Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
А пока рассмотрим второе возражение против использования рынка как механизма, обеспечивающего пополнение вооруженных сил; возражение, основанное на идеях гражданской добродетели и общего блага.
Это возражение основывается на том, что военная служба не похожа ни на одну другую работу. Военная служба — это гражданская обязанность. Согласно этому доводу, все граждане обязаны служить своей стране. Некоторые сторонники данного мнения считают, что эту обязанность можно исполнить только через военную службу, тогда как другие говорят, что эту обязанность можно исполнить и другими формами национальной службы, скажем, работой в Корпусе мира, Американском корпусе или в организации «Учеба для Америки». Но если воинская служба (или национальная служба) — это гражданский долг и обязанность, то выносить ее на продажу на рынок неправильно.
Возьмем другую гражданскую обязанность — обязанность служить в суде присяжным. От выполнения этой обязанности никто не умирает, однако предложение стать присяжным заседателем может быть обременительным, особенно если выполнение обязанностей присяжных вступает в конфликт с работой человека или его другими безотлагательными и важными обязательствами. Но все же мы не разрешаем людям нанимать заместителей, которые заняли бы их места в коллегии присяжных, и не используем рынок труда для создания оплачиваемой, профессиональной, всецело «добровольческой» системы присяжных заседателей. Почему мы не делаем это?
С позиций рыночного мышления можно выдвинуть доводы в пользу создания такой системы. Те же утилитаристские доводы, которые выдвигают против комплектования армии призывниками, можно выдвинуть и против формирования корпуса присяжных заседателей по призыву: надо разрешить занятым людям избавляться от обязанности служить присяжными и нанимать заместителей, что будет лучшим решением для обеих сторон. Избавление от обязанности быть присяжным будет и того лучше. Разрешение набирать необходимое число квалифицированных присяжных заседателей с помощью рыночного механизма позволит людям, желающим получить работу, получить ее, а тем, кому работа не нравится, избежать ее.
Так почему же мы отказываемся от увеличения общественной пользы с помощью рынка присяжных? Возможно, мы отказываемся от этого варианта, опасаясь, что среди оплачиваемых присяжных заседателей будет непропорционально много выходцев из бедных слоев общества, и качество правосудия от этого пострадает. Но нет никаких причин полагать, будто из состоятельных людей присяжные получаются лучше, чем из людей скромного происхождения. В любом случае, оплату и льготы всегда можно отрегулировать таким образом, чтобы привлекать к этой работе людей, имеющих надлежащее образование и необходимые навыки (то есть сделать то, что делают в армии).
Причина, по которой мы призываем присяжных, а не нанимаем их, состоит в том, что мы считаем деятельность по осуществлению правосудия в судах ответственностью, разделять которую должны все граждане. Присяжные заседатели не просто голосуют; они совместно рассуждают о доказательствах и праве. И эти рассуждения зависят от разнообразия жизненного опыта, которое приносят с собой присяжные, вышедшие из самых разных слоев общества и разных профессиональных групп. Обязанность служить присяжным заседателем — это не только способ решения вынесенных на рассмотрение суда вопросов. Это еще и форма гражданского образования, выражение гражданства в демократии. Хотя исполнение роли присяжного не всегда поучительно, мысль о том, что все граждане обязаны исполнять эту обязанность, сохраняет связь судов с народом.
Нечто подобное можно сказать и о воинской повинности. Гражданственный довод в пользу призыва утверждает, что военная служба, как и исполнение обязанностей присяжного в суде, — гражданская обязанность, которая выражает и углубляет демократическое гражданство. С этой точки зрения, превращение воинской службы в товар, в задачу, для выполнения которой мы нанимаем других людей, разлагает гражданские идеалы, которые должны управлять воинской повинностью. Согласно этому возражению, нанимать солдат для ведения наших войн — неправильно, и не потому, что это несправедливо по отношению к бедным, а потому, что позволяет нам отрекаться от своих гражданских обязанностей, от своего гражданского долга.
Любопытный вариант этого довода предлагает историк Дэвид Кеннеди. Он утверждает, что «вооруженные силы США сегодня обладают многими характеристиками наемнической армии». Под наемнической армией Кеннеди разумеет оплачиваемую, профессиональную армию, в значительной мере отделенную от общества, в интересах и от имени которого она сражается. Кеннеди не говорит ничего уничижительного о мотивах людей, добровольно идущих в армию. Его беспокоит, что наем относительно небольшого числа членов американского общества избавляет остальных членов общества от неприятностей и забот, разрывает связь между большинством граждан демократического общества и солдатами, воюющими от имени этого общества.
Кеннеди замечает, что «если говорить о пропорциональном отношении вооруженных сил к общей численности населения, то численность современных вооруженных сил, ведущих боевые действия или готовых к их ведению, составляет примерно 4% от численности вооруженных сил, одержавших победу во Второй мировой войне». Это позволяет политикам сравнительно легко вступать в войны, не получив на это широкого и глубокого согласия общества в целом. «Самые мощные в истории вооруженные силы теперь можно посылать в битву от имени общества, которое едва в состоянии смахнуть со своего лица пот, если вспотеет». Добровольческая армия избавляет большинство американцев от обязанности сражаться и умирать за свою страну. Хотя некоторые считают это преимуществом, такое избавление от участия в жертвах дается ценой размывания политической ответственности, уверяет Кеннеди:
«Огромное, подавляющее большинство американцев, нимало не рискуя быть призванными на военную службу, в сущности, нанимают некоторых наименее удачливых своих соотечественников для выполнения вместо себя самой опасной работы, пока это большинство, не видя, и не проливая крови, и не отвлекаясь ни на что, занимается своими делами».
Одну из самых знаменитых формулировок гражданского довода в пользу призыва на военную службу дал Жан-Жак Руссо (1712-1778), французский политический мыслитель эпохи Просвещения. В книге «Общественный договор» (1762) Руссо утверждает, что превращение гражданского долга в товар не увеличивает свободу, а скорее, уменьшает ее:
«Как только служение обществу перестает быть главным делом граждан и они предпочитают служить своими кошельками, а не самолично, — Государство уже близко к разрушению. Нужно идти в бой? — они нанимают войска, а сами остаются дома... В стране, действительно свободной, граждане делают все своими руками, — и ничего — при помощи денег; они не только не платят, чтобы освободиться от своих обязанностей, но они платили бы за то, чтобы исполнять их самим. Я весьма далек от общепризнанных представлений; я полагаю, что натуральные повинности менее противны свободе, чем денежные подати».
Здравая концепция гражданства, выдвинутая Руссо, и его подозрительное отношение к рынкам могут показаться далекими от основных посылок современного мышления. Мы склонны рассматривать государство с его общеобязательными законами и правилами как царство насилия, а рынки с их добровольными обменами — как царство свободы. Руссо сказал бы, что мы придерживаемся, по меньшей мере, отсталых представлений в вопросах гражданских благ.
Защитники рынка могут выступить в защиту добровольческой армии, отвергая выдвинутую Руссо страстную концепцию гражданства или заявляя, что эта концепция не имеет отношения к военной службе. Но провозглашенные Руссо гражданские идеалы сохраняют определенную силу и убедительность даже в таком подчиненном рынку обществе, как современное американское общество. Большинство сторонников добровольческой армии яростно отрицают, что добровольческая армия тождественна наемной. Сторонники добровольческой армии совершенно правильно указывают на то, что многие добровольно идущие в армию руководствуются патриотическими чувствами, а не только соображениями материального достатка. Но почему мы считаем это важным? При условии, что солдаты выполняют свое дело хорошо, зачем нам интересоваться их мотивами? Даже передав дело пополнения вооруженных сил рынку, мы обнаруживаем, что трудно отделить воинскую службу от старых концепций патриотизма и гражданской добродетели.
Итак, рассмотрим следующий вопрос: какая, на самом деле, разница между современной добровольческой армией и армией наемников? В обоих вариантах солдатам платят за то, что они сражаются. В обоих вариантах людей прельщают обещаниями заработка и других благ. Если рынок — надлежащий и правильный способ создания и пополнения армии, так что, собственно, дурного в наемниках?
На этот вопрос могут ответить, что наемники — иностранцы, сражающиеся только за деньги, а в американские вооруженные силы берут только американцев. Но если рынок труда — правильный механизм пополнения вооруженных сил, то неясно, почему вооруженные силы США при вербовке должны проводить дискриминацию на основании национальной принадлежности желающих пойти в армию. Почему бы вооруженным силам США активно не привлекать новобранцев из желающих служить и обладающих необходимыми для службы характеристиками граждан других стран? Почему бы не создать иностранный легион из солдат — выходцев из стран развивающегося мира, где заработки низки и нет хорошей работы?
Иногда говорят, что солдаты-иностранцы будут менее лояльными по сравнению с американцами. Но национальное происхождение не гарантирует лояльности на поле боя, и вербовщики могут проверять надежность желающих вступить в армию иностранцев. Как только вы принимаете мысль о том, что армия должны пополнять свои ряды через рынок труда, нет причин в принципе ограничивать пул новобранцев только американскими гражданами. Таких причин нет, если только вы не считаете, что воинская служба, в конце концов, является гражданской обязанностью, проявлением гражданства. Но если вы так считаете, у вас есть причина сомневаться в рыночном решении проблемы пополнения личного состава вооруженных сил.
Через два поколения после отмены призыва на военную службу американцы колеблются в применении логики рынка в полном объеме к военной службе. Французский Иностранный легион имеет долгую традицию привлечения солдат-иностранцев для ведения войн за Францию. Хотя французское законодательство запрещает Иностранному легиону вести активную вербовку за пределами Франции, интернет сделал это ограничение бессмысленным. Вербовка, ведущаяся в режиме онлайн на 13 языках, привлекает людей, живущих по всему миру. Около четверти новобранцев ныне составляют выходцы из Латинской Америки, а доля новобранцев из Китая и других азиатских стран постоянно растет.
США не создали иностранного легиона, но сделали шаг к его созданию. Столкнувшись с трудностями в привлечении добровольцев в условиях продолжения войн в Ираке и Афганистане, военные начали вербовать иностранцев-иммигрантов, проживающих в США по временным визам. Материальные стимулы включают хорошую оплату и быстрое получение гражданства США. Сегодня в вооруженных силах США служат около 30 тыс. человек, не являющихся гражданами США. Новая программа привлечения добровольцев расширяет круг лиц, которые могут вступать в американские вооруженные силы: если раньше делать это могли лишь люди, постоянно проживающие в США и имеющие «зеленые карты», то теперь на это имеют право и временные иммигранты, иностранные учащиеся и беженцы.
Вербовка солдат-иностранцев — не единственный путь развертывания логики рынка. Как только вы начинаете рассматривать военную службу как работу «вроде любой другой», нет причин полагать, что наем солдат должен выполняться государством. Собственно говоря, США уже в широком масштабе передают выполнение военных функций на аутсорсинг частным предприятиям. Частные военные подрядчики играют все большую роль в конфликтах, вспыхивающих по всему миру, и обеспечивают значительную часть американского военного присутствия в Ираке.
В июле 2007 г. газета Los Angeles Times сообщила, что численность воюющих в Ираке по оплачиваемым США контрактам (180 тыс. человек) превышает численность размещенных в этой стране американских военнослужащих (160 тыс. человек). Многие контрактники выполняют небоевые логистические функции: обслуживают базы, ремонтируют технику, доставляют припасы, готовят пищу. Но около 50 тыс. из них — вооруженные сотрудники подразделений безопасности, охраняющие базы, конвои и дипломатов, что часто вовлекает их в боевые столкновения. Более 1200 человек, служивших по контракту, погибло в Ираке, хотя их тела не доставили на родину в гробах, покрытых американским флагом, и их гибель не учтена в официальных списках потерь американской армии в Ираке.
Blackwater Worldwide — одна из ведущих частных военных компаний. Генеральный директор Blackwater Worldwide Эрик Принс — в прошлом офицер спецназа ВМС США, страстно верующий в свободный рынок. Принс отвергает предположение, что его бойцы — «наемники» (это слово он считает «оскорбительным»). Принс объясняет: «Мы пытаемся сделать для аппарата национальной безопасности то, что Federal Express делает для почтовой службы США». Компания Blackwater Worldwide, получившая от правительства контракты на сумму более 1 млрд долл., на оказание услуг в Ираке, часто оказывается в центре скандалов. Впервые общественность обратила внимание на эту компанию в 2004 г., когда четверо ее сотрудников попали в засаду и погибли около Фаллуджи (трупы двоих погибших повесили на мосту). Этот инцидент побудил президента Джорджа Буша-мл. отдать приказ морской пехоте войти в Фаллуджу, что привело к серьезной и дорого обошедшейся американцам битве с повстанцами.
В 2007 г. шестеро охранников из Blackwater Worldwide открыли огонь по толпе, собравшейся на одной из площадей Багдада, и убили 17 гражданских лиц. Охранники, утверждавшие, что сначала обстреляли их, были освобождены от ответственности по иракским законам, точнее, по правилам, продиктованным американской временной администрацией после вторжения. Министерство юстиции США, в конечном счете, обвинило этих людей в непредумышленном человекоубийстве, а правительство Ирака потребовало вывести людей компании из страны.
Многие члены Конгресса и представители общественности возражают против передачи ведения войны на аутсорсинг коммерческим компаниям вроде Blackwater Worldwide. Критика по большей части сосредоточена на безответственности этих компаний и их злоупотреблении. За несколько лет до учиненного охранниками Blackwater Worldwide расстрела в Багдаде люди, работавшие по частным контрактам от других компаний, были в числе тех, кто глумился над заключенными в тюрьме Абу-Грейб. Хотя военнослужащих, участвовавших в издевательствах над заключенными, судили военным судом, люди, работавшие по контракту, не понесли наказания.
Но предположим, что Конгресс ужесточит правила, применяемые к частным военным компаниям, повысит их ответственность и подчинит их сотрудников тем стандартам поведения, которые применимы к американским военнослужащим. Перестанет ли использование частных компаний для ведения войн вызывать возражения? Или же есть моральное различие между платой, которую компания Federal Express взимает за доставку почтовых отправлений, и наймом людей из Blackwater Worldwide для совершения убийств на поле боя?
Прежде чем ответить, нам сначала надо разобраться с поставленным ранее вопросом: является ли военная служба (и, возможно, национальная служба вообще) гражданской обязанностью, выполнение которой — долг всех граждан, или же это тяжелая и рискованная работа, подобная другим таковым же (скажем, добыче угля или коммерческому рыболовству), которые должным образом регулирует рынок труда? Для ответа нам следует расширить тему вопроса: какие обязательства несут граждане демократического общества по отношению друг к другу и как возникают эти обязательства? Разные теории справедливости дают разные ответы на этот вопрос. Итак, чтобы решить, следует ли нам призывать солдат или нанимать их, надо заняться некоторыми другими крупными вопросами справедливости, свободы и гражданских обязательств.
Войти с помощью соц. сетей: