Новая Глава

Поистине человек – это сволочь, привыкающая ко всему. Не прошло и двух недель, а мы с Алиной уже втянулись в сумасшедшую кочевую жизнь. Мы нигде не задерживались больше трех дней, а из некоторых квартир нам приходилось драпать, едва мы успевали войти. Не скажу, что мы были счастливы и возгорелись желанием жить так до конца наших дней, но мы уже начали относиться к происходящему, как к ставшей постоянной временной плохой работе.

Мы лежали в постели в одной из новочеркасских квартир. Алина гладила меня по животу и груди, а я мысленно пускал слюни от удовольствия. Я лежал на спине. Глаза были закрыты, рот – приоткрыт, а согнутая в локте левая рука была поднята вверх. Короче говоря, у меня была такая же поза, какую принимает собака или кот, когда им чухаешь живот. Возможно, я даже начал урчать от удовольствия. Вдруг Алина без всякой на то видимой причины перестала меня гладить.

– Опусти руку и закрой рот, и вообще ты выглядишь странно, – сказала она. – Вставай. Нам надо поговорить.

– А лежа поговорить нельзя?

– Вставай. Разговор будет серьезным.

– Тогда, может, по чашке кофе? – предложил я, скорчив как можно более жалостливое выражение лица.

– Ладно, иди, вари, – согласилась она.

Пока я варил кофе, Алина успела одеться и привести себя в порядок. Она надела даже туфли. Я же как был, так и остался в семейных трусах и тапочках.

– Так не честно, – сказал я, когда она при полном параде села за стол.

– Ты прописал всю мою биографию? – спросила она, проигнорировав мои слова.

– Мне пришлось, когда ты согласилась на допрос с пристрастием, чтобы меня сдать. Если бы я не вмешался…

– Я знаю, – улыбнулась она, – именно для этого все и было задумано. Но я не об этом. Ты же знаешь, в каких условиях я росла.

– Я вообще удивляюсь, как ты не свихнулась.

– Меня спас мой талант, который, как и твоя способность проникать в лабиринт судьбы и даже незначительно его корректировать, является способностью приобретенной.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился я. Я уже понял, что разговор меня ждет не из приятных, но еще не догадывался, с какой стороны ждать подвоха.

– Тот тип, от которого мы бежим… пришло время тебе с ним встретиться.

– Так ты?.. – я не хотел верить своим ушам.

– Все это время работала на него? – произнесла Алина за меня эти слова. – Не совсем так. Я не работаю на него, я действую вместе с ним, потому что я так хочу, потому что благодаря этому моя жизнь обретает смысл… мой смысл. А я обретаю свободу.

– Но как? Ты же постоянно была под наблюдением. И в твоей судьбе… о нем же нет и намека! – сорвался я на крик. Я был вне себя от злости. Наверно, если бы нас не разделял стол, я бы вцепился Алине в глотку.

– Он может не оставлять следов, – совершенно спокойно объяснила она. – А твоя реакция вполне объяснима. Думаю, мне повезло, что ты меня так сильно любишь, иначе ты бы меня избил.

– И я это сделаю, если ты не уйдешь, – выдавил я из себя.

– Но прежде подумай над тем, почему ты так легко простил мне то, что я шпионила за тобой для компании, и так бурно теперь реагируешь на то, что я связана с черным человеком.

– Он опасен! – завизжал я.

– Компания тоже опасна, а Мастера Книги вообще хотели меня убить. Однако ты панически боишься того, кто единственный не сделал тебе ничего плохого.

У меня в голове появилось с десяток ответов на ее замечание, но все они были какими-то слишком уж синтетическими, чтобы быть правдой. Алина была права, я действительно слишком бурно реагировал на ее признание, как до этого слишком сильно испугался одной только мысли о нашей возможной встрече. Конечно, героем я никогда не был, но и настолько трусом тоже.

– Вот видишь, ты тоже чувствуешь, что здесь что-то не то, однако не можешь найти ответ.

– Так подскажи, – попросил я.

– Обучая, Мастера Книги засунули в твое сознание свою программу, благодаря которой использовали тебя, как двусторонний канал информации. С одной стороны они получали и анализировали все, что воспринимал ты, а с другой – управляли тобой при помощи галлюцинаций. Тех самых, с которыми ты все время поддерживал контакт. Так вот, твоя встреча с черным человеком станет фатальной не для тебя, а для твоей связи с Книгой. Ты больше не будешь ее покорным рабом, и Книга заставляет тебя бояться этого больше чем смерти. Ты даже разговаривать можешь со мной только лишь потому, что мы какое-то время уже пытаемся нейтрализовать влияние на тебя Книги.

Ее слова действовали, как гипноз. Страх и ненависть ушли, уступив место спокойствию и любопытству.

– Так вот для чего я должен был взять с собой именно тебя! – осенило меня.

– Не только. Мы действительно любим друг друга. И я хочу, чтобы мы были свободными от всех них.

– И он даст нам эту свободу?

– Дать могут только рабство. Свободу тебе придется брать самому. Мы лишь можем помочь тебе вырваться.

– Ты можешь рассказать мне о нем?

– Мне нечего рассказывать. Он – пустота, и мы видим в нем лишь то, что отражается от нас. Для тебя он будет совсем другим, чем для меня.

– У вас что-то было? – не удержался я от этого идиотского вопроса.

– О, да ты ревнуешь! – Алина довольно улыбнулась. – Когда ты думал, что я – постельная шпионка, ты меня не ревновал.

– Это другое.

– И да и нет. На секс никакого намека, но в ином плане… я не знаю, как тебе объяснить. Так, наверно, происходит в дзен между мастером и учеником.

– Как вы с ним познакомились?

– Не помню. Он приходил ко мне с самого детства, когда родители оставляли меня одну. Сколько я себя помню, он был всегда рядом.

– А что родители?

– Они где-то вычитали, что воображаемые друзья – это не такая уж и трагедия, и даже подыгрывали мне, когда я была маленькой. Ну а позже я была уже слишком большой, чтобы рассказывать им обо всех своих тайнах. Так что он, скорее, мне, как отец. А теперь извини, но мне пора. Через пять минут тебя навестит куратор, а в мои планы встреча с ним как-то не входит.

– Я увижу тебя? – спросил я срывающимся голосом. Тогда я был готов отдать все, чтобы она не уходила.

– Это зависит лишь от тебя. Я буду ждать тебя там, где никто не будет властен над нами.

– Тогда я приду. Только дождись.

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю.

Мы встали из-за стола. Я хотел ее обнять, но она меня остановила.

– Нет… не надо, – попросила она сквозь слезы, – мне трудно… нелегко от тебя уходить… но я должна… с тобой они ничего не сделают… я буду ждать! Только приди пожалуйста.

Затем она повернулась и, не оглядываясь, быстро вышла из квартиры. А я разревелся, как последний дурак.