Глава 1
— Господин Климов у себя? — поинтересовалась Дэзи у пани Черниковой.
— Нет, его нет.
— А когда он вернется, вы не знаете?
— Обещал часа через два.
Минуту Дэзи стояла, глубоко задумавшись. Неожиданно, не обращая внимания на пани Черникову, она схватила со стойки ключ от его номера и помчалась наверх. Вслед ей неслись удивленные возгласы хозяйки отеля.
Дэзи открыла дверь. И замерла на пороге. Номер был пуст…
Минуту-другую она сомневалась. И наконец решительно направилась к мольберту со своим портретом. Подошла… И снова замерла в нерешительности.
Это было табу. Руслан не разрешал ей смотреть на его работу. Но теперь это, кажется, уже не имело значения…
Она откинула покрывало, занавешивающее холст.
И в ужасе закрыла лицо руками.
«Весеннее утро»…
Это было ужасно. Какая-то невероятная мазня…
Как будто с кистью в руке резвился сумасшедший.
Или ребенок баловался, рисуя «каляки-маляки».
За спиной раздались шаги. Она испуганно оглянулась. На пороге, наблюдая за ней, стояла Аня Светлова.
— Вы это ухе видели? — подавленно спросила Дэзи.
Светлова кивнула.
— Почему же вы мне ничего не сказали?
— Это долгий разговор.
— Даже так?
— К тому же я пока не могу обо всем с вами говорить откровенно.
— Но ведь, если человек плохо рисует, это еще не говорит о нем дурно? — бросилась Дэзи на защиту своего жениха.
— О да, разумеется… — кротко согласилась Анна. — Отсутствие таланта вовсе не грех.
«Лучше бы Светлова мне возражала! — подумала девушка. — Нет ничего хуже такого лицемерного согласия, исполненного намеков и недомолвок…»
Опустив плечи, она отправилась в себе в номер.
С той поры, как полицейский откинул пленку, прикрывавшую труп, который ей предъявили для опознания, Дэзи так и не сумела прийти в себя.
«Тебя не узнать! — упрекал ее жених. — Ходишь как в воду опущенная, ни улыбки, ни радости… Так нельзя! Пора забыть о случившемся — ты ведешь себя неадекватно!»
Возможно, Руслан был прав. Но она пробовала забыть, и у нее ничего не получалось.
Зерно сомнения, брошенное некоторое время назад, теперь проросло и даже пустило крепкие корешки.
Впервые Дэзи разрешила себе подробно, в деталях восстановить в памяти тот день… Как все это было.
Тогда она наконец придумала, как ей быть.
Дэзи хорошо заплатила официанту, и он раскололся. Признался, что это он подкладывал ей под салфетку странные послания. У загадочного явления оказалось, как всегда, самое простое объяснение.
Официант даже объяснил ей, как найти парня, поручения которого он выполнял. То есть объяснил ей, когда тот снова появится, назвал время. А дальше ей осталось только подождать и незаметно за этим человеком проследить. Так она и узнала, в каком отеле он живет. Долго сомневалась, решаясь на визит. И все-таки решилась. Дэзи отправилась в тот отель к вечеру…
Городок уже угомонился. На улицах в старинной части, где находился этот отель, и вовсе никого. Лишь однажды мимо проехала машина. Она удивилась. Неужели Руслан? Если это так, то жених ее явно не заметил. Но скорее всего она просто обозналась, успокоила тогда себя Дэзи.
Подъехав к отелю, она остановила машину. Припарковалась у самого тротуара, в густой тени низко спустивших ветви деревьев. Но выходить не стала. В машине лежала начатая пачка сигарет. Дэзи вздохнула, взяла зажигалку, щелкнула ею. Курить отчего-то расхотелось… Надо было признать, что она очень волнуется. Предстоящий разговор, очевидно, многое ей откроет…
Дэзи опустила стекло. И сразу шелест листвы, душистые весенние сумерки наполнили машину. А почему, собственно, ей так уж все это надо? Может, вернуться? Однако она чувствовала, что есть тут какая-то тайна, секрет. Да, она это ясно чувствует. И от этого ей кажется все время, что рядом опасность… Кружит, кружит в двух шагах от нее. Конечно, может быть, это ерунда по сравнению с тем, что она чувствует, когда Руслан ее целует…
Наконец она все-таки вышла из машины. Спросила у портье, дома ли постоялец из тридцатого номера.
Ей ответили утвердительно. Ни на лестнице, ни в коридоре она никого не встретила.
Отель явно пользовался не слишком большой популярностью. Хотя до пика туристического сезона было еще далеко, и такое пустующее состояние было характерно почти для всех гостиниц городка.
Еще издали Дэзи заметила, что дверь одного из номеров настежь открыта в коридор.
…Лепорелло лежал на полу, привалившись к дверному косяку, и голова его по-стариковски жалко припала к плечу. Дэзи поразило почему-то именно это: молодой сильный атлет — и жалко, бессильно склоненная голова. В номере лампа-абажур, низко спущенная над столом, раскачивалась от сквозняка.
Этот же сквозняк шевелил на столе листы бумаги. Тихонько шипела включенная кофеварка. Это был единственный звук, все остальное поражало безмолвием.
И самое большое — мертвое — безмолвие и неподвижность были в этом человеке, лежащем у раскрытой двери.
Из оцепенения ее вывела именно кофеварка.
Стараясь не дотронуться до мертвеца, она перешагнула порог, вошла в номер, подошла к кофеварке и выключила ее. Казалось бы, зачем? В двух шагах лежит убитый человек. Почему ее так волнует кофеварка? Но она подошла и выключила. Ее поразило, что в такой дикой, не вмещаемой умом ситуации человек продолжает автоматически делать простые, привычные вещи: выключает кофеварку, вытирает носовым платком руки…
Взглянула на бумаги, разбросанные сквозняком по столу… Кажется, этот человек снова готовился отправить ей очередное послание.
Зачем? Что он хотел ей сказать?
Так же старательно обходя покойника, она вышла в коридор.
Хотела прикрыть за собой дверь… Но это было невозможно из-за того, как лежал мертвец — прямо на пороге.
Дэзи огляделась по сторонам. Никого. Не надо, чтобы кто-нибудь видел ее здесь. Пусть разбирается полиция.
Позже, когда полиция стала разбираться и ее даже вызвали в полицейский участок на опознание — оказывается, в письме этого парня было указано ее имя! — Дэзи не призналась, что знает убитого. Так посоветовал ей по телефону отец. В том, что она была на месте убийства, папа тоже запретил ей признаваться.
Как всегда, отец торопился, говорил кратко и ничего не стал ей толком объяснять. Было понятно, что он по-прежнему считает ее маленькой, несмышленой девочкой, которую нельзя посвящать в важные взрослые дела.
Это его отношение к ней очень мучило Дэзи. Особенно в последнее время, когда вдруг появилось столько загадок.
Но что она могла поделать? Ведь она всегда была послушной дочерью.
«Не надо никому ничего говорить, — лишь строго и кратко заметил отец. — Зачем нам, детка, лишние хлопоты?»
Отцу вторил ее жених Руслан. Удивительно, но он говорил почти теми же самыми словами. «Зачем нам лишние хлопоты?» Только вместо «детка» у него была привычка говорить ей «беби».
— Не надо прояснять все до бесконечности, до прозрачности, беби, — сказал ей Руслан. Он ласково усадил ее за столик кафе и заказал мороженое.
«Как с маленькой несмышленой девочкой, — подумала Дэзи. — Вот тебе мороженое — веди себя послушно!»
— Почему? — вслух спросила она. — Почему не надо прояснять до прозрачности? Разве это плохо?
— Иногда да… Можно оказаться перед пустотой.
И вообще… Всякий раз, когда тебя охватит страсть к приключениям, предупреждай меня. Зачем ты поехала в этот отель? Какие-то дурацкие послания тебя испугали? Шутка идиота! Тебе нужно смотреть на жизнь спокойно, а не глазами, полными страха.
— Но этот человек погиб… — возразила она.
— Поверь, к нам это скорее всего не имеет никакого отношения.
— А вдруг он хотел сказать мне что-то важное?
— Ерунда! — Руслан махнул рукой. — Я понимаю, ты много пережила из-за своей матери. К тому же у тебя непростые, довольно сложные отношения с отцом. Нервы, потрясения… А теперь еще и эта история… Вот что значит влезать не в свое дело!
— Не в свое дело?
— Я хочу сказать: не уходи больше никуда одна без меня. Хорошо? И пообещай мне, что ты больше не будешь заниматься этой историей! Будешь спокойно жить и ни о чем больше не думать.
— Вообще не думать?
— Нет, — он слабо улыбнулся. — О печальном, о дурном не думать. Кстати, как тебе эта швейцарская клиника? Знаешь, я лично согласен с твоим отцом.
Совсем немного — недельку-другую — тебе бы не повредило там отдохнуть… Мне кажется, ты только укрепила бы свое здоровье.
— Хорошо.
— Что — хорошо?
— Я обещаю подумать.
Он посмотрел на нее удивленно: так кротко она ответила.
— Пойми, нет человека на этом свете, о котором я волновался бы так, как о тебе…
«Я раздваиваюсь, — грустно подумала Дэзи. — Одна, прежняя Дэзи, доверчивая и влюбленная девочка, просто растаяла от этих слов, а другая, новая, недавно появившаяся — жесткая и подозрительная женщина — холодно подумала о том, что ее жених Руслан (если не считать Светловой, официанта и ее самой) был единственным человеком, который знал о посланиях Лепорелло».
Она же сама, как ни предупреждала ее Светлова, и проговорилась ему об этом.
А потом Лепорелло погиб.
И теперь Дэзи решила, что не будет больше, как страус, прятать голову в песок и отгонять от себя воспоминания о том вечере, когда она нашла убитого Лепорелло.
Напротив, она постаралась подробно, в деталях, восстановить тот вечер в памяти.
И по мере того, как она это делала, все очевиднее становилось: машина, которая тогда по пустынной улице промчалась ей навстречу, была машиной ее жениха Руслана.
— Ну, все, дорогая, мне пора… Нужно работать! А то солнце скоро начнет садиться… Для художника свет — это все!
— Можно я побуду рядом с тобой?
— Беби, ты же знаешь, как я счастлив, когда ты рядом. Но, понимаешь… Извини, дорогая, сейчас мне это будет мешать. Творчество и любовь — это прекрасно… Но два слишком сильных чувства одновременно? Они мешают друг другу, взаимно друг друга ослабляя. Или творчество, или любовь…. Прости, беби!
— Но…
— Я обожаю тебя! Но мы же договорились… Мы ведь свободные творческие люди, и у каждого должна быть своя жизнь. Как ты понимаешь, моя жизнь — это творчество, работа… Мои картины. А ты — ты моя любовь! Я поработаю на пленэре, а когда солнце скроется, вернусь в «Королевский сад». Ты будешь меня ждать?
— Ну хорошо…. — Она вздохнула, как ребенок, которому отказали в новой игрушке.
И еще долго стояла и махала вслед рукой, предан-" но глядя, как он быстрым шагом уходит по поднимающейся на гору и сильно петляющей дороге. Махала до тех пор, пока его силуэт не скрылся за деревьями.
А когда он наконец скрылся из виду, заторопилась и она… Никогда раньше она не думала, что умеет так хорошо притворяться и быть такой скрытной. Так, например, она ни словом не обмолвилась жениху о том, что видела свой портрет. И какого она мнения о его таланте художника.
Что-то подсказывало ей, что время откровенности, кажется, прошло. Пусть рисует… Как он сказал?
«Для художника свет — это все!» Н-да… От скромности ее жених не умрет, это точно.
Дэзи уже знала, что дальше, за деревьями, дорога, ведущая в гору, по которой он ушел, раздваивается.
Разделяется на две тропинки. Одна из них продолжает взбираться дальше наверх, в гору; другая же, напротив, спускается вниз. И она пошла понизу, наперерез, сквозь заросли деревьев и кустов, сильно сокращая путь, чтобы выйти раньше его к тому месту, откуда видна была эта развилка.
Так и получилось… С расстояния, скрытая легкой первой зеленью, недавно появившейся на ветвях, она увидела, как он остановился у этой развилки. Достал сигареты, закурил… И стал спускаться вниз, обратно в городок.
Когда-то в детстве она влюбилась в мальчика из соседнего дома. Но когда мальчик катался во дворе на велосипеде, у нее обычно был урок музыки. Как ей хотелось тогда нарядиться в самое красивое свое платье и выбежать во в двор. Но действительность и ее очень строгая бабушка, которая и занималась с ней музыкой, были неумолимы.
Неделю она терпела, а потом расплакалась,..
Встреча казалась невозможной!
Бабушка поправила ей руку, «раскисшую» на клавишах, задумчиво посмотрела в окно на мальчика, катающегося во дворе на велосипеде. «Никогда ни за кем не бегай» — холодно сказала она.
И вот теперь получалось, что она бегает… Бегает за своим женихом! Более того: она выслеживает его.
Однако следовало признаться себе: руководили ею при этом вовсе не влюбленность или ревность. К слежке ее подталкивал безотчетный страх.
Этот дом стоял в самом конце улицы.
Сначала к ее ногам по дорожке, посыпанной Крупным песком, выкатился клубок серой шерсти.
Потом… Потом за ним никто не вышел. А ведь Дэзи показалось, когда она подходила к этому дому вслед за Русланом, что на лужайке перед ним сидит в шезлонге женщина.
Осторожно двигаясь вперед, Дэзи обошла кусты роз. На стриженой лужайке и вправду стояло белое пластиковое кресло. Но оно было пусто. Только поверх оставленного вязанья играл, раскатывая клубки, котенок.
— — Хоть бы мяу сказал… Поздоровался!
Котенок настороженно прижал ушки.
Дэзи подняла глаза, разглядывая дом. На большинстве окон были опущены жалюзи. Она скользила взглядом по фасаду и вдруг замерла…
В гладком без переплета окне второго этажа стоял ее жених. Стоял вполоборота к ней, очевидно, разговаривая с кем-то, находящимся в глубине комнаты.
Сначала ей показалось, что он заметил ее.
— Алло! — Дэзи помахала ему рукой. Скрываться было бессмысленно.
Но он отошел от окна, так и не взглянув на нее.
Она подождала: может быть, он выйдет? Но никто не вышел ей навстречу. Дом был тих.
Дэзи взяла котенка на руки.
— Пойдем-ка вместе!
Дверь была приоткрыта.
В просторной белой кухне, куда Дэзи попала, в воздухе плавали восхитительные запахи. Что-то шкворчало, булькало, потрескивало… "Ну и ну, — она потянула носом:
— Картофельные оладьи, тушеное мясо…"
— А, Иржик, тебя уже носят на руках!
Приятной полноты немолодая женщина, хлопотавшая у плиты, подошла, взяла у Дэзи из рук котенка и опустила его в карман аккуратного в красный горох фартука.
— Чем он занимался? — кратко по-русски поинтересовалась она.
— Он катал клубок, — Дэзи протянула ей и подобранный на дорожке серый клубок — Присаживайтесь… — Женщина вернулась к плите. — У меня тут чуть все не сгорело… Разве за всем уследишь!
«Какие толстые оладьи, какой нежный салат…» — подумала Дэзи почти восхищенно, оглядывая чудесную кухню.
— Хотите кофе?
Женщина предложила это так естественно и приветливо, как будто они с Дэзи были знакомы уже много лет. И Дэзи неожиданно для себя согласилась.
— В общем-то… Я только хотела узнать одну вещь, — сказала она, присаживаясь к столу. — Конечно, неудобно, что я так без приглашения ворвалась…
Но видите ли, когда я подходила к дому, в окне стоял мужчина. Я помахала ему рукой, но…
Дверь в кухню оставалась чуть приоткрытой, и на мгновение Дэзи показалось, что кто-то смотрит на нее в эту щель.
— Мужчина? — перебила ее удивленно женщина и протянула ей чашку:
— Угощайтесь!
— Спасибо! — Дэзи сделала глоток. — Но он, очевидно, не заметил меня… Понимаете, я бы хотела его увидеть.
— Вам, наверное, показалось… — убежденно заметила женщина. — В этом доме нет никакого мужчины.
"Ну как же?! — хотела сказать Дэзи. — Как же нет? Я ведь не слепая, я видела здесь своего жениха.
Как же нет, когда я сама его видела?" Она хотела все это сказать, но получалось, что она говорит как бы сама с собой. Хочет сказать, а ничего не слышно. Хочет встать из-за стола и не может.
Котенок Иржик выглянул из кармана фартука приветливой, но такой непонятливой хозяйки дома.
«Чертенок, у него такой вид, как будто он сейчас наконец заговорит и все объяснит мне!» — подумала Дэзи. Но котенок, очевидно, решил не изменять своим привычкам и спрятался снова.
Свесив голову набок, как сломанная кукла, Дэзи тихо сползла со стула на пол. Ничего ей больше не хотелось выяснять, ничего не хотелось делать… Только спать, и все.
Дэзи не появилась за ужином.
— Вы не знаете, куда запропастилась наша девочка? — поинтересовалась Светлова у ее жениха.
— Как? Разве вы не в курсе?
— Нет…
— Неужели она вас не предупредила?
— О чем?
— Странно, что она ничего вам не сказала… Мне Отчего-то казалось, что она очень дружна с вами.
— Вы мне льстите…
— Право… Какое непростительное легкомыслие!
Могла с вами и попрощаться…
— А что все-таки случилось?
— Дэзи поехала к отцу.
— Вот как?
— Да. Они давно не виделись, и сами понимаете…
— А когда она вернется?
— Право, мне это пока неизвестно. Кстати, завтра я тоже уезжаю. Намерен присоединиться к ним.
— Ага! Вам, кажется, предстоит серьезное испытание — знакомство с родителями невесты, не так ли?
— Вы угадали, — польщенно улыбнулся художник.
