Аутизм
В половине седьмого следующего утра Самойлов уже замерзал на детской площадке возле дома Капустиных. В семь с минутами наконец из подъезда вышла Мария Ивановна Мукалова, натягивая на ходу перчатки. Не заметила Самойлова, пока он не преградил ей путь.
– Где ваша собака? – без предисловий спросил замерзший Прохор Аверьянович, стуча зубами.
Маруся не сразу узнала его и долго еще с удивлением разглядывала странный головной убор Самойлова – поверх старой меховой шапки бывший следователь повязал шарф, чтобы спасти от ледяного ветра уши и щеки.
– Зачем вам? – спросила она наконец, стараясь сдержать улыбку.
– Хочу знать, где ваша собака.
– Ее нет, – просто ответила Маруся.
– Давно?
– Две недели. Третья пошла.
– Собака у Валерии, так? – без объяснений своего интереса спросил Самойлов.
– У Леры, – кивнула Маруся. – Я спешу, а вы замерзли. Почему ко мне не поднялись?
– Я хотел убедиться, что вы не выгуливаете собаку утром. Если бы вы ее выгуливали, я бы ушел без всяких вопросов.
– Странный вы какой-то, – вздохнула Маруся. – Ладно, пойдемте ко мне, я позвоню на работу, что опоздаю.
– Я в подъезд зайду, а к вам подниматься не буду.
– Хорошо, только пойдемте скорее, а то у вас сейчас нос отвалится.
В подъезде они поднялись на один пролет, и Самойлов тут же прилип к батарее. Маруся молча стояла и ждала.
– Вы ведь больше не дружите с Капустиными, так? – то ли спросил, то ли выразил надежду Самойлов.
– Да, у нас разладились отношения после пропажи Антоши.
– И вы знаете, где Лера, – констатировал Самойлов и отлепился от батареи, только чтобы прижаться к ней спиной.
– Знаю, – кивнула Маруся. – Когда ее родители отказались искать мальчика, она пришла ко мне.
– А вы?
– Я сказала, что тоже не буду его искать. Тогда Лера отказалась остаться у меня и попросила найти для нее интернат.
– Нашли? – Самойлов уставился в лицо женщины, выискивая причину ее поразительного спокойствия и тихой радости в лице. «Такие лица бывают у сектанток», – подумал он.
– Нашла.
– Капустиным сообщили, где их дочь?
– Они меня не спрашивали, – с легкой улыбкой ответила Маруся.
– А меня спрашивали! Хотели нанять для розыска! – заявил Самойлов.
– Хорошо, я занесу им адрес, не кричите. Девочка просила ничего им не говорить, но я занесу.
– Где она?
– Интернат для детей с отклонениями. Под Истрой. Хорошее место.
– С какими еще отклонениями? – опешил Самойлов.
– С умственными. Дауны, олигофрены. Лера выбрала группу аутистов.
Самойлов уставился в лицо Маруси с остервенелым отчаянием.
– Да вы не беспокойтесь, – тронула его руку Маруся. – Там отличные условия проживания. И потом, Лера сама выбрала этот интернат. Она отвергла две частные загородные школы. А под Истрой отличные педагоги и специалисты по детской психиатрии и неврологии. Она там не столько учится, сколько помогает взрослым, ухаживает за детьми. Ее все сразу полюбили безоглядно…
– Не сомневаюсь, – процедил Самойлов.
– Разрешили туда собаку взять. Артист теперь для всех – главное лекарство от беспокойства и тоски.
– Дауны, олигофрены… – обреченно прошептал Самойлов.
– Аутизм – это не умственное отклонение… – начала было объяснять Маруся, но Самойлов перебил.
– А дауны – это просто люди с лишней хромосомой! – закричал Прохор Аверьянович. – Мало этой девочке было одиночества, теперь она научится замыкать его на себя, как оголенные провода! С риском для жизни, так сказать!..
Не попрощавшись, Самойлов тяжело затопал вниз по ступенькам. На улице он остановился, осмотрел двор и заметил Марусю в окне площадки между первым и вторым этажом. Она смотрела на него сверху. Даже сквозь пыльное стекло ему почудилась джокондовская улыбка.
– Не беспокоиться, да? Пошли вы все!.. – обозлился Самойлов и поехал на Истру.
Он решил, что в данном случае поверит только своим глазам. Приехал. Долго искал интернат – Лесную школу, как его здесь называли. Уже в сумерках увидел сквозь натянутую сетку девочку с собакой. И уехал.
В электричке он представил себе физиономии родителей Леры, когда те узнают, в каком именно заведении их дочь пожелала закончить среднее образование, и развеселился.
