Глава четвертая

Среди сотрудниц Нины были две, которые вполне заслуживали звания магистров школы злословия. Вера и Зина представляли как бы варианты шеридановской леди Снируэл, привязанные к местным условиям. Они умели все тонко подметить и не менее тонко высмеять, умели направить в нужное им русло любой разговор. Умели спровоцировать ссору и сплетню, сами при этом оставшись в стороне и сохранив со всеми вполне приятельские отношения. Впрочем, Нина относилась к их особенностям с философским спокойствием, понимая, что не обойдется ни один коллектив, особенно женский, без подобных типажей.

Конечно, Вера и Зина не могли открыто проявлять враждебность или зависть к дочке Гаевого, но Нина не сомневалась: за глаза она была обсосана ими со всех сторон. А уж теперь, когда неожиданное и скоропалительное замужество Нины стало темой для разговоров, Вера и Зина могли с блеском продемонстрировать остроту своих язычков. Поскольку никого из сотрудников на свадьбу не пригласили и жениха они не видели, их неудовлетворенное любопытство выражалось в расспросах, намеках и предположениях. Нина, выйдя на работу после свадьбы, принесла угощение и, как принято, отметила знаменательное событие. Но этого, увы, было недостаточно для жаждущих информации местных законодательниц.

В пятницу, к концу рабочего дня, именно Вера и Зина явились в книгохранилище, где в это время работала Нина, и сообщили ей в следующем порядке:

Вера. Нина, там тебя спрашивает один молодой человек. Очень импозантный блондин. Похож на Кирка Дугласа.

Зина. На того, который в «Спартаке» играл?

Вера. Ага. И в «Викингах».

Зина. Н-нет, скорее — на Олега Янковского.

Вера. Нет, тогда уж — на Дольфа Лундгрена.

Зина. Ну, не важно. Главное то, что не успела наша недотрога выйти замуж, как к ней уже стали захаживать посторонние молодые люди.

Вера. Ну, а что делать, если муж слишком занятой, жене не уделяет внимания…

Нина с улыбкой прервала излучающих доброжелательство сотрудниц:

— Успокойтесь, девушки. Судя по вашему описанию, это и есть мой муж.

Она вышла из комнаты, затылком чувствуя любопытные взгляды и ехидные улыбочки достойных последовательниц леди Снируэл.

Ярослав ждал ее в читальном зале. Он стоял, опираясь локтем на выступ книжной полки, словно на стойку бара. Джинсы и клетчатая рубаха с закатанными рукавами придавали его облику что-то ковбойское.

— Ты прямо с фермы? — бодрым голосом спросила Нина. — Или из цеха? В общем, с объекта трудовой деятельности?

— Почти, — улыбнулся Ярослав. — Вот, зашел посмотреть на твой объект.

— Ну тогда пойдем, — решительно сказала Нина и повела его в книгохранилище.

По дороге она представила Ярослава сотрудницам, удовлетворенно отметив завистливое любопытство в глазах Веры и Зины.

— Видишь, я работаю среди книжной пыли, в дамском коллективе, — сказала Нина, когда они остались одни.

Она уселась за стол в углу. Ярослав сел напротив и обвел глазами полки с книгами, потом спросил:

— А и правда, почему здесь? Ты могла бы найти работу и повеселей, и подоходней.

— В моей работе тоже есть своя прелесть, как ни странно. Я, например, очень люблю рыться в старинных книгах, архивах… Иногда там находишь всякие тайны… Хочется вникнуть в психологию людей, которые жили так давно… Тебя это смешит?

— Нет, почему, мне это понятно, — ответил Ярослав и взял книгу, лежавшую перед Ниной на столе. — «История Норвегии»? Ты это для кого-то прорабатываешь?

— Для себя. Но не нашла то, что искала. А надо мне всего лишь год рождения короля Олафа, сына Гаральда Смелого. Не буду же я запрос в Норвегию посылать, чтобы удовлетворить собственное любопытство.

— Это было бы слишком. А зачем тебе анкетные данные какого-то короля?

— Чтобы разгадать одну историко-психологическую загадку. Хочешь знать, какую?

— Конечно, хочу. Я тоже люблю разгадывать загадки.

— Все началось с твоего знаменитого тезки Ярослава Мудрого. Он выдавал своих дочерей замуж только за королей. Самое романтическое замужество было у Елизаветы Ярославны. В нее влюбился молодой норвежский рыцарь Гаральд. И хотя Гаральд к тому времени уже успел прославиться как воин, но был он бродягой, изгнанником, а потому Ярослав не принял его сватовства. Тогда Гаральд во главе отряда викингов отправился в Византию, поступил на службу к императору, сражался с арабами и совершил множество подвигов. Есть такие стихи:

Это Толстой. Алексей Константинович.

— Интересные стихи. Ну, а где же твоя загадка?

— На Русь Гаральд вернулся с богатой добычей и с громкой славой непобедимого викинга и скальда. Скальды — это, так сказать, представители авторской песни в древней Скандинавии. Свою самую знаменитую песню он посвятил Елизавете. За время его отсутствия ситуация в Норвегии изменилась, и Гаральд Смелый добыл себе королевский трон. Ярослав выдал за него свою дочь, и она стала норвежской королевой. И была ею в течение двадцати лет. Но в 1066 году Гаральд вздумал сражаться за английское наследство. В битве под Йорком англосаксы разбили норманнов, и Гаральд был смертельно ранен стрелой. И тут начинается загадка. В том же 1066 году, вскоре после гибели Гаральда, Елизавета становится женой датского короля Свена. Почему? Это не вяжется с традиционным представлением о супружеской верности русских княгинь. И потом, Гаральд Смелый, этот богатырь, рыцарь, мореплаватель, поэт, — разве он из тех мужей, которых быстро забывают?

— Ситуация прямо как в шекспировском «Гамлете».

— Правильно, и мне приходило такое сравнение! — воскликнула Нина, обрадованная тем, что ее понимают. — Да, отец Гамлета тоже был полон достоинств, и все же Гертруда, «башмаков не истоптав», вторично выходит замуж. Кстати, сюжет «Гамлета» Шекспир взял у датского историка Саксона Грамматика. Я даже состроила в уме такую гипотезу: а не послужила ли Елизавета прототипом той самой королевы, о которой писал Саксон Грамматик? Конечно, это маловероятно, но… А больше всего меня интересует вот что: неужели дочь Ярослава Мудрого могла быть настолько бездушна и глупа, что не оценила такого мужчину, как Гаральд? Этого не может быть, и я не хочу, чтоб так было. Но в чем причина ее поступка?

Нина говорила, увлекаясь, и румянец вдохновения пылал у нее на щеках, а глаза сверкали. Она смотрела куда-то в сторону, словно видела за книжными полками далекие времена и страны. Но, загоревшись новой мыслью, она быстро повернулась к Ярославу и посмотрела ему в лицо. Он не успел отвести взгляд, и Нина прочла в его глазах нечто удивительное. Это длилось только миг, но она была почти уверена, что взгляд Ярослава выражал восхищение и нежность. Хотя, наверное, ей это только показалось…

Запнувшись лишь на мгновение, она продолжала:

— Так в чем причина такого поступка Елизаветы? Летописи не копаются в психологии, они сообщают только голые факты. Известно, например, что у Гаральда от Елизаветы были только дочери. А сын и наследник Олаф рожден наложницей. Так, может быть, в этом и кроется разгадка? Обида, ревность… Особенно это объяснимо, если Олаф родился не до, а после женитьбы Гаральда на Елизавете. Значит, Гаральд не только изменял своей жене, но и в открытую признавал наследником ребенка от другой женщины. Конечно, гордую Елизавету это могло оскорбить так больно, что любовь перешла в ненависть. Тогда ее поведение после гибели Гаральда объяснимо с психологической точки зрения. Ну, а если Олаф родился еще до женитьбы Гаральда, тогда объяснения нет. Добрачные связи мужчин никогда не считались большим грехом. Вот почему мне так хочется знать, когда родился Олаф.

— По-моему, ты все усложняешь. А если причина только в том, что Елизавета привыкла быть королевой и хотела оставаться ею? Не норвежской, так датской. Она ведь знала, что при дворе у пасынка не будет иметь ни власти, ни уважения. Может быть, даже жизнь ее там оказалась бы в опасности.

— Она могла бы вернуться в Киев… Это было бы достойней, чем предавать такого мужчину, как Гаральд…

— У тебя удивительное умение восхищаться абстрактными героями, но при этом игнорировать реальных мужчин, — усмехнулся Ярослав.

Его слова вернули Нину к действительности. Она быстро встала, схватила сумочку и с нервным смехом сказала:

— Я что-то совсем заболталась. Видишь, Ярослав, как опасно подбрасывать мне всякие абстрактные темы. Я если чем увлекусь, меня не переслушаешь. Пойдем. Ты, наверное, спешишь.

Она быстро направилась к выходу, прощаясь по пути с сотрудницами и не оглядываясь на идущего следом Ярослава.

Уже на улице, усаживаясь в машину, она сказала ему:

— Извини, что задержала тебя своей болтовней.

— Нечего извиняться. Я ведь не робот, иногда хочется отвлечься, поговорить о чем-то для души. Тем более, что ты интересно рассказываешь. — Он положил руку на спинку сиденья, почти касаясь плеча Нины. — Если сейчас тебя увлекает эта тема, расскажи что-нибудь еще. Или стихи почитай, ладно?

Когда они выехали на набережную, он повторил просьбу насчет стихов:

— Что за песню посвятил Гаральд Ярославне? Перевод есть?

— И не один. Но самый лучший у Константина Батюшкова. Ему удалось передать энергию поэзии викингов. Вот послушай:

Нина читала с подъемом, может быть, потому, что ей нравилась быстрая езда, простор набережной, ветер, охлаждавший горячие щеки. И еще ей нравился интерес, с которым слушал Ярослав. Среди людей его типа она не встречала таких собеседников. А впрочем, можно ли Ярослава подогнать под какой-то «тип»?

— Ты сегодня рано освободился, — сказала Нина, когда они уже подъезжали к дому. — Непривычно деже… Как идут дела?

— Трудно. А освободился рано потому, что хочу обсудить проблемы на дому. С ближайшими помощниками. Кстати, познакомишься с ними. Елагина ты знаешь, он был на свадьбе. А вот Костя Чепурной, лучший мой друг, кстати, тогда был в отъезде, прийти не мог.

В этот вечер Нина поняла, что «обсудить на дому» означало споры до самой ночи среди схем, чертежей и расчетов, листы которых были разбросаны по всей комнате.

Елагин, которого Нина едва разглядела на свадьбе, оказался невысоким, лысоватым бодрячком лет сорока с небольшим. Как догадалась Нина, он выполнял обязанности экономиста или бухгалтера. А Костя Чепурной выглядел одного возраста с Ярославом, только был попроще и с виду, и в разговоре. Костя, очевидно, не будучи силен в теории и технологии, неплохо разбирался в практических вопросах. Нина слышала, как он четко реагировал на указания Ярослава и сходу отвечал, где и с кем будет договариваться, что и как можно быстрее и выгоднее изготовить, получить, обменять.

Нина, конечно, не разбиралась в их делах, но поняла, что речь идет о переоборудовании какого-то цеха. Ей неудобно было бы стоять и слушать разговоры, но, когда она проходила мимо комнаты и заглядывала туда, то улавливала отдельные фразы. Например, Ярослав, склонившись над какой-то схемой, делал пометки и объяснял, где можно сэкономить, а где экономия выйдет боком, обернется потерями. В другой раз она услышала, как он говорил: «Если этот узел не раскрутим за месяц, прибыли не жди. Еще и в долги влезем. Тут — в лепешку разбейся, но обернись. Время — деньги». Потом еще она слышала, как Ярослав, разговаривая с кем-то по телефону, сказал: «Ну, насчет этих станков пусть он мне лапшу на уши не вешает. Я сам механик».

Впервые Нина подумала о Ярославе не как о «дельце», а как о специалисте своего дела. Да, он был профессионалом в какой-то области, а, кроме того — организатором, способным держать в голове очень многое и руководить людьми самыми разными. Где же успел он получить столько знаний и навыков? В какой среде вращался до сих пор? Кто были его друзья-приятели?

Он сказал, что Костя — лучший друг. Но Костя по сравнению с Ярославом простоват: сельский акцент, жаргонные словечки, явное игнорирование «маркетинговой» терминологии. Нина была уверена, что, если бы не ее присутствие, то речь Кости крепко приправлялась бы и непечатными оборотами. Конечно, Костя, судя по всему — хороший помощник и верный друг, но все-таки что у них общего с Ярославом? Где началась их дружба?

Нина, приняв роль радушной хозяйки, накормила гостей ужином. Они выпили «за окончание первого этапа работ». Елагин, развеселившись, так и сыпал анекдотами, а иногда не к месту напевал: «Когда я в НИИ мээнэсом служил, был молод, имел я силенку…» О прежней научной работе у него явно остались только скептические воспоминания.

Костя был не очень разговорчив, но не из-за угрюмости, отнюдь. Нине показалось, что он немного робеет в ее присутствии. Интересно, что он будет рассказывать о ней своим знакомым? Нине совсем не хотелось выглядеть чопорной и заносчивой, а потому она старалась вести себя просто, раскованно: выпила пару рюмок, смеялась над анекдотами Елагина и незамысловатыми шутками Кости, поддерживала, как могла, разговоры о политике, бизнесе, о спорте. Ей приятно было видеть, что ее присутствие оживляет мужчин. Несколько раз Нина встречалась глазами с Ярославом, и в какой-то момент ей показалось, что его взгляд стал таким же, как тогда, в библиотеке. Что за странное выражение затуманенной нежности почудилось ей в этих всегда строгих, иронично-холодных глазах?

Ярослав и Юрий Елагин обращались друг к другу по имени-отчеству, а вот Костю Ярослав называл «Котя» или «Кот»; Костя же почему-то чаще говорил не «Славик», а «Тор». Нина обратила внимание на это прозвище и, когда, уже ближе к полуночи, гости ушли, спросила у Ярослава:

— А почему вы с Костей так несолидно друг к другу обращаетесь? Вы что, знакомы еще с детского сада?

— Хуже. Вместе служили в армии. Там познакомились и подружились.

— Вот как… Значит это друзья-однополчане прозвали тебя «Тор»?

— Оттуда пошло.

— Тор… Это, кажется, бог-громовержец у древних скандинавов… Что, у вас там кто-то увлекался мифологией?

— По фамилии прозвали. Торич — Тор.

— А, кстати, откуда у тебя такая фамилия? Не очень местная.

— Дед по отцу был родом из Белоруссии.

— А прибалтов или скандинавов у тебя в роду случайно не было? В тебе есть что-то от викинга. Поэтому прозвище «Тор» вполне подходящее.

— Что-то у нас сегодня все время всплывает скандинавская тема, — улыбнулся Ярослав.

— Ну, что ж делать. Мы, восточные славяне, крепко повязаны с варягами.

— И с греками тоже. Все-таки они нас крестили.

— И путь «из варяг в греки» через наши земли проходил… Кстати моя прабабушка по маме — из мариупольских греков. Ее я, конечно, не помню, а вот бабушку запомнила хорошо; мне было десять лет, когда она умерла. Красивая была женщина… и такая величественная…

— Выходит, и в тебе осьмушка византийской крови? — улыбнулся Ярослав.

— Да. Но чертами лица я на бабушку совсем не похожа. Разве что брови чуть-чуть… Да вот еще волосы.

Ярослав приподнял пальцами прядь ее роскошных темно-каштановых волос и с шутливым пафосом продекламировал:

— Что?.. — удивилась Нина. — Ты цитируешь античных авторов? Разве в вашем техническом вузе это проходили?

Нина встретилась с ним взглядом и вдруг поймала себя на мысли, что уже не смотрит на Ярослава как на врага и даже забыла о своей главной миссии в его доме — найти и выкрасть зловредные бумаги. Ярослав вел себя так корректно и дружелюбно, что ей стало стыдно за свои коварные намерения.

Наутро Нина проснулась от странного ощущения, будто на нее кто-то смотрит. Сквозь сон она чувствовала этот взгляд, но, когда открыла глаза, никого рядом не увидела. Она села на кровати, удивленно оглядываясь. Дверь в спальню была закрыта — хотя, конечно, не заперта. Лоджия слегка приоткрыта — начало июня выдалось очень жарким но вряд ли кто-то заберется на шестой этаж, чтобы заглянуть к ней в комнату. На всякий случай она выглянула на лоджию, потом прошла в комнату Ярослава. Его там не было. Он брился в ванной. Нина с искренним простодушием сообщила:

— Мне показалось, что в мою комнату кто-то заглядывал. И взгляд был такой пристальный, что я даже проснулась. Случайно не ты приходил?

Ярослав оглядел ее с ног до головы и в своей обычной иронической манере сказал:

— А что, стоило бы заглянуть, чтоб увидеть тебя в таком неглиже.

Тут только Нина вспомнила, что стоит в одной лишь тонкой ночной сорочке, да еще на фоне окна. Смутившись, она бросилась в свою спальню и упала на кровать, лицом в подушку. Сейчас ей было стыдно не столько из-за того, что Ярослав увидел ее полуголой, сколько потому, что она смутилась и убежала, как дикарка. Нормальная раскованная девушка никогда бы так не поступила.

Нина чувствовала, как одна за другой рушатся ее уловки и попытки перехитрить Ярослава, оказаться умнее его. Какой-то внутренний голос подсказывал ей, что бесполезно соревноваться с ним, а надо принять условия игры и положиться на его честность.