Ведь неизвестный мчался прямо на него… или параллельно. Чёрт его знает! Через несколько секунд всё станет ясно.
На него? На НЕГО!!!
«Вот су…!» – крикнул Борис, почему-то поворачивая лицо к Шестой, а не к уже явно нападающему противнику.
Филин настиг обескураженного врага прямо на тротуаре, напротив пластиковой двери подъезда дома номер 21.
Мелькнула игла, щелчок, и сильный боевой удар ногой отправил агента Вдов в чрево подъезда.
Дверь брякнула пружиной, поглотив за собой тело бедняги.
То, что он уже не встанет, Филин не сомневался. Укол в уязвимое место и сокрушающий удар в селезёнку не оставляют шансов на скорое противодействие. Да и на выздоровление.
Но подумать об этом было некогда. Карпов пулей бросился через дорогу к женщине в короткой дорогой куртке из новозеландской кожи.
Кортеж Секретаря замедлил ход. В эфир полетели матерные приказы. Из машин стали выскакивать крепкие и надёжные парни. Охрана!
В тот момент, когда Шестая развернулась с армейским ручным противотанковым гранатомётом в направлении проезжей части улицы Жана Боденберга, а Филин, судорожно выхватывая из кармана пальто «Вальтер», подбегал к ней, окрестности квартала огласил сильный двойной взрыв.
Красивая дверь вылетела вместе с косяком и прилегающими булыжниками, а за ними из разрушающегося подъезда вырвался сноп огня, дыма, штукатурки и плоти. Человеческой плоти!
Не удержал бедняга предохранительных скоб. И отправился прямиком в ад.
Все, кто находился на улице, присели, шарахнулись в стороны, испуганно заголосили и повалили прочь.
Но не Филин! Но не Лида Овсеева!
В доли секунды осознав провал операции и происходящие события, не успевая прицелиться и выстрелить из гранатомёта, Шестая ринулась в смертельный поединок.
Брошенный прямо в лицо ствол семикилограммовой «пушки» разбил Филину нос и губу. И на секунду задержал его. А это почти поражение!
Ну не успел увернуться, да и ситуация!
Вдова выстрелила из «Молнии» и сделала блок руками.
Филина не отнесло ударной волной летящего в грудь заряда. Наоборот, он по инерции прыжка сбил Шестую с ног и подмял под себя.
Удар, ещё удар. Заколка в её руке. Блок. «Ах, царапнула, стерва!» Удар, выстрел.
Сумочка с миной большой мощности мягко легла на тротуар.
Так их и застали: два тела в смертельных объятиях, женская серая сумка, «АРПГ», пистолет «Вальтер» без одного патрона, и маленькая дорогая заколка. С контактным ядом в канале иглы.
«БМВ» Секретаря резко развернулся и, взревев движком, умчал в молочный туман улицы.
Гудели сигналки, кричали люди, урчали машины. Метался по тротуарам Жана Боденберга народ.
И медленно рассеивался над кварталами туман. Чтобы к вечеру снова приползти сюда же, на тихие улочки Брюсселя.
На следующий день, второй по счёту пребывания Секретаря в Бельгии, Восьмую Вдову, Риту Зимину, насмерть сбила в центре столицы автомашина. Марки «Рено», без номеров, с двумя или тремя мужчинами внутри. Так описали свидетели.
Москва. 6 октября 1996 г.
В день возвращения Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации из деловой поездки в Европу, Никита Топорков приступил к осуществлению очередной ликвидации.
На этот раз жертвой сериального киллера должна была стать Пятая Вдова, певица Алексеевна. Точнее сказать, предметом нападения, так как в летальном исходе операции парень не был уверен. Но, как сказал полковник Сафонов, ИХ нужно выбить из строя, изолировать от общества и Секретаря любым путём.
Некстати возникла необходимость в деньгах. Только для получения нужной суммы и удачного окончания операции вчера вечером Истребитель решился на отчаянный шаг.
Это было опасно. Но Топорков не боялся опасности. Он часто шёл к ней, шёл через неё. Слушал только свой внутренний голос, который, в отличие от анекдотного про ковбоя, слыл надёжным и правдивым.
И на этот раз провидение подсказало Никите правильный выход.
Прихватив один из «жучков», «made in» одном из НИИ УКГБ Москвы, парень, абсолютно безоружный (не считая трофейной заколки покойной Вдовы номер два) отправился на рынок в Марьину рощу.
Мужиков, торгующих радиоэлектродеталями, было семь человек. Никита полчаса тусовался между рядами продавцов-частников, изучая поведение и манеры торговцев, затем отобрал внимательным оком двух из них и приступил к деловым разговорам.
Один из двоих, отобранных парнем, выслушал молодого человека и что-то промямлил нечленораздельное, засомневался, пожал плечами и испуганно оглянулся.
– Не хочешь, как хочешь! – буркнул Топорков и исчез в толпе.
Через четверть часа он снова появился, но уже зацепил другого из отмеченных интуицией.
– Слышь, мужик! Дело есть. Купишь одну хохоряшку?..
Продавец транзисторов, релюшек и диодов, батареек и микросхем лукаво усмехнулся и жестом пригласил кого-то из толпы.
К нему приблизился паренёк лет двадцати, в куртке из замши и в тёплых спортивных штанах.
– Чего, Вась?
– Вот парень с предложением подъехал! Переговорите… только там, в сторонке.
– О’кей, Васёк!
Никита с парнем отошли метров на десять. Рассмотрели товар, обговорили первоначальную стоимость «жучка».
То, что предложил Никита, очень понравилось незнакомцу. Потому что красная цена подслушивающему устройству этой марки была двадцать тысяч долларов, а хозяин просил пятнадцать.
– О’кей, замётано! Если не шутишь, конечно?! – сказал парень в замше. – Лажи никакой?
– Стопудово! – откликнулся чисто по-сибирски Топорков. – Только и ты без приколов!
– Да ладно! – бросил тот и достал радиотелефон. – Бак, тут товар есть! Клёвый! И сверху прилично. Что? Да нет, наверное. Ну, тащитесь сюда, на базар! Да. Пятнашка зеленью. Да. Ну, не знаю! Жду.
Он отключил связь и пристально, смело, не мигая, посмотрел в глаза Топоркову.
– Не сбросишь?
– Куда ещё ниже-то! Его и так штук за двадцать-двадцать пять загнать можно!
– Ладно! Сейчас ребята приедут, бабки привезут! Да ещё раз позырят «жучару». Может, чтоб не засекли, встретимся на соседней улице, или…
– …Да нет, здесь нормально! – перебил покупателя Никита. – Ты вот что, земляк! Не суйте мне куклу или туфту всякую! Не обижайся, братан, но дело стоит свеч, а мне капуста позарез нужна! И цацкаться не надо! Я не пугаю, упаси Боже! Просто, напомнил о торговых правах и правилах.
Он высунул из кармана удостоверение КГБ (фальшивое, конечно!) и, как бы невзначай потрогал ладонью левую грудину, будто там покоился пистолет. Но тот, видно, ничуть не испугался, только стал более угрюмым.
– О’кей, парень! Тебя как звать-величать?
– Зови Сашей! А так-то меня не зовут!
– Сам приходишь?! – продолжил незнакомец и немного побледнел, затем снова достал телефон и набрал номер. – Бак? Это я. Давай без лажи! Нет. Ну, несерьёзно, но… Нет, сказал! Вези капусту и скажи Гире, чтоб отчаливал. Итак всё ништяк! Давай.
Через полчаса красная «девятка» привезла и высадила двух верзил с газетными свёртками в руках.
Никита догадался: в одном оружие, в другом валюта.
Они, тщательно оглядываясь, пружинистой напряжённой походкой направились к парочке возле ларька «Пиво».
Топорков сжался, расслабился. Мозг забурлил, но рука, готовая к смертельному удару, осталась твёрдой и холодной.
– Здорово, земляк! Москвич? – сказал один из них, атлет в «коже».
– Давай к делу! Вот товар, – пояснил Никита, показывая «жучок». – Пятнадцать.
– Сбросишь штуку?
– Нет. Последняя цена. Бери.
Топорков на миг взглянул в сторону двух других – парня в замше и амбала в спортивном пуховике.
Те стояли на «стрёме» и вертели башками.
– Дай посмотреть!
– И ты тоже дай потрогать!
Они обменялись. Никита развернул газету и стал щупать две пачки купюр по 100 и 50 «баксов». Здоровяк в кожаной куртке вертел в толстых пальцах «жучок» размерами с четверть спичечного коробка.
– Беру, – сообщил громила по прозвищу «Бак», – только если это фуфло какое, или «утка»…
– …Вы меня из под земли вытащите! – закончил Топорков, не отрываясь от американских банкнот.
– Ага! Точно!
– Я знаю, земляк!
Никита помусолил языком некоторые из купюр, порастягивал, покомкал и, убедившись в естественности долларов, согласно кивнул.
На том и расстались. И больше друг друга никогда не видели.
А на следующий день Истребитель пошёл в бой.
Загримировался, вставил эластичные синтезаторы-звукоимитаторы, подобрал одноразовую одежду, отложил в сторону ненужное оружие, а необходимое навесил на себя или запрятал в хозяйственную сумку.
Гостиницу покинул в полдесятого, в полдвенадцатого договорился за тысячу «баксов» с одним из частников в Солнцево насчёт старой бежевой «Волги». На два дня. Тот заметил: мол, плати столько же, я тебе её продам. И правда, «ГАЗ-24» выглядел уж слишком дёшево и жалко.
– Может и куплю! – сказал Никита и уехал на незнакомой «Волге» в микрорайоны.
Пообедал, затем съездил к импровизированному тайнику около гаражей во дворе жилого дома, с двумя бичами загрузил в багажник кислоту и отправился на знакомую Маломосковскую.
В сером неприметном здании проектного строительно-ремонтного управления садоводческих обществ закончился обед.
Но половины работников на месте ещё не было. И парень сразу приступил к следующему пункту операции.
Накинул тонкий ширпотребовский плащ. Натянул серые югославские туфли, кепку и, прихватив чёрную папку для деловых бумаг, зашагал внутрь учреждения.
Фиктивную допотопную проходную с дряхлым вахтёром-пенсионером миновал беспрепятственно, быстро нашёл нужный кабинет и без промедлений устремился туда.
Проектно-строительный отдел с/о «Вишнёвое» находился в более приподнятом настроении, чем смежные. И это объяснимо.
Платили им лучше, так как спонсоры были влиятельные и богатые. И заказов приходило поболее, следовательно, работа не стояла на месте.
Помещение в пятьдесят квадратных метров отливало белизной и чистотой мебели, стен, полов и потолков.
Видно было с первого взгляда, что окна моют где-то раз в две недели, полы – пару раз в день, а воздух в кабинетах и ухоженные цветы говорили о преимущественном числе женщин среди работников.
И то хорошо!
– Здравствуйте! С кем можно переговорить о проекте коттеджа в Вишнёвом?
Ему показали на женщину сорока лет с пышной грудью и такой же шевелюрой. Он прошёл в её кабинет и закрыл дверь, чтоб воркование работниц и стук «Ятрани» не мешал разговору.
Да и посторонних глаз не нужно.
– Добрый день! Я представитель одного политического деятеля, – Никита показал фото и подпись спикера парламента России, – который хотел бы через ВАС построить в Вишнёвом хороший коттедж на гектар!
Дальше состоялись интересный деловой разговор, знакомство и чаепитие. От кофе Никита отказался: не любил его.
По тому, как разгорелись у начальницы отдела глаза и заёрзали груди от частого дыхания, как засуетилась она перед лжесекретарём известного в стране человека, Топорков понял: «загруз» удался. Она выложит ему всё, что потребуется.
Постепенно они перешли на коньячок с шоколадом фабрики «Россия», развернули планшеты, карты, схемы и на компьютере набрали предварительную смету-черновик. Даже это!
Разрумянившаяся пышнотелая начальница поведала Никите о самых престижных и влиятельных коттеджах в садоводческом обществе, по секрету выдала некоторые имена артистов эстрады, кино и политических деятелей средней руки.
Назвала и нужную Топоркову фамилию. Это и была Пятая Вдова.
Никита взглянул на часы и поторопил разомлевшую от счастья выгодной сделки женщину.
– Меня интересует ещё вот что, Эльвира Карловна! – сказал Топорков, делая записи в блокноте. – Для НЕГО очень важна бесперебойная и долговечная подача воды и тепла, а также канализация и очистные сооружения! Вы бы могли вкратце обрисовать схему и принцип работы…
– …Да-да, конечно! Володя, вы не торопитесь? – подхватила мысль парня начальница. – Нет! Хорошо! Я сейчас позову главного инженера, он покажет и подробно всё объяснит по «трубам»!
Она вызвала свою правую руку в кабинет. Сидящий без работы главный инженер аж подскочил, и стремглав кинулся к шефу.
– Возьми схемы и карты по тепловодоснабжению и канализации, скажи Вале, что мы заняты, и дуй сюда!
Сказано – сделано!
В течение следующих двадцати минут троица оживлённо беседовала, скача по столам и стульям, изучала схемы и на ходу швыркала нескончаемый байховый чай.
Пока Эльвира Карловна лихорадочно читала лекцию на тему защиты природы, экологии и технических новшеств их отдела, главный инженер тыкал обгрызенным жёлтым пальцем в линии и рисунки на схемах, наперебой с шефом объясняя знаки, интервалы и принцип действия основных узлов, Никита запоминал, думал, расставлял в уме и прикидывал.
И постепенно выудил из схем и людей необходимую информацию.
Мило попрощавшись и оставив реквизиты спикера, пообещав назавтра позвонить в отдел, Топорков покинул управление и, записывая кое-что в блокноте, сел в машину.
Через пять минут он умчался в сторону проспекта Мира.
В этот тёплый октябрьский денёк во Внуково-2 совершил посадку «Ту-134», выполнявший специальный чартерный рейс Брюссель-Бонн-Москва.
В столицу вернулся целым и невредимым Секретарь Совета Безопасности.
В набросках предварительного плана его дальнейшей работы значилось: встречи с премьером, и только затем с Президентом, закрытое совещание с директором спецслужб и некоторыми министрами, доклад о поездке на конференции ВПК, пресс-конференция и решение кое-каких личных вопросов.
К последним относились обязательные встречи и разговоры с Моржаковым и полковником Сафоновым, лежащим в больнице ФСБ.
И ещё раздумывал, стоит ли распространяться по поводу покушения на него в Брюсселе. Надо ли это знать всем?
Большой и заплывший Президент не смог принять ни Секретаря СБ, ни министра МВД, ни присутствовать на совещании «Шести», проводимом по последним чеченским событиям и сибирским забастовкам.
Сплавив всё на премьер-министра, он удалился в Барвиху, попросив временно изолировать его от журналистов и депутатов.
Взрыва общественности не последовало, но в народе поползли слухи о предсмертном состоянии Первого, предстоящей операции на сердце и скором перевороте.
Рьяно за это уцепились КПРФ, лидер ЛДПР, генерал Моржаков и толпы журналистов – «акул пера».
Сразу курс доллара повысился на несколько пунктов, восстанавливающееся финансирование многих бюджетных организаций и предприятий прекратилось, что вызвало массу забастовок и стачек по стране.
Недовольство людей росло. Линия жизненного тонуса поползла вниз, к критической отметке.
Впрочем, Президенту сейчас было не до этого!
Ему становилось хуже и хуже, и только старания лучших врачей и постоянные уколы спасали его жизнь и тянули время «Ч». Оттягивали.
«Чёрные Вдовы», понеся большие потери, воспользовались моментом и ринулись в «верха».
Первая вручила доносы всем ферзям Кремля.
Ровный голубоватый ароматизированный листок бумаги, испещрённый чёткими печатными строчками, лёг на стол премьеру за два часа до совещания в Правительстве.
Другой такой же (не копия, а оригинал) получил лично в руки министр МВД в тот момент, когда как раз выражался нецензурными словами в адрес Секретаря СовБеза.
Третий всучили пресс-секретарю Президента Игорю Стржижебскому после очередного выступления на конференции, о чём он незамедлительно решил сообщить Первому.
Ещё один подсунули в бумаги супруги Президента, да так, что никто и не заметил, пока она сама не открыла папку.
Пятый листочек оказался на большом овальном полированном до блеска столе из испанского дерева. За несколько минут до прибытия в Аудиенц-зал команды «Шести».
И последний очутился в руках Председателя Государственной Думы в тот миг, когда шло очередное заседание.
Копии компроматов были разосланы в Останкино и крупные популярные редакции всемирно известных газет и журналов.
Реакции всех получивших доносы людей явились одинаковыми, вызвав негодование и даже злость.
Вся информация, причём приукрашенная и дополненная, потекла в Барвиху, прямиком и косвенно к Президенту.
У того случился инфаркт, после которого он слёг на неделю. Только шипел и бранился. И грозил. Не верить не было оснований!
Он чувствовал подвох. Он ждал предательства с этой стороны, от НЕГО. Именно от НЕГО!
Седьмого октября Секретарь должен был встретиться с «китами эстрады»: Пугачёвой и её «графом», Леонтьевым, Алибасовым, Кобзоном и оравой других звёзд. Среди них числилась и Пятая Вдова. Секта ждала час расплаты. Как фанатики, как маньяки.
А на другой день генерала снарядили в поездку. Срочную. В Чечню и Дагестан. И подпись в приказе поставил сам премьер, пока неофициально исполняющий обязанности Президента.
Крах Секретаря начался! И катаклизм светлого будущего России тоже!
Первая Вдова, раздав и разослав по нужным адресатам компроматы на Секретаря, позволила себе немного расслабиться.
Теперь катушка недоверия и злобы к генералу стала раскручиваться с особой силой. Теперь в ход пойдут интриги и каверзы эшелонов, где вращается он сам. И теперь остаётся ждать сигнала сверху, чтобы дали добро, и только тогда можно будет со спокойной душой, почти легально, сместить ЕГО с занимаемого поста, с Кремля, с начальников, а потом и вообще убрать.
Анна Павловна улыбнулась. Полдела сделано!
Но нужна предельная осторожность. Истребитель! Этот… Тьфу ты! Даже имя его неизвестно! Ни возраста, ни адреса. Дьявольщина! «Его нет, и пяти Вдов нет! Но он живой и невредимый, а девочек уже не вернуть никогда! Вот скот!»
Первая набрала номер телефона Алексеевны. На запрос охраны ответила секретным кодом. Чтобы тот, кому не лень (читай, Истребитель или спецслужбы!) не смог нейтрализовать Пятую по телефону, ультразвуковым сигналом большой мощности.
Соединили с певицей. Спецаппарат, гудящий на панели дежурного КПП коттеджа Пятой в с/о «Вишнёвое», готов был поглотить любую нежелательную и губительную волну и частоту.
– Чем занимаешься, милочка?
– Осточертело всё! ВСЁ! А… Первая, у меня скоро мозги расплавятся от скуки и одиночества! Журнальчики, видики, бассейн, эти мордатые амбалы, ноющая гувернантка, сплошные непроницаемые стены, жёлтые, как моча старого осла! Это…
– …Послушай, девочка! Сиди и терпи! Тебе осталось два дня. Самых трудных и тяжёлых два дня! Сутки. Но жди! Терпи. Крепись. И будь осторожной и чуткой! Всё может случиться! Правильно, от этих порногазетёнок, суперэротики и жёлтых стен крыша и не так поедет! Ну, перекрась их! Пиши мемуары. Вяжи или поливай цветочки.
– Вы издеваетесь? Я больше не могу! Я хочу на «дело», я могу, но… я устала ждать!
– Всё, дорогуша! Утром я направлю Лёню Петрова, возьмёшь всех своих ангелочков и дуй в пункт «М». Маршрут придумай сама, но по ходу отправления обязательно проинформируй всех ребят! Ну, я ещё Лёньке инструктаж проведу!
– Это тот урод, который кофе варил из какао? Да пошёл…
– Он самый, Пятая! Сама знаешь: других нет! Всех положили… ублюдок!
– Кто он, Первая?
– Потом, сейчас не та ситуация! Да и мало что НАМ известно! Ничего, разберёмся! Жди, милочка! Я ещё с парнями переговорю, дай им трубочку!
Она побеседовала и ещё раз проинструктировала охрану Пятой, отдала некоторые распоряжения и положила трубку.
Устало рухнула в кресло и подушечками пальцев стала мять мочку уха, теребя хороший изумрудик в золотой оправе. Длилось это недолго.
Через несколько минут правильный ход мыслей Первой прервал телефонный зуммер.
Депутат Государственной Думы Виктор Берюхин сообщил Анне Павловне о смерти Шестой, Восьмой и обоих агентов в Брюсселе. О провале операции и о полном здравии объекта.
Это была вторая трагическая новость крупного масштаба, которую принёс Красновой её личный любимый отделанный слоновой костью и позолотой телефонный аппарат.
Она убрала от уха трубку, украшенную резными по золоту рисунками, жёстко кинула её на рычаги и бросила гневный взгляд. Казалось, во всех проклятиях, свалившихся на «Чёрных Вдов» этой осенью и несчастьях виноватым был лишь этот дорогой аппарат. Но это только казалось!
Истинного виновника всех бед Первая знала. Но ничего о нём и где его искать сейчас! Где? Где этот сукин сын?!.
Если бы Первая Вдова читала газеты или хотя бы просматривала их, то с удивлением, радостью и невероятным восторгом узнала бы об Истребителе в газете «Известия», о нашумевших прошедшей весной и летом событиях в сибирском городе, о Чистке!
Но она их не брала руки.
Женщина приняла валидол и грузно плюхнулась на диван.
В то время как над Секретарём начали сгущаться политические тучи, генерал и бывший руководитель СБП Моржаков выступал на пресс-конференции с намёками о «больших компроматах» по Президенту и его команде, а сам Первый мешком лежал в кровати и вполсилы слушал весёлый говор внучки; в те минуты, когда полковнику Сафонову делали операцию по трансплантации некоторых участков кожи в спецбольнице на Курчатова, депутат Думы Виктор Берюхин случайно заметил в старой газете новости из Сибири почти полугодовой давности, а Пятая Вдова стояла на четвереньках и испытывала кайф от толстого члена охранника Жени, долбившего певицу, в Московское управление ФСБ поступила шифрограмма из города Сочи.
Местными эфэсбэшниками и группой Прокуратуры РФ в гостинице «Жемчужина» был задержан разыскиваемый полтора года Шлюсов Вениамин Григорьевич, глава секты «Чёрные Вдовы», человек, занимавший видный пост в расколовшейся партии российских социал-демократов.
Информация об аресте Шлюсова не просочилась за стены Управления и достигла нужного адресата.
Через три дня его привезут под усиленной охраной в столицу.
Никита прибыл в садоводческое общество «Вишнёвое» в полной боеготовности и униформе «морских котиков» ВМФ США.
Никита прибыл в садоводческое общество «Вишнёвое» в полной боеготовности и в униформе «морских котиков» ВМФ США.
Время на циферблате показывало 17.40.
Сытый и немного отдохнувший, он вылез из скрипучей «Волги», надел на кисть «УДН-15», пробежался оптическим взором по окрестностям фешенебельного дачного городка.
Отметил в блокноте места дислокации СБ «Вишнёвого», внешней охраны певицы и пункты возможного подхода к объекту.
Убрал блокнот и карандаш, спрятал прибор и присел на капот автомобиля. Задумался.
В дальнейшем он ещё несколько раз прибегал к помощи «УДН-15», наблюдая за режимом и передвижением охраны дачного кооператива. Отмечал время. Сопоставлял.
Темнело. Стрелки показывали полдевятого.
Ни одной машины, ни одного постороннего человека.
Никто, и даже Топорков, не заметил «кукушку».
В густом смешанном лесу на одном из крупных деревьев находился человек: снайпер из штурмовой группы ФСБ «Гранат».
Дежурил стрелок посменно, двое суток. Затем его сменяли на другого.
По распоряжению Сафонова. С середины сентября.
Стрелок «Гур», прапорщик контрразведки, ничем не выдавал своего присутствия. Не шевелился, не дышал, не моргал. Казалось, что замёрз, умер, сгнил!
Но бдел. На пять миллиметров передвигал голову и выполнял зарядку для глаз. Потом снова припадал к окуляру дециметрового оптического прицела «Барс».
Он заметил Истребителя. И догадался о его миссии.
Снайпер позволил себе глубоко вздохнуть. Теперь дело пойдёт!
Приказ такой: держать коттедж под прицелом, при малейшем появлении объекта ликвидации уничтожить. При появлении Истребителя поддержать его бесшумным огнём.
Но только после выполнения задания он мог покинуть пост навсегда. И неважно, кто явился бы исполнителем – он или Истребитель!
Любую другую цель, мешающую операции, приказано уничтожить. Любую!
«Ладно, чего уж там! Не удалось мне или Пэну, так пусть повезёт Истребителю!»
Он с любопытством следил за новоявленным и новоиспечённым исполнителем смертных приговоров. За Истребителем.
На землю опускалась ночь. На чёрно-синем куполе замигали самые яркие и большие звёзды. Вечерний ветер качал деревья и шумел в кустах. Все предметы и уголки местности приобретали зловещий оттенок.
Чёрные тени выбирались из чащи леса и крались к опушке. И никто не знал, естественные это тени или живые существа…
…Тени оказались людьми. В камуфляжной форме, чёрных масках и мягких непромокаемых полуботинках.
Три штурмовика СПЕЦНАЗа и два силовика из спецподразделения «Орион». Особое секретное задание – ликвидировать любой ценой Пятую Вдову и при необходимости уничтожить охрану, обслугу и коттедж.
Но строго и чётко: не оставить никаких следов деятельности спецслужб!
Поэтому у всех пяти ликвидаторов из диверсионной группы к затворам бесшумных автоматов «Вал» были приделаны мешки для сбора отстрелянных патронов, а фугасы и мины после взрывов не оставляли ни малейших шансов на опознание.
С разных сторон бойцы подбирались к дачному городку и готовились к штурму, на который им отводилось четыре минуты.
Снайпера-«кукушку» на дереве они не обнаружили и без звука миновали опушку леса.
Гур заметил бесформенные фигуры и включился в режим «поиск». Кроме этих пятерых, вокруг никого не наблюдалось, поэтому «Барс» ловил то одного, то другого, выхватывая спины неизвестных из темноты.
И вдруг, как по команде, все залегли. Поступил сигнал о наблюдателе в окне коттеджа.
Охранник Пятой окинул оптическим взглядом луг, дорогу и лес. Опустил «Локатор» и зазевался.
Чёрные тени снова поползли к цели. Гур не знал и ничего не слышал об этих призраках. И не понимал, что ему делать. Снять всех пятерых? Положить? А потом? Суп с дерьмовым котом!
Снайпер моментально связался с командиром. Со своим шефом!
Доложил. Пока там принимали решение и совещались с руководством, живые мишени неумолимо удалялись.
Но не от винтовки стрелка, бьющей до полутора километров, как в копеечку! А здесь метров пятьсот до коттеджа.
Бойцы, посланные секретарём и, непосредственно, Моржаковым, упорно и скрытно двигались к дачному кооперативу.
Не вытерпел Секретарь. До встречи с подозреваемой в готовящемся умышленном убийстве певицей оставались сутки-полтора. Да тут ещё покушение на него в Бельгии! Сдали нервы, не выдержала душа!
И послал через Моржакова людей к Пятой.
Служба Сафонова и руководителя Особого отдела полковника Ремезова ничего не подозревала о параллельной, запасной операции Секретаря и его команды.
А когда спецслужбы не сговариваются и действуют вслепую, самостоятельно и наобум, с разных флангов, но в одну точку, почти всегда выходит ужасное зрелище, свалка, бойня!
Могло подобное случиться и сейчас, но грядущую трагедию предотвратил Истребитель.
Пока Особый отдел и 7-й подотдел выясняли причину появления неизвестной группы в районе «подследственного объекта», стрелок Гур рассматривал затылки штурмовиков в прицел, а сами диверсанты приближались к границе садоводческого общества, преодолевая выбритый, как макушка борца, луг, Топорков выполнял своё дельце.
Работал!
Две трети веса своего тела тащить нелегко! Плюс оружие, приборы, слесарные инструменты, автомобильный насос-компрессор и японский аккумулятор величиной с барсетку.
Пот застилал глаза, и кожа на лице чесалась. «Послезавтра опять вся харя в прыщиках будет!» – отметил про себя парень и двинулся дальше.
Снятый с заклёпок щит водонапорного коллектора остался позади. Никита заполз внутрь колодца диаметром 1420 мм, рывками подтаскивая за собой флягу азотной кислоты и прочую снарягу.
Преодолев трёхметровую глубину, Никита отодрал крышку технологического люка и с трудом разместил ношу.
Сплошная темень коллектора обдавала органы дыхания невыносимой вонью и духотой.
И только сейчас, после выполнения самой лёгкой части операции, парень позволил себе отдохнуть две минуты, затем надел респиратор и включил тонкий фонарик.
Осмотрел мокрые испещрённые коррозией стенки колодца, скривился, увидев чавкающее дно, в котором топтался в непромокаемом водолазном костюме, обтягивающем тело, и содрогнулся.
Мысль о возможном безвыходном положении, о том, что здесь по какой-либо причине можно остаться навсегда, привела Никиту в сильную дрожь. Пахнуло клаустрофобией.
Он потряс головой и заставил себя думать о другом.
Ещё минут десять корчился и корячился с баллоном, размещая его под гидроузлом, монтировал и подсоединялся к расходомеру-счётчику сети.
Потекли минуты пыхтений, брани и скрипа.
Никита, вытирая со лба и щёк капли пота и влаги, сжался так, что стал похож на исполинскую гусеницу, обползающую свои владения.
– Если сейчас пустят воду, ток или газ, то мне капец! – вслух подумал парень и скукожился от идиотской мысли. – А если меня закупорят снаружи?!
Опять до помрачения затошнило и свело судорогой желудок и гениталии. Между ног словно скальпелем пощекотали.
Но поддаваться психозу и панике нельзя! Иначе произойдёт что-то из ряда вон выходящее.
Никита с трудом унял дрожь и стресс, сделал несколько глубоких вдохов. Туман и страшные иллюзии в голове немного рассосались, и ум прояснился.
Он с силой провернул ржавую гайку патрубка и выругался: плохое настроение напрочь овладело им…
…Девятый порядковый в отделении охраны Пятой Вдовы, коренастый белобрысый парень в тёплой куртке и вязаной шапочке поправил за пазухой самозарядный пистолет «ТЁК-22», называемый в простонародье иноспецслужб «Скорпионом», и присел возле раскрытого люка.
Чугунный щит, чуть сдвинутый в сторону, и отчётливые следы человека и какого-то груза привлекли внимание охранника внешнего наблюдения Вдовы.
– Вдруг взрывчатка!? Киллер, етить твою налево! – чуть не воскликнул охранник и потянулся к кнопке включения радиотелефона.
В лесу, чернеющем за матовым лугом, еле слышно тюкнула специальная автоматическая «СВУ-А».
Пуля «Чирок» из серии патронов «СП» разнесла белобрысому крепышу голову. Тело кулём рухнуло подле чёрного лаза.
Гур снова перевёл ствол и оптический взгляд на людей, с «качанием» пересекающих открытую местность.
Никита примерился, прикинул что-то в уме и начал работать дальше.
Опытному специалисту-слесарю или сантехнику здесь трудов-то на десять минут!
Никита выполнил всю работу за тридцать три минуты: вставил и закрепил манжетой клапан трубки-отвода, перекрыл и отрегулировал подводку к расходомеру, покорпев со ржавым вентилем, подсоединил насос и аккумулятор.
Через несколько секунд Никита червём полез наверх, к выходу.
Время летело, а диверсанты медленно приближались к цели. Застрелили двух собак, тихо сняли часового-охранника на дачной улице и плотно окружили коттедж Вдовы.
Теперь ждали контрольного сигнала. Но вместо долгожданного приказа о штурме объекта в наушниках бойцов раздалась совершенно иная команда:
– Отбой! Всем боевым единицам отбой! Возвращение на исходные позиции. Уничтожить ВСЕ следы! Конец связи.
Ошеломлённые и озадаченные штурмовики восприняли приказ, как должное. И стали сворачиваться.
Подобные сцены за их насыщенную жизнь происходили не в первый раз.
Гуру дали задание страховать Истребителя до окончания операции и только потом оставить позицию.
Наконец-то руководители там, наверху, договорились и приняли разумное решение. А главное, единогласное!
Снайпер проследил за отходом штурмовиков неизвестного подразделения и отыскал в инфракрасный тепловик прицела новоявленного напарника.
Никита вылез из коллектора и ужаснулся.
Перед ним лежал труп охранника, а на вороте его одежды попискивал сигнализатор вызова.
Резко вскочив, зажав в кулаке «МСП», повёл им в стороны. Никого. Снял респиратор и кислородный шланг, поправил маску, изменил позу. Выудил ПНВ и прочесал вооружённым взором местность. Особо уделил внимание опушке леса. Никого.
Пожал плечами. «Подставляют? Или помогают?!»
Закрыл люк, аккуратно обходя изуродованного охранника, и услышал голос другого.
Тенью метнулся к кустам, прошмыгнул вдоль теплотрассы и замер.
Крепыш в куртке и чёрной шапочке, со «Скорпионом» в правой и радиотелефоном в левой руке – точная копия покойничка возле коллектора, осторожно пробирался по обочине дачной дороги.
Улицы в «Вишнёвом» пересекались строго перпендикулярно, как стрит и авеню в Штатах. Охранник высунулся из-за угла забора, осмотрел через ночные очки перекрёсток и завернул к водонапорному узлу.
Труп товарища он заметил чуть раньше, чем ощутил удар в спину. Упал на коллектор, наполовину выступающий из земли, и сильно шмякнулся лицом о железо.
Никита передавил бедняге «сонку» и, прихватив свою сумку, налегке побежал по тропинке.
Наконец-то из-за жутких безмерных туч вылупилась луна, навеяв тоску и тусклый свет.
Все предметы и сооружения приняли смутные очертания. По улицам пробежался лёгкий свежий ветерок, шевеля кусты сирени, черёмухи, рябины и берёз.
Из темноты доносился рёв кота, усугубляемый мяуканьем кошки.
В траве, чернеющей по кюветам и обочинам, трещали какие-то твари – то ли сверчки, то ли кузнечики. Треск стоял такой, словно насекомые пытались выдать непрошенного гостя хозяевам.
Где-то в стороне коттеджа певицы послышались голоса и крики – пока ещё не тревожные, но подозрительно громкие и нечленораздельные.
Как будто звали или искали кого-то, переговариваясь друг с другом.
Топорков очутился около кирпичной стены, за которой раздавалась какая-то возня. Опустил пистолет стволом вниз и прислушался. На первый взгляд никого.
Он расстегнул молнию сумки и достал необходимые инструменты, приборы и оружие.
Вынул механизм, похожий на арбалет, только меньших размеров и снабжённый специальной двухсотмиллиметровой стрелой с «жучком» направленного прослушивания.
Огляделся.
Взобрался на крепкий красивый забор и прицелился.
– Что он там делает? – изумился Гур, слившись глазом с мягким эластичным предокуляром. – То в канализацию лазит, то на стены!
То же самое спросил четвёртый порядковый в охране коттеджа, разыскивая напарника и дружка, затем добавил:
– Чёрт! Надо связаться с шефом и Пятой.
Прямо в метре от него, за стеной, изготовился к стрельбе Истребитель.
– Где эта сука?!
Охранник поставил ногу на каменный выступ и, спустив со лба на глаза «ОН-10», закинул руку на изгородь.
В другой был крепко зажат «Скорпион».
Подтянулся.
Прямо в очки ему уставился ствол.
– Ты кого так назвал, урод? – шепнул Никита и нажал спусковой крючок «МСП».
Крепыша отбросило от забора, и тело его глухо шмякнулось в сухие цветы.
– Идём дальше! – сказал парень и ловко сунул пистолет в набедренную кобуру.
Снайпер на дереве ахнул и быстренько пробежался взглядом по территории наблюдаемого объекта. Возле крыльца «чёрного входа» оживился ещё один охранник, торопливо вызывая коллег по радиотелефону.
– Снять его? – спросил неизвестно кого Гур. – Я боевой самостоятельный расчёт, автономная боевая единица! Имею право на личные выводы и действия! Парень может подзалететь и ему нужно помочь!
Стрелок перевёл пунктирное перекрестье прицела на суетящегося охранника у крыльца. Изготовился к стрельбе, хотя к ней готов был всегда.
Никита нажал спуск, и стрела-игла сухо щёлкнула в относительной тишине садоводческого общества.
Со скоростью в 415 метров в секунду она устремилась к стене одной из башен коттеджа.
На четыре сантиметра вошла в бетон, пригвоздив «жучок» намертво к поверхности.
Никита включил прибор с тонким «горячим» проводом и не спеша потопал по кривой песочной тропинке.
Надел наушники. Выпрямил антенну, повернул тумблер. Настроил волну.
Она уже в ванной. Динамик чётко выдавал сопение певицы, заглушаемое шипением падающей с высоты воды.
Она принимала душ.
То, что надо!
Но не опоздать бы! А то в любой момент может перекрыть вентиль или вылезти из ванны.
Никита пару секунд подождал, страхуясь и убеждаясь в правоте своих предположений. Но слух и чутьё не обманывали его.
Он соскочил со стены и чёрной пантерой метнулся вдоль ограждения обратно, в кусты и к заветному лазу с баллоном внизу и мертвецом наверху. Труп лежал в той же позе, что и раньше. Никого. За пару минут достигнув цели, Никита нырнул в коллектор, схватил провод компрессора с переключателем и вобрал в лёгкие побольше воздуха. Палец лёг на кнопку включателя.
– Без компромиссов! – сказал парень и вдавил серый кругляшок.
Насос затрещал и мелко завибрировал, тут же повёрнутый вентиль освободил проходное сечение задвижки и влекомая давлением компрессора азотная кислота устремилась в по трубе.
Пятая наслаждалась тёплым обильным водопадом душа, мурлыкая про себя мелодию из песни незнакомого автора. Тщательно подмывалась после совокуплений с обаятельным охранником.
Мыльной рукой провела по грудям, заострив внимание на сосках, протёрла пупок, затем погладила ниже, в аккуратно выбритом лобке.
Пальцы откровенно поползли в горячую щель.
Она закрыла глаза и подняла голову, постанывая от блаженства.
Стройные розовые ножки чуть согнулись.
Огромная треугольная ванна из белого сверкающего пластика показалась большой лодкой, увозящей женщину в мир грёз и удовольствий.
Широкая полупрозрачная штора сквозь полуприкрытые веки превращалась в дивный призрачный парус яхты.
Где-то за дверью и стеной раздался окрик охранника, зовущий Пятую. Певица на мгновение застыла.
– Очень срочно, мэм!
– Пошёл вон, дурак! Дай даме спокойно помыться! – крикнула Вдова и продолжила процедуру.
Вдруг вода на миг прекратила течь, и женщина, утирая пену с глаз, недовольно буркнула.
Через секунду далеко загрохотала труба, будто вода прорывалась сквозь воздушную пробку.
Но это была кислота!
Вонючая, невероятно жгучая, слегка желтоватая жидкость с сильным напором хлынула на женщину.
На лицо, волосы, шею, груди, омывая всё тело, попав даже в рот и на слизистую носа и глаз.
Охранник, покорно ожидающий Пятую у двери, подскочил на месте, когда за стеной раздался ужасный крик, больше смахивающий на звериный рык.
Он встрепенулся и взялся рукой за дверную ручку.
Приник ухом к двери.
Внезапно пискнул радиотелефон.
– Говорит Третий! У нас чужие! Быстро комбинация «Зет»!
Бугай в пиджаке и джинсах снова вздрогнул: из ванны послышались стоны и утробное мычание.
Он рванул дверь на себя и влетел в коридор, устланный плюшевой дорожкой.
По ней никогда не ходили в обуви! Никто. Даже хозяйка!
Здоровяк-охранник с «Береттой» в обеих руках, как заправский голливудский суперполицейский, на ширине плеч, чуть вприсядку миновал помещение с розовым ковром, потрогал дверь ванной.
Закрыта.
Почти без зазрения совести в два удара выломал преграду и шарахнулся к стене.
Из ванной хлынуло облако ядовитого пара, но Пятую он сумел-таки рассмотреть. Лучше бы её никто не видел!
Глаза охранника чуть не вылезли из орбит, а сбившееся дыхание вызвало дикий кашель.
И вместо того, чтобы как-то помочь Вдове (хотя это было уже бесполезно!), он бросился вон из ванной, через коридор на улицу, к месту сбора охраны в случае непредвиденных ситуаций.
Топорков, включив механизм ликвидации противника, вдруг услышал явный вскрик и шорох.
Взглянул наверх. Чисто. Он вынул из кармана гранату, выдернул кольцо, но, не разжимая скобу, сунул РГО под тяжёленький аккумулятор.
Сюрпрайз!
Затем сноровисто взобрался по колодцу наружу, пробежал полянку, заросли и выглянул через чугунные прутья и кусты ирги на дачную улочку.
Перед ним в пыли валялся мёртвый здоровяк в короткой кожанке. Ещё один охранник закончил жизнь, получив пулю от неизвестного врага.
По положению трупа Никита примерно определил место выстрела – опушка леса или сам лес. Чёрная безмолвная чаща.
Приветственно помахал рукой, показав большой палец в кулаке.
Затем стремглав кинулся по тропинке вглубь дачного городка, к машине.
Через минуту «Волга» заурчала и устремилась к выезду из садоводческого общества. Без включённых фар и опознавательных знаков.
Стрелок Гур, уничтожив видимого противника, попытавшегося поднять панику и навести «шухер», в окуляр «Барса» разглядел Истребителя, усмехнулся, завидев жест одобрения, и подумал: «А ведь он сделал это! Молоток парень!»
Он хотел сказать в адрес Топоркова ещё что-то, но мысль о немедленном отходе перебила прежнюю. И он стал убираться.
Луну в этот момент затмили грозные кучерявые тучи.
Москва. Куйбышевский район. Стадион «Локомотив». 6 октября 1996 г.
В воскресенье, в удивительно тёплый осенний денёк, на спортивном поле собралась футбольная команда, разодетая в лёгкие трусы и майки. Недолго посоветовавшись, ребята разбежались по всей территории с жухлой, чуть зеленоватой травкой и стали пинать несколько мячей. Весело покрикивали друг на друга и озорничали, но постепенно приобрели строгие маски и настроились на серьёзный лад.
Игра-тренировка началась.
Начался разговор и двух людей, сидящих на скамейках на высоте пятнадцати метров по восходящей кривой трибуны.
Это были известные люди.
И пусть их сейчас не видели и не узнавали, но наступит вечер, покажут «Вести», и народ опять сморщится от постных привычно-поднаторевших, хитрых морд этих «звёзд».
Депутат Государственной Думы Виктор Берюхин и советник Президента России Сергей Пелевин.
Охрану нигде не было видно, но это не означало, что она отсутствовала.
И ребята, сторожившие двух политических боссов, принадлежали не только ГУО РФ, но находились здесь и три-четыре спеца «Чёрных Вдов», пуще прежнего охраняющие хозяев.
Вместе с солнечным светом на Москву наползло тепло запоздавшего «бабьего лета». Деревья почти сбросили свои наряды, оголив перед людьми бесстыжие тела, но октябрьское солнышко придало им нежный и мягкий колорит.
Вечный над городом смог теперь, после душного пыльного лета, ближе к долгожданной зиме, оседал и слабел.
«Небоскрёбы» столицы, с утра таявшие в лёгком туманчике, к обеду прояснились и вырисовались во всей своей красе, более того: светились и переливались под прямыми лучами солнца, играли зайчиками и казались ещё выше и могучее в ослепительной высоте.
С утра туман чуть освежил спортивное поле, придав земле и травке свойство осклизлости, но фанатичные футболисты с радостью месили грязь и чавкали ботами по маленьким лужам, оставшимся «после дождичка в четверг».
Оба чиновника, на всякий случай, чтобы не отсырели задницы, положили под них дорогие кожаные папки и разговаривали, равнодушно поглядывая на суетящихся игроков.
На трибунах в общей сложности присутствовало ещё около двух десятков людей: спортсмены, знакомые и близкие бегающих по полю ребят, просто зеваки.
Были среди них и неприметные охранники двух «господ».
Поговорили о делах в Кремле, в Думе, вспомнили недобрым словом Секретаря Совета Безопасности, помянули Вдов, погибших во имя общего дела.
В их тихой неторопливой беседе проскользнули имена полковника Сафонова, руководителя Особого отдела ФСБ Ремезова, генерала Моржакова. Министра МВД и нескольких высоких чинов команды Президента.
Всё это Никита Топорков слышал отчётливо, не пропуская мимо ушей ничего лишнего (кстати в ИХ беседе ничего лишнего и не было), прижимал пуговку динамика сильнее, буквально впихивая её в ушную раковину.
Записывать секретный разговор у парня не было возможности, и подходящей аппаратуры тоже. Поэтому он впитывал информацию жадно, бездыханно и напряжённо.
Его скрытый НП находился в рубке дикторской, здесь же крутились две женщины: техничка и завхоз.
Никита под видом радиотехника ковырялся в приборах и аудиоаппаратуре спорткомплекса, а сам контролировал определённый сектор трибуны.
Радиозонд направленного прослушивания вдруг забарахлил, неся прерывистый диалог чиновников на приёмник. Появились помехи, в эфире затрещало.
Никита насторожился. Это означало одно из трёх: или испортилась погода, или сломался зонд, или СБ «шишек» врубила намеренные помехи.
Первое отпадало: снаружи стоял чудесный денёк!
Второе находилось под вопросом. В этих секретных «радиоштучках» парень ещё не научился разбираться и определённо сказать, сломался зонд или нет, он не мог.
Если третье – значит Топоркова заметили, или… в лучшем случае врубили «антигравитат» просто так, для подстраховки.
Никита сжался в комок, не забывая при этом щупать пальцами клавиши синтезатора и покручивать бобину катушечного проигрывателя. Создавая видимость работы. А завхоз любопытно таращилась на парня, изредка переговариваясь с техничкой, шваброй драящей полы.
– Что у нас по операции «Л»? Как ОН себя чувствует?
– Ну что?! Маховик закрутился! Готовятся необходимые документы. Первый в курсе и пришёл в ярость, заслушав полный…
Треск в эфире.
– …Опух, как конченый алкаш! Скоро операция, его только врачи сейчас и тащат! Но по-моему ему недолго осталось…
Шум, кашель, протяжные изнывающие гудки.
– … А на двойника можно сейчас поло…
Снова невообразимый рвущий жилы треск. Как специально!
– Ты мне скажи, Серёжа, к тебе Анна Павловна сама приходила или ты получил письмо по косвенной…
– … Аня в трауре! Я так думаю, почему она не появилась… А завтра в Миасс отправится Ирина.
– Кто?!
– Специалистка Вдов. Четвёртая. Пока Первый не решил ещё, что делать с Секретарём, хотя уже ясно и без этого, нужно вывести его из Кремля другим путём! Надо успеть девочкам! Глядь, на этот раз всё…
Сплошной однотонный гул в динамике.
Пора уходить! Это уже опасно!
Но напоследок фокус!
– …Нет, проблем не будет! Есть небольшая загвоздка, но она устраняется! Этот человек уже известен, осталось его найти. Никита Топорков. Но, Серёжа, это тебе ничего не говорит! Он из Шумени… ну, в Сибири.
– Знаю!
– Уберём! Он в Москве. Сам в сети залез. А его связь с…
Никита сморщился от шипения в ухе, быстро и незаметно вынул пуговку динамика, отключил приёмник, стал скручивать радиозонд.
– Ну как, парень? – спросила завхоз, сжимая в кулаке связку ключей.
– Отлично! Сейчас отрегулирую микрофоны и проводку к громкоговорителям, а потом сами проверите.
– А ну, отойди! – буркнула пожилая женщина в сером халате.
Никита отпрянул, и швабра с едким запахом хлорки пронеслась по полу, оставляя на нём свежий мокрый след.
За две минуты Топорков собрал свои вещи, снарядил миниарбалет и вставил двухдециметровую стальную иглу.
Оглянулся. Техничка домывала коридор, а завхоз вышла, но недалеко бренчали её ключи.
Никита, втянув носом очередную порцию вонючего воздуха, громко чихнул. Розовато-прозрачная лента на верхней губе тотчас отлипла и скукожилась, обнажив естество парня.
Он поспешно отвернулся и стал приглаживать её пальцем.
– Будь здоров, мальчик! – бросила через плечо техничка и утробно загоготала.
– Ведьма! – шепнул Топорков и шагнул к окну.
Натянул стрелу, надел на её корпус записку и стодолларовую банкноту. Осмотрелся. Моментально вскинул механический аппарат и нажал крючок.
Маленький арбалетик сухо щёлкнул, послав заряд в открытую форточку.
Парень сию секунду спрятал оружие в сумку, разогнулся и, прихватив подмышку моток провода и плоскогубцы, вышел из помещения.
Стрела, взмыв почти вертикально вверх, чуть-чуть под углом, на высоте семидесяти метров отпустила груз: шарикоподшипник, белую бумажку и стодолларовую купюру.
Седьмой номер, футболист Яша Панов, развернулся, чтобы добежать до исходной, занять нужную позицию и получить хороший пас от друга.
Он заметил на грязно-зеленоватом поле, в десяти метрах от себя, белый свёрток.
«Откуда? Только что его здесь не было!»
Яша, крикнув коллеге и махнув рукой, подошёл спортивной походкой к неизвестному рулончику бумаги.
Один из охранников заметил его жест.
Панов развернул записку и с удивлением обнаружил там сто «баксов». «Ого! Вот это подфартило!»
«Отнеси, друг, записку двум мужчинам на левом крыле, десятая скамейка трибуны. Один в сером плаще и шляпе, другой в мраморной куртке и кепке. Пожалуйста, земляк! Деньги возьми себе. Спасибо!»
Яша ещё раз пробежался взглядом по записке. Во второй раз удивился.
– Седьмой, что ковыряешься там? – крикнул тренер.
– Я сейчас! – ответил Яша и взглянул на трибуны.
Ему показалось, что двое представительных мужчин смотрят на него. Он хмыкнул и направился к парочке.
Что в эту минуту двигало Пановым, он не мог сказать. Деньги, свалившиеся с неба, простая просьба инкогнито или обыкновенное любопытство!
Яша приблизился к ограждению поля, ловко перескочил чугунный заборчик и, помогая руками-поршнями, потопал наверх.
Перед ним из ниоткуда вырос жлоб в чёрном плаще.
Руки в карманах, на голове спортивная причёска, пуговицы плаща расстёгнуты.
– Тебе чего, мужик? – гаркнул тип в чёрном.
Яша Панов хотел что-то ответить нехорошее, сдерзить, но почему-то даже не сморщился. Интуиция подсказала ему верный ход: просто улыбнуться, просто сказать, просто отдать и уйти. И обязательно всё сделать как можно просто.
– Здесь записка вон тем мужикам. Упала прямо мне под ноги! Отдай своим шефам!
Яша протянул записку широкоплечему охраннику, повернулся и поспешно спустился к футбольному полю.
Через минуту он уже играл вместе с друзьями. Под ворчание тренера и внимательный взор незнакомца в кепке.
Депутат Берюхин развернул рулончик. Тщательно стал читать ровные строчки. Сначала указания на внешней стороне бумаги, предназначенные футболисту, затем послание ему, Виктору Берюхину.
В это время пятёрка сотрудников охраны прочёсывала стадион, но Топоркова найти уже не могли.
Тот, бросив ремонт спортагитационной аппаратуры и растерянную женщину-завхоза, ехал на такси.
«Бросай, Виктор Фёдорович, эту работу! Лучше забудь о секте, об Анне Павловне, о Секретаре! По-хорошему! После Вдов, мужички, следующие будете вы! Вы! Это я сказал! Истребитель».
Советник Президента хлопнул ладошкой по бедру, нахмурился и невольно огляделся.
Берюхин сплюнул и ругнулся в пустоту, но записку бережно сложил вчетверо и сунул в папку.
Оба встали и подозвали телохранителей. Затем в окружении крепких суровых ребят зашагали к выходу.
Через семь минут три «БМВ» и одна «Волга» чёрного цвета покинули стадион и выехали в направлении Большой Черкизовской.
Настроение им испортили с самого утра.
Пресс-секретарь Президента Стржижебский встретил Секретаря Совета Безопасности в кулуаре Дома правительства.
Что оба там делали в этот момент, они не стали выяснять друг у друга.
Помощник Первого, его посыльный и информатор, сам подошёл к генералу.
– Александр Иванович, это правда?
Секретарь понял Стржижебского без слов. Сжал скулы, губы побелели, кулаки напряглись.
– Это клевета! – громко сказал он. – Под меня копают, и я знаю, кто! А поскольку…
– …Александр Иванович, дорогой! Не взрывайся! Хочешь совет? Собери пресс-конференцию и расскажи всё сам. Всё, что знаешь и думаешь! Но будь осторожен! Идёт охота. Сам знаешь, на кого! Береги себя! И извини, если что услышишь от меня в твой адрес! Мы люди подневольные! Что сказали, то и делаем. Что делаем, о том и сказали!
– Рабы вы… – Секретарь побагровел и с трудом сдержал себя, чтоб не выругаться. – ВСЕ вы! И пляшете под дудку!
Они разошлись. Каждый со своим мнением. Со своими думами и настроениями. Они разошлись навсегда.
Премьер-министр опять подошёл к столу, схватил листок бумаги и снова, уже в третий или четвёртый раз просмотрел его содержимое.
«Так. Свои меры по борьбе с коррупцией. Так. Отряды быстрого реагирования… Мир с Чечнёй. Сговор с боевиками. Так. Личные вопросы к секретарю НАТО в Брюсселе. Та-ак. Интересно! Устранение некоторых лиц в правительстве и Команде. Ого! Смещение Президента. Так, так, так. Ничего, солдафон, разошёлся! Ликвидация президента Туркмении. Физическая расправа с его семьёй. Ответный ход. Так. Беспорядки по стране. Тьфу, заколебали! И это он, что ли, сделает?! Предсказание о смерти Президента. Наметил на место Первого. Ха. Та-ак. С поста Президента? Так. Ну что ж, ясно! Не многовато ли, Александр Иванович?!»
Премьер нажал кнопку селектора.
– Лёня, позови мне Сергея Абрамыча!
Листочек убрал в папку, уселся в кресло, покрутил кольцо на пальце. О чём-то важном подумал – скорее, о Секретаре.
В кабинет тихо вошёл человек. Коренастый, в тёмно-сером двубортном пиджаке. Пучеглазый. Хитрое лицо. Большая лысина и зачёсанные в разные стороны редкие волосы. На безымянном пальце красно-жёлтая печатка с рубином. Сильно бросается в глаза.
– Звали, Виктор Степанович?
