День прошел скучно и муторно, словно в похмелье. Так всегда бывает, когда вдохновишься на что-нибудь великое, а тебя возьмут и осадят. А вечером мы привычно расползлись по своим норам. Вернее, я-то в свою, а Жанка — к Порфирию, сдувать пылинки с его нимба.

Дома от скуки и с досады я в одиночку выпила полбутылки вермута, уж не помню с каких времен пылившегося в шкафу. Собиралась уже лечь пораньше, когда подоспело неожиданное развлечение. Лейтенант Др-Бр позвонил и сделал мне сообщение следующего содержания:

— Ваша машина «ВАЗ-21…» ну и так далее найдена во дворе дома по улице Заводской. Угонщик тоже найден. Пронин Игорь Николаевич. Он утверждает, что является вашим мужем, а автомобиль перегнал, чтобы отремонтировать. Стартер, говорит, барахлит… Ну, что делать будем? Заявление забирать?

Я хотела было сказать, что Пронин мне никакой не муж, но не стала вдаваться в подробности собственной личной жизни. И так уже все, поди, знают, насколько я «неразборчива» в связях.

— Будем забирать заявление, — вздохнула я. — И писать благодарность за оперативную работу.

— Да нет уж, — гордо отказался лейтенант Др-Бр, — мы уж как-нибудь без благодарностей обойдемся. Нам бы просто такой бестолковой работы поменьше… — И бросил трубку, оставив меня в препаскудном настроении.

Я двинулась на кухню, чтобы утолить печаль оставшимся вермутом, а тут — новый звонок. Только уже в дверь. Подошла, глянула в глазок и, ничего не разглядев, строго спросила:

— Кто там?

— Это я, Марина Владимировна, — неожиданно отозвался из-за двери приглушенный и смущенный голос Краснопольского. — Извините, что пришел среди ночи, но у вас телефон почему-то не отвечает, а мне срочно нужно с вами поговорить…

Телефон не отвечает. Да только же звонил, подумала я зачем-то. Наверное, от растерянности, как-никак Краснопольский наведывался ко мне впервые в жизни, поскольку демонстративно предпочитал держать дистанцию с подчиненными. Так что причина, заставившая его пожертвовать принципами, должна была быть весьма и весьма серьезной.

Естественно, я открыла дверь и пригласила его войти. Начальство, как-никак.

— Что-нибудь случилось? — Я запахнула халат и отступила, гостеприимно пропуская Краснопольского в прихожую.

— Да, у нас опять несчастье, — помрачнел лицом Краснопольский. — С Жанной Аркадьевной…

— Что?! — Я закрыла лицо руками.

— Она жива, жива, — быстро говорил Краснопольский, — только в тяжелом состоянии, в реанимации, хочет вас видеть… Понимаете, она из автобуса выходила, поскользнулась и упала под колесо… А водитель, он в темноте не сразу заметил… Да вы собирайтесь, собирайтесь… Нужно срочно ехать!

— Минутку! — Я схватила первые попавшиеся тряпки и побежала в ванную одеваться.

— Спускайтесь вниз! — крикнул мне из прихожей Краснопольский. — А я пока машину разверну. Да, я не знал, как к вам подъехать, и оставил ее в переулке, возле аптеки, знаете?

— Конечно, конечно, я сейчас, — отозвалась я, спешно натягивая на себя одежду. Пулей вылетела из ванной, напялила пальто, повесила на плечо сумку и, захлопнув за собой дверь, выскочила в холодную, метельную ночь.

— Ну быстрее же, быстрее, — поторопил меня Краснопольский, открывая дверцу своего серебристого джипа, — каждая минута дорога.

Однако поехал почему-то не по проспекту, а какими-то закоулками-переулками. Впрочем, я не сразу это заметила, потому что была слишком потрясена случившимся с Жанкой несчастьем. И все же, когда мы заехали в глухомань наподобие небезызвестной Скотухи, поинтересовалась, в какой Жанка больнице.

— В пятьдесят пятой, — не очень уверенно ответил Краснопольский, сворачивая на чуть ли не проселочную дорогу.

Мое беспокойство нарастало по мере того, как джип Краснопольского, бодро прыгая на ухабах, удалялся от центра, и достигло кульминации при виде вырастающего из темноты леса.

— Куда мы едем? — завертела я головой. — Здесь же лес!

— А мы уже приехали, — преспокойно сказал Краснопольский и затормозил под какой-то развесистой елкой, после чего выключил двигатель.

— Ничего не понимаю. А где же больница? — Я чувствовала себя последней идиоткой. — Мы же к Жанне ехали.

— А зачем вам к ней? С ней все в порядке, — ответил Краснопольский, невозмутимо закуривая.

— Как? Она разве не попала под колесо?

— Нет, она не попала, — затянулся Краснопольский, — а вот вы, Марина Владимировна, попали. Глупо попали. Как говорится, ни за что ни про что.

— Что вы хотите этим сказать? — Я отодвинулась и прижалась к дверце.

— Зря вы так беспокоитесь! — усмехнулся Краснопольский. — Отсюда не убежишь. До ближайшего жилья далековато, а проехать можно. Я специально днем приезжал — все проверил и подготовился. И яму вырыл тут, рядом, саперной лопаткой, она всегда у меня в багажнике лежит на всякий случай. Если застрянешь, первейшее дело, хоть землицы подкопать, хоть веток нарубить. Но земля сейчас мерзлая, даже мозоль натер. — И он продемонстрировал мне свою правую ладонь, на которой и впрямь красовалась мозоль, причем кровавая. — Ямка получилась не очень глубокая, но уютная…

— Какая ямка? — Мне всерьез стало страшно.

— Долго объяснять. Ну ладно, время есть. Да и вы дурочкой, что ли, прикидываетесь? Чтобы такой знаменитой сыщице элементарные вещи объяснять? Позор! Позор! Ну зачем милиции еще один труп? Без вести пропавший — тоже не сахар, но… Самохвалов-то, или Мажор, как вы его называете, нашелся, значит, шанс остается. И вообще. Если бы не ваша тяга к приключениям, вы могли бы себе жить-поживать и дальше. Сами виноваты, уважаемая. Думаете, мне так приятно убивать вас? Я же не маньяк и не киллер. Я нормальный, интеллигентный человек. Ну почему, почему вы сунулись в это дело? Ведь все могло кончиться по-другому. Сначала алкан этот никчемный подвернулся, потом этот плюгавый извращенец, удавивший дебилку с Трикотажки. Оба — полные ничтожества. Ну ладно, художник туда-сюда, он хоть безвредный. Но ведь второй — настоящий вурдалак, по нему так и так тюрьма плачет!

— Вы сами виноваты, — ввязалась я в дискуссию, несмотря на то что у меня зуб на зуб не попадал. — Все лилиями испортили!

— Да, здесь я прокололся, — скрипнул зубами Краснопольский, — а то бы по крайней мере одним трупом меньше было. Но, с другой стороны, разве я мог предугадать, что этого паршивца-душителя так быстро схватят. А так план был великолепный, согласитесь. Как только я услышал про это убийство на Левашовской (от Кошмарова, вы помните, он был у меня в кабинете, и ему по телефону позвонили), сразу понял — это мой шанс. Купил лилии у бомжей…

— А потом пошли на Краюху, нашли там Порфирия и для отвода глаз приобрели у него картину, — продолжила я за него.

— Да, знатная была мазня, — хохотнул Краснопольский, — но взять я ее не мог, как сами понимаете.

— Да, это я понимаю. — Я пыталась играть по правилам, предложенным мне моим кровожадным начальником, хотя, видит бог, это было нелегко. — Я не понимаю другого. Зачем вы убили Ольгу.

— Да не хотел я ее убивать. Это случайно вышло, — поморщился Краснопольский. — Хотя вот уж кого мне не жаль. Такая стерва! Да, вы даже не знаете, что это она вас подставила. Подослала типа, который наговорил всякой лабуды про чулки да гробы…

— Художника Хлопонина? Я так и думала, что это он! — прикусила я губу.

— Думала она, думала, — передразнил Краснопольский. — Петух тоже думал. Ольга — она дрянь, с людьми, как с подопытными кроликами, обращалась. Когда я пришел к ней в тот вечер, она халат распахнула, а под ним красное белье и черные чулки. И хохочет: как, говорит, я утерла нос этим двум мымрам. Ну я разозлился, она же меня первого под монастырь и подвела. А она в ответ: а это чтобы ты мне место побыстрей освободил! На место она мое целилась, вот ведьма! И этот Хлопонин — тоже хорош, чувствуется, ее выучка. Вздумал меня шантажировать… А вот вы, вы, Марина Владимировна, зря так, зря, потому что к вам я никогда зла не держал…

Я поняла, что вступительная часть подходит к концу, и попробовала отдалить развязку:

— Но… Это… То, что вы задумали, бессмысленно, ведь Жанна все знает.

— А что она знает? — пожал он плечами. — Ничего конкретного. Ведь и вы до последнего не догадывались, что это я. Но могли со временем догадаться, чего не скажешь о глубокоуважаемой Жанне Аркадьевне. К ее же благу, между прочим.

Да, похоже, положение и в самом деле незавидное, мелькнуло у меня в голове, а Краснопольский загасил сигарету и буднично сказал:

— Ладно, достану-ка я лопатку из багажника.

Как будто мы сюда на шашлыки приехали!

— А может, не надо, Юрий Константиныч?.. — позорно заныла я.

— Сам не хочу, но другого выхода нет, — закряхтел этот упырь, выбираясь из джипа.

Мне ничего не оставалось, как податься в бегство. Может, и бессмысленное, как уверил меня Краснопольский, но в самом деле не могла же я спокойно ждать, когда он меня прикончит.

— Помогите! Спасите! Убивают! — разрывала я легкие на морозе, а ответом мне были только эхо да зловещий смех Краснопольского.

Я неслась, не разбирая дороги, чувствуя за спиной тяжелое дыхание Краснопольского, пока не налетела на что-то большое и мягкое. Судя по некоторым признакам, все-таки на человека, а не на медведя. Хотя он и заревел, как зверь, и набросился на Краснопольского.

Но Краснопольский, которому, в сущности, терять было нечего, не дрогнул, а потому борьба была долгой. А может, мне только так показалось. А еще мне показалось, что Краснопольский стал одерживать верх. Но тут из-за самой высокой елки выглянула луна и, словно специально для меня, осветила саперную лопатку, которую выронил Краснопольский. Я подняла ее и замахнулась, но долго не решалась ударить, потому что никак не могла разобрать, кто есть кто, и боялась по ошибке треснуть своего заступника. Но уж когда луна показалась во второй раз, я не растерялась…

Краснопольский сразу отвалился. Я даже испугалась, что убила его. Но тот, второй, наклонился над ним и сказал:

— Живой. Надо его связать, пока не очухался.

— Это… Это?.. — не поверила я своим ушам.

— Я это, я, — пробурчал Новейший.

— С неба, что ли? — вымолвила я, как во сне.

— Из сугроба. У меня же не джип, как у этого гада. Мой «мерс» застрял неподалеку. Хорошо, хоть крики услышал… — А потом прибавил после небольшой паузы: — Не зря, выходит, всю ночь напролет под окнами вздыхал. Хоть на что-то пригодился.

И мы поцеловались. Как в американском кино.