Запах
Вернувшись в квартиру Самойлова, Лера первым делом сунулась в холодильник.
– Не густо, – разочарованно заметила она и посмотрела на Гошу так, что тот занервничал. – Вот, – протянула ему Лера зеленую двадцатку.
– Благодарствуйте, – лицо Гоши пошло пятнами, – но мне за сопровождение Прохора Аверьяновича зарплату платют! Ежели изволите ручку когда дать облобызать, это другое дело, а деньги – это оченно для нас обидно.
– Есть хочу! – повысила голос Лера. – Купи чего-нибудь вкусного.
– А сами отчего же затрудняетесь в магазин в подворотне сбегать? Там и обменник на потребу некоторым ранним дамочкам имеется, – продолжал ерничать Капелюх.
– Я не могу, – объяснила Лера. – Труп адвоката из квартиры унесли? Унесли. Если это сделала милиция, то мои портреты уже расклеены на всех столбах – «разыскивается»!
– Я пойду, – вклинился между ними Самойлов и, к большому удивлению Гоши, выдернул из руки Леры двадцатку.
Лера тоже несколько растерялась.
– Я люблю ореховое масло, – наставляла она Самойлова, отправившись за ним по коридору к двери. – Печеночный паштет – к нему можно печенье, маринованные огурчики, ливерную колбасу и персики. А мороженое – только сливочное! – прокричала Лера уже в открытую дверь.
Убедившись, что Старик спускается по ступенькам вниз, Лера решительно направилась в кладовку. Осмотрелась, принюхиваясь, подтащила стремянку на середину комнаты и поднялась наверх. Гоша, удивленно наблюдающий за ее действиями, бросился к стремянке, когда Лера пошатнулась, наткнулся на веселый хитрый взгляд светлых глаз и неожиданно для себя решительно обхватил ладонью щиколотку девочки.
– Полегче!.. – нахмурилась Лера.
– Что ты делаешь?
– Нюхаю!
– Слезай, – приказал Гоша. – Мне не нравится, когда посторонние шарят в кладовке Старика.
– Вот же придурок! – беззлобно пробормотала Лера, но послушалась – слезла. Постояла, посмотрела на Гошу и спросила: – Видел дыру в углу под потолком?
– Я не любитель разглядывать чужие тайны.
– Да какие тайны! В этой комнате уже два года пахнет одними и теми же духами, просекаешь?
– Не думаю, что Прохор Аверьянович…
– Он не пользуется даже дезодорантом для ног! – перебила Лера. – Запах идет из комнаты за стеной через дырку под потолком – там что-то вроде вентиляционного отверстия.
– И что? – не понял Гоша.
– Духи «Ля Фоли» – двенадцать тысяч за флакон. Теперь подумай, что там за этой стеной?
– Женщина, – уверенно ответил Гоша.
– Я спросила – что, а не кто, – фыркнула Лера.
– Спальня, – подумав, кивнул Гоша.
– Как тебя зовут? – вдруг спросила Лера.
– Игорь Максимович, – нахмурился Гоша.
– Игорь Максимович, – строго заметила Лера, – если твоя жена вдруг начнет пользоваться перед сном парфюмерией в количестве, достаточном для проникновения запаха в соседнюю квартиру, подумай – что у тебя не в порядке?…
– Ванная! Там – ванная комната, – предложил следующую версию Гоша и заодно заметил: – Я не женат.
Лера вышла из кладовой, присела у стены на корточки.
– Бедный, бедный Прохор Аверьянович, – вздохнула она. – С кем ему приходится работать?
– Что, опять не угадал? – Гоша устало свалился в кресло у кровати. – Почему бы там не быть ванной? Женщина после водных процедур брызгает на себя туалетной водой…
– И?… – выжидательно посмотрела Лера.
– И… идет спать? Нет, подожди, вдруг она спит одна – на кой черт тогда ей душиться?… Идет… Она идет на вечеринку. – Гоша длинно, с удовольствием зевнул.
– Там не может быть ванной, потому что стояк проходит в другой стороне квартиры, – скучным голосом объявила Лера.
– Ладно, сдаюсь, – Гоша поморгал, сгоняя наплыв слез после мощного зевка.
– Я так и думала, – хмыкнула Лера, поднялась и ушла в коридор.
– Я же сказал – сдаюсь! – крикнул Гоша, потом встал и отправился за девчонкой. – Можно еще предположить, что там тоже чья-то кладовка. В комнате за стеной некто наладил подпольное изготовление духов – привозит контрабанду и разливает ее по флаконам у себя в квартире.
– Не пойдет, – Лера потеряла к разговору весь интерес, дошла до кухни, взяла губку и занялась оттиранием чашек изнутри. – Контрабанда предполагает разнообразие продукции. Трудно представить, что кто-то привозит ведрами для разлива одни и те же духи.
– Ладно, давай забудем про кладовку и поговорим о женщине. Женщина душится, когда идет на свидание или… – Гоша растерянно задумался. – Два года – свидание в одном месте?…
– Или на работу, – кивнула Лера, стоя у раковины к нему спиной.
– То есть там – ее рабочее место? Брось, это жилой дом.
Лера вытирала руки, оценивающе осматривая молодого мужчину, сидевшего за столом. Отложила полотенце и серьезно предложила:
– Спорим на двадцать долларов, что за стеной кладовки рабочее место женщины, предпочитающей из всех духов «Ля Фоли».
– Понял! – в озарении Гоша стукнул ладонью по столу. – Она – проститутка! Никто не выиграет спор, потому что женщина принимает клиентов на дому, значит – это ее спальня! И одновременно – место работы.
Ужасно довольный собой, он с улыбкой посмотрел на девочку, но больше пяти секунд взгляда ее глаз не выдержал. Лера смотрела на него со снисходительным терпением и даже с лаской – так смотрит мамочка на своего извозившегося в грязи, возбужденного игрой малыша.
– Двадцать долларов, – напомнила она.
– Да это бред, – сник Капелюх. – Это невозможно выяснить! Ты думаешь, можно постучать в дверь любой квартиры – здрасьте, не принимаете ли вы у себя на дому клиентов?
– Я думаю, что там – офис. Никаких проституток с клиентами.
– Это жилой дом.
– Двадцать долларов.
– Даже если это офис, то подпольный! – воскликнул Капелюх.
– Кто пойдет проверять? – подошла к главному Лера.
Гоша столкнулся с Самойловым в подъезде.
– Что еще случилось? – раздраженно спросил тот.
– Ничего не случилось, – смутился Гоша. – Мы поспорили. Сбегаю на пару минут в соседний подъезд. Смежная с вашей квартира находится в соседнем подъезде, так?
Самойлов задумался. Он стоял, молчал и сопел, разглядывая что-то у себя под ногами.
– Прохор Аверьянович?… – позвал Гоша минуты через две.
– Там не квартира. Там офис какой-то компании. Но что странно – они сняли вывеску пару месяцев назад. А это значит… Какой у нас сейчас месяц?
– У нас с вами нынче октябрь. Вы уверены, что офис?
– Уверен. Срок аренды помещения был до конца года.
– И что вывески нет, уверены? Ладно, это я так спросил, это значит, что она не могла ее прочитать заранее. Двадцатку разменяли? – загрустил Гоша.
– Нет, а что? – подозрительно прищурился Самойлов.
– Отдайте. Я вам рублями компенсирую.
Медленно поднимаясь по ступенькам, Самойлов продолжал сосредоточенно сопеть, потом остановился и спросил, не поворачиваясь к плетущемуся сзади Гоше:
– Она лазила в мою кладовку?
– Лазила.
– Сказала, что все еще пахнет духами?
– Сказала, – тяжко вздохнул Гоша.
– Сказала, какими?
– Увы!..
– Вы поспорили, и ты пошел проверить. Ее версию или свою? Надеюсь, я хороший наставник и ты блеснул отточенной интуицией сыщика?
– Увы…
– Гоша, – Самойлов неуклюже развернулся на ступеньке и выразительно посмотрел на своего помощника, – запомни этот момент. Хорошенько запомни!
– Да уж, – поник головой Гоша.
– Бывают разные женщины. Но эту бог при всех выгодах ее внешности ради эксперимента наделил умом и отменным нюхом. Я даже догадываюсь, за какие грехи родителей он так жестоко с нею обошелся. Так что, уважаемый коллега, советую тебе бежать не оглядываясь. Иначе всю жизнь будешь прислужником.
Гоша Капелюх вскинул на Самойлова удивленные глаза. Глаза у Гоши были карими, с загибающимися вверх длинными ресницами – такие делают у кукол. На щеках цвел румянец – то ли стыда за свою профессиональную несостоятельность, то ли смущения от предостережения Старика – тот разгадал его потаенный интерес к девочке с холодными глазам.
– Прислужником?… – усмехнулся Гоша.
– Пажом, шутом, прислужником! – Самойлова рассердило его непонимание, он решительно направился по лестнице вверх.
И не слышал, как Гоша растерянно сам себе прошептал:
– Пажом, это значит – при королеве…
