Глава 24
Когда Белла вошла в шалаш, то, посветив фонариком, увидела Лизу, спящую под несколькими теплыми одеялами. Девочка проснулась, вытаращила свои большие прозрачные глаза и издала какой-то хлюпающий звук…
– Лиза, это я… Ты помнишь меня?
Придерживая на груди одеяло, Лиза села и, машинально приглаживая растрепанные волосы, напоминающие теперь паклю, кивнула головой.
– Не бойся… Где Наполеон?
Лиза пожала плечами.
– Ты мне покажешь, где живет Татарин?
Лиза замотала головой, как если бы у нее внезапно разболелся зуб.
– Лиза, ты должна поехать с нами…
– Нет! – услышала Белла ее сдавленный вскрик. Она подошла к тюфяку, на котором жалась Лиза, и хотела уже помочь ей подняться, как почувствовала тошнотворный запах крови… Белла быстрым движением сорвала одеяла и обнаружила, что под Лизой хлюпает целая лужа крови… Юбка, голые ноги Лизы, какие-то подстилки, на которых она лежала, дрожа всем телом, – все было в крови.
– Николай Васильевич, – позвала Белла Савельева, – идите скорее сюда!
Савельев, который ждал ее у входа в шалаш, сразу же вошел и, мгновенно оценив ситуацию, все понял.
– Ее нужно срочно отвезти в больницу…
– Я не уеду отсюда без Наполеона и Татарина… Они должны ответить за все это… – Белла помогла Лизе подняться, но та уже не держалась на ногах. И тогда Савельев поднял ее, легкую как перышко, на руки и вынес из душного, но одновременно холодного шалаша на свежий воздух и почти бегом побежал к машине. – Белла, поехали, отвезем твою подружку, а потом вернемся за «наполеонами» и «татарами».
В машине Лиза потеряла сознание.
– Она может умереть от потери крови… – Белла смотрела полными слез глазами на бледное личико Лизы, на ее свалявшиеся волосы, и сердце ее сжималось от жалости к этому несчастному существу. – Николай Васильевич, скажите, как могло случиться, что она в свои тринадцать-четырнадцать оказалась на мусорной свалке да еще и в компании таких извергов, как Наполеон и Татарин. Куда смотрит милиция? Они же насиловали ее с утра до ночи, продавали всем, кому было не лень мучить ее… Неужели про эти шалаши никому и ничего не известно?
– Белла, это государственная проблема, не смотри на меня так… Будь моя воля, я бы настроил какие-нибудь общежития, да хотя бы обыкновенные ночлежки, в которых каждый мог бы досыта наесться супа, поспать на постели, а не в канализационном колодце и иметь возможность помыться…
– Это я во всем виновата, – захлюпала носом Белла, – я-то все знала и никому ничего не сказала… Надо было ее забрать еще в тот день к себе… Но, с другой стороны, куда? К Пасечнику? Я рада была, что он меня-то приютил, а как бы он отнесся, если бы я привела к нему больную Лизу?
Савельев со Скандинавом, приехав в больницу, сходили за носилками, осторожно переложили на них неподвижное тело Лизы и унесли. Белла все это время ждала в машине. Когда они вернулись, Савельев сказал, что Лизу отвезли в реанимацию, что она потеряла много крови и что скорее всего ей будут делать операцию.
– Что с ней?
– Ее еще не осматривали… Просили приехать ближе к вечеру, тогда будет поставлен предварительный диагноз…
Белла, слушая все это, почувствовала, как у нее самой разболелся низ живота, словно это не Лиза, а она сейчас истекает кровью.
– Поехали быстрее за Наполеоном, мне просто не терпится отхлестать его по щекам…
– Белла, я думаю, что тебе больше на свалке делать нечего… Я сам прикажу оцепить свалку, и мы устроим облаву на всех ее обитателей. А тебе надо возвращаться домой… Обещаю, что вечером я заеду за тобой и привезу тебя в участок, куда доставят всех бомжей, каких только найдут на свалке… А потом мы с тобой навестим Лизу, хорошо?
Белла кивнула головой.
– Николай Васильевич, а помните, вы обещали показать мне «мои» золотые украшения из взорванной машины?
– Конечно, я все помню.
– И не забудьте про сумочку. Это очень важно. Ведь у меня же была всего ОДНА сумочка, а фактически выходит, что их было две: одну у меня украл Наполеон, а другую вы нашли в сгоревшей машине. Уверена, что у Татарина, этого скупщика краденого, вы найдете и «мои» цепочки, браслет и кольцо, а раз было две Беллы, должно быть еще и два платья…
– Логично, ничего не скажешь. Значит, договорились?
– Да. Примерно во сколько вы за мной приедете?
– Около шести, раньше никак не получится.
– Подождите… – Белла нахмурила брови. – А вы не знаете, кто такой Губин… Борис Губин?
– А ты-то его откуда знаешь? – удивился Савельев. – Белла, ты не перестаешь меня удивлять…
«Знал бы ты, как удивилась я, когда Володарский, обвиняя меня во всех смертных грехах, приписал мне помимо известных убийств еще и убийство Губина…»
– Его убили больше месяца тому назад… Но убийцу мы довольно быстро нашли.
– А что это за человек и кому понадобилось его убивать?
– Коммерсант. Его убила жена, а потом пришла с повинной… Она застала его с любовницей.
– И все?
– А что, мало? Тебе бы хотелось что-нибудь пооригинальнее?
– Да нет, просто я думаю, как он мог оказаться в компании Исханова, Ямщикова и прочих?..
Белла поняла, что дальше распространяться на эту тему не имеет смысла, лучше уж она расспросит обо всем Володарского, ведь именно от него она впервые услышала эту фамилию.
Савельева Вадим повез в город, а Белла осталась в загородном доме Володарского.
Сначала она пыталась уснуть, но потом поняла, что из этого ничего не выйдет, и решила обойти дом. Она, слоняясь из комнаты в комнату, поднялась на второй этаж, осмотрела кабинет Петра Филипповича, попыталась открыть ящики письменного стола, но они оказались запертыми.
Судя по тому, в каком идеальном порядке и чистоте содержался дом, она предположила, что домработница, если она и есть, то приходящая. Или же, что совершенно невероятно, за домом следит Скандинав. В конечном итоге, что ему стоит пропылесосить шесть комнат, вымыть посуду, постирать и приготовить еду, если есть первоклассная бытовая техника: пылесос, посудомоечная машина и автоматическая стиральная…
Белла вернулась на кухню, открыла шкафчики и обнаружила в них все необходимые продукты. Соскучившись по домашним делам, она чисто инстинктивно принялась взбивать бисквитное тесто. Включила плиту, нашла необходимую форму, куда вылила нежное тесто, и уже через полчаса доставала из духовки розоватый высокий корж. Пока он остывал, она взбила миксером сливки, добавила туда сахар и по запаху нашла в одной из баночек пакетики с ванилью. Вдыхая пряный и очень приятный аромат ванили, она находилась в каком-то странном, возбужденном состоянии. Ей казалось, что благодаря этому запаху она уже очень скоро изменит свою жизнь… Ваниль и судьба – какая может быть между ними связь?
Белла разрезала остывший корж напополам, смазала половинки взбитыми сливками, украсила сверху дольками консервированного персика, и получился почти такой же торт, какой покупал ей в Москве Володарский.
Белла подошла к окну и стала ждать. Неужели она стала возлюбленной губернатора? Он будет возрождать остановившиеся заводы и фабрики, строить дома и школы, больницы и стадионы, мотаться по всей области, снимая головы ленивым руководителям, а она, маленькая и глупенькая Белла (маленькая, потому что Володарский – это МАСШТАБ!), будет ждать его вот у этого окна с тортом или котлетами… Но вот дождется ли – это вопрос… Ночью Петр Филиппович будет обучать ее искусству любви, а утром уедет, сопровождаемый эскортом, оставив ее совершенно одну в этом роскошном доме… И чем она займется? «Ты совершенно свободна…» Белла усмехнулась и отошла от окна. «Свободна так свободна». Она отрезала себе большой кусок торта, съела его, запивая чаем, оделась потеплее и, выйдя на крыльцо, позвала одного из охранников. Молодой парень в серой форме застыл перед ней, как застыл бы перед Володарским («Они все здесь предупреждены обо мне…»).
– Вам известно, где находится моя машина?
– Извините, которая?
– Синий «Опель»… – Она назвала номер.
– Нет, неизвестно, но я постараюсь узнать. Вы хотите куда-нибудь поехать?
– Да.
– Здесь в гараже есть другие машины… Петр Филиппович проинструктировал нас относительно вашего передвижения: вас будет возить Вадим или Сергей.
И Белла сдалась. «Пусть, так будет даже лучше…»
– Отлично, тогда скажите Сергею, чтобы подавал машину минут через пять. – Она вернулась в дом и позвонила Пасечнику: – Григорий Александрович… – Она замерла, чувствуя, что все еще волнуется, когда разговаривает с ним. – Вы узнаете меня?
– Белла… Как я рад слышать твой голос.
– Ты снова с Руфиной?
– Белла, ты о чем?
– Так, ни о чем… Нам необходимо встретиться… Я могу подъехать прямо сейчас? Вернее, приблизительно через полчаса?
– Конечно.
– А МОИ ВЕЩИ у вас? С ними ничего не случилось?
– Нет, конечно. Спортивную сумку Зина убрала на антресоль, а все остальное лежит в моем сейфе.
– Вот и отлично. Значит, до встречи.
Она вышла на крыльцо и увидела подъезжающего на машине Скандинава. Вадим выбрался из машины, нагруженный пакетами, и всем своим видом показал ей, что ей следует вернуться в дом.
– Я должен тебя покормить, а уже потом поедешь куда захочешь. Ты сама решила ехать с Сергеем?
– Да нет, просто тебя не было. Но мне лучше поехать с тобой… – Белла увидела, как он расплылся в улыбке. – Я серьезно… А что касается еды, то я испекла торт и уже поела.
– Это не еда, пойдем, я привез много вкусных вещей…
Скандинав разогрел в печке утку, поставил на стол блюдо с фруктами.
– Куда поедем?
– На кондитерскую фабрику.
– Вы нашли деньги, которые вам оставил Петр Филиппович? Он сейчас позвонил мне и сказал, что беспокоится за тебя, боится, что ты не нашла конверта…
– Я действительно не нашла никакого конверта…
– Он под подушкой, – покраснел Скандинав.
– Скажи, Вадим, а это правда, что Петр Филиппович давно влюблен в меня? – Она понимала, что задавать такие вопросы телохранителю безнравственно и пошло, но уж больно инфантильно выглядел Скандинав, ее так и подмывало спровоцировать его на какую-нибудь глупость.
– Он увидел тебя первый раз на свадьбе…
– На какой еще свадьбе?
– На твоей. Он нанял фотографа, который фотографировал тебя. Он ездил в Томилинский интернат, наводил о тебе справки. Он влюбился в тебя, Белла. Странно еще, что он так долго ждал. Про такую любовь я читал только в книгах.
– Ты хочешь сказать, что Володарский – романтик?
– Да. Вор и романтик.
Белле показалось, что она ослышалась:
– Что ты сказал?
Скандинав повторил.
– А ты думала, что я такой дурак и ничего не понимаю? Я все понимаю. И все знаю. Просто я большой и смешной. У меня внешность такая. Зато я неординарно мыслю. Это мне еще в школе говорили. И учился я лучше всех. Я Володарского люблю, восхищаюсь им, мне нравится в нем абсолютно все.
– Ты можешь спрогнозировать его дальнейшую жизнь?
– Конечно. Он хочет уехать за границу, но не уедет. У него слишком много планов и обязательств перед людьми. А те деньги, которые он перегнал при помощи Макса в Цюрих, он потратит не на восстановление химического комбината, как того хотели немцы, а на молочный консервный комбинат. Он хитрый, ему надо было избавиться от Вагнера, который насаждает свою политику… Там очень сложные дела, я их понимаю, но мне они неинтересны.
– Скажи, Вадим, это Володарский освободил Снегина?
– Да, он сделал бы это и раньше, но ему мешал Вагнер. Я придумал, как это можно провернуть без осложнений: поднял все «дела» Иванова и сам лично передал их в руки прокурору… Да еще нам помогла фирма «Берлин-Инвест», намеревавшаяся купить большой пакет акций химкомбината…
– А как ты узнал об этой фирме?
– Володарскому доложили… Ему на стол легла бумага, а в ней все предложения представительницы этой фирмы…
– Значит, ее разговор был записан?
– Разумеется.
Белла вспомнила, как сама записывала на диктофон весь разговор с Ольгой Гуровой, не подозревая, что их голоса прослушиваются службой безопасности. Конечно, Эльза Штейнберг собиралась купить такое количество акций, что цена за них не могла не заинтересовать органы.
– Хорошо работаете. Вадим, а почему ты так откровенен со мной?
– Потому что тебе доверяет Володарский. Ты умная, Белла, и даже если очень захочешь, не сделаешь глупость. А Петру Филипповичу как раз и нужна такая женщина. Понимаешь, ты должна тоже стать Володарским.
– Какие странные вещи ты говоришь, Вадим. Я – Белла, он – Петр. Он мужчина, а я женщина. Мы – не одно и то же.
– Вы очень похожи. Я читал твое «дело», которое нам прислали из интерната. И читал заключение вашего психолога.
– Психолога? Ну и что же она там про меня написала?
– Ты – сильный человек. И это, пожалуй, главное.
– Поэтому твой Володарский решил попытаться меня сломать, когда навешивал на меня все убийства, когда его знакомая названивала мне по телефону и представлялась Беллой, когда он увез меня, напичкав снотворным, в Москву? И это ты называешь любовью?
– Будь ты послабее, он взял бы тебя прямо в день твоей свадьбы с Лерманом…
– Какие же вы все странные! Вадим, мы с тобой заболтались. Иди, жди меня в машине, а я сейчас спущусь…
Она нашла в спальне под подушкой конверт с деньгами. Пересчитала их и решила, что для дела, которое она задумала, их должно хватить.
– На кондитерскую фабрику?
– Да…
* * *
Аромат горячей карамели заполнил все прилегающие к кондитерской фабрике улицы.
– Скандинав, ты любишь конфеты? – Они остановились возле ворот, Белла потянула носом и сглотнула слюну.
– Как ты меня назвала?
– Скандинав, а что? Ты же похож на финна… Так ты любишь конфеты?
– Конечно. Я вообще все люблю.
– Тогда пошли.
– А что мы здесь будем делать?
– Для начала узнаем, куда Ямщиков продал арахис и ваниль, а потом, я так думаю, прямиком направимся в редакцию газеты «Губернские вести». А сейчас просто сопровождай меня, и все, хорошо? Говорить буду я, а ты… Ты скорее всего будешь НОСИТЬ…
Скандинав, так ничего и не поняв, вошел вместе с Беллой в здание администрации кондитерской фабрики.
– Девушка, – обратилась Белла к сидящей в окошке девице, обслуживающей, судя по расклеенным вокруг на стенах объявлениям, оптовых покупателей. – Вы не подскажете, где тут поблизости есть пекарня?
Девушка объяснила, что буквально через пару кварталов, налево.
– Мы поедем туда на машине, – сказала Белла. – Поезжай, скорее…
– Мы куда-то опаздываем?
– Вот уж чего не знаю, того не знаю…
Они проехали два квартала, свернули влево и увидели невысокое, выкрашенное в ядовито-желтый цвет строение. Аромат свежего печенья или бисквитов, исходивший от этого здания, смешиваясь с карамельным духом, просто кружил голову.
– Хотела бы я жить поблизости… Просыпаешься и дышишь, дышишь…
Белла направилась прямо в кабинет директора. Скандинав ждал ее у входа.
– Добрый день, – поздоровалась Белла с полной и немолодой уже женщиной в красной пушистой кофте, восседавшей за небольшим письменным столом. Тяжелые золотые серьги с крупными рубинами оттянули мочки ее ушей почти к плечам. Рыжие волнистые волосы, жирно подведенные глаза и крошечный розовый ротик. – Я задам вам всего несколько вопросов и уйду. Но от того, насколько честно вы ответите мне на них, вполне вероятно, зависит ваша жизнь.
– Ничего не понимаю, – заведующая замотала головой, и роскошные серьги повторили ее движение, – какие еще вопросы? Вы кто, собственно, будете? Откуда вы?
– Лучше скажите, зачем вы согласились купить у Ямщикова просроченную ваниль и арахис, если прекрасно знали, какого они качества?
Заведующая молчала. Лицо ее медленно наливалось краснотой.
– Вы знаете, что Ямщикова убили?
– Знаю, сама ходила на похороны, прости меня Господи… Но что вы хотите от меня? Ну купила я у него за бесценок товар, дальше-то что? Я же обещала ему не трогать эти проклятые орехи…
– У него были проблемы?
– Вы сначала скажите, кто вы и откуда, а уж потом я решу, что вам говорить-то… А так, кто вас знает…
– Как вас зовут?
– Сусанна Георгиевна.
– Очень приятно. Тогда расскажите, как было дело.
– Я же сказала: пока не представитесь, и слова не пророню.
– Хорошо. Я – сестра Ямщикова. Это мне срочно нужны были деньги, я попала в неприятную историю, и Андрей обещал помочь мне. Скажите, сколько я вам должна, это очень важно. Понимаете, нынешний директор кондитерской фабрики – совершенно незнакомый мне человек. И я обязана вернуть ему партию арахиса и ванили, которые, попросту говоря, украл с фабрики мой брат. Ведь он вам это не продал, а дал на сохранение? Так?
– Ну, конечно, – немного оживилась Сусанна Георгиевна, – он мне так и сказал, мол, пусть постоит товар у тебя, Сусанна, ты подпиши накладную, выдай документы как положено, но товар я у тебя позже заберу, а деньги верну… Ну я так и сделала. Он меня тоже в свое время выручал, так почему бы и ему не помочь? И вдруг узнаю, что его убили… Ну, думаю, теперь уже за товаром никто не придет… А тут… вы… Это он вам рассказал про меня?
– А кто же еще… Я только одного никак не могу понять: почему бы ему просто не спросить у вас денег в долг?
– Он порядочный человек был, очень аккуратный… Я так понимаю, что он для моего душевного спокойствия товар-то оставил, вроде как в залог…
– Значит, арахис и ваниль он оставил у вас, так сказать, на время, а муку с сахаром он продал вам по безналичному расчету, как положено.
– Конечно! Да ее уже и нет-то, муки этой… У меня были из прокуратуры, проверяли документы…
– А почему же вы тогда сказали, что никакого арахиса и ванили у вас нет?
– Ну сказала и сказала… Потому что мы с Ямщиковым так договаривались… Сейчас осень, а тогда-то лето было, ваниль не очень хорошо шла, а вот весной, на Пасху, она вся разойдется… Люди машины на ванили делают…
– Ну и что с того? – не поняла ее мысль Белла.
– Да то, что ваш братец продал мне ее почти задарма, в пять раз дешевле, чем она на оптовой базе стоит, вот, видать, как его прижало, но мы уговаривались, что, когда у него появятся деньги, чтобы со мной расплатиться, он часть ванили оставит мне. Бесплатно.
– Сусанна Георгиевна, вы так говорите, как будто речь идет не о пяти килограммах ванили, а о целой тонне…
– Ну, не о целой тонне, а о пятидесяти килограммах, это уж точно. А ваниль сейчас стоит очень дорого, вот и представьте себе, сколько она будет стоить весной…
Белла не верила своим ушам. А ведь она шла сюда без всякой надежды. С одной лишь единственной целью: узнать, какое количество ванили продал Ямщиков и где сейчас она, эта самая ваниль. Все. А тут всплыли пятьдесят килограммов! Да столько ванили и на фабрике-то не было. И это всегда можно проверить с помощью Савельева.
– Я бы хотела выкупить у вас всю ваниль с учетом весенних, так сказать, пасхальных цен. Назначайте цену.
– Что, вот прямо сейчас?
– Безусловно. Чем скорее, тем лучше.
– Но вам-то она зачем?
– Решила начать свой бизнес.
– Как-то все странно… Но раз вы настаиваете… Пять миллионов – и ваниль ваша.
– Сколько?!
– Хорошо: четыре с половиной.
– И вам не совестно? Ведь Андрей вам продал ее вообще за гроши…
– Хорошо: три миллиона. Это конечная цена.
Сусанна Георгиевна приняла из рук Беллы деньги, поднялась со стула и, покачивая необъятными бедрами, повела ее за собой на склад. Там, в отдельной сухой комнатке, в небольших коробках Белла и увидела упаковки с ванилью.
– Но это ванильный сахар, – поспешила добавить заведующая.
– Как сахар?! Значит, вы меня обманули?
– Да он же импортный, какая кому разница, ваниль эта настоящая или с сахаром… Она стоит столько же…
Густой аромат, которым была пропитана вся комната, вызывал у Беллы почему-то тошноту.
– Весы-то у вас есть? – спросила она у Сусанны Георгиевны.
– Они вон там, у двери… Вы одна будете грузить?
– Нет, я сейчас схожу за мужем… – И Белла, боясь оставить заведующую одну, быстро сбегала за Скандинавом. – Вадим, эту ваниль надо взвесить и погрузить в багажник. Я уже расплатилась.
Скандинав смотрел на нее широко раскрытыми глазами: он ничего не понимал.
– Мы спешим, это надо сделать быстро… – поторопила его Белла.
– Ровно пятьдесят, – констатировала Сусанна Георгиевна, помечая что-то в своем блокноте и не подозревая, что ее только что спасли от тюрьмы. – Ну что, в расчете?
– В расчете… Спасибо. Счастливо оставаться…
– А арахис? – вдруг опомнилась заведующая.
– Нет-нет, он и на Пасху плохо идет… За границей им, говорят, вообще откармливают свиней… – И Белла, усмехнувшись, направилась к выходу. Скандинав уже ждал ее в машине.
– Зачем ты накупила столько ванили? Ты решила открыть кондитерский цех?
– Почти.
– Куда теперь?
– Как, разве я не говорила? В редакцию газеты «Губернские вести».
Скандинав сопровождал ее молча, понимая, что раз Белла молчит, значит, так надо. Даже когда она вернулась из редакции, счастливая и довольная, он и на этот раз промолчал. «Золотой человек».
– Теперь-то домой?
– Нет, теперь в университет, а если точнее, то в морг.
– А это еще зачем?
– Мне надо задать один вопрос патологоанатому.
– Интересная ты женщина, Белла. Какой же вопрос ты хочешь ему задать?
– Нужно выяснить, что ел перед смертью один из его так называемых клиентов… Или пациентов… – Она хрипло и как-то нервно рассмеялась.
Она вышла из морга спустя пять минут. Но, правда, на этот раз ее лицо было несколько растерянным.
– Вот теперь домой… Или нет, я могу отсюда позвонить в больницу, куда мы отвезли Лизу?
– В больницу навряд ли, а вот с Савельевым связаться можем… А уж он перезвонит в больницу… Ты же хочешь справиться о ней?
– Конечно… Если честно, то я думаю о ней весь день…
Скандинав набрал номер Савельева, и Белла уже через пару минут услышала его мягкий и густой басок:
– Изабелла, это ты? Я так и думал, что ты перезвонишь мне… Что касается Лизы, то она пришла в себя… Ей сделали операцию, вроде бы все нормально. Сейчас она лежит под системой. Я послал туда своего человека, чтобы он ее сфотографировал…
– Это еще зачем?
– Затем… не мое это, конечно, дело, но ведь у нее же была мать, отец… Хочу отправить запрос в детские дома и интернаты… А заодно показать эту фотографию по телевизору…
– Но ведь она без сознания…
– Ты хочешь сказать, что у нее закрыты глаза? Ничего подобного. Она пришла в себя. Рядом с ней дежурит сестра, все нормально…
– Я не знаю, конечно, но, по-моему, с газетой вы переборщили…
– Посмотрим.
– Объявится какой-нибудь добренький папашка, который заберет ее из клиники и вновь отвезет в шалаш, только уже на другом конце города…
– А что ты предлагаешь?
– Еще не знаю… А что у вас там с рейдом, вернее, с облавой?
– Мои люди пока еще не возвратились… Жду вот… Ты во сколько будешь дома?
– Сейчас проедусь по магазинам, куплю кое-что для Лизы и освобожусь… Но тогда мне уже не будет никакого смысла возвращаться домой. Мы позвоним вам, Николай Васильевич… Между прочим, сегодня вас ждет сюрприз… Причем такой, о котором вы и не мечтали. Обещайте, что возьмете меня к себе в прокуратуру и дадите мне сразу звание генерала, на меньшее я не соглашусь…
– Хорошо, обещаю, – расхохотался на другом конце провода Савельев.
Скандинав, не проронивший во время их разговора ни слова, остановил машину и повернул голову к Белле:
– Изабелла, что-то я начинаю тебя побаиваться…
– И правильно делаешь, Вадим… Куда это ты меня привез?
– В аптеку. Это аптека для женщин. Думаю, что Лизе понадобятся разные женские штучки, витамины, лекарства…
– Ну у тебя и голова… – Белла улыбнулась и вышла из машины. – Ты со мной не ходи, я все куплю сама…
В аптеке произошла неожиданная и очень приятная встреча. Лена Овсянникова, держа в руках только что купленные упаковки с аскорбинкой, увидев Беллу, обрадовалась, подбежала к ней:
– Я уж думала, что никогда вас не увижу… – Она готова была расцеловать Беллу. – Как же я рада видеть вас!
– Я тоже… У тебя все в порядке?
– Если не считать здоровья, то да… Я теперь постоянно лечусь, езжу на процедуры… Это так неприятно… Просто мне хочется иметь детей…
– А что говорят врачи?
– Что нужна еще одна операция, но ее делают только в Москве и она жутко дорого стоит… Мы уже дали объявление в газету, может, кто из богатеньких и откликнется…
– Обязательно откликнется… А сколько нужно?
– Много… Десять тысяч долларов.
– Да уж, серьезная сумма. Но ты, главное, не падай духом. Ты все в том же интернате?
– А где же мне еще быть? Сами понимаете, после того, как меня «удочерили», интернат для меня стал просто раем…
Подошла очередь, и Белла, извинившись перед Леной, сосредоточилась и принялась перечислять все необходимые Лизе предметы, начиная с гигиенических подушечек и кончая дорогим восстановительным шампунем для волос. Когда ей предъявили счет, Белла достала из сумочки деньги и расплатилась, после чего они вместе с Леной, которая смотрела на Беллу широко раскрытыми удивленными глазами, стала укладывать покупки в несколько пластиковых пакетов.
Когда они отошли от прилавка, Лена, все же не удержавшись, спросила, для кого все это куплено.
– Для одной моей знакомой, с которой произошло почти то же самое, что с тобой, только раз в сто хуже…
– Хуже?.. – У Лены повлажнели глаза. – А разве такое может быть вообще?
– Может… И я должна помочь ей…
– Я бы тоже помогла ей, потому что знаю, как это все ужасно… Но она навряд ли захочет разговаривать со мной, да?
– Послушай, отличная мысль… Я думаю, что, если ты возьмешь ее под свое крылышко, она быстрее поправится… – Белла намеренно вела этот разговор, чтобы Лена, которую все вокруг считали жертвой, попробовала себя в новом качестве, существа сильного, способного помочь более слабому. – Если хочешь, я скажу тебе, в какой больнице она лежит…
– Конечно, хочу…
– Тогда записывай. Заодно запиши все мои телефоны…
Уже перед тем как расстаться, Лена, вдруг что-то вспомнив, наклонилась к Белле и зашептала взволнованно в самое ухо:
– Между прочим, я его видела…
– Кого?
– Осу…
Белла оглянулась, чтобы быть уверенной в том, что их не подслушивают:
– Ты хочешь сказать, что видела его на улице? В городе?
– Ну да… Он сидел на Белоглинской в кафе и пил как ни в чем не бывало пиво…
– И когда это было?
– Вчера. Днем.
– А ты сможешь мне позвонить вот по этому телефону, когда в следующий раз увидишь его?
– Конечно… Я вам названивала постоянно, но какой-то мужчина говорил мне, что вас нет.
«Пасечник».
Они расстались с Леной, и Белла вернулась в машину. Скандинав принялся укладывать пакеты на коробки с ванилью.
– А теперь отвези меня в «Паритет», это мой любимый магазин.
В магазине, толкая перед собой корзинку, Белла вспоминала те дни, когда она точно так же делала покупки, будучи женой Макса. Она приходила сюда часов в десять и подолгу выбирала себе йогурты, экзотические фрукты… Но сейчас ей предстояло купить Лизе белье, пижаму, домашние тапочки, теплый свитер, мыло…
Она вышла из магазина, нагруженная пакетами. Скандинав пошел ей навстречу.
– Нам пора звонить Савельеву, – напомнил он. – Звонил Петр Филиппович, спрашивал, как дела у тебя. Я сказал, что все нормально.
– Ну и правильно сделал. А у него как дела?
– Да тоже, по-моему, неплохо. У него там заседание за заседанием.
– Вадим, звони Николаю Васильевичу. – Белла плюхнулась на сиденье, вытирая ладошкой пот со лба, достала носовой платок и промокнула им все лицо. – Что-то я устала, а конца своим делам не вижу.
– А много их еще, дел-то? – Вадим набирал номер Савельева.
– Теперь это будет зависеть только от Николая Васильевича.
Скандинав протянул ей трубку. Белла прижала ее к уху:
– Слушаю.
– Белла, ты знаешь, где находится моя контора? Так вот, приезжай, а оттуда мы поедем в участок, он на набережной… Там тебе предстоит встретиться с восемью обитателями городской помойки… Думаю, что тебе будет интересно… А заодно и увидишь кого-нибудь из своих знакомых.
– А насчет Лизы не перезванивали?
– У нее начала снижаться температура… Хороший признак.
– Отлично, значит, я еду… Ждите…
