Деньги

К декабрю папа Валя нашел работу. Теперь он требовал каждое утро свежую рубашку, а бывало, и в обед нагрянет покушать, примет душ и еще раз переоденется. По пятницам в фирме, где он «потел, как проклятый», устраивали совместные вечера отдыха. Папа Валя уверял жену, что не пойти нельзя, но когда эти вечера из боулинга переместились в дорогие сауны, стал приходить домой уже в обед, объяснив сослуживцам свой отказ от раскрепощенного отдыха неприятием всего общественного – бассейна, транспорта, бань, туалетов и женщин. И вот как-то после Нового года папа Валя отдохнул дома, осмотрелся и обнаружил, что Лера все еще не ходит в школу.

Он долго пытал Валентину, как же такое могло получиться в их благополучном семействе и чем жена занималась все то время, пока он искал работу. Валентина, сама несколько обескураженная создавшимся положением, с трудом подбирала слова для объяснения. Они уже перешли в выяснениях обстоятельств к той грани, за которой подстерегает скандал с обидами, но вовремя остановились, обнаружив в своих доводах один неоспоримый факт: Лера взяла на себя решение многих проблем. Она просыпалась утром вместе с жаворонком Антошей (иногда в пять с минутами), чем-то его кормила (оказалось – родители совершенно не в курсе, чем) и к моменту, когда папа Валя сонный бросался в ванную под бодрящий душ, уже выводила на утреннюю прогулку ребенка, прицепленного поводком к собаке. Собаку она тоже кормила сама, и тоже – неизвестно чем.

Не сговариваясь, Капустины осмотрели содержимое холодильника. Был обнаружен пакет, в котором находились две упаковки йогурта, шоколадный крем со сливками (производства Швейцарии), печеночный паштет и два персика, таких непогрешимо прекрасных, что они казались бутафорскими.

На полке в кладовке папа Валя нашел упаковки с сухим собачьим кормом и собачьи консервы в количестве шесть банок.

Мама Валя, скармливающая Артисту объедки со стола и уверяющая других собачников во дворе, что ничего лучше и быть не может – посмотрите, как лоснится его шерсть! – испытала состояние шока, когда взяла лежащую рядом с банками упаковку сухой смеси – витамины, костная мука, органические и минеральные добавки.

Решено было немедленно выяснить, где Лера берет на все это деньги.

– В кошельке, – пожала плечами девочка. – Когда я иду в булочную, мама говорит: «Возьми деньги в кошельке на тумбочке».

– И это называется, ты считаешь каждую копейку! – упрекнул жену папа Валя. – Вчера на завтрак у тебя не нашлось для меня пары яиц!

– Их не нашлось, потому что в магазине нет яиц! Нет их, понимаешь? Яйца – дефицит!

– Я купила три яйца на рынке, – вступила Лера. – Настоящие, деревенские. Можете съесть одно. А два – нам с Тошкой. Ребенок должен каждый день съедать по тридцать граммов сливочного масла, яйцо, фрукты, творог и кусочек мяса.

– С понедельника я бросаю все свои силы на поиски школы, – зловеще пообещал папа Валя.

– Тогда поищи заодно и няню, а также домработницу. У меня заказ, – злорадно объявила мама Валя.

Они пошли в кухню за стол переговоров. Папа Валя взял бумагу и ручку, чтобы разбить на секторы день и выяснить, что каждый из них делает в этих секторах. Результат подобного исследования потряс родителей. Рано утром Лера уходила с братом и собакой гулять. Как раз в то время, когда папа Валя метался по квартире, опаздывая на работу. Возвращались дети в половине десятого. Как раз в то время, когда мама Валя, убрав последствия утреннего смерча, собиралась в магазины или в свою «контору», как она ее называла. Валентина устроилась работать фотографом на полставки и к обеду уже возвращалась домой, если не было заказов на срочную съемку каких-нибудь торжеств или похорон. В это время Лера, накормив обедом Антона и уложив его спать, обычно или читала, или чертила с исступленным упорством набор геометрических картинок тушью, или сидела за компьютером, и все это вполне устраивало Валентину, потому что в квартире было чисто и тихо. К пяти часам дети с собакой опять уходили на длительную прогулку, за компьютер садилась Валентина и обрабатывала фотографии по дорогим заказам – с помощью компьютерной графики и совмещения с фрагментами картин известных художников она создавала портреты в разных стилях.

К ужину вся семья собиралась вместе, Антон переключался на родителей, а Лера…

– Что она делает по вечерам? – спросил папа Валя.

– Не помню, – задумалась мама Валя. – Чаще всего уходит к Марусе. Или к подружке. Нет, подожди, она, наверное, просто сидит дома и смотрит телевизор. Позавчера вы с нею ходили на выставку.

– Дожили! – ужаснулся папа Валя. – Мы не знаем, чем наша дочь занята вечерами!

– Ужас не в этом, – заметила Валентина, – ужас в том, что в этих твоих секторах нас нет. Никакая няня не согласится на такой труд. Лерка выстроила для Антоши идеальные условия жизни.

– Мне не нравится идея с посторонним человеком в доме. Лера должна доучиться в школе, а Антошу можно отдать в детский сад, например, – заметил папа и отвел глаза. – Условия выживания в социуме очень важны для формирования в человеке защитных реакций и адекватного их использования.

– В смысле? – скептически хмыкнула мама Валя.

– В смысле – как бы мы с тобой ни хотели приучить его противостоять грубой силе или добиваться справедливости любой ценой, это возможно только в коллективе посторонних людей. Родители не в состоянии обеспечить нужный уровень давления и унижения, а ребенок не в состоянии им открыто противостоять.

– Ты говоришь о детском саде? – уточнила Валентина. – Грубая сила и унижения постороннего коллектива – это ты о поведении детей в детсадовской группе? А воспитатели, соответственно, паханы, или надсмотрщики? Поздравляю! Твои надежды на становление личности в соцприемниках, начиная с яслей, детских садов, потом – пятидневка в школе, приобретают некоторый потаенный запашок армейской дедовщины и тюремной дисциплины. Зачем тогда вообще нужно было рожать детей, если мы не в состоянии привить им навыки выживания достойными методами, без соцприемников, армии и тюрьмы?!

Валентин согласился с женой, но лишь частично, поскольку, по его мнению, условия выживания диктуются реальными пристрастиями общества, а в данном периоде истории России – это деньги и власть.

– Я не пойду в школу, – решила поучаствовать в обсуждении Лера, пока родители не соскочили с темы. – Если вы меня запишете куда-нибудь, я буду прогуливать, пропускать занятия и совсем подорву нашу жизнь. Когда ты заработаешь много денег, ты можешь отослать меня учиться в Англию, в театральную школу. Я подожду.

– Лерка! – очнувшись от рассуждений о судьбе России, поразился папа Валя. – Ты хочешь стать актрисой?

Только он собрался, подобрав убедительные выражения, объяснить, что актриса без воображения – мечта совершенно неосуществимая, к тому же наличие таланта…

– Я не хочу стать актрисой, – перебила его потуги Лера, – я буду художником по костюмам и оформлению сцены.

– Здесь не обошлось без влияния Элизы! – нашел виноватого папа Валя.

– Успокойся, такие деньги тебе не скоро удастся заработать, – подлила масла в огонь Валентина.

– Ну что ж, – философски заметила Валерия, – я попробую заработать сама.

– А разве для того чтобы придумывать костюмы, не нужно воображения? – засомневалась Валентина, естественно, проигнорировав слова дочери о заработках.

– Совершенно не нужно, – уверила ее Лера. – Нужны качественные знания по истории костюма и геометрии и чувство стиля. Хороший костюм на сцене – это геометрически правильный образ, не более того. Показать?

Через полтора часа разглядывания чертежей Леры родители вынуждены были признать: любая одежда – не что иное, как правильное оформление индивидуального силуэта, и из треугольников, трапеций, цилиндров и тому подобного можно составить самые разнообразные образцы этого самого оформления. Как оказалось, оформление сцены, как и создание картины или фотографии, требует прежде всего рассчитанного заполнения перспективы. Сцена – тот же кадр, компоновка предметов и фигур в нем требует знания геометрии и золотого сечения. А на потребу тем зрителям, которые в созерцании предпочитают отсутствие естественного равновесия и хаос, можно добавить несколько ярких цветовых пятен или эпатажно открытую натуру. Вот и все мастерство оформления одежды и сцены по представлению Валерии Одер.

– Мне, в общем-то, в Англии учиться хочется только из-за одного-единственного человека, – заметила девочка скромно. – Это известный режиссер. Он обучает правильному расположению объектов на рисунках и на сцене, он единственный такой мастер цвета и составления предметов и фигур в замкнутом пространстве.

– И кто же это? – естественно, поинтересовались обалдевшие родители.

– Как? Вы не знаете? У вас есть большинство его фильмов. Это Гринуэй. Представляете, этот режиссер многие сцены из своих фильмов сначала рисовал, а уже потом выстраивал, убедившись в идеальном оформлении и уравновешенном состоянии фигур каждого кадра.

– Гринуэй… Гринуэй – это же?… – задумался папа Валя, потом в ужасе посмотрел на жену. – Это же «Дитя Маккона»!

– И «Книги Просперо», – кивнула Валентина. – Тебе не разрешено брать кассеты из нашей спальни! Какие ты еще трогала? – завелась она.

– «Отсчет утопленников» я взяла в прокате, – тихо заметила Лера. Потом подняла глаза на родителей и решительно повинилась: – Элиза дала мне прочесть краткий курс оформительского мастерства, там об этом режиссере много написано, он единственный такой. Поспрашивайте у своих знакомых «Уроки рисовальщика», нигде не могу найти, и в прокате нет.

В этот вечер Лера не читала сказку Антоше – он заснул за столом с чертежами. Родители не проводили вечернюю беседу с дочерью – они без сил свалились в постель, совершенно зашибленные осознанием того, что стиль – это не более чем правильный подбор двухмерных и трехмерных геометрических фигур.

– И привязка к золотому сечению… – шептал папа Валя.

– И правильная компоновка в кадре… – соглашалась Валентина, засыпая. – И это она говорит мне?!

– «Уроки рисовальщика» наверняка полный разврат, – зевнул Валентин.

– Правда?…

На следующий день – это было воскресенье, около девяти утра – их разбудил телефонный звонок. Звонили из милиции. Спрашивали, не потеряли ли они Валерию Одер, десяти лет, проживающую…

Папа Валя разбудил маму Валю, и они пошли в детскую. Там детей не оказалось.

– Спокойно, – уговаривала себя Валентина, – это Антошка теряется, а Лера не теряется!

Они побрели в кухню, но по дороге услышали шум. Распахнули двери гостиной. Антошка сидел на ковре и играл с пластмассовым конструктором. Рядом с ним сидел совершенно незнакомый мальчик и самозабвенно разбирал на части коллекционную машинку папы Вали. Это была «Феррари» восемьдесят первого года – сувенир из Италии, двенадцать сантиметров длиной, с открывающимися дверцами, работающими дворниками и полным набором внутренностей в уменьшенном варианте.

– А где Лера? – почему-то шепотом спросила Валентина.

– А я это… Вместо нее, – заявил мальчишка лет двенадцати, вставая и загребая некоторые части «Феррари» ногой под ковер. – Вот, привел вашего малого.

– Куда… привел? – папа Валя все еще не мог отцепиться глазами от раскуроченного автомобиля.

– Домой, куда же! Я что, не туда попал? – озаботился мальчишка, достал из кармана ключи со знакомым Капустиным брелоком, потряс ими, улыбнулся во весь рот и уверенно заявил: – Не, так не бывает, чтобы ключи подходили. Это ведь Валеркина квартира?

– Какого… Валерки? – прошептала мама Валя.

– Очнись, он говорит о нашей дочери, – обнял жену папа Валя.

– А где наша дочь? – безумными глазами посмотрела на него Валентина.

– Да она в ментовке, не волнуйтесь, – успокоил мальчишка. – Они вам позвонят, скажут, куда приехать. Вы ехайте туда сразу, а можете и не торопиться, ментам на пользу нервы потрепать.

– Как это? – не понял Валентин.

– Ну как! По закону, они не имеют права задерживать несовершеннолетних больше двух часов.

Супруги Капустины заметались по квартире, пытаясь одеться. Антоша и мальчишка, сломавший «Феррари», с интересом наблюдали за ними. Через пятнадцать минут, полностью одетые для выхода на улицу, Капустины поняли, что обоим уйти не удастся – кто же останется дома с Антошкой?

– Да вы не бойтесь, ехайте. Я присмотрю, – успокоил родителей мальчишка.

Валентина вынуждена была начать раздеваться.

– Вы там особо не рассусоливайте, – со знанием дела давал советы папе Вале мальчишка. – Когда Валерку увидите, громко спрашивайте – не причинили ей увечий или надругательств каких…

Папа Валя схватился рукой за притолоку.

– И домой сматывайтесь, вроде как вы рассердились сильно. А то они любят там воспитательные беседы проводить с черепками.

Проводив мужа, Валентина не отпустила мальчика сразу, а первым делом забрала ключи от квартиры и потребовала объяснений.

Через полчаса доверительной беседы она узнала, что Лера торговала газетами у метро, там ее «замели менты», она попросила отвести брата домой, для чего и дала ключи. Валентина узнала, что мальчик живет в соседнем доме и для него подобные конфликты с органами – дело вполне рядовое. Еще она узнала, что газеты нужно забирать в «точке» не позже шести утра, поэтому работает дворовая команда сплоченно и по графику, в это воскресенье была Леркина смена забирать газеты.

– Она торгует газетами… – пробормотала Валентина в озарении.

– Ну да, я так и сказал. А что менты нас загребают регулярно, так это дело привычное. Приведут в отделение, посадят осторожно подальше от взрослых бандюг и звонят родителям. Мои черепки раз двадцать меня забирали. Ничего, обвыклись… По первому разу вам и штраф не выпишут. Я вот только не просек, зачем она с утра поперлась торговать? – задумался мальчик. – Такие газеты лучше идут к вечеру, часиков с пяти, когда народ выползает гулять.

Какие – такие, Валентина узнала, когда пришли муж с дочерью.

Затолкав жену в спальню и прикрыв за собой дверь, папа Валя шепотом спросил, знает ли жена, чем занимается их дочь.

– Успокойся, я знаю, она торговала газетами.

– А ты знаешь, как называется газета, которую она продавала? – совсем раскипятился папа Валя. – «Еще», понимаешь? «Еще»!!

И Валентина только после пятого или шестого «еще» поняла, о чем речь.

– И что такого? – искренне удивилась Лера. – Не «Комсомольца» же таскать – он тяжеленный. А эта газета в пять раз дороже, таскать меньше.

Позвонили Элизе. «Бабуля» приехала к обеду.

– «Спид-Инфо» грязней, – со знанием дела заявила она. – Потому что откровения свои прикрывает заботой о сексуальном образовании населения.

– Спидушник гораздо толще, его таскать тяжело, – кивнула Лера, соглашаясь.

После небольшой перепалки Элизы с родителями было решено с понедельника платить Лере, как квалифицированной няне, и не спрашивать потом, на что она тратит деньги. И никакой торговли на улице! Лера обещала не торговать, но выполнить договор с дворовой командой придется – дело чести. Еще три раза в этом месяце она рано утром занимает очередь за газетами на всю дворовую команду. Когда все понемногу успокоились и мама Валя даже предложила свои услуги по заниманию очереди «на всех» в пять утра, папа Валя попытался было провести поучительную беседу о пользе овсяных хлопьев и вреде шоколадного крема, но был остановлен внимательным, изучающим взглядом дочери.