Юрий Никифоров. Июнь 1999

– Можно позвонить? – спросил Юрий.

Вахтер телецентра смерил его долгим подозрительным взглядом старого кадровика. Видно было, что ему смертельно хочется отказать усталому парню в мятой льняной рубашке и сером джемпере, завязанном на шее. Но ради встречи с ним почти ночью вернулся на работу директор ведущего телеканала Анатолий Иванович Козлов. Вахтер сам видел, как они поручкались, а потом Анатолий Иванович сказал: «Это со мной!» – и повел парня в студию. Поэтому вахтер не посмел отказать и кивнул на телефон:

– Городской – белый аппарат. Звоните через девятку.

Парень поблагодарил, пошарил по карманам и достал клочок бумаги – похоже, оторванный от обложки какого-то иллюстрированного журнала. Кося глазом на цифры, нацарапанные темно-бордовым карандашом, набрал номер.

Тут зафыркал на плитке чайник, и вахтер пошел его выключать.

– Приемная начальника ИТУ номер пять, – послышался усталый женский голос.

– Степана Андреевича позовите, пожалуйста.

– У нас такого нет.

Показалось или в голосе проскользнула нотка грусти?

Юрий кивнул сам себе. Конечно, нет. Зачем он звонит? Бусыгина небось сразу перевели из этого ИТУ, где все было схвачено и куплено, в какие-нибудь северные вятские дали, куда Макар телят не гонял. Чужанин расстарался для старого дружка, нет сомнения! И попытка Юрия оправдаться в глазах Бусыгина напрасна…

– Значит, нет Степана Андреевича? Ну, извините.

– Степана Андреевича у нас нет, – повторила женщина. – Зато… Зато у нас есть Андрей Степанович. Может, ему что-то передать?

Мгновение Юрий недоверчиво смотрел на трубку, отстранив ее от уха. Потом сказал:

– Передайте, чтобы обязательно посмотрел «Итоги дня». Скажите, там будут танцевать «Черное танго». Третий канал, через десять минут начало. – И положил трубку.

– Какое танго? – удивился вахтер. – Сегодня по «Итогам» должен быть этот француз, как его? Который не пьет одеколон?

– Заменили француза, – сказал Юрий. – Конкурсом современных черных танго заменили. Очень рекомендую, оторваться невозможно!

И пошел к выходу.

Он немножко запутался в турникете, но только потому, что был слишком занят своими мыслями, не знал, то ли смеяться, то ли негодовать.

«У нас есть Андрей Степанович…» Стало быть, Бусыгина не сослали ни в какие вятские дали – он вернулся в родное ИТУ, в свою отдельную камеру, где, конечно же, есть и телевизор, так что можно не сомневаться: ему успеют сообщить о звонке до начала передачи. Итак, несмотря на то что его взяли «в свободном полете», для Бусыгина ничего не изменилось. Чужанин не посмел его тронуть. Или Степа чем-то откупился от старого дружка? Интересно, чем? А еще интересно узнать, насколько правдивы были все его откровения на Верхне-Волжской набережной? Не может ли статься, что смертельная вражда Бусыгина и Чужанина существует лишь в воображении таких легковерных идиотов, как Юрий Никифоров?

Эти два жернова вращались, вращаются и будут вращаться, перемалывая всё и вся. Юрий – лишь зернышко, попавшее между ними. Но, может быть, он окажется не зернышком, а маленьким камушком, который, пусть на время, замедлит вращение этих неумолимых жерновов?

Будущее покажет. Знать бы, сколь долго оно продлится, это его будущее…

Юрий наконец-то пробрался сквозь турникет и чуть не задохнулся от порыва ветра, ударившего в лицо.

Ничего себе! Весь день копилась гроза, неужели сейчас разразится? Экие тучи бегут по небу! Надо поскорее добраться до дома, пока не ливануло.

Он перебежал пустую площадь и увидел женскую фигуру, которая отошла от ограды Средного рынка и заспешила ему навстречу.

Алёна! Все-таки не ушла!

– А баба Варя? – спросил он, обнимая девушку и улыбаясь в запыленный рыжий шарфик, прикрывавший ее голову.

– Я ее домой спровадила. Поклялась страшной клятвой, что ночевать вернемся к ней, она и помчалась со всех ног борщ разогревать.

– К ней ночевать? – пробормотал Юрий. – Диванчик у нее… тесноватый.

– Так это ж хорошо, – усмехнулась Алёна ему в грудь.

– Ну, так оно…

Алёна отстранилась, тревожно заглянула в лицо:

– Все в порядке? Все удалось?

Юрий похлопал себя по груди:

– Видишь? Я гол как сокол. В смысле, беден, как Лазарь! Деньги уплачены, гарантии даны. Не знаю, конечно… может, этот господин в последнюю минуту даст задний ход, но пока что настроен очень решительно.

– Он просмотрел кассету?

– Естественно.

– И как?

– Как надо. Нет, он не сойдет с дистанции! Дядька крепкий. Говорит: «Картинка внушительная, а вот звукоряд слабоват. Если убрать эти голоса и вопли, эффектнее будет».

– Как же без звука? – удивилась Алёна.

– Погоди! Я ему: «Как же без звука?» Он: «Зачем без звука? Сейчас что-нибудь придумаем!» Посидел, посопел – он толстый такой, даже круглый, – потом сунулся в свой стол и достал аудиокассетку. «Вот, – говорит, – презабавная запись. Сделана на одной дружеской пирушке. По-моему, это то, что надо». И включил магнитофон.

– А там что? – с любопытством спросила Алёна.

– Там песня. Такая приблатненная песенка в исполнении…

– Чьем?

– Угадай с трех раз!

– Чужанина, что ли?

– Ну да. Это, конечно, не танго, но подходит классно!

– А какая песня-то?

– Постой…

Юрий несколько раз топнул, ловя ускользающий ритм, потом воздел руку, указуя на огромный серый плакат, из числа тех, что были недавно развешаны по городу, точнее, над городом на деньги партии «Верное дело», и запел:

– Юрка! – расхохоталась Алёна. – Ты что, серьезно?! Сам Чужанин такое поет?

– Клянусь! Таким тоненьким, противненьким голосочком!

И продолжал:

Раскат грома оборвал его слова. Белая стрела пронзила небо, и клуб пыли взвихрился вокруг.

– Ой, бежим скорее! – испуганно вскрикнула Алёна. – Ураган, что ли?

Они ринулись к остановке, но замерли посреди площади, когда ветром вдруг перекрестило провода и на рельсы посыпались белые искры.

Метнулись обратно, к рынку. Ветер бил по ногам, по лицу колючей пылью, щебнем, не давал шагу ступить. Казалось, он дул со всех сторон.

– Конец света, что ли? – пробормотал Юрий, пытаясь оглянуться и понять, куда бежать.

Но это был не конец света, который, как известно, намечался на август. Это был один из ураганов, на которые таким щедрым оказалось нынешнее лето, – налетавших внезапно и так же внезапно устремлявшихся прочь, к очередному месту бесчинства.

Ветер скомкал тучи, и на землю упали первые капли дождя.

– Такси! – замахал Юрий, увидев в глубине проулка зеленый огонек.

Через минуту желтая машинка затормозила рядом. Юрий открыл Алёне дверцу, и в этот момент над головой страшно затрещало. Четыре молнии одна за одной прошили небо, а гром, казалось, бил не в вышине, а прямо тут, между Средном рынком и телецентром. Но и когда его грохот унялся, что-то продолжало трещать.

– Быстрей! – крикнул таксист, пригибаясь к рулю и панически поглядывая вверх. – Быстро садитесь, а то сейчас упадет!

Алёна метнулась в машину.

Юрий оглянулся и увидел, как под порывом ветра накренился огромный серый плакат: тот самый, на котором Чужанин, узкоглазая лысоватая брюнетка и насупленный толстяк-банкир смотрели в небеса, словно там вот-вот должен был появиться «Боинг», битком набитый долларами для спасения «Верного дела».

Но вместо «Боинга» в небе возникла еще одна молния, а вслед за ней взвинтился такой вихрь, что плакат опять качнулся – и сорвался со своего насеста.

На какое-то мгновение он, чудилось, замер в воздухе, а потом тяжело рухнул вниз, перегородив собою чуть ли не половину площади.

Раздался треск. Юрий по привычке глянул в небо, но молнии не обнаружил.

– Голова! Смотрите, голова! – возбужденно выкрикнул таксист, тыча вперед пальцем.

Теперь и Юрий с Алёной увидели, что «Верное дело» накрыло новехонький монумент – пику с надетой на нее лысоватой головой бывшего бомбоделателя, по совместительству правозащитника. Более того! Пика прорвала плакат в том самом месте, где только что сияло политическим вдохновением лицо Глеба Чужанина!

От удара кусок ткани вырвало – и теперь голова Чужанина неслась по улице, возглавляя вихрь скомканных бумажек, окурков, пивных этикеток и смятых одноразовых стаканчиков. Вот она взвилась над землей – и в следующее мгновение пропала из глаз.

– Вы не вейтеся, черные кудри… – ошеломленно пробормотал Юрий. – Вот уж воистину!

И поскорее забрался в машину, потому что тяжело ударил дождь.

– Мы едем или как? – нервно спросил шофер. – Сейчас еще что-нибудь рухнет!

– На Ковалиху, – сказала Алёна.

Такси сорвалось с места и вскоре скрылось в серой пелене ливня.