ГЛАВА 16
— Здесь! Сюда она переехала после того, как своего красавца подцепила. — Жанка показала на новую кирпичную девятиэтажку в хорошем районе, который стал застраиваться совсем недавно. Прежде на этом месте был неплохой парк, чуть заросший, правда, а теперь, как принято говорить, воздвигалось элитное жилье.
— А что, похоже, удачно она замуж вышла, — заключила я, пристраивая свою многострадальную «десятку» рядом с накрученным серебристым «БМВ». Кстати, на стоянке у секретаршиного дома, как и возле мэрии, были сплошь иномарки.
— Да этот ее красавец там же, где она, работает, только шофером. Вроде бы у Вице… Вот им по блату и выделили квартиру в доме для всякой административной шушеры. Однокомнатную, кажется.
— Ладно, сиди здесь и жди меня, — распорядилась я, выбираясь из машины.
Жанка даже не пикнула. Всегда бы так!
В элитном доме, как водится, имелась консьержка — бдительный божий одуванчик в круглых очках, — и это сильно осложняло мои планы.
— Вы к кому? — строго спросила она.
Тут только я сообразила, что не знаю ни секретаршиной фамилии, ни даже номера ее квартиры. Не величать же мне ее Козой в самом деле.
— Э… Я из мэрии. Тут, не помню в какой квартире, живет секретарша Ветлугина. У меня для нее поручение, — на ходу сочинила я сказку для божьего одуванчика в круглых очках.
Мне повезло, ибо одно только упоминание учреждения, из которого я якобы пожаловала с поручением, возымело на бдительную старушку магическое действие.
— Так вы к Людмилочке нашей, — озарило ее, — а она вас как раз ждет. Сама меня предупредила: ко мне, говорит, женщина придет, так ты, Матвевна, сразу ее ко мне пропусти, безо всякой задержки…
Значит, секретарша Вице кого-то ждет? Ну что ж, постараюсь ее долго не задерживать.
— А в какой она квартире?
— А в шестьдесят пятой, на девятом этаже. Вы на лифте поезжайте, на лифте…
И тут, выходит, субординация, усмехнулась я, ковыляя к лифту. Секретарш и водителей под самой крышей селят. А что? Не баре, чай.
Дверь шестьдесят пятой квартиры распахнулась сразу, едва я успела дотронуться до кнопки звонка. И тут же моему взору предстала сама хозяйка, правда с несколько перекошенным лицом. Возглас удивления (или возмущения?) уже готов был сорваться с ее тонких, почти бескровных губ, но буквально в последний момент она совладала с собой. И ни слова не говоря, потянула дверь на себя с явным намерением захлопнуть ее перед моим носом. Естественно, я стала всеми доступными способами чинить ей препятствия.
Наша молчаливая борьба продолжалась довольно долго, особенно если учесть солидную разницу в наших весовых категориях. Я, конечно, не Жанка, но все равно на две головы выше тщедушной Козы. Зато она брала дерзостью и отчаянием, сопротивлялась до последнего, уже практически болтаясь на дверной ручке.
Наконец она сдалась, перестала тянуть на себя дверь и выдохнула:
— Какого черта вам от меня надо?..
— По… Поговорить надо… — Я тоже дышала, как паровоз.
— В другой раз, — продолжала она упорствовать. — Сейчас мне некогда.
— А в другой раз будет некогда мне. — Я тоже была непреклонна.
— Ну хорошо, — она нехотя отступила в глубь прихожей, — только быстро. У меня совершенно нет времени.
— Все будет зависеть от вас, — лучезарно улыбнулась я и переступила порог секретаршиной квартиры.
— Ну скорее, выкладывайте, что вам надо. — Упрямая и не очень гостеприимная Коза предприняла очередную попытку меня заблокировать. На этот раз в прихожей.
Но я без особого труда оттеснила ее и, приговаривая по ходу дела: «Планировочку хочется посмотреть» — просочилась в комнату. И сразу остолбенела, потому что, потому что… В комнате на стене висел тот самый ковер с фотографии — ромбики и морские коньки по вишневому полю.
* * *
Хоть вы мне можете объяснить, за каким таким дьяволом Вице с его супружницей позировали перед фотокамерой в квартире своей секретарши? Что, не знаете? Вот и я тоже. А если добавить к этому еще и мои серьезные сомнения относительно добровольности вышеозначенного позирования…
Так-так, а вот, кстати, и то самое зеленое креслице. Ну нет, стреляйте меня, режьте на мелкие кусочки, а снимок из конверта был сделан именно здесь. И, скорее всего, тайно, без ведома Вице. Это во-первых. А во-вторых, на коленях у него нежилась не жена, а…
— Чего это вы на меня так смотрите? — Секретарша запахнула куцый халатик и отступила к окну.
Да уж, Жанка права, стати у бедной Козы более чем сомнительные. В пальто она, между прочим, еще туда-сюда, а налегке — совсем убогонькая. Сутулая, ручки, как плети, ножки — обручем. Даже при самом богатом воображении трудно представить, что на фотографии — она. Но тогда кто? А как, по-вашему?
Впрочем, зачем гадать, когда можно все выяснить здесь и сейчас. У невзрачной секретарши Вице, которая наверняка все знает. Так я и сделала. А она…
А она всего лишь бездарно прикинулась дурочкой, тем самым сильно меня разочаровав:
— Какая еще фотография? Не знаю я ни про какую фотографию!
— Такие ответы сильно вредят вашему имиджу, — предупредила я ее. — Придумали грандиозный план, а теперь торгуетесь, как на базаре. Не мелочитесь, не портите впечатления! Вот же! — Я показала на ковер с морскими коньками. — Первое и главное доказательство того, что снимок сделан в этой самой комнате.
— Да таких ковров — тысячи! — выкрикнула Коза.
— Странная вы все-таки особа, — пожала я плечами. — Что за игру вы затеяли? Вы же сами бросили мне вызов, послав фотографию, а теперь отнекиваетесь. Несолидно как-то, честное слово.
— Ничего я никому не посылала, — процедила она сквозь зубы. — И, пожалуйста, уходите.
Ну уж нет, подружка, так просто ты от меня не отделаешься!
Я заявила ей, что никуда не тороплюсь, и удобно устроилась в том самом зеленом кресле, в котором Вице тискал пока что неизвестную мне красотку, ту самую всадницу без головы.
Хозяйка не на шутку взволновалась и даже попыталась применить ко мне силу.
— Да что же это такое! — возмущенно пыхтела она. — Врывается в квартиру без приглашения… А если я в милицию позвоню?
— Лучше сразу в прокуратуру, — посоветовала я. — Следователю Кошмарову. Он будет очень рад.
Ясное дело, никуда она не позвонила. Стояла рядом со мной и нервно кусала свои бледные губы.
— Ну хорошо, — сдалась она наконец. — Я все вам расскажу, но чуть позже. Можете ко мне зайти часа через три? — Она бросила быстрый взгляд в окно. — Или… Или завтра. В любое удобное для вас время.
— Ага, по предварительной записи, — передразнила я и решительно отрезала: — Выкладывайте все прямо сейчас. — А про себя подумала: «Ну уж нет, моя милая, даже и не рассчитывай, что я уйду раньше, чем увижу, кого это ты с таким нетерпением поджидаешь».
— Ну надо же, принесла нелегкая, — прошипела эта интриганка, щелкнула костяшками пальцев и выпалила: — Там, на фотографии не Ольга Пахомова, это фотомонтаж.
— Спасибо за открытие Америки, — фыркнула я. — Это я и без вас знаю. Скажите-ка лучше, к чьему телу вы приляпали Ольгину голову?
— Какая разница? Главное вы уже знаете. Вас ведь интересует, кто убил Ольгу Пахомову? Так вот, Ветлугин ее не убивал. Это я вам заявляю со всей ответственностью, можете не сомневаться, — заключила Коза и снова выглянула в окно.
Миленькое дельце… Да за кого она меня держит, скажите на милость? Думает, что я такая дуреха, что куплюсь на этот детский лепет?
— Я хочу знать, с кем ваш шеф обнимается на фотографии, и пока вы мне этого не скажете, никуда не уйду!
— Да выметайся же ты наконец! — вдруг разъярилась эта пигалица. — Пошла вон отсюда!
— Ага, сейчас, — подзадорила я ее и, непринужденно закинув ногу на ногу, посмотрела на наручные часы. — Вообще-то я никуда не тороплюсь, у меня уйма свободного времени.
— Ну хорошо, хорошо, сейчас я тебе… — Она стала обещать мне какие-то неведомые кары. — Сейчас, сейчас, — донеслось уже из прихожей.
Я несколько напряглась — кто знает, чего она там надумала, — но опасения мои были напрасными. Уже через минуту секретарша Вице вернулась с потухшим лицом и стала буквально умолять меня покинуть ее квартиру, что, как вы понимаете, совершенно не входило в мои планы.
Убедившись, что уговоры производят на меня действие обратно пропорциональное желаемому, крайне негостеприимная хозяйка снова прибегла было к угрозам и угомонилась только после того, как в дверь позвонили.
— Ну вот, — всплеснула она тонкими и бледными, как водоросли, ручками. — Вы все мне испортили!
Звонок тем временем повторился. Один раз, второй…
— Ну что стоите? Идите открывайте, — поторопила я секретаршу. — А то хотите, я открою.
— О господи… — Бедную Козу буквально швыряло из стороны в сторону, как при десятибалльной качке. — Я открою. Только… Вы хотя бы можете на кухне посидеть, а? Потому что… Если она вас увидит, сразу уйдет.
Я подумала и согласилась, попробовав предварительно выяснить, о ком, собственно, речь.
— Потом, потом, — зашикала на меня Коза и проводила на кухню, просторную и светлую, с окном, выходящим во двор.
Там я выбрала себе табурет, поставила его так, чтобы меня нельзя было видеть из прихожей, и вся обратилась в слух.
Ждать пришлось всего лишь несколько мгновений. Сухо щелкнул замок входной двери, простучали чьи-то каблучки, прошуршала материя, а вот приветствий не последовало.
— Принесли? — Это спросила Коза.
— Сначала гарантии, — глухо ответил низкий и хрипловатый женский голос.
— Какие гарантии? — Коза говорила шепотом, но я прекрасно ее слышала. — Мы же обо всем договорились. Давайте то, что принесли, и уходите.
— Гонишь? — Тон невидимой гостьи показался мне вызывающим. — Хочешь побыстрей отвязаться? Ну нет, сначала поговорим по душам.
— Мне некогда. — Представьте себе, секретарша пыталась отделаться от очередной визитерши ровно тем же способом, что и от меня.
Однако незнакомка была настроена не менее решительно, чем я, и после непродолжительной возни в прихожей действие перенеслось в комнату с историческим ковром на стене. И поскольку оттуда на кухню доносились лишь отдельные, тонущие в монотонном «бу-бу-бу» слова, мне, в свою очередь, пришлось перебраться в прихожую. Откуда, кстати, я могла не только все слышать, но и видеть — благодаря большому настенному зеркалу.
Правда, новая гостья отражалась в нем со спины, а посему я не имела возможности разглядеть ее лицо. И все же кое-какое мнение о ней я составила. Это была высокая поджарая бабенка в узких, чуть расклешенных книзу брюках и черной, отороченной мехом накидке, поверх которой змеились распущенные черные волосы. Именно змеились, потому что их тщательно завитые концы удивительным образом напоминали головки изготовившихся к прыжку гадюк. Совсем как у Медузы горгоны на картинке из книжки, насмерть испугавшей меня в раннем босоногом детстве.
— Значит, здесь все и происходило? — Медуза горгона прошлась по комнате, повиливая обтянутыми узкими брючками бедрами. — В этом уютном гнездышке?
— Какое это имеет значение, — с нескрываемой досадой отозвалась Коза. — Я ведь в том же положении, что и вы. И чувства такие же испытываю…
Тут же последовала язвительная реплика:
— Надо же, чувства она испытывает! Раньше надо было испытывать. Что-то сделать с собой. Хотя бы колтун расчесать. Кошка драная!
Однако! Несладко же сегодня приходится нашей маленькой интриганке. Только мне пока что не совсем понятно, с чего эта неизвестная мне дамочка так взъелась на бедную секретаршу, которая, кстати сказать, в долгу не осталась, дала достойный ответ «лорду Керзону»:
— А ты не драная, значит? Ты же у нас первая красотка на деревне, как же я забыла! Вот только одно непонятно, отчего это твои прелести неземные не удержали от соблазна…
— Заткни свою гнусную пасть! — рявкнула Медуза. — Обезьяна! Уродка! Страшилище!
Кого именно не удержали от соблазна неземные прелести неизвестной дамочки, я так и не услышала, но без особого труда догадалась. Вне всякого сомнения, Коза подразумевала похотливого Вице. М-да, но тогда получается, что в гостях у нее, как вы думаете, кто? Сама мадам Ветлугина. А по-Жанкиному, Вициха.
— Я обезьяна? А ты… А ты… — Коза щедро отоварила Вициху крепким русским словцом, являющимся отдаленным синонимом слова «блудница». Признаюсь, я была на ее стороне. Потому что терпеть не могу, когда в качестве главного аргумента в споре используются физические недостатки оппонента. Хотя и вынуждена признать, что подобные методы полемики весьма распространены среди нашей сестры. Впрочем, братья наши (чуть не сказала меньшие) тоже не гнушаются этим запрещенным приемом.
Может, вы и не поверите, но «комплимент» произвел на супружницу Вице самое благотворное воздействие. По крайней мере она перестала ругаться и настроилась на деловой лад:
— Ладно, давай то, что обещала.
— Сначала рассчитаемся, — холодно ответила Коза.
После чего они снова сцепились.
— Ах ты дрянь! Ах ты сучка! — верещала Вициха так, что у меня уши закладывало. — А квартиры тебе мало?
Секретарша тоже распалилась не на шутку:
— Ах, ты так? Тогда заплатишь по двойному тарифу! За моральный ущерб!
Из-за чего они затеяли этот утомительный торг, мне было понятно, по крайней мере в общих чертах, а потому я буквально изнемогала от желания выйти из своего укрытия и предложить себя на роль третейского судьи, когда висящее передо мной настенное зеркало отразило новую и совершенно неожиданную мизансцену. Малахольная супружница Вице сунула руку в карман своей накидки и с надрывом выкрикнула:
— Сейчас ты сдохнешь!
Секретарша, лицо которой я хорошо видела в том же зеркале, смертельно побледнела и обхватила голову руками, как будто пыталась закрыться.
И только после этого до меня дошло, что в руке у Медузы горгоны — пистолет!
