Глава 17

Утром, перед началом занятий, Сошников довел до личного состава приказ ротного: построение произвести в составе учебных групп.

– Инструкторы приехали, – зашептались бойцы в шеренгах.

– Вот и хорошо, – выделился на общем фоне голос Прошкина. – Задолбал уже всех этот дед. Может, хоть новый инструктор толковый попадется.

– Блажен, кто верует.

– Становись!

– Ротный идет.

– Да и хрен с ним.

– Кончай базар! Равняйсь! Смир-но! – Сошников шагнул навстречу командиру роты.

– Вольно! – Кречетов слегка ссутулился и спросил: – Люди все?

– Все, – ответил Сошников.

Олег Анатольевич Плотников, назначенный инструктором во вторую учебную группу, оказался мужиком интеллигентным, умным, в меру покладистым, сведущим во всех видах горной подготовки, особенно в лыжной. Он умел толково объяснить любые премудрости и, главное, не форсил перед обучаемыми своими знаниями. В общем, этот дядька сразу понравился своим подопечным.

В первый день спецназовцы занимались на скальнике. Они забивали и извлекали крючья. При этом бойцы учились отличать трещину, в которой крюк будет держаться надежно, от той, из которой он при рывке может вывалиться, и от той, которая может отколоть сам камень. Затем они организовывали страховочные станции, по очереди помогали друг другу, поднимались и спускались по скале.

К вечеру бойцы изрядно устали, но почти все выглядели довольными. Занятия принесли спецназовцам ощутимую пользу. Они вспомнили то, что знали раньше, и многому научились.

А на следующий день вся рота отправилась на ледник. Вторая группа двигалась в центре длинной вереницы бойцов, поднимавшихся на гору.

Ефимов по старой привычке находился впереди группы, следовал сразу за инструктором. Подъем был не трудным, все однообразно, не интересно, серо. И вдруг справа от тропы на огромном серо-буром валуне что-то блеснуло.

Сергей присмотрелся, увидел нечто квадратное, прикрепленное к каменной поверхности, и почти сразу догадался, что это табличка, увековечивающая чью-то память. Он подошел поближе и сумел разглядеть надпись, сделанную на табличке: фамилия, имя, отчество, даты жизни. Ниже еще одно имя, а в метре вторая табличка со сходной надписью.

«Я спросил тебя: «Зачем идете в горы вы?» – мелькнула в памяти старшего прапорщика строчка из песни Владимира Высоцкого. – Действительно, зачем?»

Ефимов не любил глупый риск. Может, он и не относил к таковому покорение всяческих заоблачных вершин, но фанатом восхождений не был точно.

«Зачем, почему погибли люди? Если уж расставаться с жизнью, то ради какой-то настоящей цели, а не тех самых пресловутых гор, «на которых еще не бывал».

Ефимов, занятый подобными рассуждениями, добрался до гребня отрога, оказался рядом с Олегом Анатольевичем и полюбопытствовал:

– Они здесь погибли?

– Не обязательно, – ответил инструктор и покачал головой. – Люди могли разбиться где угодно. А таблички ставят в тех местах, где чаще ходят. Чтобы помнили.

– Наверно, это правильно, – согласился Ефимов, и они замолчали.

Грустно, несправедливо, когда погибают молодые.

Под ногами появилась наледь, идти стало скользко и потому опасно. Разбиться на этой тропе вряд ли было можно, а вот существенно поломаться – запросто. Спецназовцы замедлились. Скорость движения упала еще больше, когда они пошли вниз, к леднику, отливавшему на солнце синевой, слепящей глаза. Он лежал в распадке между двух отрогов, был по-своему красив и величественен, а еще от него явственно несло холодом.

«Вековая стужа», – невольно подумал Ефимов.

Из недавней лекции он точно знал, что синий цвет имеет не менее чем пятидесятилетний снег, слежавшийся до консистенции льда.

– Здесь осторожнее, не спешите, – предупредил Олег Анатольевич, показывая рукой на узкий карниз, нависающий над десятиметровым обрывом.

Ефимов кивнул и передал слова инструктора дальше по цепочке. Он аккуратно прошел по карнизу, оглянулся и понаблюдал за тем, как перебирается по узкой тропе Агушев, шедший следом за ним. Убедившись в том, что проблем не предвидится, старший прапорщик поспешил догнать удаляющегося инструктора.

Около ледника, словно набрав скорость в аэродинамической трубе, пронзительно завывал ветер. Он насквозь продувал одежду, пропитавшуюся потом. Стоило только Сергею на секунду остановиться, и по его спине побежали холодные мурашки.

Чуть позже Олег Анатольевич и Ефимов замерли среди нагромождения небольших камней, выступавших из-под обволакивающего их снега, в ожидании остальных членов группы. Наконец-то все в сборе.

Плотников огляделся по сторонам и, ни к кому конкретно не обращаясь, скомандовал:

– Двадцать минут на то, чтобы переодеться и пристегнуть кошки.

– А позавтракать? – спросил ефрейтор Зудов, вынырнувший из-за его спины.

– Ладно, пусть будет полчаса, – смилостивился инструктор.

– Живем! – Зудов счастливо осклабился. – Сейчас чайку забодяжим!

– Санек, иди к нам! – окликнул его Агушев, и Зудов, довольный донельзя, направился к тройке Боровикова, располагающейся на камнях.

Ефимов увидел, что некоторые бойцы сразу потянулись к горелкам и провианту, захваченному с собой, неодобрительно покачал головой и громко рявкнул:

– Оболтусы, чего расселись?

– Да мы вот перекусить. – Руслан, не понявший причин неудовольствия старшего прапорщика, показал на продукты, выложенные из рюкзака.

– Вначале переоденьтесь! – приказным тоном посоветовал старший прапорщик и ворчливо добавил: – Вот только заболейте у меня! – После чего он влез в свой рюкзак и начал доставать оттуда сухие вещи.

Конечно, жутко холодно, ветер пробирает до костей. Но лучше разнагишиться до трусов, пять минут подрожать, снять с себя всю мокрую одежду и влезть в сухую, чем примерно через часок двинуть кони от постепенного переохлаждения.

Сергей, щелкая зубами, продолжал раздеваться. Он скинул с себя мокрую тельняшку, тут же надел тонкий джемпер, поверх натянул толстый флис, следом влез в шерстяной свитер, накинул влажную и холодную демисезонную куртку и застегнул ее на замок и пуговицы. Ефимов с минуту постоял, согреваясь, и стащил с себя брюки. Тонкое термобелье он снимать не стал, потому как ноги при восхождении почти не потели, натянул поверх него толстые флисовые штаны, а потом и еще одни, от демисезонки.

Ему сразу стало теплее. Ветер теперь не мог преодолеть все слои одежды и вынужден был лишь с жадностью облизывать щеки людей в поисках тепловой энергии, исходящей от них.

Среди этой ледяной пустыни кошки пригодились спецназовцам в первый раз. С их помощью бойцы целый день вгрызались в лед. Они взбирались на горки, скатывались с них, рубили ступени, вкручивали в ледяную поверхность ледовые крючья и поднимались по отвесным стенам.

На леднике царил холод. Поднявшееся солнце слегка пригрело и вскоре вновь закатилось за хребет. Но люди не мерзли. Олег Анатольевич не давал своим подопечным ни минуты отдыха, ставил перед ними все новые и новые задачи. Впрочем, то же самое происходило и в других группах, занимавшихся по соседству.

Бойцы довольно спокойно воспринимали это постоянное движение. Разумеется, до Ефимова изредка доносилось недовольное бурчание Прошкина, волею судьбы оказавшегося в первой учебной группе. Но Виктор не был бы самим собой, если бы молча сносил все «тяготы и лишения армейской службы».

Незаметно подошло время обеденного перерыва.

– Сорок минут на то, чтобы перекусить, – скомандовал Олег Анатольевич и показал направление движения.

Учебная группа спустилась с ледяной поверхности на каменную осыпь и разбилась на маленькие кучки по два-четыре человека. Ефимов, Трясогузкин и Олег Анатольевич решили обедать вместе. Они не спеша выбрали местечко поудобнее и расселись между камней, выступающих из-подо льда. Все делалось споро. Буквально через пару минут на огне горелки уже кипятилась вода под чай. Мужики не спеша пережевывали сало, принесенное Михаилом, и вели неспешную беседу.

– Олег Анатольевич, а вы так постоянно инструктором и работаете? – нарезая хлеб, поинтересовался Ефимов.

– Нет, что вы. – Олег Анатольевич улыбнулся. – Меня в первый раз пригласили. Я отказываться не стал, согласился. Для меня эти занятия – так, подработка между делом. А лыжный сезон начнется – буду учить частным порядком приезжих кататься.

– Если не секрет, нормально жить этим можно?

– По-разному бывает, когда как, но я зимой без работы не сижу, на хлеб с маслом хватает. Летом иногда группы по горам вожу, но в основном просто калымлю. У меня свой «ЗИЛ-131», подрабатываю то там, то сям. Вот осенью с отцом очень даже неплохо заработали. За три недели здоровенную кучу груш насушили.

– Вы их как, прямо на солнце сушили?

– Нет, – ответил Олег Анатольевич. – Так груши не сушат. Для этого нужна хорошая коптильня с холодным дымом. Каждую партию долго сушить приходится.

– А яблоки тоже сушите?

– Яблоки – нет. – Олег Анатольевич отрицательно покачал головой. – Они слишком сильно усыхают, теряют в весе. Не выгодно.

– А как вы реализуете эти груши? – продолжал любопытствовать Ефимов.

Ему действительно было это интересно. Он еще не забыл те времена, когда проблема сбыта сельхозпродукции стояла и перед ним.

– Оптом все и сдаем. У нас свой постоянный покупатель. Мы не внакладе. – Взгляд Олега Анатольевича стал задумчивым.

– Тогда хорошо. – Ефимов задумался.

Он вспоминал собственные мытарства в поисках возможностей сбыта того, что вырастил. Давно это было, будто в прошлой жизни.

– Я вообще грушу больше, чем яблоки, люблю, – продолжал рассказывать Олег Анатольевич. – Груша – очень полезный фрукт, и все ее свойства сохраняются при сушении. Отвар из груш пьют для снижения температуры. Она используется в народной медицине в качестве дезинфицирующего, мочегонного и противокашлевого средства, так как обладает антибактериальным действием. Сушеная груша помогает выводить из организма тяжелые металлы и токсины. Благодаря наличию в своем составе калия груша является полезной при сердечно-сосудистых заболеваниях. Кроме того, если человека мучают быстрая утомляемость, головокружение, учащенное сердцебиение, плохо заживают ранки, то груша тоже будет очень полезна. Ведь все эти признаки – показатель нехватки в организме железа, а груша им очень богата.

– Все-все!.. – Ефимов улыбнулся и замахал руками. – Будем считать, что ваш рекламный слоган сработал. Теперь я стану есть исключительно груши.

Глядя на Сергея, заулыбался и Олег Анатольевич, а Ефимов продолжил:

– Но у нас с собой груш нет, только сало и консервы. Не умирать же нам с голоду, да? Тушенку достаем?

– Достаем. – Михаил зацепил плоскогубцами многофункционального ножа ручку кружки с кипящей водой и снял ее с горелки.

– Двух банок на троих хватит? – Сергей посмотрел на инструктора, тот, жуя сало, согласно кивнул, но Михаил возразил:

– Давайте три, каждому по банке, а то холодно что-то.

– Три так три. – Старший прапорщик не собирался спорить.

Он понимал, что чем больше продуктов будет съедено, тем меньше придется нести обратно. Тушенка была вытащена из рюкзака, и обед продолжился.

После его окончания учебные группы вновь приступили к занятиям, но время быстро приблизилось к вечеру.

Вскоре послышалась общая команда:

– Сбор.

Ефимов взглянул на часы и понял, что да, действительно пора. Люди засуетились. В межгорной котловине заметно темнело. Не теряя времени, спецназовцы и инструкторы спустились к рюкзакам, оставленным у камней, быстро переоделись и двинулись в обратный путь.

На этот раз спуск дался Ефимову относительно легко. Хотя отдельные группы мышц все еще болели, но палку, купленную накануне, он почти не использовал. И это радовало.