Открыв глаза и зажмурившись от яркого солнца, Юля поняла, что эту безумную ночь они провели в квартире Бахраха. Невиданное легкомыслие, граничащее с цинизмом и припахивающее преступлением. Игорь, целуя ее, сонную и теплую, еще не окончательно пришедшую в себя после сна, насчитал несколько уголовных статей, по которым они могли нести ответственность. Во-первых, они находились в чужой квартире. Во-вторых, квартира опечатана, что само по себе говорит о многом. В-третьих, квартира набита дорогими, антикварными вещами, и присутствие здесь посторонних можно всегда истолковать соответствующим образом. К тому же о том, что они здесь или пусть только пытались проникнуть в квартиру, знал тот неизвестный любитель вишни, который покинул квартиру через окно, разбив его…

– Игорь, – Юля высвободилась из его объятий, быстро оделась и встала в задумчивости перед окном. – Послушай, а кому понадобилось опечатывать квартиру? Ведь Бахраха не убили.

Игорь пожал плечами и тоже оделся, прошел в переднюю и там, стараясь не шуметь, открыл дверь… Он вернулся к Юле с полоской бумаги, украшенной фиолетовой печатью.

– Нас обманули. И не только нас. Это простая бумажка с обычной размытой печатью, которую можно заказать на каждом углу.

– Ты хочешь сказать, что человек, которого мы спугнули, специально оставил на дверях эту полоску бумаги…

– Нет, он не мог оставить это, потому что, войдя в квартиру, сама понимаешь, ему не удалось бы приклеить снаружи эту бумажку.

– Следовательно, ее приклеил кто-то другой. Но кто?

– Тот, кто не хотел, чтобы в квартиру проникли. Возможно, это друг покойного Бахраха. Или наоборот – враг. Но я все же склоняюсь к мысли, что эту бутафорию придумали исключительно для того, чтобы в квартиру не пытались попасть соседи или просто мародеры, пожелавшие поживиться имуществом покойного. Хотя в первую очередь здесь должен был, конечно, появиться наследник, Дмитрий.

Юля промолчала. Ей не хотелось комментировать тот факт, что Дмитрий до сих пор не появился в квартире отца, квартире, каждая вещь в которой стоила немалых денег. От такого легкомыслия и полного отсутствия любопытства с его стороны веяло опять-таки болезнью.

– А ключи? – вдруг вспомнила она. – Кто-то же должен был передать ему ключи от квартиры. Пусть даже Роман Георгиевич. Вот с кем бы поговорить…

Она боялась признаться сама себе, что не знает, с чего начать. Сейчас в ее руках было несколько нитей, с помощью которых можно было работать по самым разным направлениям. Сначала разобраться с Олегом Хмарой, который звонил в агентство и просил о встрече с ней. Все-таки его мать первой наняла ее, чтобы найти настоящего убийцу Кати Уткиной, и тот факт, что Олега отпустили под залог, не дает ей право расслабляться. Дальше. Надо срочно лететь в Москву с Гел, чтобы встретиться там с Германом или тем человеком, который сейчас разыскивает в Москве «Черного мангуста». Возможно, что уже этим утром этот человек, которого они с Шубиным назвали Фиолетовым, листает какой-нибудь рекламный журнальчик и вот-вот догадается, если еще не догадался, что бар называется «Черная лангуста». Кроме того, надо просить Корнилова прислать человека, который бы снял отпечатки пальцев с бумажных пакетов из-под вишни и следы пальцев человека, который избивал в «Охотничьем» ресторане Дмитрия. Эти «пальчики» надо бы сопоставить. Разыскать в Москве Марину Смирнову! И на все это требуется время.

– Юля, нам нужно уходить отсюда. Я не уверен, что Корнилов нас подстраховывает. Скорее всего, он заспал твой звонок и ничего не помнит.

– Подожди… – взгляд ее скользнул на оживленную улицу Московскую, на вывески и витрины магазинов и ателье. Квартира Бахраха находилась в самом центре города, и прямо напротив его окон, расположенных на втором этаже, темнели окна биржи!

– Игорь, не торопись. Уйти мы всегда успеем. Даже если за нами придет наряд милиции, я все равно сумею все объяснить, и мы как-нибудь выкрутимся. Давай еще раз хорошенько осмотрим квартиру. Я просто уверена, что должна быть, понимаешь, обязательно должна быть связь между тем, где живет Бахрах, и тем обстоятельством, что он знакомился с женщинами именно с биржи. Вот представь себе, что ты живешь здесь и каждый день видишь людей, которые заходят и выходят из этой двери. Ты знаешь, что они приходят сюда не от хорошей жизни. Ведь так?

– Предположим. Что дальше?

– А то, что у тебя, к примеру, много денег, а у них, – она махнула в сторону здания биржи, – их нет совсем. Они получают лишь жалкие пособия и выстаивают очереди в надежде получить место. Тебе пока ничего не пришло в голову?

– Пока нет.

– Значит, ты человек еще не испорченный. – Она опустила голову, словно не решаясь признаться в своих мыслях. – А я, если мне в голову пришло такое, – испорчена…

– Юля, не тяни. Я бы не хотел, чтобы нас здесь повязали как воров и пришили ограбление. К тому же наследник «по прямой», что называется, твой Дмитрий – шизик. И если он узнает, что мы были здесь, он из вредности или по какой другой причине скажет, что мы у его отца что-то украли. Первый раз нахожусь в такой квартире. Ты посмотри, это же отличная копия Родена. А это – настоящая египетская кошка. А эта ваза… страшно сказать… Это же этрусская ваза! У меня дома альбом есть…

– Игорь, не зли меня. Сядь и успокойся. Я понимаю, конечно, у тебя никогда не было много денег, поэтому ты и представить не можешь, какими возможностями располагают те, кто их имеет. И какого рода удовольствия они могут извлекать из обычных, казалось бы, вещей… Ты еще не догадываешься, о чем я?

– Нет…

– Хорошо. Слушай. Ты – одинокий человек, у тебя нет семьи, зато есть деньги. У тебя есть сын, который открыто презирает тебя. К тому же ты подозреваешь его в том, что у него не все в порядке с головой. В сущности, ты где-то несчастен… Но ты каждый день видишь перед собой людей, которым еще хуже, понимаешь?

– Ну и что?

– А то, что тебе доставляет удовольствие смотреть на них и думать о том, что они в тысячу раз несчастливее тебя. Что у них нет еды, им нечем платить за квартиру, у них нет теплых вещей… Но еще большее удовольствие ты получаешь, когда не только видишь их, но и…

– …слышишь… Я понял! «Жучки»! Ты хочешь сказать, что он подслушивал их разговоры. Мы же с тобой уже говорили об этом.

Они нашли приемник в спальне, в книжном шкафу. Рядом лежали наушники. Игорь включил его, надел наушники, и лицо его приняло удивленно-восторженное выражение.

– Иди сюда, послушай…

Юля взяла в руки один из наушников, приложила к уху и поразилась, насколько громко и четко слышны были все звуки – пространственные, гулкие, чистые… Говорили в основном женщины. Одна рассказывала о том, как она научилась готовить салат с сухариками, жаренными в масле, а другая шуршала бумагой, записывая рецепт. Женщины сетовали на то, что им приходится так долго сидеть «здесь» вместо того, чтобы «вкалывать» на огороде. Затем хлопнула дверь, кто-то бодро прошел на каблуках. «Ей хорошо, она-то пристроена. А тут сидишь как дура и ждешь…» «Здесь где-то газетка была, не видели? И листок с вакансиями…»

Нашел Шубин и бинокль – мощный, полевой. Он лежал на подоконнике, прикрытый журналом.

– Теперь ты понял, как Бахрах отбирал себе помощниц, если можно так выразиться?

– Понял. Интересный дядька, честное слово. И ведь выбирал красивых, чтобы можно было сначала попользоваться ими, получить все, что можно, и даже расположить к себе…

– А шрамы? Зачем ему понадобилось уродовать их попки шрамами?

– Думаю, что этого мы никогда не узнаем.

Они вышли из квартиры Михаила Семеновича, вернув на место бутафорский документ с фальшивым штампом; Шубин отправился на поиски Наташи Зимы, чтобы объявить ей о своем решении расстаться с ней и помочь ей с устройством ее дальнейшей жизни; Юля Земцова, предварительно позвонив Олегу Хмаре, назначила ему встречу в агентстве. По дороге она перезвонила домой и сказала, чтобы Гел и Женя Рейс ждали ее там и ни под каким предлогом не покидали квартиру.

Олег Хмара приехал даже раньше назначенного часа и выглядел, на удивление, бодрым и собранным.

– Когда вы уехали… тогда… я долго думал и решил, что было глупо с моей стороны скрывать от вас Катину жизнь. Кати нет, и ее уже не вернешь. Думаю, она простит меня, что я открою ее тайну. Ведь она приехала в Саратов не просто так, она приехала, чтобы встретиться здесь с одним человеком…

– С тем самым, о котором ты мне уже рассказывал?

– Да. «Шоколадный вариант». Я знаю, как его зовут. Знаю имя-отчество и фамилию. И на этого человека Катя работала в Москве. Точнее сказать, ничего не делала, а только подписывала время от времени какие-то документы.

– Ты уже рассказывал мне об этом, – осторожно напомнила она ему. Вероятно, ту встречу он – в силу нервного возбуждения – помнил смутно, и теперь ему казалось, что он ничего ей толком и не объяснил, поэтому сейчас старался выложить все, что знал. Юля отметила про себя, что толчком к такому решению явилась, конечно, ее угроза, связанная с тем, что его могут привлечь за изнасилование Кати…

– Как его зовут? – спросила Земцова, хотя заранее знала ответ.

– Михаил Семенович Бахрах. Она его боялась смертельно. Она понимала, что рано или поздно ей придется за все расплачиваться, но вот каким образом – представления не имела. Катя приехала в Саратов в надежде встретиться с ним и попросить отпустить ее. Но время шло, а она никак не могла решиться. Нервы ее были на пределе, и ей казалось, что она летит в пропасть. Это она мне сама так говорила. Я жалел ее, предлагал даже самому встретиться с этим Михаилом Семеновичем, но она и слышать об этом не хотела.

– И ты бы пошел на эту встречу? – с сомнением в голосе спросила Юля.

– Конечно, пошел бы.

Юля промолчала. Ей не хотелось вдаваться в полемику и упрекать Олега в трусости. В сущности, мало кто будет рисковать и подставляться даже ради любимой девушки. И Олег в этом плане не исключение.

– Олег, то, что ты мне сейчас рассказал, я уже знаю. Причем от тебя. Разве что имени этого человека ты в прошлый раз не назвал. И это все, что ты хотел мне сказать или есть что-то еще?

– Да.

И Олег достал из кармана смятый конверт. Желтый, из плотной бумаги.

– Вот. Этот конверт Катя должна была передать одному человеку… Минутку… – рука его снова нырнула в карман, и оттуда показалась фотография. Знакомое лицо взглянуло на Юлю со снимка… Дмитрий.

Юля облегченно вздохнула. Все сошлось. Фотография плюс конверт. Отлично. Сейчас она узнает адрес следующей девушки.

Она вскрыла конверт и нетерпеливо вытряхнула оттуда листок бумаги. Точно такой же, как в конверте у Гел. И снова всего несколько слов: «Женя Рейс. Москва. Рыбников переулок, 8, кв. 2».