Ольга Еремеева
Февраль 2000 года, Нижний Новгород
Когда надо было, Ольга могла отовраться от чего угодно. Но она быстро соображала, было у нее такое замечательное качество, и сразу поняла, что здесь дергаться на тему «Я не я и бородавка не моя!» бесполезно. Единственное, что можно было сделать, это не выглядеть глупо и жалко, поэтому она только приподняла брови и сидела с каменным выражением, уставившись на эту цифру, которая, чудилось, горела огнем-пламенем, словно какие-нибудь «Мене, текел, фарес» перед глазами несчастного Валтасара, а не жалконькая в общем-то суммочка: две тысячи «деревяшек». Сидела и смотрела… Традесканция безнаказанно путалась в волосах – ей была предоставлена полная свобода действий.
– Вас, наверное, интересует, почему у нас возникли подозрения? – приветливым голосом спросил Мыльников. – Но это очень просто. В Фонде занятости существует банк данных по каждому предприятию. Получив от вас заявление о постановке на учет и справку, мы проверили данные по «Скорой ветеринарной помощи» и обнаружили, что месячный фонд зарплаты вашего предприятия составлял всего-навсего тысячу рублей. А вы написали, что только вы получали две тысячи. Как говорится, неувязочка получается, да?
Ольга тупо кивнула. Неувязочка – это не то слово…
– Знаете, такие ситуации нередки, – мягким голосом сообщил Мыльников. – Поэтому Фонд занятости сразу сообщает нам обо всех подобных случаях. К сожалению, страсть к мелкому и крупному мошенничеству живет почти во всех, даже в тех, кто считает себя интеллигентным человеком.
Это явно был камешек в ее огород, причем угодил он не в бровь, а в глаз. Очень болезненный удар. Ольга постепенно выходила из оцепенения.
– А давно в Фонде занятости обнаружили… э-э… ошибку в моем заявлении?
– Вы хотите сказать, давно ли обнаружили, что ваша справка о доходах составлена с искажением данных? – беспощадно уточнил Мыльников. – Давно. Ровно месяц назад. Как только вы ее представили в Фонд.
Месяц назад! Ольга мысленно схватилась за голову. Целый месяц все эти замотанные тетки, которые отмечали ее приходы (к инструктору надо было являться раз в неделю, предъявляя трудовую книжку и отчет о том, что ты и сам прилежно ищешь работу) и пытались найти ей место ветеринара с зарплатой не ниже указанной в справке, целый месяц они знали, что гражданка Еремеева – наглая врунья, мошенница, что она откровенно морочит всем головы. Знали! И ничего не сказали ей. Ждали, чтобы она увязла поглубже. В бухгалтерии ей нарочно сообщили, что на днях на ее расчетный счет в сберкассе на Ошарской (пришлось книжку там завести) поступит первая выплата пособия. Все это делалось нарочно! Они заведомо знали, что Ольга врет, что она подделала документы.
Свинство! Ну какое же это свинство! Не могли сразу предупредить, что ли? Так, мол, и так, не стыдно ли вам, женщина, идите вон отсюда! Она бы сгорела со стыда, но это было бы лучше, чем теперь сидеть напротив симпатичного опера, который тычет пальцем в Гражданский кодекс и указывает Ольге номер и содержание статьи, по которой ей придется нести ответственность за свое преступление, именуемое мошенничеством в мелких и средних размерах.
Ольга даже толком ничего не могла прочитать – все плясало у нее перед глазами. Что-то такое про штраф, принудительные работы, условное наказание до… Господи! Ей мерещится или правда такое написано: «сроком до пяти лет»?
– Меня что, посадят? – спросила она чужим голосом, сцепляя пальцы так, что их заломило. Но эта боль не позволила брызнуть слезам, которые уже подкатили совсем близко.
Что же она наделала! Что натворила! Нет, но все-таки какие мерзавцы там, в этом Фонде!..
– Да нет, вряд ли посадят, – качнул головой Мыльников. – Однако позору не оберетесь. Кстати, как вам удалось подделать справку о заработной плате? На ней стоят подписи директора и главбуха, а также печать фирмы. Значит, начальство было в курсе вашей махинации?
Если в первые минуты Ольга вся пылала от стыда и страха, то теперь она ощутила себя просто заледеневшей от ужаса. Конечно, Зверев знал, что она собирается встать на учет в Фонде. Но ему была не по душе эта затея. Не по душе! Поэтому он и его жена-бухгалтер просто подписали пустую справку, а все цифры проставила сама Ольга. И вот теперь, выходит, она потянет за собой на скамью подсудимых этих людей, которые ей в жизни ничего, кроме хорошего, не сделали? Нет уж, если правосудие рано или поздно доберется до Айболита Зверева, пусть оно сделает это самостоятельно, без участия подследственной Еремеевой.
– Ни в каком курсе никто не был, – буркнула Ольга. – Просто они мне доверились и подписали пустую бумагу. Они не знали, что я впишу туда завышенные цифры, они к моему мелкому и среднему мошенничеству не имеют никакого отношения!
– Да вы не волнуйтесь, на них своя статья сыщется, – успокоил ее добрый опер Мыльников. – Налицо преступная халатность, из-за которой государству был нанесен финансовый урон на сумму… Между прочим, вы уже получили первое пособие?
– Нет, – истово замотала головой Ольга, и традесканция заметалась в воздухе в такт ее движениям. – Нет, мне его еще не начислили, наверное.
«Какое счастье!» – подумала она, но вслух, конечно, ничего такого не брякнула.
– Начислили, начислили, – кивнул Мыльников. – По нашим данным, сумма уже на вашем счету. Вы совершенно уверены, что еще не распорядились ею?
– Нет. – Ольгина голова и традесканция снова замотались туда-сюда. – Но я верну деньги. Сегодня же верну!
– Да-а? – в сомнении поглядел на нее опер, и Ольга на миг обиделась: «Неужели он думает, что я полная идиотка и буду теперь пользоваться этими деньгами?!», но вдруг поняла причину этого сомнения: Мыльников не верил, что мошенница вообще выйдет из его кабинета! То есть она выйдет, но лишь для того, чтобы пересесть в эту машину с решетками на окнах… автозак – в детективах она называется автозак, – и отправиться прямиком в следственный изолятор, в то самое СИЗО, о котором Ольга раньше тоже читала только в детективах, а теперь, значит, познакомится лицом к лицу.
…Как подумаешь, сколько народу вопили в душе: «Зачем?! Зачем я сделал это?!» – и молили всех богов вернуть время назад, обещая взамен все, что у них есть, вплоть до своей бессмертной души, и клялись, что, если только им представится возможность начать все снова, они больше никогда… никогда и ни за что! Целая очередь таких бедолаг небось выстроилась, можно ею несколько раз охватить Землю вокруг экватора. Теперь в конце этой очереди топталась Ольга Еремеева, и ее жалкий голосишко вливался в общий хор: «Никогда… больше никогда, ни за что!»
– …не по злому умыслу, – донесся до ее слуха мягкий голос Мыльникова. – Искренне верю, что на вас, так сказать, просто помрачение нашло. Бес попутал, как говорили в старину. Правда?
Ольга машинально кивнула.
– На самом деле я вас понимаю. Мы имеем дело с такими хищениями, суммы которых вам даже и не снились, и, когда видишь жалкие потуги какой-нибудь учительницы, или медсестры, или ветеринарного врача перехватить у государства какую-то несчастную сотню-другую, понимаешь, что их толкнуло на это общее обнищание народа. Ведь на глазах у этих людей грабят страну. Берут взятки – все, кому не лень. Вы не поверите – берут даже в городской администрации!
И далее Мыльников разразился целой речью о том, что в администрации берут почем зря, нагло и бессовестно, но схватить «администраторов» за грязные ручонки совершенно невозможно, поскольку, во-первых, ручонок этих не счесть, глаза разбегаются, не знаешь, за какую первую хвататься, а во-вторых, берут они через своих людей в районных администрациях, через третьи руки, если уж продолжать тему верхних конечностей. Но и те – не пустые лохи, они не в кабинетах же конвертики принимают, а просто в очереди жаждущих зарегистрироваться и до смерти затурканных всяческими препонами частных предпринимателей появляется некий человек, который сулит все устроить за некую сумму. А кому он эту сумму передаст – сугубо его, посредника, проблемы, кандидата в «чайники» это не колышет, тем паче что все дело и впрямь внезапно сдвигается с мертвой точки и без задержки, без сучка без задоринки, мелкой пташкой летит к счастливому финалу – регистрации частного предприятия и выдаче на руки вожделенного свидетельства. О том, что сей путь усеивается терниями искусственно, знают все: и сами «чайники», и чиновники. Причем обе стороны искренне недоумевают, почему так озабочена создавшимся положением милиция. Ведь спрос порождает предложение, а предложение порождает спрос – этот диалектический закон не нами выведен, не нам его и опровергать. Покуда находятся люди, желающие получить взятку, найдутся и те, кто ее захочет дать, чтобы быстро и красиво решить свои проблемы. И наоборот. Все равно как спрос на пиво породил огромное количество выпускаемой продукции, в компании с которой время летит незаметно.
Однако, построжавшим голосом сообщил далее опер Мыльников, «кочка зрения» отдела по борьбе с экономическими преступлениями на эту проблему совершенно иная. Готовится даже операция по внедрению в гущу «чайников» своего человека, который должен пройти по всем кругам административного ада и вычислить всех задействованных в этом деле Вергилиев, с тем чтобы впоследствии их за ушко да на солнышко с помощью заранее помеченных деньжат. И Николай Николаевич Мыльников крепко надеялся (он так и сказал: крепко, мол, надеюсь!), что оступившаяся Ольга Еремеева пожелает искупить свой грех сотрудничеством с правоохранительными органами, став этим шпионом. Вернее, шпионкой. А в награду за ее самоотверженный поступок товарищ Мыльников закроет глаза на факт мелкого мошенничества, имевший место быть в ее биографии.
– Как же так? – глупо спросила Ольга. – Вы готовы ради меня пойти на должностное преступление?
Что-то такое мелькнуло в глазах Мыльникова… нечто вроде усталости, а может, и брезгливости… и это помешало Ольге радостно согласиться на его предложение.
– Я, наверное, не смогу, – пролепетала она, совершенно растерянная, сбитая с толку.
– Сможете! – напористо сказал Мыльников, глядя на нее с прежней симпатией и участием. – У вас есть склонность к риску, иначе вы не затеяли бы эту авантюру с поддельной справкой. Значит, у вас все получится и в нашем общем деле.
Ольга пялилась на него во все глаза, по-прежнему не в силах осмыслить случившееся. Но тут на столе Мыльникова зазвонил телефон. Николай Николаевич снял трубку – и сразу сделался серьезен.
– Начальник отдела вызывает, – сказал он Ольге со значительным выражением. – Я понимаю, сейчас вам трудно эту ситуацию как следует просечь, вам подумать нужно. Поэтому условимся так: вы идите домой, а ко мне приходите часиков в восемь.
– В смысле завтра утром?
– Да нет, сегодня вечером. Незачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
– Вы до такого времени еще работаете?! – в священном ужасе воскликнула Ольга. Мыльников улыбнулся с выражением, которое можно было расшифровать как: «Враг не дремлет ни днем, ни ночью!», и подписал ей пропуск на выход из отделения.
