ГЛАВА 11
Загадочная «больница»

Помещение, занимаемое фирмой «Проектировщик», я отыскала не без труда — оно было затиснуто между несколькими конторами покрупнее. Скромная табличка, обычная дверь — даже не подумаешь, что здесь находится офис, больше похоже на дверь обычной квартиры, каких много в старой части города. Ни звонка, ни охраны — входи и будь как дома. Я поднялась по скрипучей деревянной лестнице и оказалась на площадке. На нее выходили две двери — одна посолиднее, другая попроще. Я постучалась в ту, что посолиднее, и, не услышав ответа, вошла.

И оказалась… в прихожей чьей-то квартиры: вешалка, шкаф.

— Хозяева! — позвала я. — Есть кто-нибудь?

На мой зов вышла сухонькая старушка. Увидев незнакомого человека, она всплеснула руками:

— Опять Колька дверь не запер, сорванец! Вам, женщина, чего?

— Мне фирму «Проектировщик». Это здесь?

— Где же вы здесь фирму видите? Глаза есть? Тут квартира, а фирма напротив.

— Извините, пожалуйста, но у вас здесь никаких табличек…

— Хотели, хотели повесить, но денег, должно быть, нету. Они спервоначалу много чего хотели. И квартиру нашу хотели откупить. Прямо золотые горы обещали. Да, видать, сами без порток ходют.

Продолжая извиняться, я, пятясь, вернулась на площадку. Дверь за мной тут же захлопнулась, загремели запоры. В довольно злом настроении я распахнула вторую дверь.

Да, это, без сомнения, была фирма, а не квартира. В тесной комнатке располагались три стола, за которыми трудились озабоченные молодые люди. Они напряженно вглядывались в экраны компьютеров, водили «мышами», терзали клавиатуру. На экране, обращенном ко мне, я увидела план какого-то здания.

— Как мне найти Вязьмикина? — обратилась я ко всем троим.

Ближайший, не отрываясь от работы, ткнул пальцем в угол. Только тут я заметила узенькую дверь, ведущую, очевидно, в следующую комнату. Пробравшись между столами, я открыла ее и очутилась в комнатушке, похожей на пенал. В ней только и умещались стол с таким же компьютером, стул, на котором сидел хозяин, и еще один стул — для посетителя.

— Вы Вязьмикин Евгений Петрович? — спросила я. Хотя могла бы и не спрашивать — Евгений Петрович был очень похож на воспитавшую его женщину. Похож, да не похож. Высокий, ширококостный, неулыбчивый, с темными выразительными глазами, в отличие от Татьяны Валерьевны, в присутствии которой я ощущала некоторую робость — она подавляла своим величием, сын внушал скорее тревогу — он был печален, задумчив и очень серьезен.

— Я из милиции, — продолжала я эксплуатировать старую легенду. — Мне поручили участвовать в следствии по делу об убийстве…

— Знаю, мать говорила, — буркнул Вязьмикин-младший. — Садитесь. Дверь прикройте, пожалуйста. Ага, спасибо. И знаете, — неожиданно добавил он, — можно взглянуть на ваше удостоверение?

Вот тебе и меланхолик! Я с трепетом протянула свою липовую книжечку. Женя ее внимательно осмотрел и, возвращая, заметил:

— Просрочено оно у вас.

— Знаю, — сказала я как можно беспечнее. — Мне начальство уже говорило. Все никак время не выберу сфотографироваться и печать поставить.

И тут же, стремясь поскорее замять скользкую тему, я перешла к делу:

— Мне хотелось задать вам несколько вопросов. Можно?

— Это как — допрос? — Женя продолжал неприятно поражать меня знанием процессуальных тонкостей. — Тогда, может, оформим протокол?

— Нет, — заверила я его, — я просто хочу кое-что выяснить для себя. Формальный допрос будет вести майор. Впрочем, если вы не хотите, можете отказаться.

— Да нет, почему же, — пожал он плечами. — Мне скрывать нечего. Если польза какая будет…

— Будет обязательно, — заверила я его. — Меня интересует вот что… Хотя нет, сначала я хочу спросить: верите ли вы в то, что вашего отца убил Лунин?

— Олег? Ни минуты не верил. Чушь собачья. Я так вашему Брюханову и сказал.

— Так… Кто же тогда? Вы кого-то подозреваете?

— Если бы я подозревал кого-то конкретно, уважаемая Татьяна…

— Просто Татьяна, — сказала я.

— Если бы я кого-то подозревал, — с какой-то даже тоской произнес Евгений, — я бы его, гада, давно утопил в деревенском сортире. Не верите? Зря. И людей бы нашел, и сам бы с удовольствием поучаствовал. В том-то и дело, что никаких видимых концов нет. Вы мать про должников спрашивали. Я сам об этом думал, мы с Бунчуком всех перебрали. Нет, никто не мог. Хотя, конечно, чужая душа — потемки, но вроде эти люди не способны на подобное.

— Я вижу, вы любили отца. Тогда скажите, почему вы ушли из его бизнеса?

На этот вопрос Евгений Вязьмикин ответил не сразу. Откинувшись на стуле, он некоторое время изучающе смотрел на меня, видимо, раздумывая, какой вариант ответа выбрать. Я решила предостеречь его от выбора какой-нибудь липы:

— Только не говорите мне о вашей любви к проектированию и самостоятельности как о главной причине. Я кое-что знаю.

— Что именно?

— Про водочные заводы, например. Я говорила с Туркиным. И была в Павловске. И еще я встречалась… с одним человеком (я чуть не назвала Митрохина, но вовремя сообразила, что младший лейтенант милиции, то есть я, не мог встретиться с находящимся в бегах человеком и не попытаться задержать его).

— Вот как… — протянул Вязьмикин. — Это упрощает дело. Я вам, пожалуй, скажу правду, только…

— Что?

— Только скажите и вы мне одну вещь.

— Какую? — насторожилась я.

— Кто вы такая на самом деле и на кого работаете? Только не говорите мне, — он явно издевался надо мной, повторяя мою фразу, сказанную минутой раньше, с той же интонацией, — про отделение милиции и «новые обстоятельства». Мать вы заморочили, а меня не удастся. Я звонил майору Брюханову. Следствие разрабатывает только одну версию: убийца — Олег Лунин. Никаких других версий они знать не знают. Про лейтенанта Иванову я спрашивать не стал, и так все ясно. Может, вас зовут и Таня Иванова, но в милиции вы точно не работаете. Вас с вашим липовым удостоверением туда даже не пустят. Так кто вы такая и на кого работаете? Только не врите. Мы проверим.

При слове «мы» узкая дверь внезапно приоткрылась и в щель просунулась голова одного из парней.

— Я нужен, Жень? — деловито спросил он.

— Пока нет. Это я так, демонстрировал гостье наши возможности.

— А, понятно. Если что — я на связи.

Дверь закрылась. Вязьмикин неприятно улыбнулся:

— Мы, конечно, люди не слишком крутые, но в обиду себя и своих близких не даем. Ну, так что?

Положение было не из приятных. Прямо скажем, поганое было положение. Хотя до этого я имела дело с более свирепыми противниками, но их я могла довольно легко обмануть, перехитрить. Здесь же я впервые столкнулась с противником, нисколько не уступающим по уровню интеллекта, а возможно, даже превосходящим меня. Кажется, есть только один выход…

— Меня действительно зовут Таня Иванова, — начала я. — И когда-то я правда работала в милиции. Но давно и недолго. А сейчас я частный детектив. Веду дело Олега Лунина по просьбе его жены Кати. Для этого мне нужно найти настоящего убийцу. Так что наши цели совпадают.

Вязьмикин-младший выслушал меня с недоверчивым видом.

— А чем вы докажете, что это правда, а не очередная легенда? — спросил он.

— Чем? — я слегка растерялась. — Ну, я могу описать Катю, как она выглядит. Знаю, что она виделась в тюрьме с мужем и что он ей сказал. Потом вот это…

Я протянула Евгению визитку.

— Это адвокат Кати. Они были у меня часа два назад.

Вязьмикин повертел визитку в руках.

— Иван Георгиевич? Слышал… Значит, теперь он покровительствует Кате Луниной?

Его губы искривила усмешка. Кажется, он был не слишком высокого мнения о защитнике Олега Лунина. Тем не менее последнее сообщение, видимо, решило дело в мою пользу. Евгений вернул мне визитку и позвал:

— Николай!

В дверь вновь просунулся давешний парень.

— Можно организовать чайку для гостьи?

На столе появились чашки (одна с отбитой ручкой) и чайник.

— Мы гостей потчуем чаем, — пояснил Вязьмикин. — Коньяк не держим. Ну-с, господин сыщик, вернемся к вашим вопросам. Что вас интересует?

Я вздохнула:

— Все то же. Почему вы ушли из бизнеса отца? Хотите, я попробую ответить за вас. Если что не так, вы меня поправите, ладно?

Евгений кивнул.

— Игровые автоматы и магазины оказались лишь прикрытием. Основной доход ваш отец получал от изготовления и продажи водки. Когда вы это выяснили, то возмутились и решили уйти. Так?

Евгений вновь кивнул.

— Скажите, а еще какого-нибудь бизнеса, еще более глубоко спрятанного, не было? Возможно, убийство связано именно с этой не известной никому стороной деятельности.

Вязьмикин-младший задумался.

— Что-то еще… Я вообще-то об этом не думал. Мне и водки хватило. Подождите, постараюсь вспомнить. Да, были еще какие-то разговоры. Помню, Бунчук несколько раз говорил отцу о какой-то больнице.

— Больнице? Что это могло быть?

— Понятия не имею. И еще говорил о провизоре — мол, провизору надо платить вовремя, он отсрочек не любит.

— Может быть, имелись в виду наркотики?

Лицо младшего представителя семьи Вязьмикиных потемнело.

— Я и сам об этом думал. Не знаю… Мне кажется, все же не это. Не стал бы отец так… связываться с таким делом. Там же чистая уголовка.

— А вы не видели в окружении отца представителей криминального мира? Он с ними не контактировал?

— Почему, контактировал. Видел я разок в его кабинете Спиридона, а уж Турок чуть не каждый день бывал. Но контактировать — одно, а тесно сотрудничать, быть в общем деле — другое. На это отец не шел. Он не раз мне говорил, что сейчас только тупица может в ломовую переть поперек закона. Можно сделать большие деньги и не нарушая его. Он нарушать не хотел.

— А может быть, его убили именно за это?

— Вот такое вполне возможно.

— Ну что ж, — вздохнула я. — Наверно, у меня вопросов больше нет. Вы мне не поможете выйти на вашего Бунчука? Чтобы мне не пришлось выдумывать новую легенду.

Немного подумав, Евгений согласился:

— Я ему позвоню, попрошу. А уж захочет ли он — не знаю. Геннадий Егорович — человек сложный, осторожный.

— Вы мне тогда позвоните, сообщите о результатах ваших переговоров, — попросила я. — Вот мой телефон.

Евгений повертел в руках мою скромную визитку, кивнул. Мы распрощались, и я через заставленную столами комнату вышла на лестницу, а затем покинула дом. Погода была хорошая, и я решила немного пройтись, заодно обдумать содержание только что состоявшегося разговора. Предстояло решить: предпринимать ли еще какие-то ходы до визита к Бунчуку? Есть ли вообще такие ходы? Может, имеет смысл заняться Спиридоном?

От одного такого предположения меня мороз по коже продрал. Это похлеще, чем лазить через забор на подпольный винзавод. Если на это решиться, сначала надо… Ой, какие туфли! Как раз такие я давно мечтала купить!

Я остановилась, чтобы разглядеть заморское чудо, выставленное в витрине. И сделала это, как выяснилось, не зря. Кроме замечательной формы каблука, я заметила и еще одну деталь, уже не относящуюся к обуви: одновременно со мной у другой витрины остановился парень в темных очках.

Я досконально изучила понравившуюся модель, чтобы ни у кого не вызвало подозрения, что я заметила слежку, и все так же не спеша двинулась дальше. Но теперь я уже не думала ни о каком расследовании, а внимательно следила за тем, что происходит за моей спиной и по сторонам. В изобилии имевшиеся здесь витрины облегчали мне эту задачу.

Потребовалось не так много времени, чтобы окончательно установить: да, за мной следят. Парень следовал по моим пятам неотступно. И он был не один: чуть позади него по обочине медленно, с остановками, катила роскошная иномарка. Я в них не слишком разбираюсь, кажется, это был «БМВ».

«Похоже, меня опять хотят похитить, — подумала я. — Вряд ли на этот раз это будет Митрохин. И вряд ли похитители будут столь галантны. Дважды подряд не выпадает не только „зеро“, но и удачная ставка».

Я стала вспоминать и вспомнила, что впереди по курсу у меня замечательный угловой магазин, имеющий выходы на две улицы. Второй выход обычно перекрывают прилавком и через него не ходят. Но ведь под прилавок можно подлезть…

Я не спеша дошла до магазина, медленно-медленно взошла по ступенькам… Но едва скрывшись за дверью, со всех ног кинулась в другой конец просторного зала. Ага, вот и дверь. Открыта, и даже вход не загорожен. Правда, какая-то табличка висит, и продавщица, видя мое движение, что-то кричит, но какое мне дело до их запретов?

Я выскочила из магазина, готовая на скорости пересечь улицу и скрыться в переулке — и едва не натолкнулась на «БМВ», стоящий возле тротуара. Одно из тонированных стекол было опущено, и сидевший в машине человек с ухмылкой смотрел на меня.

Я оглянулась и увидела парня, вслед за мной выскочившего из магазина. Он тоже нехорошо усмехался. Человек, сидевший в машине, сделал приглашающий жест: садись, мол, все равно ведь никуда не денешься. Я круто повернула и вновь зашагала по тротуару. Положение становилось отчаянным. Кортеж следовал за мной, уже не скрываясь. Напасть им мешало только то, что мы находились в самом центре, кругом было немало народу. На помощь, конечно, не придут, но могут позвать милицию, которой здесь полно, — на этот шаг гражданского мужества наших сограждан еще хватает. Да и движение здесь интенсивное, быстро ехать нельзя, не скроешься. Значит, мне не следует уходить из центра, надо жаться к людям. А может, самой обратиться к милиционеру? С моим липовым удостоверением в кармане? Нет, лучше не надо. Что же делать?

— Татьяна! — услышала я знакомый голос. — Ты что, задачки решаешь? Сигналю ей, сигналю — хоть бы хны!

Обернувшись, я увидела вишневую «девятку» и высовывавшегося из нее человека. Конечно, я его знала! Я метнулась к машине. Дверь уже была предупредительно открыта. Я плюхнулась на сиденье и заорала:

— Скорей! За мной следят! Вон те, на «БМВ»! Попробуй уйти!

— Что, слишком настойчивый ухажер? — спросил он, трогаясь.

— Саша, я серьезно, пойми: это погоня, она связана с моей работой, с одним делом. Попробуй уйти, а?

— Вон что… — Саша быстро оценивал ситуацию. Характер моей работы был известен ему достаточно хорошо. — Что ж, попробуем. Отчего не попробовать?

Обернувшись, я увидела, как «БМВ», приняв в свои недра моего преследователя, бросился догонять нас. Впрочем, сделать это им было трудновато: движение здесь, как я уже говорила, было плотным. Однако водитель «БМВ» не слишком считался с правилами. Буквально расталкивая другие машины, он приближался к нам. Между нами осталось всего несколько машин. Что предпримут бандиты, догнав нас, я не знала. Следовало предполагать самое худшее.

— Саша, гони! — взмолилась я. — Они меня убьют!

Впереди замигал светофор. Сейчас мы притормозим, и они нас догонят…

Раз!!! Саша резко вывернул руль, и «девятка» выскочила на уставленный лотками тротуар. Я закрыла лицо: казалось, мы сейчас кого-нибудь собьем. Однако мой знакомый умудрился, никого не задев, выскочить на поперечную улицу. Здесь было просторнее, и он нажал на газ.

Однако, обернувшись, я увидела, что «БМВ» проделал тот же маневр и снова нас настигает.

— Движок у них помощнее, это да, — признал Саша. — Но движком ведь еще надо уметь пользоваться…

Достигнув поперечной улицы, он вновь повернул. Здесь машин было больше, то и дело приходилось обгонять. Саша это делал виртуозно, не снижая скорости. У водителя иномарки так не получалось: я заметила, как на обгоне он стукнул «Волгу», затем «приложил» грузовик… Расстояние между нами перестало сокращаться, но и не увеличивалось.

— А куда мы, собственно, едем? — поинтересовалась я. — У тебя есть какой-то план?

— У вас есть план, мистер Фикс? — немедленно подхватил Саша. Что-что, а играть словами, острить и балагурить он любил больше всего. — Вот у нас, например, имеется замечательный план.

— Какой? Отстреливаться?

— Ну, это на крайний случай, хотя и этот вариант не исключается. Нет, придумаем кое-что более остроумное…

Я заметила, что мы возвращаемся в центр города. Промелькнул пост ГАИ. Я услышала свисток и увидела, как инспектор взмахнул жезлом. Саша не повел даже бровью.

— Что ты делаешь? — удивилась я. — Они же гнаться будут.

— Одной погоней больше, одной меньше — какая разница? — философски изрек мой спаситель. — Лишиться жизни или лишиться прав — что печальней? Хотя для меня второе, кажется, важнее. Ты не беспокойся, мы уже близко.

Мы въехали в узкие улочки старой части города. Здесь стояли дома сталинской застройки — с громадными подъездами, широкими дверями, арками, ведущими во двор… Не успела я об этом подумать, как мы резко свернули и въехали в одну такую арку. И тут я вспомнила, что этот двор проходной, через него можно было попасть сразу на две улицы — параллельную и поперечную.

— Что, будем бежать? — деловито спросила я, уже готовясь открывать дверцу.

— Куда бежать, безумная Елена? — трагическим голосом, явно цитируя какую-то пьесу, воскликнул Саша. — Оставь дверцу в покое. А машину что, бросить? Она мне дороже жизни, моей и даже твоей. Нет, мы пойдем другим путем…

И он направил машину… в парадное, через которое я не раз проходила на другую улицу.

— Куда?! — заорала я, но было поздно — «девятка» въехала в распахнутый проем, лишь слегка царапнув по косяку. В вестибюле, куда мы попали, было две лестницы — одна вела наверх, вторая, коротенькая, всего в три ступеньки, в другую арку — и на выход. Саша быстро подвел машину к ступенькам, резко сбросил скорость, и «девятка» сползла к арке. Еще секунда — и мы были на улице. Как раз в этот момент сзади послышался скрежет раздираемого металла — иномарка, не вписавшись в проем, пыталась выбраться из каменного мешка.

Саша даже не обернулся. С невозмутимым лицом он проследовал поворот, затем свернул еще раз, еще… Я оглянулась — погони не было.

— Ну, куда теперь? — как ни в чем не бывало спросил мой водитель. — Домой пожелаете или куда еще?

— Давай лучше к тебе, — выдохнула я.

Думаю, предложение пришлось моему спасителю по душе. Он молча кивнул и вновь прибавил скорость.

Спустя полчаса мы въехали в спальный район, в котором обитал Саша. После всего, свидетелем чего я стала за последний час, я бы не удивилась, если бы наша «девятка» направилась прямиком в подъезд и вверх по лестнице. Однако Саша смирно приткнул машину у тротуара и направился к заднему бамперу. Только теперь я поняла, почему он не слишком опасался ГАИ — оба номера, и задний, и передний, у него были обильно забрызганы грязью. Под налетом пыли трудно было распознать и цвет машины.

— Может, помоем? — предложила я.

— Зачем? Такую никто не угонит. Думаю, старушка на меня не обидится, — он ласково похлопал машину. — Под капотом-то у нас все в порядке, за этим я слежу. Что до внешнего вида, то мы за ним не гонимся — верно, родная?

Поставленная на сигнализацию «девятка» пробибикала в ответ что-то утвердительное, и мы направились в подъезд.

В Сашиной однокомнатной квартирке, тесно заставленной шкафами с книгами и альбомами по искусству, я бывала не раз. Ритуал наших встреч был разработан. Поэтому я, захватив в комнате кое-какие предметы, направилась в ванную. А Саша тем временем орудовал на кухне, готовя ужин. Готовить он умел неплохо.

Впрочем, он все делал неплохо, а кое-что — просто отлично. В нашем кругу этот выпускник филфака, знаток английской литературы, проходил под кличкой «яичный Шурик». Окончив университет, он столкнулся с тем, что на зарплату учителя жить, а тем более помогать сестре, которая продолжала учиться, совершенно невозможно. И Саша занялся бизнесом. Он перепробовал множество вариантов, пока не нашел не занятую на тот момент нишу — оптовую торговлю яйцами. Он быстро изучил этот рынок и безо всяких бандитских наездов практически монополизировал его — просто вел дело лучше других. Плохо было только то, что интересы бизнеса никак не соотносились с его личными интересами: Саша по-прежнему любил смотреть хорошее кино, читать и беседовать с друзьями, а ему вместо этого приходилось мотаться по птицефабрикам, пить водку с директорами… Он стойко переносил насмешки и колкости, которыми его осыпали друзья (шутка насчет одолжения пары свежих яиц была самой невинной). Да, было еще одно неудобство: почти всеядный Саша терпеть не мог яиц.

Стоек он был и в своих сексуальных привычках. Я точно знала, что мне делать, чтобы моему другу было приятно. Хорошенько помыться, натереться кремом, набор которых стоял на полочке, затем надеть высокие кожаные сапоги и что — нибудь на шею — бусы или колье. Можно еще узкий лаковый поясок — и ничего сверх этого. В таком виде я усядусь за стол, и мы будем ужинать, беседуя на самые разные темы. Сам Саша будет не просто одетым — он наденет свой лучший парадный костюм с галстуком. И никаких раздеваний — в таком виде мы затем и отправимся в спальню. Лишь в полной темноте мой друг согласится что-то снять с себя. Если бы не посещение пляжа, я бы не знала, как он выглядит. Нормально выглядит, скажу я вам. Просто у него такой прибабах. Но если человек мил, порядочен, образован и к тому же готов прийти к вам на помощь в трудную минуту, то можно стерпеть и не такое, не так ли?