Глава 9
Славка брился в ванной, стоя босиком и что-то насвистывая. Половина лица у него еще была в пене для бритья, когда зазвонил телефон. Пришлось идти на кухню, и хорошо, потому что чайник уже вскипел и залил газ. Чертыхаясь и проклиная все на свете, Смирнов одной рукой пытался выключить плиту, а другой взять телефонную трубку.
– Всеслав, – торжественно представился он, узнав по голосу бывшего шефа.
– Рад познакомиться, – пошутил Громов. – Как дела? Есть что-то новое?
– Почти ничего. Так, наблюдал… Похоже, в доме что-то ищут, но найти не могут. Видел милицию и ребят из госбезопасности.
– Ты не ошибаешься?
– Вроде нет. Я узнал одного.
– Что это у тебя все – «вроде», «почти»?!
Славка пожал плечами, хотя Громов не мог его видеть, и промолчал.
– Что молчишь?
– Да я вернулся вчера поздно, не выспался.
– Ладно, – примирительно произнес Игорь Анатольевич. – Если будут новости, сообщи!
– Ага.
Славка продолжил бритье, размышляя о женщине, которую он видел на заброшенной даче. Женщина ему понравилась, «запала в душу», как говорится. Интересно, что она там делала? Почему пряталась? Он дождался, когда она пойдет обратно, и отправился следом. Вокруг быстро темнело. Дорога вилась между сосен, елей и старых лип, разбитые фонари не горели. Женщина, по-видимому, шла к электричке.
«Наверное, поедет в Москву, – решил Смирнов. – Во всяком случае, с этой платформы отправляются поезда на Москву».
Он прислонился спиной к бетонному столбу пешеходного моста, встав таким образом, чтобы видеть женщину, оставаясь незамеченным. Впрочем, она и не смотрела по сторонам – стояла, понурившись, думая о чем-то своем.
Подошел поезд. Славка в последний момент вскочил в тот же вагон, что и незнакомка. Ничего не замечая, она села у окна. Славка занял место сзади, борясь со сном. Электричка неслась к Москве, грохоча на стыках, освещая горящими окнами черный лес, мелькающие дома, заросли орешника и акации по бокам насыпи.
На Ярославском вокзале было шумно и многолюдно, несмотря на позднее время. Славка едва не потерял из виду женщину, которая прямо с платформы спустилась в метро. Он снова сел в тот же вагон, что и она, издалека наблюдая за незнакомкой, которая то и дело вздыхала и вытирала ладонью залитые слезами глаза.
«О чем она плачет?» – думал Всеслав Смирнов, разведенный мужчина лет тридцати пяти, оказывающий непростые и дорогостоящие услуги состоятельным людям.
Впрочем, не только. Довольно часто он помогал своим друзьям или знакомым, попавшим в трудную, неразрешимую ситуацию, просто так, бесплатно. Он считал, что зло не должно оставаться безнаказанным, и, по возможности, старался восстановить справедливость. Правда, богатый опыт привел его к выводу, что люди сами так или иначе провоцируют свои неприятности, и Славка стал относиться к жизни с изрядной долей скепсиса и гораздо хладнокровнее воспринимать происходящее.
Он смотрел на плачущую женщину и невольно закипал от негодования на того, кто заставил ее плакать. Смирнов не выносил женских слез. Наверное, это шло из детства, когда его мама плакала длинными зимними ночами – то ли от одиночества, то ли от бессилия перед жизненными трудностями… На праздники мама никогда не уходила из дому, отмечая их вместе с сыном, за обильно накрытым столом. Выпивая рюмку водки, она почему-то расстраивалась, и праздничный обед проходил невесело.
Иногда к маме приходили подружки, такие же незамужние, одинокие женщины, подолгу разговаривали, пили вино и чай с тортом; выпив, они начинали жаловаться на судьбу. Вообще, Славка вырос в «женском царстве», как он сам это называл. Суворовское училище, а потом военное десантное сделали из него мужчину, чему он был несказанно рад, представляя себе, каким хлюпиком он мог вырасти в маминых нежных руках.
Перед самым выпуском курсант Смирнов женился. Так поступали почти все его товарищи. Ехать к месту службы одному не хотелось. Была и еще одна, вполне естественная причина – молодых, сильных, здоровых мужчин влекло к женщинам. Это неудержимое влечение многие принимали за любовь. Весна, первая зеленая травка, блестящие на солнце лужи, теплый асфальт, запахи сирени и молодых тополиных листьев возбуждали, рождая сладостную тревогу в душе, жажду чего-то прекрасного, неосуществимого…
Понадобилось всего несколько лет совместной жизни, чтобы вся романтика и прелесть интимности, наслаждение ласками, слиянием молодых тел, трепет в душе сменились взаимным недовольством, раздражением и претензиями. Это произошло так исподволь, незаметно, что вызвало недоумение и протест. Куда делось все то чувственно-сладкое, влекущее, вся нежность, порывы страсти, желание видеть друг друга, говорить друг с другом? Куда делось удовольствие от бытия вместе, вдвоем? Куда все это ушло? И, главное, почему?
Через пять лет пылкие влюбленные стали чужими друг другу, разочарованными людьми, навязчиво и бессмысленно задающими себе одни и те же вопросы. Что толкнуло их друг к другу? Что их связывало? Что заставило их вступить в брак, наконец?
А действительно, что?
Ни Славка, ни Жанна, как звали его супругу, не смогли найти ответа. Они решили расстаться, и, как ни странно, это решение принесло им обоим облегчение от невыносимого бремени взаимных обязательств, которые давно стали им в тягость. Они испытали чувство свободы и растерянности, как узники, которых вдруг выпустили из ненавистной темницы. Им бы радоваться, а они не знают – куда теперь девать себя, куда идти?
Но и это прошло. Жанна уехала к себе в Рязань, а Славка продолжал служить, получать от мамы редкие письма и вести жизнь холостяка, которая была не такой уж плохой. Казалось, что все в жизни он уже повидал – и восторг, и скуку, и досаду, и страх смерти, и равнодушие к жизни, своей и чужой, – и всему перестал удивляться. Все это прошло через его душу, перемешалось и переплавилось в горниле жизненных испытаний, чтобы, как вновь перепаханное поле, ждать новых зерен и новых всходов.
Многое изменилось в Славкиной жизни после отъезда Жанны. Он решил закалить характер и побывал во многих «горячих точках», в которых не было недостатка, многое испробовал и многому научился. Он многое понял и о многом стал судить по-другому, не как желторотый юнец, но как уверенный в себе мужчина. Его характер стал твердым, а сердце осталось радостным, распахнутым навстречу всем ветрам. Он не ожесточился, несмотря на то что ему приходилось видеть ужасные, жуткие проявления жизни – и участвовать в них. Он не начал пить или покуривать «травку» и не перестал находить вокруг себя легкость жизни и ее удовольствия.
Сложилось так, что он вернулся в Москву, чем страшно обрадовал маму, которая по-прежнему занималась своими раскопками, древней историей и словно жила в давно ушедшем мире, который для нее был куда более реален, чем тот, что окружал ее наяву.
У мамы с сыном опять началась жизнь вдвоем. Только теперь кое-что изменилось: Славка стал опекать маму и заботиться о ней, а не наоборот. Он провожал ее в поездки, снабжал деньгами и продуктами, выслушивал ее впечатления, восторженные или возмущенные рассказы об успехах или неудачах, встречал ее, нагруженную подарками и сувенирами из разных городов, утешал, веселил – словом, они поменялись ролями.
Мама была слишком погружена в свой собственный мир, чтобы обращать внимание на то, что Славка все еще не устроил свою жизнь «как положено», то есть не обзавелся семьей. А сам Смирнов как-то забыл, что, кроме добра, зла, борьбы интересов, заказных убийств, криминальных разборок, краж, предательств, денег, драк, погонь и слежки – есть еще любовь мужчины к женщине.
Честно говоря, Всеслав Смирнов так и не понял, что это такое – любовь – и есть ли она вообще. Существует ли в природе вещей такое явление? И как именно оно должно выглядеть? Как ее, любовь, узнать, чтобы снова не перепутать с чем-то очень похожим, но все-таки другим? Славка уже один раз крупно ошибся, а «наступать на одни и те же грабли» ему не хотелось. Он считал это глупым. И, наверное, был прав.
Время от времени у него появлялись несерьезные связи, которые не приносили особого удовлетворения. Непостоянные и ветреные подружки вызывали легкое презрение, а женщины постарше, разведенные или одинокие, одержимые идеей непременно и любой ценой выйти замуж, просто бесили его своей назойливой, хищной цепкостью. С такими больше одного вечера он не выдерживал. Уж лучше беспечные, легкомысленные и распущенные девчонки! С ними, по крайней мере, не чувствуешь себя словно в капкане, который вот-вот захлопнется!
Увлекшись воспоминаниями и размышлениями, Смирнов чуть не прозевал незнакомку. На одной из остановок она неожиданно встала и вышла, сразу затерявшись в толпе. На свой страх и риск Славка решил, что она пошла не вверх, в город, а на переход, и вздохнул с облегчением, отыскав ее глазами на эскалаторе. Интуиция его не подвела.
Пройдя на другую станцию, женщина села в поезд, проехала еще две остановки и вышла. На этот раз Смирнов не спускал с нее глаз. Не хватало только потерять ее в Москве, за два шага до цели! Такого он себе позволить не мог.
Ночной город встретил их дыханием теплого ветра, огнями и шумом автомобилей, летающими в воздухе белыми лепестками отцветающих деревьев. У метро, в темноте, продавали тюльпаны и влажные, пахнущие сумраком, ландыши.
Женщина прошла один квартал и свернула во двор. Боясь, что она может войти в подъезд, Славка прибавил шагу. Незнакомка не оглядывалась, погруженная в свои мысли и переживания.
«Скорее всего, она направляется к себе домой», – подумал преследователь и не ошибся.
Женщина вошла в квартиру на третьем этаже четырнадцатиэтажного дома, открыв ее своими ключами. Смирнов выждал некоторое время, потом поднялся к двери и прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука. Он еще постоял, задумавшись, и в этот момент в гулкой тишине подъезда раздались шаги.
Славка, насторожившись, поднялся выше по лестнице и замер.
К уже знакомой ему двери подошел мужчина, открыл и вошел, как к себе домой.
«А может, это его квартира, – подумал Смирнов. – Он тут живет! История становится все интереснее и интереснее…»
Утро следующего дня выдалось солнечное и теплое. В прозрачном воздухе далеко было видно синее, светлеющее у горизонта небо.
Славка проснулся в шесть часов, без будильника. Он крутился всю ночь, не в состоянии отделаться от путаных мыслей, то проваливаясь в сон, то просыпаясь, то снова засыпая. Наконец он встал, приготовил себе крепкий кофе, выпил две чашки и вышел на балкон.
Розовые в рассветной дымке крыши домов, верхушки деревьев казались плывущими в тумане. Славка долго смотрел вдаль, туда, где очертания спящего города сливались в одну сплошную полосу смешанных пастельных тонов. Он о чем-то думал, еще какое-то время колебался, потом решительно тряхнул головой и вернулся на кухню.
Созвонившись со старым приятелем из паспортного стола, он выяснил, что по адресу, который ему вчера удалось узнать, проживают Рязанцевы, муж и жена, а также номер их домашнего телефона.
Около десяти часов утра, когда Ева занималась приготовлением обеда, раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте… прекрасное утро, не так ли?
– Так, – ответила Ева. Хотя у нее настроение было скверное. – Вам кого?
– Мне – вас!
Ева отчего-то испугалась. Вчерашний ее поступок показался ей опрометчивым и опасным. Зачем она ездила в Мамонтовку? Что она собиралась там увидеть? Вдруг… А, теперь уже все равно! Главное, чтобы Олег ничего не узнал. Он вчера пришел почти сразу после нее, как будто следил. И взгляд у него был какой-то странный. Она только один раз видела Олега таким – в тот день, когда умер его отец. Олег тогда вернулся домой сам не свой, с остановившимися стеклянными глазами… и не разговаривал два дня. Ни с кем.
– Почему вы молчите?
Ева не могла понять, кто с ней говорит. Может, это желающий брать уроки испанского языка, которому дали ее телефон?
– Будьте любезны, представьтесь, пожалуйста! – сказала она, стараясь оставаться спокойной.
– Я тот, кто видел вас вчера за забором заброшенной дачи в поселке Мамонтовка, у дома…
– Хватит! – не выдержала Ева. Ее нервы сдали. – Что вам нужно?
– Ваш супруг следит за вами.
У Евы пересохло в горле. Она тоже подумала об этом вчера.
– Откуда… откуда вы знаете?
– Давайте поговорим! – ответил незнакомый мужчина, который так и не представился.
– Что вам нужно?
– Узнать кое-что о том, как погиб…
– Ладно!
Еву охватила паника. Она просто не могла услышать имя Дениса от постороннего человека. Ей казалось, что тогда произойдет что-то ужасное, страшное, чего уже нельзя будет исправить – никак!
– Где мы встретимся? – спросил неизвестный.
Ева не думала о собственной безопасности, она не думала ни о чем, кроме Дениса. Незнакомый мужчина что-то знает. Она тоже хочет знать. Может быть, у них одна цель…
– Приходите ко мне домой. Вы знаете, где я живу?
– Знаю. Но… нам лучше встретиться на нейтральной территории. Ваш супруг…
– При чем тут Олег?
– Его может заинтересовать, что делал в вашей квартире незнакомый мужчина. А мне бы хотелось, чтобы разговор остался между нами.
– Мне бы тоже этого хотелось, – сказала Ева.
– Тогда я предлагаю вот что. У меня светлая машина… Через полчаса я подъеду к входу в ваш двор. Сделайте вид, что вы идете в магазин, например. Сможете?
– Попробую, – улыбнулась Ева. Она вдруг почувствовала, что может доверять этому человеку и что ничего плохого с ней не случится.
– Отлично! Тогда я буду ждать в машине, а когда вы подойдете, я открою дверцу, вы сядете на переднее сиденье, и мы поедем. Договорились?
– Ну… – Ева была почти согласна. – А куда мы поедем?
– Куда-нибудь, где сможем спокойно побеседовать. Не бойтесь, с вами ничего не случится! Я хороший парень… и мне можно доверять.
Ева засмеялась. Почему-то она поверила этому незнакомому мужчине. У него был такой приятный, располагающий голос.
