Глава 3
Теплый весенний ветерок к вечеру сменился резким, жестким, обжигающим щеки ветрищем. С вечерней прогулки Аня и Кит вернулись красные как раки.
Деревья вокруг «Королевского сада» угрожающе раскачивали кронами.
Очевидно, в пику столь неприятному погодному явлению в гостиной пани Черниковой разожгли камин. Янтарные желтые чурочки очень уютно потрескивали в пламени камина, гармонично сочетаясь с завываниями ветра за окном.
И Светлова, уложив сына спать, потянулась на огонек.
Когда она появилась в гостиной, около камина курила мадам Вронская и шелестел свежими газетами Симпатичный.
А вскоре возникла пани Черникова с подносом.
Она поставила перед мадам Вронской рюмочку кофейного ликера, а перед Светловой — вкусы проживающих хозяйка отеля уже изучила — чай.
— Ничего не понимаю… Чьорт знает что! — Пани Черникова очень смешно произносила это слово. — Какие-то таинственные происшествия! Ну просто детектив какой-то… Опять не хватает! Думала, может, разбились? Так осколков нигде не видно…
— А что случилось?
— То чашки одной недосчитаюсь, то бокала… Пани Вронски, вы не поищете у себя в номере? Может быть, это ваша Чучу таскает?
— Смотрела уже… Когда вы в прошлый раз бокалов недосчитались… — вздохнула Вронская. — Ничего не нашла!
Светлова слушала их разговор, затаив дыхание.
Это ее детективное прошлое давало о себе знать…
Дело в том, что Ане уже давно стало казаться, что криминальные ситуации и детективные загадки просто мистическим образом начинают преследовать ее, обрушиваясь как снег на голову и возникая из ничего и на ровном месте. Неужели и в таком райском тихом уголке ее настигнет роковым образом криминальное приключение?
Но, слава богу, на сей раз, кажется, крупного дела не намечалось. Светлова перевела дух и снова задышала спокойно.
«Чашки и бокалы наверняка таскает вороватая Чучу! — решила Анна. — А близорукая — ведь она постоянно прищуривается! — мадам Вронская просто плохо их искала».
— Не расстраивайтесь, найдется ваша пропажа, — успокоила Светлова пани Черникову. — Так в жизни бывает.., полосами! То вдруг все начинает теряться…
Теряется, исчезает! А потом так же неожиданно вдруг начинает находиться. Подождите, — посоветовала она.
— Какими полосами, пани Светлова?! — искренне ужаснулась ее русскому пофигизму хозяйка отеля «Королевский сад». — У меня никогда ничего не теряется!
— Неужели? — изумилась Аня.
— Никогда, — гордо повторила пани. — Я, конечно же, расстраиваюсь не из-за посуды. Что уж там чашка — пустяки! Только, видите ли, просто удивительно все это! Понимаете, со мной обычно в жизни ничего странного не случается. И когда вдруг случается — я теряюсь!
Аня вежливо кивнула:
— Ну, конечно, милая пани Черникова, я отлично вас понимаю….
— И ведь я пересчитываю чашки не потому, что… — Хозяйка «Королевского сада» запнулась, подыскивая слова. — А просто потому… Ну, не знаю, как вам и объяснить! Я просто люблю порядок, вы понимаете?
Аня вежливо кивнула. А про себя усмехнулась: пани Черникова была в точности как ее замечательная, ухоженная и аккуратная страна, где все делалось по порядку и по ранжиру. В самом деле, если бы кофейники пани Черниковой, стоящие на полке всегда носиками на север, вдруг однажды встали носиками в разные стороны, — это означало бы, что мир перевернулся! Пани Черникова, разумеется, пересчитывала чашки потому, что любила порядок… И еще потому, что так делали ее мать, ее бабушка и прабабушка; и ее прапрабабушка, вне всякого сомнения, делала точно так же.
Молодой человек, явно скучавший, слушая этот разговор — «Тоже мне происшествие! — было написано на его лице. — Чашка исчезла!» — невежливо зевнул.
— Пожалуй, пора прогуляться… — заметил он.
— В такую погоду? — удивилась Аня.
— Ничего, я морозоустойчивый, а также, впрочем, жаростойкий… И вообще пуленепробиваемый!
— Даже так?
— И только так! И вообще я такую погоду люблю.
Ветрище что надо. Как раз для кайтсерфинга.
— А это еще что такое?
— Неужели не знаете? — И стараясь быть понятным для столь отсталой части человечества, молодой человек снисходительно объяснил:
— Один из способов использовать движущую силу ветра для активного времяпрепровождения…
— Какой-то новый и модный вид спорта?
— Может, и модный, но уж никак не новый! Знаете, однажды — довольно уже давно! — китайский император Хо А Ким попросил своего придворного мастера воздушных змеев сделать такого змея, чтобы все соседи удивились. Когда через два года змей был готов, император сел в карету, поднял змея — и больше правителя никто не видел! После чего о воздушных змеях надолго забыли.
— А теперь вспомнили?
— Молодой и активно развивающийся вид спорта!
С помощью змея можно кататься по воде, на сноуборде, хоть на телеге по асфальту…
Светлова с интересом слушала молодого человека, у которого — это было заметно — только и забот в жизни было, что придумать, на какой «доске» еще покататься…
Под завывания ветра за окном Симпатичный поднялся с дивана.
— Надеюсь, мы вас все-таки еще увидим… — заметила Анна. — В отличие от этого императора… Как его?
— Хо А Ким.
— Вот-вот…
Симпатичный рассмеялся и вышел из гостиной.
— Вот так… Все «хи-хи» да «ха-ха», а потом вдруг " оказывается, что у мадам Черниковой пропадают чашки из буфета, — неодобрительно заметила ему вслед Вронская.
— Он вам не нравится? — поинтересовалась Аня.
— Мне? — Вронская пыхнула сигареткой. — В общем, ничего не имею против — паренек скорее даже симпатичный… Даже очень симпатичный! Но мне, — она заговорщически понизила голос, — не нравится, когда кое-кто выходит из чужой комнаты…
— Вы это видели?
— Своими глазами!
— Он выходил из чужой комнаты?
— Именно.
— Был в гостях?
— Ничего подобного! Могу поклясться: хозяйки комнаты в тот момент в ней не было.
— Даже так? Поклясться?
— Именно! Стала бы я иначе волноваться… У вас случайно ничего не пропало?
— Да как будто бы нет. Все на месте. — Аня подумала про Кита, свое главное сокровище.
— У меня тоже — ничего! — разочарованно заметила Вронская. — Даже серьги с бриллиантиками на месте.
— Ну вот видите! Вам могло показаться, что этот молодой человек выходит из чужой комнаты… Вдруг ошиблись?
— Да что я, слепая? И ничего такого я себе в тот вечер не позволила, — парировала Вронская, оценив Анин намек. Все в «Королевском саду» уже знали, что мадам Вронская не прочь ближе к вечеру пропустить рюмочку-другую, а также третью и четвертую…
— А кто-нибудь в отеле поднимал шум из-за кражи денег или драгоценностей? — спросила Светлова.
— В том-то и дело, что нет, — так же разочарованно вздохнула Вронская.
— Ну, вот видите, — снова попробовала развеять ее подозрения Аня.
— А я вот думаю: может, он фетишист?
— Фетишист?
— Ну да… Это такое, знаете ли, отклонение…
Своего рода сексуальное извращение. Когда мужчины крадут у объекта страсти белье, колготки… Я даже спросила у мадам Гоцци…
— Ах, вот, значит, что…. Значит, это на колготки мадам Гоцци он покушался? — Светлова постаралась сохранить серьезный вид, чтобы не обижать собеседницу. — Право же, необычный какой-то у него объект страсти… Странный, однако, у вашего подозреваемого выбор и странный вкус…
— А что вы хотите?! Если он и вправду извращенец, то ему все равно! — убежденно парировала Вронская. — Хоть бы мадам Гоцци сто лет исполнилось…
Ему все равно!
— То есть вы хотите сказать, лишь бы были колготки?
— Разумеется! — убежденно воскликнула полька.
— Ну, что же, пожалуй… Не стану спорить. К счастью, мне почти ничего не известно о личной жизни фетишистов.
— Ну вот! — победоносно заключила Вронская, подразумевая, по всей видимости, что уж ей-то тут равных нет.
— Кстати, а они, эти фетишисты, не могут за окнами подглядывать? Скажем, наблюдать, как объект страсти переодевается и все такое? — вдруг припомнив «зайчика», поинтересовалась Светлова.
— О-о! Да они все могут! — Вронская явно была фетишистах самого скверного мнения.
— Любопытно… — заметила Аня. — Сколько нового можно узнать.., в таком тихом местечке, как отель «Королевский сад». Так что же, вы не договорили: что ответила вам мадам Гоцци?
— Увы… Когда я спросила ее, не пропало ли у нее что-нибудь из личных.., ну, так сказать, очень личных вещей.., интимных.., она сказала то же, что и вы.
— Что именно?
— Что я ошиблась… И никто к ней в номер, разумеется, не заходил.
Вронская вздохнула, махнула огорченно рукой и наполнила свою опустевшую рюмочку кофейным ликером.
Несколько раз за вечер Светлова навещала спящего Кита. Поправляла сползшее одеяло, убеждалась, что все о'кей и мальчишка крепко спит, и снова возвращалась к камину.
В один из таких визитов к спящему сыну Анна столкнулась в полуосвещенном коридоре с пани Черниковой. Она на ходу любезно улыбнулась хозяйке «Королевского сада». И на какую-то долю мгновения что-то показалось Светловой необычным в торопящейся пани-хозяйке отеля…
Но вечер был слишком приятным, чтобы обращать внимание на мелочи. Ирландский ликер «Бейлис» был, как и полагается «Бейлису», на высоте; ветер за окном завывал особенно протяжно, придавая теплу камина особый шарм — мол, нам особенно тепло, когда на улице так холодно…
Короче, приятный вечер у камина закончился далеко за полночь.
Самыми стойкими полуночниками оказались Аня и мадам Вронская.
Где-то в половине первого ночи наступил момент, когда они остались в гостиной совсем одни.
И Светлова тоже засобиралась.
— Спокойной ночи! — попрощалась она с полькой.
Всю ночь Ане казалось сквозь сон, что она слышит какие-то чужие, непривычные для их отельчика голоса, звук автомобильных двигателей, шум останавливающихся у ворот отеля машин. Все это отчего-то связывалось у нее во сне с замкнутым, озабоченным лицом пани Черниковой, проскользнувшей накануне вечером мимо нее в коридоре.
Но все эти странные ночные звуки перекрывал сильный, почти ураганный шум ветра, и наутро Анна решила, что ночные голоса ей либо приснились, либо почудились.
Утром она все равно проснулась рано. Внутренние часы работали отлаженно — Ане хотелось проснуться раньше сына, чтобы успеть спокойно заняться собой и позавтракать.
Удивительно… Но в пустынном зале, где все было готово для завтрака, опять находилась одна мадам Вронская. Светловой очень хотелось поинтересоваться: уходила ли на ночь мадам к себе в номер? Но Вронская ее опередила.
— Поздравляю… — буркнула полька, едва Анна села за свой стол.
— Поздравляете?
— Угу… Представьте, голубушка, у нас мертвец!
— Как вы, извините, сказали? Мертвец?
— Ну да! Труп… Понимаете?
— Не очень. В каком смысле «у нас»?
— В самом прямом! У нас в отеле! В номере.
— Какой ужас… Кто-то умер?
— Ну уж это я не знаю, умер или что…
— Что значит — «или что»?
— Или помогли умереть…
— Час от часу не легче… Но кто же это?
Светлова оглядела пустующие столики, перебирая в уме своих соседей по отелю.
Вронская сделала страшное лицо:
— Вы не поверите! Это мадам Гоцци!
— Какой ужас! Неужели сердце?
Вронская уклончиво пожала плечами.
— А ведь бедняжка вела такой правильный и здоровый образ жизни! Эти долгие прогулки на гору… — посетовала Анна.
— А я всегда говорила, что все это чушь! Этот ваш самый здоровый образ жизни! Вот я курю, а, как видите, жива и здорова… А ваша мадам Гоцци! С ее правильным образом жизни, представьте, окочурилась!
В это время дверь отворилась, и в зал спустилась, гордо, как статуя, неся свою, как всегда, аккуратно причесанную голову, мадам Гоцци. Вежливо им кивнула и, пробормотав приветствие, проследовала за свой стол в дальнем углу зала.
Пару минут Вронская ошеломленно разглядывала появившуюся «покойницу», лихорадочно поправляя свои многослойные одежды и шали, которые вечно сползали с нее, как шелуха со старой луковицы.
Наконец полька, видимо, пришла в себя. Она наклонилась к Ане и страстно зашептала:
— Но я сама видела! Сама видела, как ночью приезжала полиция и «Скорая помощь»!
— Точно?
— Да я же не слепая! И как они выносили из номера мадам Гоцци полностью закрытые носилки, я тоже видела! Я сама лично слышала, о чем они говорили. Это был мертвец! Речь шла об умершем.
— Вы уверены?
— Да я же не глухая! Я слышала, о чем толковала с полицейскими пани Черникова. У нее ведь, у нашей хозяйки, шурин в полиции… И, насколько я поняла, она договорилась с ними, чтобы труп забрали из отеля ночью. Не тянули до утра. В общем, сделала все для того, чтобы избежать огласки. Впрочем, все это описано у вашего соотечественника Ивана Бунина — в его рассказе…
— «Господин из Сан-Франциско»?
— Угу… Сами знаете, что такое для отеля — покойник в номере!
Да, теперь Светлова поняла, отчего ночной шум связывался у нее во сне с замкнутым, озабоченным лицом пани Черниковой, проскользнувшей накануне вечером мимо нее в коридоре. Обычно до автоматизма любезная и улыбчивая хозяйка отеля пролетела тогда мимо Анны, даже не взглянув на нее, сурово и напряженно сжав губы в ниточку. И не потрудилась ответить на Анину улыбку.
Теперь с некоторым запозданием Светлова пришла к выводу, что именно это и показалось ей накануне вечером необычным. Именно это посчитала она той странной «мелочью», на которую не хотелось обращать внимание, чтобы не портить себе настроение.
Между тем мадам Вронская, презрев все правила приличия, ошеломленно рассматривала «покойницу»
Гоцци, которая как ни в чем не бывало, расправившись с апельсиновым соком, принялась за яйцо всмятку.
Аня, впрочем, тоже не оставила без внимания мадам Гоцци. И надо отдать той должное: выглядела она под этими любопытствующими перекрестными взорами абсолютно невозмутимой. Да и вообще совершенно не была похожа на человека, которого ночью выносили из номера на носилках.
В это время дверь снова отворилась, и на пороге появился Симпатичный. И — о ужас — со ставшей уже привычной в это утро фразой на устах:
— Представьте, милые дамы, у нас мертвец!
— Вы не уточните, о ком именно идет речь? — осторожно поинтересовалась Аня, опасливо оглядываясь на мадам Гоцци.
— Вы его не знаете!
— А вы?
— И я его не знаю.
— Как это?
— Очень просто! Он приехал накануне, и его никто не видел и не знает.
— Вот как?
— Ну, может быть, только если мадам Гоцци?
Ведь она переехала из своего номера накануне его приезда в отель… Может быть, она что-то знает?
— Ах вот оно что… — разом выдохнули Светлова и Вронская. Тайна скоропостижной смерти и чудесного воскрешения мадам Гоцци была раскрыта!
Зальчик понемногу заполнялся — общество подтягивалось к завтраку.
Для Вронской наступило счастливое время. С ходу она огорошивала каждого входящего своим сенсационным сообщением.
Новость поразила всех. Поскольку, как выяснилось, все остальные, кроме Симпатичного и самой Вронской, были еще не в курсе.
— А где хозяйка? — вдруг спросил кто-то.
— Понятия не имею.
— Никто ее не видел?
— Спросите что-нибудь полегче!
— А правда, где наша пани Черникова? — безуспешно вопрошали друг друга жаждущие подробностей постояльцы.
Пани Черниковой, которая всегда присутствовала за завтраком и следила за порядком — все ли всем довольны? — не было и в помине! Столы были тщательно и изобильно накрыты, как всегда, всего было вдоволь. А вот самой хозяйки не было.
Светлова взглянула на часы и заторопилась. Ей пора было к Киту, который просыпался обычно как раз в девять утра.
По дороге к номеру она почти автоматически подвела итоги. Итак, все были не в курсе ночных событий. Кроме мадам Вронской и Симпатичного.
Ну, с Вронской все более или менее понятно…
Доминирующей чертой характера польки было, безусловно, любопытство. Накануне она засиделась у камина, как и Аня, допоздна. И, конечно, она тоже услышала ночью необычные звуки. Но в отличие от Светловой, поленившейся проснуться, предпочла не спать вовсе — во всяком случае, до тех пор пока не выяснит, что к чему. И ей это явно удалось. Было очевидно, что и подслушивать, и поглядывать любознательная мадам Вронская умеет очень неплохо.
Только она немного напутала с покойником. Поскольку не знала, что Гоцци уже перебралась в соседний номер.
А вот Симпатичный… Откуда такая осведомленность? Каким образом он-то узнал про покойника?
Покойника, кстати сказать, из бывшего номера мадам Гоцци. Того самого номера, откуда недавно его видела выходящим мадам Вронская, даже принявшая его за фетишиста, похищающего колготки.
К середине дня, то есть к тому времени, когда пани Черникова появилась наконец на людях, у постояльцев отеля накопилось к ней столько вопросов, что позавидовать хозяйке «Королевского сада» было трудно. Однако держалась пани Черникова молодцом — не хуже профессионального устроителя пресс-конференции.
Она сразу погасила ажиотаж любопытствующих своим холодным и, в общем-то, совершенно удивительным для такого момента спокойствием.
На вопрос, что случилось с постояльцем из номера восемь, хозяйка отеля «Королевский сад» ответила просто, лаконично и исчерпывающе:
— Он умер.
Народ заволновался, но пани Черникова опять погасила волну:
— Я могу назвать вам его имя, — флегматично заметила хозяйка отеля, — но вряд оно вам что-то скажет. Он гражданин Греции.., греческий подданный, так сказать… В нашем городе его никто не знает. Я также прежде никогда не была с ним знакома. Он приехал вчера вечером. Почти не разговаривал… Так, сказал пару слов на ломаном английском… Потом он сразу зашел к себе в номер и никуда из него не выходил. Номер был забронирован заранее. Паспорт и визы — все у господина в порядке… Умер он во сне.
Очевидно, остановилось сердце. Но медики это еще будут выяснять… Ну что ж… Ничего не поделаешь…
Все мы не вечны. Бывает, правда?
— Бывает… — нестройно согласился народ. — Случается…
— Однако я, разумеется, понимаю, что это крайне неприятная история, способная испортить настроение, столь необходимое для хорошего отдыха. И если кто-то намерен съехать или перебраться в другой отель… — Пани Черникова вздохнула, покоряясь судьбе. — Итак… Есть желающие?
Наступила неловкая пауза. Впрочем, она оказалась недолгой. Прервал молчание художник Руслан.
— Ну, умер и умер, — изрек он. — Что тут поделаешь? Бывает… Лично я остаюсь.
— Логично! — поддержал его Симпатичный.
— Вот именно… Молодцы! — похвалила стойких постояльцев пани Черникова. — Мы-то живы! — оптимистично заключила она.
— Я тоже остаюсь… — заметила изумрудно-оранжевая Дэзи.
— I'm with you, — присоединилась к компании мадам Гоцци.
— Ну и мы с Китом тоже остаемся, — успокоила пани Черникову Светлова.
Оставалась еще Вронская. Но она почему-то молчала…
Наконец, поскольку все общество, охваченное общим настроением, устремило взоры на явно колеблющуюся с ответом польку, мадам Вронская не выдержала этого пристального внимания и решительно выдохнула:
— Ну ладно! Я пока, пожалуй, тоже… Остаюсь!
Кита, понятное дело, никто не спрашивал. Ему, как маленькому ребенку, ничего о происходящем знать не полагалось, а напротив, предписывалось после обеда крепко и мирно спать.
