1 января 2003 года
Лида легла в постель, только когда джип Ярослава наконец развернулся и медленно выехал со двора.
Спрыгнула с письменного стола и потянулась. Не слабо это – провести ночь на столе, глядя в окошко на мужчину своей мечты и вздыхая оттого, что ему не хватает смелости – или желания? – подняться к ней в квартиру!
Неужели он все-таки догадался о том, какое впечатление на нее произвел? Догадался, что она влюбилась в него с первого взгляда?.. Строго говоря, наверное, со второго, ведь первый взгляд был устремлен не столько в его глаза, сколько в глаз его знаменитого «вальтера». Зато потом, когда она пришла к нему домой – «шантажировать»…
Самое странное, она сразу перестала его бояться. И поняла, что никогда, ни под каким видом не сдаст его. Будет молчать о его преступлении – так же, как Сергей молчал о Майе.
Как странно, что они с братом оказались такими схожими в любви. Хотя, с другой стороны, что же тут странного? Родная кровь!
Господи, как же она мечтала, чтобы Ярослав взглянул на нее иначе, не только глазами делового партнера, вернее, сообщника! Иногда казалось, что-то просверкивало в его светлых, прозрачных, но при этом совершенно непроницаемых глазах. И какое же отчаяние она испытала, когда перед Новым годом он распростился с ней совершенно спокойно и даже равнодушно!
«Не позвоню! – поклялась себе Лида. – Ни за что! Ему не надо – ну и не надо!»
Терпения сдержать клятву хватило до 31 декабря. Потом она все же начала названивать Ярославу, лицемерно уверяя себя в том, что хочет просто поздравить его – и ничего более. Однако домашний телефон его молчал, молчал, молчал… Уже ближе к вечеру Лида вспомнила, что Ярослав вроде бы собирался уехать к каким-то друзьям.
А может, к подругам? Может быть, у него есть кто-то? Расставшись с Лолой, он завел другую. А может, он с Лолой-то и помирился?
Ладно, это его личное дело. А она все равно должна ему дозвониться, думала Лида. Чтобы попросить прощения за то, что вовлекла его в свои игры. Ведь когда он молча ушел от нее с таким небрежным видом, как если бы только и мечтал оказаться от нее минимум за десять верст, Лиду словно током ударил стыд.
Тут сыграл свою роль, конечно, и разговор с Виталием. Она позвонила бывшему мужу, чтобы узнать, была ли у него Майя, и наткнулась на взрыв такой ярости, такого презрения! Она всегда считала Виталия мягкотелым, трусоватым, хитрецом из разряда тех, кто сам себя вокруг пальца обведет, и оторопела, услышав его отповедь. Так и не сказал, приходила ли Майя, – просто выкрикнул Лиде совет: образумиться, остановиться, пока окончательно не озверела. И швырнул трубку.
Лида обмерла. Так это она озверела?! Да Виталик с ума сошел! Это ведь Майя…
Но вдруг откуда ни возьмись нахлынуло воспоминание о сне, который она видела после исчезновения Сережи. О том, как бежали из темного леса по снегу две красные волчицы. Две…
Ну, насчет Майи все понятно, у ней ни жалости, ни совести, одна волчица – это она. А вторая? Неужели Лида?..
И что, Ярослав тоже о ней так думает? Кем он ее считает? В самом деле озверелой девкой, у которой настолько прозрачные понятия о чести и порядочности, что она запросто покрывает несостоявшегося убийцу и отравляет жизнь красивой женщине? Ведь она ничего не рассказывала ни Ярославу (как и Виталию, впрочем) про отношения Сергея и Майи, так что для них Майя – невинная жертва ее самодурства. Конечно, Ярослав безропотно помогал Лиде, но это и понятно: все-таки он у нее, так сказать, на крючке. Жертва ее шантажа…
И она названивала Ярославу вчера, чтобы сказать: никакого шантажа больше не будет. Он свободен.
Лида должна была сказать это ему, даже если бы потом их дороги никогда больше не пересеклись бы!
Наконец, отчаявшись найти его по домашнему телефону, уже ближе к вечеру, она позвонила на мобильный.
– Аппарат абонента временно заблокирован! – был ответ.
Вот те на… Ярослав не похож на человека, который забывает заплатить за свои разговоры. А что, если он нарочно заблокировал телефон, чтобы Лида не могла до него дозвониться и испортить праздник какой-нибудь своей новой дурацкой террористической выдумкой?
Лида едва не расплакалась. Бездарно заканчивался год – самый печальный, самый трагичный и в то же время самый счастливый в ее жизни. То есть счастливыми были его последние дни, когда рядом находился Ярослав. И вот теперь…
Она не поверила глазам, уже ближе к полуночи случайно взглянув в окно и увидев знакомый джип. Неподалеку какой-то высокий человек в костюме Деда Мороза втыкал в сугроб нечто, оказавшееся при более пристальном рассмотрении букетом хризантем. По странному совпадению, букет теперь торчал в том же самом сугробе, откуда почти две недели назад Лида вытащила елочку, чтобы отнести ее к Поливановым, а потом зайти к Ваньке с Валькой, где она и увидела…
Да ведь это никакой не Дед Мороз, а Ярослав! Ну да! Возможно ли, чтобы Лида не узнала его – даже в самом неожиданном прикиде? Вдобавок рядом с этим джипом. Ярослав, это Ярослав… вот достает из машины бутылку, вот поднял голову к окну…
Лида замерла. Понимает ли он, что она на него смотрит?
Нет, вряд ли…
На Спасской башне начали бить часы. Лида поспешно налила в фужер шампанское, поднесла к губам. Надо было загадать желание, но у нее сейчас царил такой сумбур в голове, что она торопливо глотала слишком холодное шампанское (это был «Дом Периньон», который Лида нарочно купила в память о прекрасной Франции, где ей было так хорошо и спокойно) и думала: как может Ярослав пить на морозе, прямо из бутылки? Он же простудится!
Мелькнула мысль открыть форточку и крикнуть: «Иди сюда!» – но Лида решила подождать, пока он сделает первый шаг.
И вот потянулась ночь.
Ярослав что-то выбросил в сугроб: сначала Лида подумала, что бутылку, но нет, бутылка осталась в его руках, и он продолжал из нее отхлебывать. Потом снова забрался в джип, а Лида перебралась в другую комнату, где свет был потушен, устроилась поудобнее на столе и принялась ждать. Сначала она удивлялась, потом недоумевала, потом злилась. Потом поняла, что ничего не дождется. И больше уже ничего не могла понять! В соседней комнате работал телевизор, там играла музыка, там прокисали в хрустальной салатнице маринованные креветки (Лидино фирменное блюдо), засыхали среди увядших салатных листьев сыры «Комтэ» и «Горгонзоля» (лучшие из всех, какие она только пробовала во Франции), воск от свечей стекал на коробочки шоколада «Леонидас» и «Ле Нотр». А она сидела на твердом столе, порою клевала носом, но не могла заставить себя ни спуститься к Ярославу, ни просто плюнуть на все и лечь спать.
Только в пятом часу утра, когда джип уехал (то и дело норовя вывернуться из колеи – понятно, бутылка «Дом Периньон», принятая в одиночку, не способствует крепости руля!), Лида наконец-то слезла со стола, кое-как убрала еду в холодильник, умылась и рухнула в постель, слишком усталая, чтобы думать, рассуждать и даже плакать.
Спать. Спать. Утро вечера мудренее!
Чудилось: она только-только уснула, как вдруг что-то загудело, завизжало над ухом. Господи! Да это же телефон! Кого это разбирает в такую рань – ведь всего лишь половина девятого!
Не подходить, что ли? А вдруг это Ярослав? Нет, он не знает номера ее телефона… Ну, он же и адреса ее теоретически не знал, а ведь взялся откуда-то под окошками в эту новогоднюю ночь, которая манит чудесами… манит и не исполняет своих обещаний!
С надеждой схватила трубку:
– Алло?
– Лидия Николаевна? – проговорил хрипловатый женский голос. – Это вас со студии телевидения беспокоят, дежурный помощник режиссера. Репетицию вашей передачи сдвинули на полчаса раньше, вы не могли бы приехать не к десяти, а к половине десятого? Тут есть кое-какие проблемы…
– К половине? – растерялась Лида, водя по сторонам затуманенными глазами. – Но я не успею, я еще и не проснулась-то, а надо собраться…
– Вам хватит полчаса? Я пришлю за вами машину. Ровно в девять она будет у вас, у подъезда. Синяя «шестерка». Договорились? Ну, всего доброго.
В трубке послышались гудки. Лида тупо посмотрела на телефон, подумала-подумала и набрала номер Саныча.
– С Новым годом! – заорал он, свежий и бодрый, словно и не новогодняя ночь была позади. Впрочем, эту сивку не могли укатать никакие горки. – Тебе уже позвонили со студии? Собирайся в темпе, встретимся там!
И он швырнул трубку. Лида вздохнула: она, честно говоря, решила, что насчет репетиции был чей-то розыгрыш, который разоблачит Саныч, а значит, можно будет еще поспать. Ладно, спасибо за машину, а собираться – какие там особенные сборы? Кофе покрепче успеть выпить да косу потуже заплести.
И в самом деле, она все успела и выскочила из подъезда ровно в девять. Машины, впрочем, еще не было. Но это Лиду ничуть не огорчило, потому что она увидела посреди сугроба белые хризантемы – вернее, то, что от них осталось за ночь на двадцатиградусном морозе, – и подошла, глядя на них с такой нежностью, что даже в глазах защипало. Погладила их, потеребила поникшие лохматые головы и вдруг увидела, что из соседнего сугроба торчит что-то черное. Пригнулась, вглядевшись, и ахнула, увидев знакомый «вальтер».
Сразу вспомнился размашистый жест Ярослава. Лида так и поняла, что он что-то выбросил, но ей и в голову прийти не могло, что именно это было!
Лида машинально очищала «вальтер» от снега рукавичкой. Так, поосторожнее: вот эта штучка называется «предохранитель», он должен быть опущен, а то «вальтер» может выстрелить сам по себе. Если он заряжен, конечно. Вопрос: разрядил ли его Ярослав, прежде чем выбросить? И еще вопрос: зачем выбросил?!
Нет, в принципе, смысл этого поступка Лиде понятен… Ну что ж, раз Ярослав так решил, значит, ей тоже только и остается сунуть револьвер в сугроб и забыть о нем.
Хотя здесь его кто-нибудь подберет. Мальчишки найдут, тот же Ларик Поливанов. Лида покосилась на окно третьего этажа и чуть не расхохоталась, увидев в одном из них заспанную физиономию Ларика.
Вот, пожалуйста! Ни в коем случае нельзя оставлять тут «вальтер». Опасные игры! Уж выбрасывать так выбрасывать. Хотя бы в мусорные баки – вон там, в углу двора.
Она двинулась было к мусорке, но тут послышалось гудение мотора, и во двор, низко проваливаясь в колеи, въехала синяя «шестерка» и затормозила рядом с Лидой. Она машинально сунула «вальтер» в карман полушубка.
– С Новым годом, Лидия Николаевна, – перегнувшись к дверце, улыбнулась сидящая за рулем женщина в красной вязаной шапке и тонированных очках. У нее был большой пестрый шарф, окутывающий шею и подбородок. Руки в красных перчатках сжимали руль. – Извините, что заставила вас ждать. Никак не могу проснуться. Садитесь, поехали скорей.
– С Новым годом, – пробормотала Лида, садясь рядом с ней, захлопывая дверцу и пытаясь вспомнить, кто это. Что-то вроде бы знакомое есть в облике, но… Строго говоря, из группы Саныча она хорошо знакома только с двумя девушками – помрежем Валей Михеевой и ассистентом Любой Колодезниковой, а все остальные остаются более или менее часто мелькающими лицами.
– Ремень пристегните, – сказала женщина, разворачиваясь в промороженных колеях. Делала она это излишне долго и медленно, зачем-то резко сдав назад, в сугроб. Хризантемы Ярослава исчезли под задними колесами.
Лида ахнула, оглянулась.
– Пристегнитесь, говорят! – прикрикнула женщина, выбравшись наконец на дорогу. – На повороте Белинской машина ГИБДД стоит, зачем лишние проблемы накликать?
Лида послушалась, затянула ремень. «Красная Шапочка» вытянула руку с пультом – в дверце что-то щелкнуло.
– Там замок слабый, – ответила она на недоумевающий взгляд Лиды. – Я не хочу, чтобы дверца вдруг открылась и… – Она махнула рукой.
– Ничего, как-нибудь, – буркнула Лида, все еще переживавшая гибель хризантем.
Девица вдруг показалась ей чем-то неприятной. Причем настолько, что захотелось выйти из машины и дальше двинуть на трамвае.
Ага, дождись-ка трамвая в девять утра первого января! А топать пешком по морозу через всю Белинку до студии не больно-то охота.
А между прочим, всегда приходилось топать, либо Саныч Лиду подвозил – по доброте душевной. Первый раз за ней прислали машину со студии. Что это их разобрало?
Из двора выбрались на Полтавскую, кое-как одолели строительные колдобины, доехали до Белинской и свернули направо мимо гаишной «Волги».
– А мы что, за кем-то еще заезжать будем? – удивилась Лида. – Нам же налево!
– Не заметили, что там поворот отменен в связи со строительными работами? – усмехнулась девица. – Ничего, развернемся около «Победы».
Однако «шестерка» промчалась мимо разворота у магазина «Победа», не снижая скорости.
«Видимо, мы развернемся на Сенной», – подумала Лида, однако и Сенную площадь проскочили так же резво и теперь держали путь к автостанции.
Что за фокусы?!
– Может быть, вы мне объясните… – заносчиво начала было Лида, но осеклась, потому что девица закашлялась, да так сильно, что руль заплясал в ее руках. «Шестерка» завиляла по дороге.
– Вы меня лучше не отвлекайте, – усмехнулась она. – Водитель из меня не бог весть какой. – И опять закашлялась. От этого надрывного звука Лиду вдруг бросило в жар.
Видимо, жарко стало и девушке, потому что она размотала шарф, а потом стащила и шапку. Резко тряхнула головой, расправляя густые волосы темно-рыжего, можно сказать, красного цвета…
Лида зажмурилась и сцепила на коленях руки.
– Узнала? – еще хриплым после кашля голосом спросила Майя и усмехнулась. – Ну и каковы впечатления?
Лида открыла глаза и несколько мгновений тупо смотрела на дорогу, ничего толком не видя. Единственное, что она поняла, это то, что автостанция осталась позади, «шестерка» мчит по улице Родионова куда-то по направлению к Фруктовой или Верхним Печерам.
– А вон мой дом, вспомнила? – махнула куда-то в сторону Майя. – Ты, наверное, решила, что я тебя к себе домой везу? В гости? Нет, я так поняла, ты в гости любишь незваная приходить. Более того – в отсутствие хозяев. Верно? А у меня как раз сейчас муж дома, к тому же он спит еще, поэтому мы его тревожить не будем. Поедем в другое место, а чтобы тебе не скучно было в чисто женском обществе, сейчас разбавим нашу компанию одним молодым человеком. Во-он, видишь, впереди красная машина стоит? А рядом парень в черной куртке. Узнаешь? А, зараза…
Это относилось к внезапно вспыхнувшему красному сигналу светофора. Пришлось притормозить.
Лида подалась вперед. Стоящий у обочины «Пежо» Майи она узнала сразу. Рядом переминался с ноги на ногу высокий парень в черной куртке, без шапки, с зачесанными назад светлыми волосами.
У Лиды вдруг все поплыло в глазах. Ярослав?!
Как? Почему?!. Когда же он успел так переметнуться?
Так вот, значит, что он делал ночью во дворе Лиды… стерег ее, чтобы не сбежала, чтобы Майя спокойно могла утром… А она-то что себе надумала, что навоображала! Ярослав… И Виталий, надо полагать. Вот почему он даже не захотел с ней вчера разговаривать!
Ладно, Виталий – ему не привыкать предавать. Но Ярослав…
Набрала полную грудь воздуха и теперь выталкивала его медленно, короткими болезненными выдохами. В глазах секлось что-то серо-черное, до боли режущее.
Майя посмотрела на нее, хмыкнула и тронула машину на зеленый свет. То ли от этого света, то ли от толчка у Лиды немного прояснилось в глазах, и она уставилась на приближающуюся фигуру в черной куртке.
Но ведь это… это не Ярослав! Парень похож на него, очень похож, но и ростом ниже, и лицо другое. Да это «викинг» из клуба «Красная волчица»!
– Ты разочарована? – усмехнулась Майя. – Другого ждала? Понимаю… Но он оказался очень несговорчивым. Вчера в твоем подъезде меня этими своими хризантемами чуть до белой горячки не довел. Гонял, как поганой метлой. Так что, извини, тебе придется довольствоваться обществом Андрея. Я пересяду в свой «Пежо», а мальчик поедет с тобой. Тут недалеко, в тихое местечко, где можно поговорить по душам. Кстати, не пытайся его разжалобить или искушать – у него нет сердца, к тому же ты не в его вкусе.
Она повернула к обочине, и заспанная физиономия «викинга-убийцы» уже ухмыльнулась торжествующе, как вдруг Майя вздрогнула. Что-то твердое ткнулось ей под ребро, а Лида скомандовала:
– Не останавливайся! Езжай дальше! Ну!
Послышался щелчок.
– Слышала? Ты знаешь, что такое предохранитель? – быстро спросила Лида. – Сначала его снимают, потом стреляют.
– Ты не решишься, – пробормотала Майя.
– Да ну… – протянула Лида. – Хочешь рискнуть?
Мгновенная заминка – и «шестерка» промчалась мимо ошеломленного «викинга».
– Быстрей! – прикрикнула Лида, не отнимая ствола от бока Майи и всматриваясь в зеркало заднего вида.
Майя увеличила скорость, но видно было, что Андрей кинулся к машине, вскочил в нее и теперь стремительно их догонял.
Лида левой рукой залезла в карман и достала мобильный телефон.
– У него есть сотовый? Какой номер?
Майя неохотно продиктовала, пытаясь увернуться от твердо воткнувшегося в бок дула, однако Лида не ослабляла нажим.
– Сиди смирно! – прикрикнула, набирая номер и передавая телефон Майе: – Когда ответит, поговоришь с ним.
– Алло! – раздался возбужденный мужской голос.
Поскольку Лида позаботилась включить громкую связь, слышать Андрея могла не только Майя.
– Скажи ему, чтобы ничего не предпринимал, понятно? Объясни ситуацию.
– Андрей… – с обреченным вздохом начала Майя, но ее заглушил крик «викинга»:
– Майя Михайловна, что за шутки? Что происходит?! Остановитесь!
– Не могу, – с таким же вздохом продолжила Майя. – В бок мне упирается ствол… чего? Пистолета или револьвера?
– Револьвера. «Вальтера», – подсказала Лида, невольно восхищаясь ее самообладанием. А впрочем, чего-чего, а самообладания у нее всегда было хоть отбавляй, у этой красной волчицы! Заставить Сергея убить Майданского. Присутствовать при этом убийстве. Потом на суде… плохо верится в тот знаменитый обморок! Потом написать страшное письмо человеку, который ради тебя пожертвовал, можно сказать, жизнью… Да, чем-чем, а самообладанием своим Майя может гордиться!
Странно. Почему-то при мысли о Сергее рука Лиды дрогнула. А казалось бы, наоборот, должна стать крепче!
– «Вальтера»? – изумленно повторил Андрей. – Значит, тот парень отдал ей свой «вальтер»? Майя Михайловна, не волнуйтесь. Она не выстрелит. Давайте-ка поиграйте рулем. Она побоится аварии, она не станет стрелять!
– Стану, стану, – кивнула Лида. – И выстрелить сумею, и руль перехватить, и на тормоз нажать. Я хоть и плохо вожу машину, но выровнять и остановить ее смогу. Меня ведь когда-то брат учил… помнишь моего брата, верно, Майя?
«Жигули» вильнули вправо-влево, но тотчас выровнялись.
– Ты ему письма писала в тюрьму, – неумолимо продолжала Лида. – И ты поешь его песню. «Ты умоляла вожака добить, и я добил, чтобы с тобой слюбиться…»
«Жигули» снова косо понеслись к обочине, и был момент, когда Лиде казалось, что побелевшие руки Майи не справятся с управлением. Но нет, справились.
– Может быть, тебе тоже пристегнуться ремнем? – спросила Лида и поморщилась, услышав, как дрожит ее собственный голос.
– Что такое, Майя Михайловна?! – истошно завопил «викинг».
– Андрей, потом поговорим, ладно? – тихо, хрипло ответила Майя. – Ты меня отвлекаешь. Все, отбой.
– Погоди! Скажи ему, чтобы встал у обочины и стоял! – прикрикнула Лида.
– Андрей, постой у обочины, ладно? Надо будет, я тебе позвоню, – сказала Майя. – Конец связи!
«Пежо» прокатил еще с десяток метров, потом медленно, видно, что неохотно, однако все же повернул к обочине. Да, ничего не скажешь, отлично вышколила Майя своего вышибалу, по совместительству охранника, по совместительству киллера! Вообще она умела вить веревки из мужчин, это точно.
– Прибавь скорость! – приказала Лида, глядя в зеркало на тающее вдали красное пятно.
Когда оно исчезло, стало немного легче.
– Значит, Сергей тебе все рассказал… – помолчав, пробормотала Майя. – Вот уж не думала, что он про наше сможет кому-то рассказать…
– Ты его хорошо знала, да? – усмехнулась Лида.
– Уж получше, чем ты.
– Верно. Получше. И ты правильно сомневаешься. На самом деле он мне ничего про ваше не говорил. Я сама узнала. Мне на это потребовалось довольно много времени. А впрочем, не так уж и много… Он умер в феврале, а в конце мая я уже все знала.
– Я хотела прийти на похороны, но… – заикнулась было Майя, и тут Лида не сдержалась: так ткнула ей в бок стволом, что Майданская громко охнула.
– Но! Но – что? – выкрикнула Лида со злостью. – Ты все время боялась, как бы кто-то не заподозрил, что между вами с Сергеем что-то было раньше? И он убил Майданского, потому что безумно любил тебя? Ты напрасно думаешь, что все люди такие дураки. Про ваш роман многие знали, а догадывалось еще больше.
– Не говори этого пошлого слова! – вдруг закричала и Майя. – Между нами был не роман, а… а…
– А что? – насмешливо спросила Лида. – Великая любовь? Но какая же это любовь, когда женщина посылает на смерть того, кого она любила и кто ради нее совершил преступление, а потом с легкостью необыкновенной, даже не оглянувшись на прошлое, выходит за другого? Это не любовь. Это убийство!
– С легкостью необыкновенной? – повторила Майя, косясь то на Лиду, то на дорогу. – Да я лютому врагу не пожелаю такой легкости, даже тебе! Да я два года места себе не находила от горя, от того, что Сергей пропадает в лагере, а я без него пропадаю. А потом окольным путем получила от него письмо. Первое и единственное. Он писал, что время тянется невыносимо медленно, что он боится: я устану ждать. И что он попытается как-нибудь себя в тюрьме изувечить. Чтобы руки лишиться или ноги. Чтобы его комиссовали и выпустили из тюрьмы раньше срока. И спрашивал, нужен ли мне будет одноногий волчище…
Я не ответила ему. Я вдруг впервые задумалась, что будет, когда он выйдет. Здоровый, покалеченный – какая разница?! Мы, когда задумывали все это, мы знали про будущее одно: Сергей возвращается, мы женимся и живем безбедно и счастливо. А теперь я вдруг наткнулась, как на ухаб, на такой вопрос: а как мы сможем соединиться? Как я выйду за Сергея? Тогда только дурак не догадается: в деле Майданского что-то было нечисто! Только идиот не просечет, что между нами имел место преступный сговор – так, кажется, эта штука в УК называется? И себя я подставлю, и Сергея снова начнут мотать. Не понимаю, как мы не подумали об этом раньше, как не предусмотрели этого… И вдруг ко мне пришло осознание всех последствий – и самого страшного из них: если наша мечта рухнет, если мы сойдемся для того, чтобы снова расстаться – и заплатить уже на полную катушку за смерть Майданского, – да мы же возненавидим друг друга! Я это знала, чувствовала! Как только я это поняла, любовь моя к Сереже умерла и душа моя освободилась. Поэтому я уже не любила Сергея, когда встретила Олега в консерватории.
– Где? – недоверчиво уставилась на нее Лида.
– В нашей Нижегородской консерватории, на концерте «Рождественские дни». У меня есть приятель, у которого старинная подружка там преподает и в хоре поет. И она его пригласила на заключительный концерт «Рождественских дней». Мы случайно на улице встретились, я в такой депрессухе была, ну а друг-меломан уверен, что хорошая музыка подобна костоправу – все на место ставит, все душевные вывихи. И взял меня с собой. Концерт великолепный был, это правда. Все безукоризненно. И вот вышел хор юношей, стали петь «Богородице, Дево, радуйся» в современной аранжировке. Зал просто рухнул от восторга! Такие вещи иногда делают католики со своими гимнами, чаще – протестанты, но чтобы наш, православный, гимн так звучал… Стены дрожали! И вот пригласили выйти композитора-аранжировщика. Вышел мальчик такой, волосы в хвост завязаны, нос такой смешной… Вышел, поклонился, посмотрел в зал исподлобья… почему-то именно на меня посмотрел. Ну и все. В меня будто молния ударила. Потом другие номера были, но я вроде бы и не слышала их, мысли крутились как бешеные, все думала, как мне его найти. Хоть беги за сцену, хватай его за руку… Выходим с другом моим из зала, он мне что-то говорит, спрашивает, как концерт, понравилось ли мне, а я ничего не соображаю. И вдруг вижу – у дверей стоит Олег. Как будто ждет меня! Ну, он потом сказал, что и правда ждал… Вот так началось. Ты пойми: я счастлива с ним, но… Но иногда мне снилось, что Сережа вышел, что мы вместе. И все сбывается так, как мы когда-то мечтали.
Голос Майи был мягкий-мягкий. Лида искоса взглянула на ее губы, дрожащие в нежной улыбке, на четкий, красивый профиль…
Профиль Сергея! Его застывшие, твердые губы, белый лоб, неподвижные ресницы!
В это мгновение «шестерка» резко вильнула по дороге к обочине – так резко, что Лиду швырнуло на дверцу. Тотчас Майя бросила руль, схватилась за свою дверцу и уже высунулась было из нее, но Лида успела вцепиться в ее плечи обеими руками и втащить обратно в машину, которая все еще ползла к обочине. Она взмахнула «вальтером» и только каким-то чудом удержала себя от того, чтобы не ударить Майю рукояткой в лицо. Снова уткнула дуло ей в бок:
– Веди машину! Ну! Ну!
Майя затравленно взглянула на нее и послушно взялась за руль, выровняла автомобиль на дороге.
– Прибавь скорость.
Лиду трясло так, что «вальтер» прыгал в ее руке. Наверное, Майе было больно от этих скачущих движений, она кривила губы, но не жаловалась. С надеждой поглядывала в зеркальце заднего вида, но дорога была пуста, и лицо Майи омрачилось.
Несколько минут прошло в молчании.
– Куда мы едем? – наконец разомкнула Майя поблекшие от напряжения губы.
– А вы меня с этим твоим Андреем куда хотели привезти? – ехидно спросила Лида.
У Майи побагровели скулы:
– Мы то место уже проехали.
– А что вы там собирались со мной сделать? – не унималась Лида.
– Что? – пожала плечами Майя. – Отбить у тебя охоту отравлять людям жизнь. Понятно? Какое ты имеешь право людьми манипулировать? А?
– Кто бы говорил… – тихонько протянула Лида, но Майя словно не слышала.
– Почему заставляла этого парня травить меня, а Виталия – облучать? – выкрикнула она. – Откуда ты такая безжалостная? Даже Виталий меня пожалел. Напугать – напугал, до полусмерти, но облучать не стал. Даже твой этот… Дед Мороз… нас вчера только прогнал из твоего подъезда, но ничего плохого не сделал. А ты что от меня хочешь? Куда мы едем, в конце концов?!
– В Авдюшкино.
– Куда?.. – Какую-то минуту Майя, это было видно, не могла понять, о чем речь, но вдруг до нее дошло: повернулась к Лиде с изумлением: – В деревню, где у вас дом? Но зачем? Там же все в снегу!
– Потому что там умер Сергей. Я хочу показать тебе место, где он умер. Печку, которую он затопил. Вьюшку, которую закрыл раньше времени. Жаль, у меня нет его последних фотографий. Он ведь пришел без руки, изуродованный весь.
– Что? – тихо сказала Майя.
– Ну да, он все же сделал с собой то… что обещал тебе. Я думала, он попал под лесину от потрясения, после того как твое письмо получил. А теперь, после твоих слов, понимаю, что это произошло не нечаянно. Он подстроил это нарочно. Чтобы скорей выйти. Чтобы увидеть тебя. Я думаю, что он твоему письму не поверил. Ему надо было самому убедиться, что ты… что он все точно предсказал: Как ты могла предать меня, забыть, моя царица, красная волчица? Но он не рассчитал эффекта от своего поступка. Не мог предвидеть, что будет изуродован так, что сам с собой ужиться не сможет, не то чтобы любимую женщину к этому принуждать.
Майя смотрела на Лиду затравленными глазами. «Жигули» плясали по дороге.
– Держи руль, – угрюмо сказала Лида. – Прибавь скорость.
Майя послушалась, однако через несколько минут скорость снова пришлось сбросить: они нагнали груженый панелевоз с прицепом, который держал не больше восьмидесяти километров.
Вдруг зазвонил мобильный телефон. Звонок был курлыкающе-переливчатый.
– Это мой, – сказала Майя, выхватывая его левой рукой из кармана и глядя на дисплей. – Это Олег звонит!
– Не отвечай! – Лида подтвердила приказ движением ствола. – Убери!
Майя послушно убрала трубку. Она позвенела, умолкла, потом снова начала звонить. Эти тоскливые переливы действовали Лиде на нервы, у Майи судороги искажали лицо, но почему-то ни той, ни другой не приходило в голову просто взять и отключить телефон.
Теперь «шестерка» двигалась рывками, нервно.
Панелевоз то приближался, то удалялся.
– Обгони его, – сказала Лида.
Майя попыталась, но прицеп мотало вправо-влево, и обгонять его было опасно. Сзади послышался сигнал. Обе «волчицы» взглянули в зеркало: одна с надеждой, другая со страхом, однако это был белый «Мерседес»-рефрижератор, который тоже пытался увеличить скорость и выйти на свободную дорогу. Однако вместо этого скорость пришлось сбросить всем: трасса шла под уклон.
«Надо же! – мельком подумала Лида. – Не гуляется людям! Панели возят, продукты… Трудятся! А мы тут дурью маемся!»
И только тут она вспомнила, что тракт на студии начался без нее. Саныч там, конечно, на ушах стоит…
– Кстати! – взглянула она на Майю. – Ты моему режиссеру тоже позвонила, что репетиция раньше начнется?
– А как же! – фыркнула та. – Я ведь знала, что ты ему названивать начнешь, уточнять. Названивала?
Лида пожала плечами.
– А где ты его телефон взяла? – спросила вместо ответа.
– Ну, это нетрудно, – пробормотала Майя. – У нас есть общие знакомые… Ох, боже мой!
«Шестерку» сильно тряхнуло, бросило назад, а потом потянуло вперед. В это мгновение рефрижератор, которому надоело тащиться в хвосте, рванул на обгон, и образовавшимся потоком воздуха «Жигули» потащило к задним колесам панелевоза, вернее, между ними.
– Назад! – крикнула Лида, глядя на огромное колесо, крутящееся буквально в тридцати сантиметрах от ее щеки.
– Не могу! – выдохнула Майя. – Не слушается! Наверное, задние рулевые полетели… когда тряхнуло.
– Почему нас тащит вперед? – ничего не понимала Лида.
– Физику не знаешь? Аэродинамическая труба! Низина… Боковое движение… тяга! – напряженно выговаривала Майя.
Но Лида никак не могла понять, что происходит. Слова «физика» и «аэродинамическая труба» наполняли ее ужасом еще в средней школе; такое же воздействие произвели они и сейчас. Она физически не могла понять, почему Майя не может вывести «шестерку» из-под колес и нависающих над ними панелей. Казалось бы, только крутани руль – и вот оно, спасение!
– Да вывернись оттуда! – воскликнула Лида.
– Убери… ствол, – тихо сказала Майя, и Лида только сейчас заметила, какой мертвой хваткой та держит руль, чтобы он не крутнулся даже на миллиметр. – Не толкай меня. Если вильнем… разобьемся о колесо. Я ничего не могу… нас тащит, а резина у Андрюшки… лысая. Тормозить… нечем…
Если бы она кричала, было бы, наверное, не так страшно. Слушать хриплый, сдавленный Майин голос, смотреть на две вращающиеся совсем рядом махины, понимать, что ты совершенно бессильна, – это было невыносимо. Причем ясно, что шофер панелевоза не видит их, не может видеть! А поэтому не может ничего предпринять.
– Господи! Хоть бы он притормозил, – прошептала Лида, пряча «вальтер» в карман.
– Ты что… мы сразу разобьемся, – шепнула Майя. – И если этот тип нас обгонит на скорости… нам крышка. Я не удержу машину…
Какой еще тип?!
Лида взглянула в зеркало заднего вида – и у нее остановилось сердце, потому что их нагонял темно-зеленый джип.
– Господи! Это Ярослав!
– Говорю тебе… толчок сбоку – и нас нет… обеих… – выдохнула Майя, и Лида всем сердцем почувствовала, что она не врет, не нагнетает страха – положение действительно опасное.
– Помигай ему стоп-сигналом, – сказала она, однако Майя покачала головой:
– Не могу. Держу управление. У него есть мобильник?
– Есть!
Лида выхватила из кармана телефон. Уже вызвав номер Ярослава, вспомнила, что вчера телефон у него был заблокирован.
Все. Шансов нет. А джип приближается, и не просто приближается, но отчетливо забирает справа, пытаясь обогнать «Жигули». Ярослав ведь не знает, что Лида в «шестерке», не знает, что она в опасности!
А кстати, как он здесь оказался?
– Алло! – послышался голос Ярослава, и Лида на миг онемела. – Алло! Слушаю!
Господи! Он снова подключил телефон! Господи…
– Ярослав! – выкрикнула она. – Не обгоняй «шестерку». Слышишь?! Нас тащит под панелевоз. Мы не можем вырулить!
– Я так и понял, – послышался спокойный голос Ярослава. – Не волнуйтесь, я вас не обгоню и других не подпущу, но вам надо выходить из-под колес. Там впереди, метров через триста, начнется ограничение скорости, панелевоз будет тормозить. Это плохо. Попробуйте тормозами и рулем все же поработать.
«Он совсем не удивился, – тупо подумала Лида. – Он знает, что я здесь. Откуда?!»
– Скажи ему про задние рулевые, – велела Майя, и Лида только теперь поняла, что она слышит разговор с Ярославом: громкая связь-то не выключена!
– У нас какие-то там задние рулевые полетели, – передала Лида, и в кабине «шестерки» раздался протяжный свист Ярослава.
– Ни… Хм, понял… – Мгновение он помолчал, потом сказал: – Майя, ты меня слышишь?
Майя кивнула.
– Да, – подтвердила Лида.
– Тогда так: рулем не работай. Зафиксируй его так крепко, как можешь. Работай только газом. Нажимай… отпускай… Снова и снова.
– Зачем? – напряженно спросила Майя.
– Зачем? – повторила Лида.
– Может быть, вам удастся отвернуть от тяги и выйти в колесо. Если вас начнет в него бить, то особенно сильным толчком может отшвырнуть назад. Вышибить из аэродинамической трубы. Понимаешь?
Кивок Майи.
Короткое «да» Лиды.
Снова голос Ярослава:
– Майя… Это опасно и страшно. Надо набраться сил. Вас будет затягивать снова. Но ты не останавливайся. Девчонки, давайте. Я здесь, я вас веду. Лида… Лидочка, я с тобой. Ты слышишь? Я с тобой! Ну! Начали!
Майя громко всхлипнула – и в то же мгновение «Жигули» резко потянуло назад.
– Да! – крикнула Лида.
Нет… В том-то и дело, что нет. Колесо прильнуло было к правой дверце и снова отошло.
Оказывается, тридцать сантиметров от колеса до твоего лица – это очень большое расстояние… Оказывается, чтобы спасти жизнь, его надо сократить до минимума. Прижаться к нему почти вплотную!
– Еще раз. – Это голос Ярослава. – Не останавливаться! Времени нет. Идет встречная фура! Майя, ну! На газ! Нажать! Отпустить! Ну!
Удар. И второй – такой, что Лида не удержалась от крика. Третий – теперь закричала Майя.
Непонятно, от страха перед безрассудной силой этого толчка или от радости, потому что «Жигули» вышибло назад.
Закрутило поперек дороги, поволокло к обочине.
Мимо, совершив крутой вольт, прошла фура. Выражение лица шофера… ну, это песня!
Хорошо, что не остановился пропеть ее вслух.
«Шестерка» перескочила через сугроб и застряла в следующем.
– Все, девочки, приехали, – спокойно сказал Ярослав. – Умницы. Теперь все хорошо. Посидите тихонько, отдышитесь, сейчас я подъеду.
Майя уронила голову на руки, сжимавшие рулевое колесо.
Снова зазвонил ее мобильник, но она даже не шевельнулась.
Лида посмотрела на нее и потянулась к ручке дверцы.
Крутила ее, вертела, однако та не слушалась.
Ах да, ведь Майя ее заблокировала еще там, во дворе на Полтавской!
– Открой дверь.
Майя достала пульт, нажала на кнопку, но дверца не поддавалась.
– Заклинило, – сказала она, качнув головой. – Заклинило от ударов. Ох, Андрей меня убьет! Ладно, давай через мою дверцу вылезать.
В эту минуту рядом резко, свистя по насту шинами, затормозил джип. Выскочил Ярослав с мобильником в руке, глянул на Лиду, потом на дверцу, покачал головой:
– Забило к черту. Выбирайтесь через дверь водителя.
Подбежал с другой стороны, помог выйти Майе, выдернул из-за руля Лиду, схватил ее, прижал к себе.
Постояли так, молча, не дыша. Его губы прижимались к ее виску.
– Ты знаешь, я как чувствовал… – пробормотал Ярослав, чуть отвернув голову. Его голос как-то странно резонировал. – Поехал утром на студию, потом не выдержал – к тебе. Какой-то мальчишка во дворе сказал, что ты уехала на синем «жигуле», на «шестерке». Сам не знаю почему, я остановился около гаишников на Белинке, спросил, куда повернула такая-то «шестерка». Они показали в сторону Сенной. Я сразу понял, что без Майи тут не обошлось, но думал, она тебя к себе повезла, выяснять отношения. Погнал туда, на Родионова. Смотрю, от дома полным ходом отруливает ее «Пежо», а там Андрей и ее муж. Ну, я их обогнал, конечно, но держал в поле зрения, потом они свернули на обочину, а я спрятался впереди в лесочке. Они тоже вот-вот подскочат…
– Если вы не хотите, чтобы я слушала ваши тайны, может, отключите громкую связь? – послышался голос Майи.
Лида чуть отстранилась от Ярослава, посмотрела на него, потом на свои руки… Господи! Да ведь они стоят, прижавшись друг к другу, и говорят в телефонную трубку! А громкая связь у нее все так же включена.
Ну… вот уж правда, что вышибло задние рулевые… и не только у «шестерки».
– Вот они, – сказал Ярослав, мгновенными движением отодвигая Лиду к себе за спину.
Подлетел «Пежо». Распахнулись дверцы, выскочили Андрей – на правой руке кастет, в левой велосипедная цепь – и Олег с монтировкой.
– Ну если так… – сказал Ярослав, разводя руками. – Это впечатляет. Хотя лучше бы он взял смычок.
Майя издала какой-то странный звук, и Лиде почудилось, что это сдавленное хихиканье.
– Майя! – отчаянно закричал Олег. – Почему ты мне не отвечала? Я тебе звонил!
– У меня, видимо, что-то с телефоном, – ласково, как маленькому ребенку, ответила Майя. – Я не слышала звонка. Ну что ты так волнуешься? Все в порядке. Сейчас поедем домой.
– Как – домой?! – воинственно вскричал «викинг». – А эти?! – Он махнул цепью в сторону Ярослава и Лиды. Грозно свистнул воздух.
– Они тоже, как я понимаю, поедут домой, – ответила Майя, обнимая Олега. – Или… как?
«Она имела в виду, намерена ли я по-прежнему ехать в Авдюшкино», – поняла Лида.
Майя смотрела на Лиду поверх склоненной головы мужа. Оказывается, он был чуть ниже ее ростом.
«Сережа был слишком сильный для нее, вот в чем дело! – вдруг осенило Лиду. – Слишком сильным мужчиной! А ей-то… ей нужен ребенок. Мальчик. Ей нужно, чтобы она о ком-то заботилась. Чтобы она жертвовала собой. Ей не нужны ничьи жертвы, кроме собственной…»
Она зажмурилась. Вдруг остро, до боли вспомнилось, как смотрел на ее своими зелеными глазами Григорий, как бормотал: «Он меня просил… он меня Христа ради молил не трогать ее…»
Это была последняя воля брата. А Лида хотела нарушить ее.
Слава богу, что не удалось. Слава богу, что он остановил ее… послав поперек ее безумного полета этот панелевоз с прицепом. И ту наледь на дороге, из-за которой отказали задние рулевые… Что? Да какая разница, что это? Отказали – это главное!
Лида открыла глаза и посмотрела на темный лесной окоем, окруживший белое заснеженное поле. В усталых, измученных глазах бились красные пятна. Она смотрела вдаль, и почему-то казалось, что от леса бегут, приближаясь… неужели? Ее сон?..
Нет! Лида резко тряхнула головой, отгоняя призраков. С этим покончено! Покончено!
Искоса поглядела на Майю. По-прежнему обнимая мужа, она тоже смотрела расширенными глазами на белые сугробы, и лицо у нее отчего-то было такое, словно и она что-то видит там, вдали…
Но этого уж никак не могло быть, конечно. Что она может там увидеть, кроме белого снега и темного леса?
– Лида, поедем, – позвал Ярослав, и она покорно пошла к его джипу. И больше уже не оглядывалась.
