IV. ЛЮБОВЬ
1
Бледный и растерянный вид Аннушки оставил равнодушной Карину. Она холодно предложила ей сесть и предупредила, что у нее мало времени, хотя это была неправда. Гурьева не любила во время отъездов мужа торчать дома в выходные, поэтому стремилась на работу; за делами, которые всегда находятся, время летит незаметней. Она откинулась на спинку кресла, перебирала пальцами авторучку и не спускала ледяных глаз с Аннушки.
Четыре года назад после окончания театрального института ее взяла в театр Эра Лукьяновна. Почти все актеры окружили девушку заботой, опекали, помогали справляться с ролями. Но уже тогда шла битва с Эпохой, Анна быстро разобралась в партиях, старалась остаться в стороне, не примыкая ни к одному клану. Позже все же с повышенной осторожностью относилась к гонимым коллегам. Собственно, так поступать ее учили и Карина, и ее муж, и Лена, да тот же Виталик. А если говорить откровенно, они не только дали ей шанс не мучиться выбором, но оградили и себя еще от одного разочарования. В общем, когда Аня в театре сторонилась их, хором уверяли друг друга: правильно делает, это же мы ей подсказали линию поведения. А неприятный осадок скрывали.
Аннушка теребила носовой платок, не смотрела Гурьевой в лицо и не говорила, зачем пожаловала. Карина вдруг ощутила себя хищницей, перед которой трепещет пока еще живой ужин. Хотя и было немного горько: когда-то эта девочка восторженно провожала каждый раз взглядом местную примадонну Гурьеву. Потом стала отводить глаза, будто не видит, переходить на другую сторону улицы при встрече. Теперь сидела, как побитая хозяином собачонка. Быстро меняются люди.
– Слушаю тебя, – Карина напомнила, что это Анна добивалась свидания.
– Я не знаю, с чего начать, – пролепетала тихо Аннушка.
Красивая девушка, чем-то похожая на цыганку, с великолепной кожей, роскошными волосами, нежная, как персидская кошечка. Немудрено, что Виталик увлекся ею. Да что там, даже муж Карины засматривался на молоденькую и перспективную актрису, из-за чего дома случился крупный скандал. Карина тогда поставила вопрос ребром: нравится тебе Анна – уходи, не уходишь – прекрати давать повод сплетням. Игнат отрезвел, заверял, что любит только жену, потерять ее равносильно смерти. Но дулась она неделю.
– Вы ведь знаете, что произошло на спектакле... и после?.. – робко вымолвила Аннушка.
– Конечно, – без выражения ответила Карина.
– Я просила Эру Лукьяновну помочь похоронить Виталика... Виталия Романовича и его жену. У них ведь никого из родственников в этом городе нет. Эра Лукьяновна отказала, потому что не хватает денег на зарплату... Но это же надо сделать.
Тут-то и подняла Анна свои карие очи на Гурьеву. Напрасно надеялась, что та догадается о цели прихода, Гурьева смотрела сквозь нее с такой холодностью, что девушка вновь потупилась, опустила плечики.
– Не понимаю, почему ты пришла ко мне? – спросила Карина, хотя прекрасно поняла, о чем идет речь.
– У меня нет денег, – едва выговорила Аннушка, на ее юбку упала слеза. – Помогите, они же были ваши друзья...
Карина припомнила, как унизительно не иметь денег на лекарства, одежду и еду, тем более на такое мрачное мероприятие. Но помнила и другое – Ленку, ее отчаяние и боль, поэтому решила помучить девчонку:
– Ну, о Елене Ушаковой ты можешь не беспокоиться, дорогая. Думаю, наш клуб предпринимателей оплатит траурную церемонию, ее, как актрису, многие любили. (Специально взяла педантичный тон.) Виталик, прости, это твои проблемы. Кстати, а на аборт ты не будешь просить денег?
– На какой аборт? – и Аннушка вновь подняла невинные глазки.
– Разве ты не беременная? Виталия Ушакова нет, ребенок, я полагаю, теперь тебе не нужен. Ты же его хотела завести, чтобы Виталика привязать к себе, так? Такого актера и в наше время возьмут в приличный театр, заодно и тебя...
– Я беременная?!! – бледненькое личико Аннушки окрасил румянец. – Что вы! Я не беременная... и не была...
Карине показалось, что она ослышалась. Мигом слетела маска крутой «новой русской», на Анну уставилась с нескрываемым любопытством обыкновенная женщина.
– Да кто вам такое сказал? – спросила Аннушка, тоже немало удивившись.
– Виталик, – после паузы ответила Карина. – Он пришел к Елене, сказал, что вас выставляют из общежития и вы будете жить в квартире Ушаковых, что ты беременная.
– Да это... Нет, не могу поверить. Нас действительно попросили из общежития, но то, что мы собирались жить в квартире Ушаковых и моя беременность... это неправда. Он ушел... то есть совсем ушел. – Видя со стороны Гурьевой полное непонимание, Анна постаралась рассказать более упорядоченно. – Мы поссорились. Мы с Виталием Романовичем всегда ссорились, вернее, он постоянно шел на конфликт. Я любила его... но у нас ничего не вышло...
– Потому что пятнадцать лет не проходят бесследно, – отчеканила Карина, фактически упрекнув Анну в низости.
– Да, – согласилась та, – не проходят. Я поняла это. Он мучился тем, что оставил Лену, места себе не находил. Я стала раздражать его, все делала не так: не так готовила, не так говорила, не так любила его... он обижал меня...
– Не надо было прыгать в чужую постель! Это нечистоплотно. Разве мама не учила тебя не связываться с женатыми мужчинами?
– Я очень раскаиваюсь, – проглотила Анна оскорбительный выпад. – Но так уж получилось. Когда мы репетировали, на меня находило наваждение. Я только и видела его глаза, улыбку, губы, какой он красивый. Его прикосновения были не просто партнерские, а более откровенные, нежные и страстные, чем положено по сцене. У меня все останавливалось... Швец часто приглашал его к себе в кабинет, как раз на тот период пришлось много праздников. Приглашал и меня. Сам Швец не пьет, но остальные пили. А мы с Виталием Романовичем много говорили о моей роли, он делился опытом...
– И не забыл поделиться сексом, – ехидно дополнила Карина.
Аннушке было неловко слушать циничные колкости Гурьевой. Собственно, она не рассчитывала на сочувствие с ее стороны, заранее готовилась к оскорблениям и уговаривала себя не обращать внимания. Аня разбила семью ее лучшей подруги, другой реакции быть не могло. Но больше пойти было не к кому, в этом городе у нее тоже никого нет.
– Да, он красиво ухаживал, я не устояла, – откровенно созналась Анна. – Это случилось спонтанно, как будто вихрь закрутил нас и унес далеко-далеко... Я ничего не могла с собой поделать. У меня пропала воля, все вокруг расплавилось...
– Очень интересно. Напиши статью, если она будет такая же поэтичная, мы напечатаем ее в «Машеньке». Нашим читательницам она придется по вкусу.
– Зачем вы так? – тихо сказала Аннушка, все же не выдержав выпадов Гурьевой. – Вы стали совсем другой...
– Циничной? – усмехнулась Карина. – Что ж, в наше время это неплохое качество.
– Я надеялась, вы поймете.
– Пойму?! – вскипела Карина и заходила по кабинету. – Смешная девочка. Ты мне сейчас рассказала о позывах своей плоти, а я должна это понять? Знаешь, дорогая, я могу рассказать другую историю. Пока вы оба забавлялись друг с другом, знакомая тебе женщина страдала, потому что ваше счастье делало ее глубоко несчастной. И вы настолько бесчеловечно отнеслись к ней, что не посчитали нужным хотя бы спрятать свою похоть, она вас видела каждый день. Ты отняла у Лены мужа в скверный период жизни. Каждый день прибавлял ей седин, убивал... Ах да, я забыла. У тебя ведь все расплавилось, ты ничего и не замечала.
– Карина Глебовна, я очень раскаиваюсь, очень... поверьте. Мне сейчас...
– Меня не интересует, как тебе сейчас, – жестко оборвала ее Карина. – Ответь на один вопрос: почему Виталик сказал Елене, что ты беременная? Что вы еще придумали, чтобы досадить Ленке?
– Не знаю, – опустила голову Аннушка. – Я правда не знаю. Полтора месяца мы жили с ним замечательно, а потом он... одумался, наверное. Не сразу, конечно, а постепенно стал безразличным, затем раздражительным. Я старалась помочь ему, ведь перемены всегда болезненны для любого человека, но у меня не получалось. В конце концов, я заметила, что он провоцирует меня на скандалы, и поняла: Виталий ищет повод уйти. В тот вечер, о котором вы говорили, я пришла домой после репетиции, он уже собрал вещи и сказал, что уходит, что все было ошибкой... Я не хотела его терять... выбежала за ним на улицу, но он сел в такси и уехал.
– Значит, он хотел вернуться к Лене, – задумчиво произнесла Карина, глядя в сторону. – Но не повинился, а выдвинул обвинения, соврал про беременность и что вы будете жить вместе. Не понимаю, зачем? Странно...
– Я не все вам рассказала... – робко подала голос Аннушка.
– Что еще? – насторожилась Карина, беря в рот сигарету. Нет, в ближайшее время бросить курить не удастся.
– Когда это случилось, то есть на следующий день после их смерти, ко мне в общежитие приехал Подсолнух. Он сказал... сказал, что...
– Говори, что сказал этот мерзавец, – приказала Карина, так как девушку душили слезы, а раз Подсолнух приезжал к Анне, значит, замыслил какую-то пакость.
– Сказал, что видел, как я подходила к реквизиторскому столу и брала бокал... Бокал и кувшин Лена Ушакова вынесла потом на сцену, они выпили напиток...
– Что?!! А ты подходила к столу? Бокал брала?
– Да, – призналась Анна. – Я налила в бокал напитка из кувшина и запила таблетку, у меня болела голова, затем поставила бокал на место, и все. Но... дело в том, что...
– В чем еще дело? – нетерпеливо спросила Карина.
– Он встретил меня в тот день, когда Виталий ушел...
– Из тебя слова клещами вытягивать надо. Кто встретил?
– Подсолнух. Я плакала на улице, он подошел и поинтересовался, почему я плачу.
– Погоди, а как он оказался у общежития? Что он там делал?
– Возле общежития живут Нонна и Гриша Башмаковы, он часто к ним приезжает. Понимаете, я сглупила и рассказала ему, что Виталий ушел от меня к жене. А вчера он сказал, что следствие очень заинтересует этот факт, так как у меня был мотив...
– Какой мотив?
– Убить Ушаковых. Из ревности. И он уверен, что именно я подсыпала яд, но пообещал, что никому не скажет об этом, если я буду вести себя разумно. А я не подсыпала...
«Хорошенький поворотик», – отметила про себя Карина. Ревность – это действительно мотив для неуравновешенной личности, но Анну нельзя назвать такой. И в то же время опыт подсказывал: люди часто бывают непредсказуемы. Но Подсолнух ее шантажировал, что же ему нужно?
– В чем заключается твоя разумность? – после длинной паузы спросила Карина.
– Не объяснил. Лишь намекнул, чтобы я внимательно ловила каждое слово Юлиана Швеца, а потом докладывала ему.
– Угу, значит, Сеня затеял интригу против Юлика. Два паука в одной банке не уживутся. Но ведь Подсолнух вроде бы дружит с Юликом.
– И я так думала. Карина Глебовна, что же мне делать? Я не сыпала яд, клянусь.
Карина пристально, прищурив глаза, изучала Аннушку. Внешность обманчива, о, как обманчива. Эта девочка не постеснялась однажды пойти на подлость, связавшись с Виталиком. В сущности, всякое случается, сама по себе связь возможна, раз уж их переклинило, но не в тот момент, когда Ленку замучили суды и гонения. Анна попросту успешно добивала ее. В этом и была подлость, по мнению Карины. Но отравительница... не убедительно.
– Что же мне делать? – повторила Анна, глядя на нее с надеждой.
– Рассказать все следователю.
– Нет! – отрицательно замотала головой Анна. – Я стану подозреваемой. Нет!
– Это глупо. Надо рассказать, там не дураки работают.
– Пожалуйста, умоляю вас, не говорите. Я боюсь.
– Анна, подумай, во что это может вылиться. Тебя еще кто-нибудь мог заметить у стола, ты такой вариант не проворачивала?
– Но я тоже видела! – воскликнула отчаянно Анна.
– И что же ты видела? – заинтересованно прищурилась Карина.
– В антракте на сцене никого не было, а я не пошла в гримерку, потому что не могла находиться там с Еленой Ушаковой. Вы, наверное, не поверите, но... мне было стыдно... В общем, я стояла за задником, вернее, сидела на батарее. Вдруг услышала осторожные шаги, выглянула из-за задника. Швец остановился у стола. Что он там делал, я не заметила, но... он увидел меня, испугался или смутился – не знаю, пробормотал что-то под нос и ушел со сцены через выход, который ведет в зрительный зал.
– Так... Интересно. Ты хоть понимаешь, что у Юлика более веский мотив убить Ушакова? Если только представить Виталика рядом с Мессалиной, где будет Юлик?
– А Лену? Зачем ему убивать и ее?
– А ведь такая мысль у меня сегодня уже мелькала, – Карина говорила как бы сама с собой. Следующая фраза предназначалась Анне: – Ты должна все рассказать следователю. И как можно быстрее.
– Нет, – уже менее категорично сказала Аннушка.
– Аня, – впервые за их долгую беседу Карина обратилась к ней мягко, – в театре убили троих человек. Ты вдумайся в это слово: убили! Убийцу следует искать среди тех, кто работает в театре, кто подходил к столу...
– Вы думаете, это Швец? – пролепетала девушка, задрожав. До нее постепенно доходило, что Юлик захочет убрать свидетельницу.
– Я не могу называть кого-то конкретно. Но даже тебя нельзя исключить... Поэтому, если ты не виновата, иди к следователю. Анна, не следователя бойся...
– Хорошо, я подумаю. Карина Глебовна, вы не могли бы дать мне денег на похороны? В театре собирают, но этого будет мало. А я отдам. Не сразу, в течение года.
– Иди и думай, о чем я тебя предупредила, – встала Карина. – А похороны... Давай сделаем так. Я сегодня же переговорю в клубе, надеюсь убедить всех и собрать деньги. А ты все счета принеси мне. Прикинь, сколько будет людей, закажи поминки в кафе. И этот счет принесешь. А теперь иди.
– Спасибо, – поблагодарила Аннушка. – Огромное вам спасибо... Я никогда не забуду... До свидания...
Карина осталась одна. Сумерки заполнили кабинет, а она думала, курила. Значит, двое точно подходили к столу, а Подсолнух шантажировал Анну. Подсолнух определенно имеет свой интерес в этой смертельной истории. А вот какой – неизвестно.
– Нет, я с такой загадкой не справлюсь. Если Анна в ближайшие дни не пойдет к следователю, я сама расскажу... как же его? Степан! Да, расскажу Степану.
