Мне ничего не оставалось, кроме как приволочь окровавленного Геннадия Ильича в нашу контору. Бубнов долго и с удивлением рассматривал странное сооружение, налепленное в самом центре большого двора на Сретенке.

— Это и есть ваша фирма? — спросил он.

Да. Вы не смотрите, что дом снаружи неказист. Зато изнутри там все по последнему слову… В свое время тут была трансформаторная будка. Потом, по мере того как наша фирма становилась на ноги, Родион Потапович стал расширять помещение. Возвел один этаж, потом еще один, потом еще… В общем, Пизанская башня, только с той разницей, что наша башня стоит прочно и никуда падать не собирается. Заходите, Геннадий Ильич. Тут можете чувствовать себя в совершеннейшей безопасности.

Босс, который встретил нас буквально в дверях, ничуть не удивился. На своем веку ему и не такое приходилось видеть.

Он кивнул мне и спросил:

— Бубнов Геннадий Ильич, не так ли?

— Да, — ответил сам носитель этого имени, — а вы, по всей видимости, Родион Потапович Шульгин. Много о вас слышал от Марии.

— Ну, я о вас наслышан больше, чем вы обо мне, — отозвался Шульгин, — причем, само собой, не только от Марии. Проходите в кабинет, Геннадий Ильич. Можете чувствовать себя как дома. К тому же моей жены нет, она гостит у тетки, так что мы с Марией чувствуем себя совершенно свободно.

Геннадий Ильич хитренько ухмыльнулся. Я покачала головой и сказала:

— Родион Потапович, как всегда, избрал самую двусмысленную манеру излагать свои мысли. Он этим у нас славится. Вы вовсе не то подумали, Геннадий Ильич. К тому же жена Родиона Потаповича, Валентина, — моя подруга.

— Ну, это еще никому не мешало, — пробормотал Геннадий Ильич, и мне вспомнилось, что Светлана Анисина была в свое время подругой Валерии Бубновой, нынешней супруги бизнесмена Бубнова. Геннадий Ильич провел рукой по лбу и, чуть повысив голос, добавил: — Простите за бестактность, Родион Потапович. Когда на тебя второй вечер кряду совершают покушение, то легко наговорить глупостей. Я вообще должен Марии памятник при жизни поставить. Она меня опять спасла. Черт знает что!..

Совершенно с вами согласен в отношении последнего, — отозвался босс, — а вот строительство памятника я все-таки попридержал бы. Не рановато ли? Прижизненный памятник никому еще счастья не приносил. Позвольте, я вас перевяжу, Геннадий Ильич. Вы, конечно, легко отделались, но даже те царапины, которые имеются, нужно обработать.

После того как Геннадий Ильич был «обработан» и перевязан, ему было предложено выпить хорошего коньяку. Бубнов предложение принял и выдул почти целую бутылку подарочного «Реми Мартин». Босс подозрительно рассматривал своего гостя, но до поры до времени ничего не говорил.

Я изложила Родиону Потаповичу то, что с нами произошло сегодня.

— Ясно, — сказал босс, — это очень интересно. Судя по всему, Геннадий Ильич, сегодня мы явились свидетелями редчайшего инцидента. Если я не ошибаюсь, за всю историю посткоммунистической России было зафиксировано два или три подобных случая, но и то существенно разнились подробности. В общем, сегодня вечером на вас было совершено двойное покушение. Насколько я понял из рассказа Марии, напавшие на вас убийцы были перестреляны через окно каким-то неизвестным, не так ли?

— Стреляли, судя по всему, из дома напротив, — подала я голос.

Отлично. Из дома напротив. И если бы не помощь этого неизвестного, то, по всей видимости, вас убили бы. И тебя, Мария, и вас, Геннадий Ильич. Скверно, скверно. Но тут появился нежданный благодетель. Наверное, какой-нибудь визионер. Или вуайерист. Шутка. Будем рассуждать здраво: когда в доме напротив залегает некто и рассматривает окна вашей квартиры сквозь оптический прицел, то, вне всякого сомнения, он пришел туда не на звезды любоваться. Проще говоря, в доме напротив сидел киллер. Он убил бы вас, Геннадий Ильич, без сомнения. Но тут на помощь, сами того не ведая, пришли оные индивиды. Эти были настроены более решительно и на звезды не любовались, даже сквозь оптический прицел. Они проникли в квартиру и… — Босс глянул в ноутбук, пробежал пальцами по клавиатуре, а потом пробормотал что-то под нос. — Интересно, — наконец сказал он более-менее внятно. — Сейчас час ночи. Начинается программа «Дежурная часть». Все события за последние сутки. Сколько прошло с момента нападения на квартиру? Полтора часа? Сейчас глянем.

Вспыхнул экран телевизора, и на нем возник корреспондент с микрофоном. Он стоял на фоне какого-то необыкновенно знакомого дома. Геннадий Ильич ахнул:

— Так это же мой дом!

Босс, чем-то очень довольный, потер ладони.

— Да, — сказал он. — Ваш дом. И оттуда уже делают экспресс-репортаж. Быстро сориентировались. Сначала послушаем, что они скажут, а потом я поделюсь с вами кое-какими своими соображениями.

— Сегодня ночью, — сказал корреспондент, — в Москве, по адресу такому-то, произошло преступление, которое уже называют одним из самых громких преступлений текущего года.

В доме кандидата в губернаторы Московской области Геннадия Бубнова, видного столичного предпринимателя, сегодня ночью прогремел взрыв. Приехавшие на место инцидента представители компетентных органов обнаружили на месте взрыва тела пяти мужчин. Четверо из них погибли от огнестрельных ранений, пятый, если судить по ожогам на его теле, — от того самого взрыва, который и вызвал переполох у соседей Геннадия Ильича. Сам хозяин квартиры бесследно исчез. Его местонахождение остается загадкой и для семьи, и для близких друзей и соратников.

Мы разыскали руководителя предвыборного штаба Бубнова, Иосифа Розенталя. Он подтвердил, что накануне, приблизительно около одиннадцати вечера, Геннадий Ильич со своим личным телохранителем направлялся домой. Что произошло с ними после того, как они вошли в квартиру, остается только гадать.

Г-н Розенталь отказался давать подробные комментарии по этому поводу и бросил трубку. Впрочем, можно легко предположить, что это было заказное покушение. Геннадий Ильич Бубнов, известный предприниматель, являющийся членом правления крупного банка, собирался баллотироваться на пост губернатора Московской области в числе других одиннадцати кандидатов. Напомним, что накануне у ресторана «Ариэль» прогремел другой взрыв, в результате которого взлетела на воздух машина все того же Бубнова. Происшествие можно квалифицировать однозначно как покушение на жизнь предпринимателя. Сегодня попытка физического устранения Бубнова была предпринята вновь. Быть может, более успешно.

Специально для программы «Дежурная часть» корреспондент Аркадий Светло…

Родион нажал на кнопку пульта и выключил телевизор.

— Вот так, — сказал он, — быстро они управились, ничего не скажешь. Не удивлюсь, если вас объявят убитым.

— Я не понимаю, для меня во всей этой истории столько темных пятен, что…

— А для меня пока что только одна неопределенность. А именно — каким образом материал о покушении был отснят так оперативно и дан в эфир? Вот что. Тут довольно прозрачно прослеживаются корни этого преступления. В общем, такое ощущение, что ноги растут с Лубянской площади. Вот такие дела, Геннадий Ильич.

— Что-о? — воскликнул Бубнов. — Вы что, думаете, что все это подстроено ФСБ? Да вы что? Зачем это? Да и не в манере ФСБ присылать на квартиру каких-то тупых мордоворотов и…

— А я и не говорю, что те мордовороты были из ФСБ, — ответил Родион Потапович. — Откуда они были, я пока что не знаю. Наверное, кто-то из ваших недругов постарался. По крайней мере, можно предположить, что недруг этот хорошо осведомлен о ваших делах, Геннадий Ильич, потому как проникнуть в дорогую квартиру, оборудованную современной сигнализацией, и ждать там — это нужно хорошо постараться, хорошо изучить вопрос. Ведь у вас хорошая дверь и сигнализация в квартире, не так ли? — спросил босс.

— Да… — растерянно пробормотал Геннадий Ильич, — да, конечно. Я как-то не подумал. Сигнализация, ключ… значит, у них был код и был ключ, так, что ли?

Совершенно верно, — сказал Родион. — По крайней мере, я так понял из того, что мне сообщила Мария. В вашем ближайшем окружении завелась крыса, Геннадий Ильич. И вам очень крупно повезло, что эти ребята проникли в вашу квартиру именно в тот момент, когда киллер в доме напротив взялся поджидать вас. Минус на минус дал плюс. Один убийца устранил других. Отсюда я делаю простой вывод: тем, кто подослал киллера, была нужна не столько ваша смерть, сколько общественный резонанс. Он перестрелял всех тех бугаев, очевидно, уже держа в голове заголовок в газетах «В доме бизнесмена и кандидата в губернаторы Мособласти найдено ПЯТЬ ТРУПОВ!!!» или «Резня в доме банкира». В крайнем случае подойдут и вариации, высосанные из фамилии: «Кто кроет бубновую масть?» или «Бубновый туз в рукаве киллера». Бубновый туз, понятно — это вы, Геннадий Ильич Бубнов.

— Подождите, — выговорил тот, — это что же, меня заказали сразу… с двух сторон?

— Выходит, что так.

— А почему вы считаете, что к делу причастны спецслужбы?

— Есть некоторые основания думать подобным образом. Впрочем, все это находится на гипотетическом уровне, в стадии разработки, — как то часто бывало, уклонился от объяснений Родион Потапович. — А теперь, Геннадий Ильич, скажите откровенно, что вы обо всем этом думаете?

— Да что тут думать!! На меня оказывают беспрецедентное давление! Это политическая провокация!

— Геннадий Ильич! Это в своих предвыборных заявлениях вы можете употреблять такую клишированную риторику. А у нас, как говорят в армии, тут вам не там.

— Полагаю, что к делу причастен Ищенко. Он сегодня заявил мне, что не стоит лезть во власть. Вот, Мария слышала, она может подтвердить.

— Да, могу, — сказала я. — Этот Фабиан Петрович Ищенко очень приятный человек.

— Ищенко? — нахмурился босс. — Эта фамилия мне известна. Колоритный тип.

— Отъявленный мерзавец! — с сердцем заявил Бубнов.

— Да, что-то в этом есть, — согласилась я. — Так вот, о Фабиане Петровиче. Он в очень ярких красках обрисовал ситуацию. Упрекнул Геннадия Ильича в ангажированности. Бывает. Но в целом, как мне кажется, Фабиан Петрович не имеет к покушению никакого отношения. Как к первому, так и ко второму.

Бубнов вскинул на меня глаза:

— Что-о? Вы полагаете, что… что Ищенко… что он — ни при чем? Так, что ли? Ну, знаете!!!

— Это по меньшей мере глупо с его стороны, — сказала я, — организовывать на вас покушение в тот самый вечер, в который он с вами встречался и вел разговор. Весьма напряженный разговор, если уж на то пошло. На кого первого подумают? На него. И кроме того, откуда Ищенко знал, что вы поедете домой? Вот предыдущую ночь, к примеру, вы ночевали у Розенталя. К тому же едва ли господин Ищенко знает ваш личный домашний код и имеет ключ от вашей квартиры.

— Где деньги лежат, — по-бендеровски поддакнул босс. — Хорошо рассуждаешь, Мария. Продолжай.

— Собственно, круг подозреваемых не ахти как велик, — сказала я. — Кому вы доверяете так, чтобы этот человек знал код в вашей квартире и имел ключ? Ведь ваша квартира была открыта родным ключом, я же открывала сама. А я бы заметила, если б что не так, у меня на это глаз наметанный.

— То есть вы хотите сказать… — пробормотал Бубнов. — То есть… вы хотите сказать… что… что… Кто-то из моих? — вырвалось у него.

— Так кто знает код? Кто имеет ключ? — жестко спросил Родион Потапович. — Отвечайте, Геннадий Ильич!

— Ну как же… Жена. И Розенталь.

— Ага, — сказал Родион Потапович, — Розенталь — это, я так понимаю, тот самый тип, которого сейчас поминали по телевизору недобрым словом. Который отказался комментировать ситуацию вокруг вас даже по телефону и бросил трубку.

— Да… он.

То есть и ваша супруга, Валерия Юрьевна, и ваш приближенный, вот этот Розенталь, знали, что вы едете домой? Знали?

— Да.

— Понятно, — мрачно сказал босс. — Да, в самом деле, вы попали в жестокий переплет, Геннадий Ильич. Против вас играют рискованную партию. Бьют одна за другой карты — шестерку, то есть Сережу Воронова, даму, то есть Светлану Андреевну. Но тузом хотели пожертвовать. Вами хотели пожертвовать, Геннадий Ильич, значит, такая крупная карта, как туз, может быть отдана ради другой, более крупной.

— Но что же… крупнее туза? — пробормотал Геннадий Ильич, а я взглянула вопросительно.

— Не крупнее, а значимее! — твердо выговорил босс. — Джокер! А кто держит в руках все нити вашей политической и финансовой карьеры, если уж быть откровенным… кто, Геннадий Ильич?

Toт смешался. Родион улыбнулся краем рта и, подтянув к себе ноутбук, зачитал:

— Ну что же. «Приблизительная оценка личного состояния 10 (десять!!) миллиардов долларов. Самый богатый человек Восточной Европы. Владеет крупными пакетами нефтедобывающих, газовых и перерабатывающих концернов. Сосредоточил в руках 70 процентов алюминиевой и 20 процентов алмазной промышленности России. Владеет тремя металлургическими комбинатами. Хозяин многочисленных СМИ: один федеральный ТВ-канал, пять газет федерального значения, три центральных журнала. Контролирует мощные финансовые потоки…» Так, это не то… А вот: «…Все возрастающее финансовое могущество диктует соразмерное увеличение политического веса. Тотальный контроль над несколькими субъектами Федерации…» Гм… Так! «В сферу влияния этого человека и его империи может включиться вскорости и Московская область, губернатором которой может быть избран близкий олигарху человек, известный бизнесмен Геннадий Бубнов». Так о ком Идет речь, Геннадий Ильич?

Я понимаю, — более спокойно сказал тот, — что сейчас о Романе Юрьевиче Шестове пишут очень много. Привлекательная фигура, закрытая и сложная. Писак просто-таки манит урвать от ореола таинственности, которым он себя окружил. Но кто вам сказал, что я его человек? Я с ним и виделся-то раза три за всю жизнь.

— Понятно, — сказал босс.

— А если о том, кто сказал, что вы его человек, — вмешалась я, — то припомните-ка, Геннадий Ильич, слова Ищенко, когда он упрекал вас в марионеточности. Я охотно поверю, что вы видели его раза три. Но, Геннадий Ильич, политическое взаимодействие не всегда предполагает еженедельные воскресные пикники на даче и посиделки с чаем и пирогом. Ну что вы упираетесь? Ведь вас два раза хотели убить. И жизнь спасла вам, между прочим, я. Так что я имею кое-какие права задавать вам откровенные вопросы. К тому же, Геннадий Ильич, вы только что услышали, что на вас могли спустить всех собак с Лубянки. Дали отмашку. И вы даже не можете всплыть теперь в публичной жизни. Ведь можно выдать себя за мертвого. Вы что, не понимаете, что творится?! Вас прессуют так, что мало не покажется!!

— Да уже не показалось, — буркнул Геннадий Ильич. — Ну хорошо. У нас просто не принято говорить о таких вещах, но раз уж все так далеко зашло, то я скажу. С самим Романом Юрьевичем я имел продолжительный разговор только один раз.

Он не был конкретен. Мне казалось даже, что он играет со мной, как кошка с мышкой. Он был мягок, деликатен, заверил, что я могу рассчитывать на его поддержку. Роман Юрьевич вообще говорил так, словно паутиной опутывал. Вы знаете, я сам человек небедный, но в его кабинете я почувствовал… знаете… аромат громадных денег и всемерного могущества. Конечно, он не говорил мне прямо в лицо, что будет на меня, так сказать, влиять. Об этом не говорят напрямую. По крайней мере, такие люди, как он. Позже я контактировал только с его доверенными лицами, сам он не вмешивался. Я понимаю, что если я буду избран, то меня поставят под контроль. Сам Роман Юрьевич и пальцем не шевельнет, он, наверное, никогда не ставит себя на такой низкий уровень, чтоб лично влиять на чиновников, пусть даже самых высокопоставленных.

— Вот это уже откровенный разговор, — сказал Родион. — Благодарю вас, Геннадий Ильич. По всей видимости, вас хотят убрать не только ваши политические оппоненты. Вас хотят убрать и свои. Вам нужно быть очень осторожным. Отныне вы поживете здесь, у нас. Вы исчезнете. Исчезнете до тех пор, пока мы не распутаем этот клубочек. Вы — мертвы, Геннадий Ильич! Понимаете?

— Да, но…

— И не нужно бессмысленного и опасного проявления инициативы, — довольно-таки бесцеремонно перебил его мой босс. — Своими опрометчивыми шагами вы можете погубить и себя, и близких вам людей. Так что затаитесь. Поддайтесь. Нельзя бороться со скалой. Я попробую во всем разобраться, и лишь потом, разобравшись, мы можем предпринять кое-какие шаги.

— Да, да! — пробормотал он. — Конечно!.. Я очень вам обязан. Конечно, я перед вами в неоплатном долгу. Но даже неоплатный долг можно оплатить. По крайней мере — попытаться. Вот вам кредитная карточка, здесь на бумажке я пишу пин-код, на карточке около десяти тысяч долларов. Это немного. Но если что, то не стесняйтесь, и я…

— Об этом поговорим позже, — сказал Родион. — Не сейчас. Вы хотите перекусить? Нет? Тогда отправляйтесь спать, Геннадий Ильич. Мария покажет вам комнату. Вот сюда, наверх, по лестнице. Вам нужно восстановить силы. Спокойной ночи.