Глава 3. Игра открытыми картами
Я всегда работал в одиночку, в этом специфика моей работы, обусловленная повышенной степенью секретности и, чего греха таить, конфиденциальности. В делах, которые я распутывал часто, а точнее, всегда, были замешаны высокопоставленные чины, поэтому «сор из избы» выносить не рекомендовалось.
В деле по поиску таинственного Таненбаума «солировать» было невозможно. Меня постоянно подстраховывали сотрудники из других отделов. Мой начальник Баринов предупреждал меня об этом, поэтому мысль, что я нахожусь под негласным контролем, ничуть не угнетала.
Сначала я пытался вычислить коллег, которые круглосуточно «пасли» меня, но ребята из «наружки», или как их ещё называют, «топтуны», хорошо знали своё дело, поэтому я ни разу никого не засёк. Наверное, на меня навесили радиомаячок, но точно утверждать я не мог. У меня при себе всегда был сотовый телефон, который даже в выключенном состоянии – при желании и запуске определённой компьютерной программы – можно использовать для определения местонахождения.
Со временем я стал забывать, что каждый мой шаг под негласным контролем, и в то время, когда я кувыркался с Анфисой в джакузи, ребята из «наружки» добросовестно мёрзли на улице. Когда под утро на их головы посыпался град из осколков оконного стекла, они сообразили, что ситуация вышла из-под контроля, о чём немедленно сообщили своему начальству, которое напрямую связалось с Бариновым.
Поговаривают, что в тот момент Баринов впервые за много лет вышел из себя, и, обозвав меня блудливым щенком, направил на Поварскую сотрудников из подразделения силовой защиты.
Когда они прибыли на место, Карины и её дружка в квартире уже не было. Позже, при проведении служебного расследования, было установлено, что они вышли через чердак на крышу, а потом через соседний подъезд, поэтому в поле зрения «топтунов» не попали.
Доблестные сотрудники полиции не торопились прибыть на место происшествия, поэтому меня завернули в одеяло и беспрепятственно, как труп, вынесли из квартиры на руках, после чего погрузили в машину «Скорой помощи».
Через пару дней уголовное дело, возбуждённое по факту насильственной смерти гражданки Нарышкиной Анфисы Павловны, из Следственного Комитета было изъято по письменному запросу моей родной «конторы», и дальнейшим расследованием занимались наши сотрудники.
А ещё через пару дней, оклемавшись после разговора «по душам» с Кариной Касимовой, я стоял навытяжку перед генерал-лейтенантом Бариновым, и, честно говоря, мне было очень стыдно.
Баринов, словно не замечая кислого выражения моего лица, говорил исключительно по делу, без привычных назиданий и нравоучений:
– То, что Вас «выпотрошили» в плане информации, ничего страшного, – жужжал себе под нос начальник. – Ничего страшного, потому как Вы, полковник, ничего особенного и не знали! Что теперь знает Таненбаум? Знает, что мы не имеем против него «туза в рукаве», знает, что пытались вести против него свою игру, но пока не слишком успешно. Ну и что? Это можно просчитать и без ваших откровений. Однако в создавшейся ситуации есть и положительные стороны: Таненбаум зашевелился, забеспокоился, поэтому и напустил на Вас своих людей. Кроме того, теперь мы знаем убийцу Воронцова. Это, полковник, целиком ваша заслуга. Сейчас наши сотрудники трясут как грушу жениха Касимовой – капитана Стрельцова, но, судя по всему, толку от него будет немного. Касимова использовала его «втёмную», да и знакомы они меньше месяца. Много ли мужчине, вернувшемуся живым с войны, надо? Немного внимания, немного любви, и вот он уже готов вести в ЗАГС женщину, с которой знаком три недели. Сама Касимова по месту прописки не проживает уже давно. Последнее время жила в квартире Стрельцова, и где она сейчас «залегла», неизвестно. В её биографии есть «тёмные пятна», которые Вам, полковник, следует прояснить. Возможно, эта ниточка выведет нас на Таненбаума или хотя бы на его след.
– Таненбаум предположительно находится в свите Президента, – уточнил я. – Об этом мне сообщил связной, примерно пару месяцев назад, когда я работал под прикрытием в полиции. Может, есть смысл негласно «перешерстить» президентское окружение?
– И как Вы себе это представляете? Всех сотрудников Аппарата Президента и сотрудников Администрации Президента поставить на «прослушку» или за каждым закрепить «топтуна»?
– Нет, конечно, но можно подключить аналитиков, и если не выявить, то хотя бы сузить круг подозреваемых.
– Полковник, не учите меня азам оперативной работы!
– Я и не учу. Вы спросили – я ответил.
– Вы представляете, какой скандал разразится, если Президент узнает, что его люди «в разработке»? А то, что он узнает, не вызывает сомнений! Если аналитики правы, и Таненбаум действительно в президентском окружении, он постарается представить наш профессиональный интерес не меньше чем организацией заговора против действующего Главы государства. Лично я бы так на его месте и поступил. После этого противоборствующей стороне, то есть нам с вами, полковник, придётся переехать из персонального кабинета на Лубянской площади в одиночную камеру в «Матросской тишине». Не знаю, почему, но такая перспектива на старости лет меня что-то не радует.
– Меня тоже, но делать что-то надо.
– Раз надо, действуйте! Займитесь Кариной Касимовой. Начните с её школьных знакомых и пройдите «по цепочке» до момента вашего трогательного знакомства. Впрочем, Вас учить – только портить! Вы же у нас специалист по «женскому вопросу»!
* * *
Если кто-то не знает, то выражение «пройти по цепочке» таит в себе массу бюрократической работы. За свою сознательную жизнь человек контактирует с огромным количеством людей, и его жизненный путь бывает извилист и не всегда поддаётся определению. Казалось бы, чего проще: взять личное дело интересующего тебя фигуранта, а уж там-то всё про него прописано и запротоколировано: и когда он на работу поступил, и когда ему пятый разряд присвоили, и когда бригадиром назначили. Плюс к этому ещё и собственноручно написанная биография – это тебе и жизненный путь во всех подробностях, и образец почерка.
Однако это далеко не так. Всё, что указал фигурант в своей трудовой и на первый взгляд типичной для человека его положения биографии, требует детальной проверки. Кроме того, «объект» разработки по тем или иным причинам может скрывать различные периоды своей жизни и не упоминать о имеющемся первом разряде по стрельбе и по дзюдо, увлечением иностранными языками и умением работать на коротковолновом радиопередатчике.
Но это можно выяснить не только при помощи встреч и задушевных бесед с его родственниками и одноклассниками, а и при помощи официальных запросов, разосланных во все концы нашей необъятной Родины, где фигурант служил, отдыхал, учился, женился, участвовал в соревнованиях, бывал в служебной командировке, лечился в госпитале, пил водку и попадал или не попадал в медицинский вытрезвитель.
В обязательном порядке выясняется, имел ли фигурант доступ к секретным и совершенно секретным документам, имеются ли у него родственники за границей, если да, то где именно. С какой целью и сколько раз он выезжал за рубеж, был ли он судим; если да, то сколько раз, когда и по каким статьям УК РФ; если отбывал срок, то как вёл себя в местах лишения свободы. И по мере того, как ты погружаешься в жизнеописание интересующего тебя гражданина, возникает всё больше и больше вопросов, которые требуют ответов, желательно конкретных и однозначных.
Жизнеописание Карины Абдулловны Касимовой было подозрительно коротким. Родилась и выросла Карина в городе Москве. На этом можно было поставить точку, так как кроме того, что она из многодетной татарской семьи и во время учёбы в школе посещала стрелковую секцию общества «Динамо», больше ничего известно не было. Забегая вперёд, скажу, что основная часть жизненного пути Карины Касимовой мне стала известна на заключительном этапе операции «Таненбаум», когда стало доступно её личное дело, поэтому многое из того, о чём я сейчас повествую, на начальном этапе было неведомо. Однако если, невзирая на временные рамки, взять и совместить имеющиеся кусочки мозаичного полотна, получится следующая картина.
Отец Карины, Абдулла Мухаметназибович Касимов, в поисках лучшей доли, ещё в ранней юности переехал в Москву из маленького татарского городка Зеленодольска. Восьмиклассное образование Абдуллы и плохое знание русского языка открывали перед ним широкие перспективы карьерного роста. Многочисленные объявления, коими были увешаны все заборы, предлагали ему и другим приезжим освоить пару-тройку операций на сборочном конвейере завода «ЗИЛ» и со временем стать ударником социалистического труда, или поступить носильщиком на Киевский вокзал, овладеть специализацией «подай-принеси» подсобного рабочего на стройках Подмосковья, или влиться в колоритный многонациональный коллектив московских дворников.
Абдулла выбрал нелёгкую стезю поборника чистоты московских двориков, потому что к должности прилагалась служебная жилплощадь. На эту самую жилплощадь Абдулла Касимов ровно через год привёл молоденькую жену Гульнару, которая и родила ему четырёх детей: троих сыновей и красавицу-дочь.
Карина была в семье поздним ребёнком, поэтому родители старались её баловать, а братья защищать от житейских напастей в лице московской шпаны. Семья была дружная, работящая, но бедная, поэтому Карина детские годы вспоминать не любила. Повзрослев, девочка поняла, что счастье проживать в большой и светлой квартире с высокими потолками в самом центре Москвы просто так никому не даётся. За право выйти из дворницкой в мир сверкающих витрин, дорогих магазинов и призывно манящих огнями престижных ресторанов надо бороться.
Карина быстро осознала, что красота, дарованная ей от рождения, есть не что иное, как один из способов борьбы за будущее благополучие. Ей хватило ума не скатиться до панели, где, по словам подружек, с её личиком и фигуркой можно было заработать много и без особых хлопот.
Однажды Карина случайно подсмотрела, как одна из её подружек «легко» зарабатывала деньги, лёжа на спине. Вороватого вида паренёк, явно подражая кому-то из взрослых авторитетов, хлестал девушку по щекам и приговаривал: «Давай сучка, двигайся! Двигайся! Я за что тебе деньги плачу, муха сонная»?
После этого случая Карина поняла, что общество, как бы его ни называли – демократическим, социалистическим или даже капиталистическим – чётко делится на тех, кто отдаёт приказы, и на тех, кто эти приказы исполняет.
Сама она родилась в семье, которая старательно и без возражений исполняла чужие приказы. Девушке это очень не нравилось, и она провела много бессонных ночей в мучительных попытках найти приемлемый выход. Ей очень хотелось в один прекрасный день выйти из дворницкой, хлопнуть дверью и больше никогда-никогда в неё не возвращаться.
Однажды ей повезло: в стрелковую секцию, где занималась Карина, пришёл спортивного вида мужчина, который о чём-то пошептался с тренером, а потом всю тренировку молча просидел в углу, внимательно наблюдая за парнями и девушками. Из десятка спортсменов незнакомец выбрал именно её. У мужчины была холодная вежливая улыбка, вкрадчивый голос и внимательный взгляд.
– Тебе нравится стрельба? – задал он первый вопрос.
– Наверное, – неопределённо пожала плечами девушка. – Надо чем-то заниматься, а стреляю я неплохо. Вот и хожу в секцию. А Вы кто – тренер?
– Нет, девушка, я не тренер. Я, скорее, наставник, набираю себе команду, которую я и мои товарищи будут обучать специальным… премудростям.
– А-а, – разочарованно протянула Карина. – Я думала, что Вы тренер из молодёжной сборной! Обрадовалась, дурочка, думала, вот повезло-то! А премудрости ваши меня не интересуют, – и она повернулась, чтобы уйти.
– Подождите, девушка! – властным тоном остановил её незнакомец. – Вы понятия не имеете, от чего Вы отказываетесь!
– А Вы мне ничего и не предлагали! – ощерилась Карина, после чего возникла неловкая пауза.
– Хорошо! – сказал незнакомец, и в его голосе уже не было приказных ноток. – Давайте сделаем так: я Вам задам несколько вопросов, возможно, они Вам покажутся странными, а Вы на них коротко и быстро ответите, если, конечно, сможете. Согласны?
Последняя часть фразы Карину раззадорила.
– Согласна, – ответила девушка и мысленно добавила: «Дурой я никогда не была».
– Вы, когда по асфальту идёте, на трещины наступаете или Вы их перешагиваете? – прозвучал первый вопрос.
– Наступаю, – напористо ответила девушка. – Мне, в общем-то, по барабану, есть там трещины или нет.
– Вы любите цветы?
– Какие?
– Просто цветы, например, из оранжереи?
– Нет.
– На светофоре горит красный свет, но машин на дороге нет – ваши действия!
– Глупо стоять, когда нет препятствий. Я перейду улицу!
– А если Вы находитесь в Германии, где так поступать не принято?
– Я буду ждать зелёный свет.
– Почему? Ведь дорога пустая?
– Не стоит выделяться и привлекать к себе внимание.
– В чём ошибка старухи из «Сказки о рыбаке и золотой рыбке»?
– Жадность фраера сгубила!
– Служенье Родине – это долг гражданина или его почётная обязанность?
– Обязанность почётной не бывает.
– Так значит, долг?
– Лично я никому ничего не должна.
– Вы сможете застрелить котёнка?
– С какой дистанции?
– В упор!
– В упор могу. А в чём проблема? В упор не промахнёшься!
– И Вам не жалко?
– Кого? Котенка? А чего его жалеть? От них в подъезде продохнуть невозможно!
– Продолжите фразу: «На свете счастья нет, но…».
– На свете счастья нет без всяких там «но»!
– Что Вы предпочтёте: синицу в руке или журавля в небе?
– Лично я предпочла бы счёт в Швейцарском банке.
– А если конкретней?
– Журавля!
– В небе?
– Это как получится, но синица мне не нужна.
– Вы хотели бы работать в оранжерее?
– Нет.
– Почему?
– Я не люблю цветы.
– С чем бы Вы смирились быстрее – с потерей зрения или с потерей ног?
– Хрен редьки не слаще!
– В спасательной шлюпке осталось одно место, кого бы Вы взяли в шлюпку с тонущего корабля – женщину с грудным младенцем или штурмана?
– Штурмана.
– Почему?
– Наличие в шлюпке штурмана не намного, но повышает шансы на выживание.
– Какими иностранными языками Вы владеете?
– Английский в пределах школьной программы…
– Это в смысле «читаю и пишу со словарём»?
– Ну, уж извините! До образованности проститутки, промышляющей возле «Интуриста», я пока не дотягиваю.
– Хорошо, что ещё?
– Татарский! В совершенстве! Пишу, читаю и разговариваю без словаря и переводчика.
– Уже неплохо.
– Ещё немного знаю арабский: читаю и немного понимаю разговорную речь.
– Арабский? Приятная новость! Откуда такие познания?
– Отец научил. Он у меня верующий, с первого класса обучал меня Коран читать.
– И последний вопрос: чего ты в жизни боишься больше смерти?
– Боюсь, что через год-другой отец выдаст меня замуж, и я нарожаю кучу детей. Боюсь повторить судьбу своей матери и никогда не вылезти из подвала. Боюсь, что пьяный муж ночью будет меня хлестать по щекам и кричать: «Давай, сучка, двигайся! Двигайся! Что ты у меня как муха сонная»? Боюсь окончить школу с золотой медалью.
– А это почему?
– Папаша из неё себе зубы вставит.
– Я так понимаю, что с семьёй тебя особо тёплые воспоминания не связывают?
– Это Вы правильно понимаете.
– И ещё мне ясно, что ты очень хочешь самореализоваться.
– Чего я хочу?
– Хочешь стать человеком с большой буквы.
– Смотря с какой, – ухмыльнулась Карина. – Например, чудаком с буквы «м» я быть не согласна!
– Юмор – это показатель остроты ума, так что в определённых дозах он приветствуется. Хочешь посмотреть мир не из окна туристического автобуса?
– А что, есть лишний билетик?
– Считай, что ты его уже вытащила. Если ты согласна, то после получения аттестата за тобой приедет мой товарищ и отвезёт тебя на курсы подготовки.
– Курсы подготовки чего?
– Всего! Ты будешь знать и уметь больше, чем все твои одноклассники, вместе взятые, но об этом никто не должен знать, даже твои ближайшие подруги и родители. Для всех ты уезжаешь учиться в школу олимпийского резерва.
– Не поздно ли? Мне ведь почти восемнадцать.
– Не поздно. Я скажу твоему тренеру, что подготовка будет проходить по ускоренной программе.
– Ну, если по ускоренной, – усмехнулась девушка, – то я согласна.
В тот момент она не подозревала, что судьба даровала ей редкий шанс стать курсантом «закрытого» учебного заведения, готовившего специалистов для одной отечественной спецслужбы.