Лёля. Июль, 1999
Во всяком случае, пока что можно было не очень бояться. Доктор ясно сказал: на восстановление организма после трех уколов нужно семь дней. Судя по всему, людям, похитившим Лёлю, кем бы они ни были, нужен именно восстановленный, то есть живой организм, и по крайней мере еще семь дней ее не будут убивать. А может быть, и потом не будут…
Секундочку. Но зачем ее похитили? В гарем к этому загадочному Хозяину, которого все называют как бы с большой буквы? Ну да, и не сразу в койку ему подложили, а дали время очухаться. Может, он по профессии нотариус и желает, чтобы наложница при совершении полового акта находилась в здравом уме и твердой памяти? А может, просто обожает вести интеллектуальные игры вперемежку с любовными?
Нет, гарем, пожалуй, не проходит, в гарем могут похитить только Иден в «Санта-Барбаре», потому что в нашей счастливой стране уже и похищать никого не надо: столько девок согласятся на это бесплатно и бесхлопотно, что никаких гаремов на них не напасешься!
Кстати, пока что сексуальный интерес к ней проявлял отнюдь не Хозяин… Лёля заставила себя не вспоминать пальцы, больно защемившие сосок, ощущение «резинового» предмета в ладони. Сразу стало тошно, страшно, слезы подступили к глазам…
Не думай о всякой ерунде! О деле думай!
Итак, здесь не гарем. Похищена ради выкупа? Тогда у похитителей клиническая идиотия, если они не способны элементарно просчитывать свою выгоду. Даже если ее родители продадут квартиру, дом в деревне, мамины любимые картины, папин любимый ноутбук и вдобавок все с себя, они вряд ли наскребут больше сорока тысяч долларов. Это не сумма для серьезных людей! А учитывая, что после 17 августа продавцов по стране стало на порядок больше, чем покупателей, и денег у людей вообще нет, сумма скорее всего уменьшится раза в три: продавать-то придется срочно, не торгуясь! Вообще слезы останутся…
Нет, эти несчастные тысячи здесь ни при чем: одна машина, в которую ее заталкивали похитители, дороже стоит. И достаточно открыть глаза, окинуть взглядом убранство этой «палаты», чтобы убедиться: здесь обитают не самые бедные люди. И не без фантазии! Этот пошлый подвесной потолок отнюдь не дешевка синтетическая, и стены обиты не какими-нибудь моющимися панелями, а чем-то до боли напоминающим натуральный шелк цвета топленого молока с золотистой искоркой, затканный нежно-зелеными розочками. Потрясающе красиво! Мебель… Такой мебели даже в салоне «Камея» не увидишь. Великолепное светлое дерево, изысканные кресла, столик на колесиках, комод, платяной шкаф. Обивка кресел нежно-зеленая, а розочки золотистые. В стену вмонтирован телевизионный экран полтора на полтора, не меньше. Одуренная обстановка. Такой богатый Хозяин, старательно убеждала себя Лёля, вряд ли станет гоняться за той жалкой данью, которую смогут уплатить ее несчастные родители – даже если вывернутся наизнанку. Она не вынесет мысли, что станет причиной разорения семьи! Отец и мама всю жизнь трудятся как проклятые над своими книжками. Книжек море, денег – капля. Неблагодарный труд! Конечно, по сравнению с очень и очень многими Нечаевы живут, можно сказать, прилично, но какой ценой это достается? Они света белого не видят, отец вон досиделся за письменным столом до того, что врач силком выгнал его в деревню, на свежий воздух, не велев показываться в городе до заморозков. Мама, когда Лёля начинает ворчать по поводу приобретения очередной картины, отмахивается: «Да брось ты, не заводись, знаешь ведь, что нам с папой по морям-горам-пейзажам разъезжать совершенно некогда, работать надо, договор жмет, а тут посмотришь на картинку-маринку – и будто на морском берегу окажешься!»
Нет-нет, наверное, у похитителей имеются другие планы насчет Лёли, они, уж конечно, работают по-крупному!
Но если так, в чем все-таки причина похищения? Лёлю украли конкуренты того московского издательства, для которого горбатятся родители, чтобы шантажом заставить их прекратить работу над энциклопедией? Чепуха чепуховская!
Мелькнула мысль… Нет, даже и думать не хочется, будто это может быть как-то связано с Дмитрием! Тем более что за Лёлину жизнь у него и обрывка спасательного троса не выторгуешь. И вообще, быть ему чем-то обязанной… Лучше уж в гарем!
Лёля села, опираясь на руки, сцепив зубы и старательно унимая головокружение. Всего лишь от вида термосов, стоящих на столике около кровати, сразу затошнило, но, делая судорожные глотательные движения, она заставила себя открыть одну, другую, третью крышку. Обязательно надо поесть, и совсем не потому, что доктор чем-то там пригрозил, а просто иначе ее так и будет выворачивать желчью до бесконечности. И еда – это силы, а силы нужны: чтобы думать, чтобы действовать. Итак, что у нас на обед (завтрак, ужин)? Куриный бульон, рисовая каша и компот. Диетическое питание? Простенько, но со вкусом… правда, очень вкусно. Прямо-таки волчий аппетит вдруг проснулся, такое ощущение, будто трое суток не ела!
А что, очень может быть, неизвестно ведь, сколько времени ее сюда везли. Спасибо хоть помыли после долгой дороги, хороша же она была, наверное, а теперь волосы мягкие, пушистые, как после дорогого шампуня, вот только непричесанные…
Лёля сцепила зубы, пытаясь не думать, кто ее мыл и что при этом могло происходить с бесчувственным телом. А почему, впрочем, надо думать только о плохом? Вдруг здесь есть женщины для таких услуг? Наверняка: женщин вообще больше, чем мужчин, они есть везде, значит, и здесь.
И все-таки от неприятных картин, возникших в воображении, яблочный компот словно бы прокис. Ну и ладно, хватит, она и так умолотила уйму всякой еды. Тошнота, слава богу, прошла бесследно, и головокружение прекратилось, однако никакого особенного прилива сил Лёля не ощутила. Напротив, тело налилось приятной, расслабляющей тяжестью. Еще бы, столько съесть – наверняка отяжелеешь! И тут она вспомнила, что забыла выпить хлористый кальций. Пить или не пить, вот в чем вопрос? Все-таки полезное лекарство, очищает кровь. А, пожалуй, следует очиститься, неизвестно ведь, что ей там кололи, в машине-то!
Однако стоило представить горький, отвратительно-солоноватый вкус CaCl (недаром его советуют запивать молоком!), как Лёлю перекосило. Ну, ничего, она его столько выпила в детстве, под неусыпным надзором тети Светы (царство ей небесное!), что кровь очистила на много лет вперед. Но чтобы не осложнять и без того сложную здешнюю жизнь, Лёля аккуратно отмерила столовую ложку лекарства и вылила его в термос, где на донышке еще плескался куриный бульон. Надо думать, они здесь моют посуду после еды!
И вдруг Лёля почувствовала, что страшно устала от этих незамысловатых действий. Откинулась на подушку, не в силах и пальцем шевельнуть. Мало сказать, что неудержимо потянуло в сон: тело ее уже спало и не подчинялось слабо бодрствующему рассудку. Но и над ним Лёля была уже не властна. Мысли словно бы отделились от нее, жили своей вялой, но вполне самостоятельной жизнью, и уж теперь-то Лёля ничего не могла с ними поделать. Как ни хотела она вспоминать, а все же пришлось…
