Любовь
– Это не могла быть ты, – покачала головой Лера, не убирая шифон от лица. – Я помню ее глаза. Бабушка… Я залезла в твой сейф, чтобы найти доказательства. Там я их не нашла. Оказывается, Самойлов был прав, нужно было рыться в шкафах и простукивать паркет.
– Какие еще доказательства? – ничего не понимала Элиза. – При чем здесь Самойлов и паркет?
– Это ты украла Антошу, – Лера присела на подлокотник кресла, комкая в руках ткань.
– Тоже мне новость, – несколько встревоженно пожала плечами Элиза, отложила камеру и села на пуфик, взяв с туалетного столика сигареты. – Я думала, ты знаешь.
– Не ври. Ты так не думала.
– Ладно! – нервно закуривая, Элиза металась глазами по комнате. – Я так не думала. Но я постаралась провести эту операцию с минимальным вредом для твоей психики! Я тебе намекнула! Ну? Я ведь намекнула. Я… Я изобразила целое шоу, а чего стоило угнать оленя!
– Это все сделала ты?! – не поверила Лера.
– Ну… – отвела глаза бабушка, – мне помогли, конечно. Четыре человека.
– Мне нужно немедленно знать имена этих людей! – вскочила Лера.
– Да пожалуйста! Двоих ты знаешь – это Колибри и Шаня.
– Не помню, назови имена! – нервничала Лера, почувствовав за спокойствием Элизы провал в своих розысках.
– Ну, Колибри – девочка из Саратова. Муза Модильяни! Копия его модели…
– А, да… – Лера разочарованно села. – А Шаня – перепелиное яичко…
– Точно. Изумительное личико, на котором нет ни одного чистого места – одни гречишные веснушки.
– А кто сидел на козлах?
– Коломбина. Метр девяносто, сорок второй размер ноги. Обычно трансвеститы более женственны, но она совершенно неповторима именно своей душевной ранимостью при таких размерах.
– А карлики?
– Коломбина притащила их с собой. Ты не поверишь, но это ее дальние родственники или родственники близких друзей, короче, она должна была пристроить эту парочку в цирк, по протекции, конечно, но что-то там не получилось, я уже не помню.
– Элиза… – прошептала Лера, стараясь не смотреть на бабушку. – Где Антон?
Ужасно удивившись, бабушка уверенно заявила:
– В Америке у отца! Так вот зачем ты залезла в сейф! Ты искала его адрес, да? Бедная моя детка, почему ты не спросила у меня? Или у родителей? Мальчик прекрасно живет в Бостоне с отцом и кучей прислуги. Представь, у него даже есть телохранитель! Валентина часто разговаривает с греком по телефону, они обмениваются рождественскими подарками. Знаешь, что грек прислал нашему маленькому Сереже? Вот такой крошечный скафандр космонавта! Но адреса у меня нет, и у Валентины нет. А телефон есть, я могу дать тебе телефон, по которому…
– Спасибо, не надо, – Лера прижала ладони к ушам и несколько секунд шевелила ими, перекрывая ушные раковины, чтобы создаваемый вакуум накатывал шумом прибоя и голос бабушки квакал в нем невменяемо и безлико.
– Где эта Коломбина? – Придумав, в каком направлении двигаться дальше, Лера убрала ладони от ушей.
– Постой… Ты что, нашла накидку по запаху? Это тот самый шифон, который я лично прикрепляла к короне на ее голове и к манжетам. Детка! У тебя потрясающие способности! Что ты так смотришь? Что?…
– Я уже применяю свои способности на практике, – усмехнулась Лера, застыв холодными глазами где-то далеко-далеко.
– Прекрасно! В парфюмерии? У Коломбины, кстати, ужасные парфюмерные пристрастия, от ее туалетной воды даже комары…
– Нет, – перебила Лера. – Для взлома сейфов. Ты всегда любила смачивать духами пальцы. Потом все в доме пахло тобой еще несколько дней. «Дали», кстати, не лучший вариант для женщины шестидесяти шести лет. Твое число…
Выбрав наугад из кучи на полу свитер, Лера натянула его, обнаружила слишком длинные рукава и закатала их валиком. Потом подошла к бабушке и села на ковер рядом с ней.
– Почему ты так зациклилась на этом мальчике? – спросила Элиза.
– Я его люблю, – не раздумывая, ответила Лера.
– Любовь… Что именно ты испытываешь, когда думаешь об этом ребенке?
– Мне больно за него… и страшно. Еще я боюсь, что чужие люди слишком часто будут хватать его руками, и он станет пахнуть чужим запахом. Я не успела ничему его научить.
– Чему ты могла его научить, ты же была ребенком? – С невидимой Лере улыбкой Элиза положила руку на голову внучке.
– Как не бояться бродячих собак. О чем думать, когда родители долго не приходят, а уже совсем темно. Как научиться не плакать от обид. Как правильно думать о себе и ни от кого не зависеть. Еще много чему… Прошло больше двух лет, приходят новые ощущения, я стала забывать, чему еще хотела его научить год назад, восемь месяцев назад… Вот, к примеру, я смотрела, как солнце топится в океане, и ужасно!.. ужасно жалела, что он этого не видит.
– В океане? – удивилась Элиза. – В каком океане?
– Какая разница! – Лера поднялась. – Ты знала адвоката Попакакиса. Откуда?
– Это имя всплыло в ходе следствия, которое пытался вести Самойлов из отдела розыска пропавших, – Элиза шарила глазами по ковру.
– Ну что ты все врешь? – возмутилась Лера. – Почему людям так нравится врать на пустом месте? Адвокат мертв, его уже нет, зачем врать? Тебе шестьдесят шесть лет, ты можешь в любой момент умереть, а врешь!
– Не приведи господи, что ты такое говоришь! – Элиза дернулась и прижала руки к груди. Обнаружив там край полотенца, она с недоумением осмотрела себя. Выступающие из-под полотенца острые коричневые коленки (последствия бархатного сезона на юге Франции), ступни со светло-розовым лаком на ногтях, цепочку на левой щиколотке.
– Тебе будет очень обидно, что ты потратила последние мгновения своей жизни на ложь, – продолжала возмущаться Лера. – Вот так и появляются привидения! Будешь потом бродить по ночам, пытаясь рассказать мне всю правду!
– Хватит!.. Мне уже нехорошо. – Встав с вытянутыми руками, бабушка дошла до кровати и забралась под одеяло. – Зачем ты пошла к Попакакису?
– Долгая история. Я искала адвоката-грека, который мог в 1995 году помогать приехавшему в Москву другому греку с усыновлением ребенка.
– И что Попакакис? – Элиза приподняла голову.
– Убит, – пожала плечами Лера.
– Ужас какой, – откинулась бабушка на подушку. – Надеюсь… Ты не?…
– Я его не убивала. Теперь твоя очередь.
– Это Попакакис позвонил мне и сказал, что у Антона Капустина есть настоящий отец, который очень хотел бы забрать ребенка к себе. Я, естественно, отнеслась к подобному известию настороженно и спросила, откуда это известно. Адвокат рассказал, что именно он оформлял условия сделки в девяносто пятом.
– Это все? – выждав минуты две молчания, спросила Лера.
– Почти… Кое-что позже показалось мне странным. Например, грек при встрече так радостно меня благодарил, употреблял такие выражения, как будто это я все затеяла. Он сказал, что мой звонок о сыне перевернул всю его жизнь. А потом я вспомнила, что первым позвонил он.
– Значит, не было письма доброжелателя, о котором ты говорила в квартире Самойлова?
– Не было. – Элиза, натянув одеяло на нос, стойко выдержала взгляд Леры.
– Тебе просто позвонил Корамис и предложил встретиться?
– Нет. Сначала мне позвонил адвокат. Я ему не поверила, решила провести кое-какое расследование.
– Значит, – подвела итог Лера, – Попа не звонил Корамису, он кого-то попросил, чтобы позвонила женщина от твоего имени.
– Не понимаю, – честно созналась Элиза. – Зачем?
– Он не мог вот так запросто позвонить отцу ребенка, которого тот семь лет назад отказался взять в свою семью, и предложить еще раз попробовать его забрать. Но теперь уже не очень законными методами.
– Почему?
– Потому что он – адвокат. И потому, что он совсем не хотел светиться в этом деле. Зачем? Есть очень энергичная, обиженная на зятя бабушка, она все сделает! Даже похищение устроит, не нужно бандитов нанимать.
– Прекрати свои нападки и объясни, с чего ты завелась? Ну, не предупредила я тебя тогда, ну извини. Зато именно для тебя я так красиво все обставила. Олень, Снежная королева… Конец-то счастливый!
