Глава 16

У Адама Рудольфовича и правда был день рождения. Отмечал его всегда пышно, ведь ОН появился на свет в этот день. Однако сегодняшний праздник омрачил звонок Хачика, выявил предательство Тимохи. В Гоги не сомневался, это человек преданный, проверенный, следовательно, о Лии рассказал Хачику Тимоха. Встречал гостей с напускной веселостью, душу же его раздирала жажда мести. Ударили – ответь. Это закон. И он намерен ответить предателю, чтобы другим неповадно было.

В ресторан к Адаму Рудольфовичу съезжался самый разнообразный народ. Столы, разумеется, ломились от закусок. Но вот пикантная деталь, всячески обсуждаемая за спиной Адама: спиртные напитки он выставлял на стол своего производства, разлитые в соответствующие бутылки, запечатанные по всем правилам, даже с акцизными марками. Правда, эта спиртная продукция может соперничать с настоящей, но все же как-то несолидно поить гостей самогоном, – поговаривали после приемов у Адама. Вполне вероятно, в нем говорила гордость за собственное производство, а может, жадность не давала выбрасывать на ветер деньги. Адама пересуды не смущали, он о них знал, искренне возмущался «сплетнями».

Собрались, естественно, местные чиновники, из прокуратуры, верхушка ментовки и просто богатые люди. Нескольких друзей пригласил, не входящих в число нужных особ. Это те люди, с которыми ему нравится проводить время за шахматами, на природе, они «без задней мысли», потому что занимаются умственным трудом и делить им с Адамом нечего. С друзьями Булькатый вовсе не барон, а обычный человек, счастливый от сознания, что ни один из приятелей не угостит его ядом. С ними он по-настоящему отдыхает.

Хачатура Кареновича встретил как дорогого и почетного гостя, усадил рядом с собой. Неизвестно, что еще стало известно Хачику и как он отреагировал на заговор против себя. Предстояло заверить его в любви и уважении, перевести стрелки на недоброжелателей, интригующих против обоих. Задача сложная, ибо Хачик далеко не глуп.

Тимоха принес в подарок китайскую вазу, какие штампуют неподалеку от Сочи. Но ваза красивая и дорогая, выдержит конкуренцию с китайским фарфором. Адам пригласил также и Петю Шкалика, а то как-то подозрительно выглядела бы тусовка с Хачиком и Тимохой, но без Шкалика. Вот чего стоит ошибка, одна-единственная ошибка – терпи теперь всякую гадость за праздничным столом. В семь с небольшим заняли столы и подняли первый тост за здоровье Адама Рудольфовича.

Каракуль сначала подъехал к офису Адама Булькатого, полагая, что того в это время уже не будет на месте. Надеялся, что сторож знает местонахождение шефа. Риск, разумеется, большой, но иного варианта не придумал. В офисе питейного барона никого не было, кроме дежурного, который сказал по переговорному устройству, что Адам Рудольфович празднует день рождения в ресторане «Бриз». Каракуль зашагал к машине, выстраивая в уме дальнейшую тактику, но его потянул за руку Антоша.

– Ты почему вышел из машины? – спросил неслуха Каракуль.

Антон молча указал на стену. Листовка. И рожа на ней знакомая. Они подошли к стене, Каракуль прочел:

– «Разыскивается опасный преступник Захар Быкин...» Так это ж я! Не похож.

– Похож, – возразил Антоша.

Пробежав приметы глазами и текст, что преступник вооружен, может быть одет в милицейскую форму, а поэтому гражданам надо быть бдительными при встрече с подозрительными типами в милицейской одежде, Каракуль схватил Антона выше локтя и потащил в машину.

– Ну, Хачик, погоди, – угрожал, направляя автомобиль к «Бризу».

Остановившись неподалеку от ресторана за ивами, плети которых спускались до земли, приставил бинокль к глазу и внимательно изучил обстановку. Машины у ресторана жались друг к другу, в основном иномарки. У одного авто курили мужчины – водители шишек. Каракуль заерзал на сиденье – есть тот, кто нужен.

– Как же мне заманить его? – пробормотал, снова приставляя к глазу бинокль.

– Кого ты хочешь заманить? – сзади облокотился о его сиденье Антон.

– Гоги. Он наверняка знает, где твоя мама.

– Давай я его позову?

– Что? – протянул Каракуль и оглянулся на мальчика.

– Позову. Он придет к тебе, ты его спросишь, где мама.

А это единственно правильный ход. Ведь Каракулю на пушечный выстрел нельзя подходить к кабаку, многие из водил знают его в лицо. Однако он не торопился, взвешивал «за» и «против». Снова посмотрел в бинокль, с сожалением проговорил:

– Нельзя. Шофер Хачика там, он тебя знает. Подождем, когда уйдет.

Ждали с полчаса, наконец водитель Хачатура и еще пара человек вошли в ресторан, а Гоги достал сигарету. Каракуль скомандовал:

– Жми, Антоха, только быстро. Скажи, что его ждет тетя. После дуй сюда, лезь под сиденье, и чтоб я даже дыхания твоего не слышал! Понял? Кепку надвинь на нос!

Антоша, сдвинув кепку, рванул к Гоги:

– Дяденька, дяденька! Там тетенька просит вас подойти.

– Где? Где тетенька? – квадратный Гоги искал ее квадратными глазами.

– Там, за деревьями стоит. Дала десять рублей и просила вас позвать.

Мальчик потянул его за руку. Когда заинтригованный Гоги пошел, Антоша рванул к ивам, прыгнул в автомобиль и залез под сиденье, чтобы не злить Каракуля понапрасну. А тот присел у машины с невидимой Гоги стороны, вынул из-под куртки автомат. Гоги обошел ивы, озирался в поисках тети, но вместо нее сзади возник Каракуль, упер дуло в спину:

– Засохни, Гоги, а то трупом станешь. Ползи в тачку, побакланить надо.

Прежде обыскал, пистолет и мобильник переложил в свой карман и подтолкнул Гоги к машине. Едва тот упал на сиденье водителя, сзади сладко зевнул Радж. Гоги оглянулся и похолодел. Каракуль же потеснил его телом, чтоб он пересел на место пассажира, предупредил:

– Без резких движений, Гоги, а то Радж кочан откусит, он голодный. Радж, дави!

Дог опустил тяжелую лапу на плечо Гоги.

– Чего тебе? – буркнул тот, недобро покосившись на Каракуля.

Похититель оставил его без ответа, поспешил покинуть опасное место. Радж водрузил и вторую лапу на плечо Гоги, так ему было удобней, меньше болтало в машине. Немного проехав, Каракуль вырулил к морю, встал в темном месте, мотор не глушил.

– Здесь и побакланим, – сказал, развернувшись корпусом к Гоги. – Где Лия? Ты лучше вякай, а то у меня нет времени. Я знаю, что она у Булькатого. Гога, раз пошла такая пьянка, я раздумывать не буду. Всажу в тебя пяток пуль и выброшу из тачки. Так где он ее спрятал?

– На заводе в горах, – пробубнил Гоги, догадавшись, что его похититель настроен серьезно. – Скажи псу, пусть уберет лапы. У него из пасти воняет.

– Радж, уйди, – приказал Каракуль, трогаясь с места. Пес развалился на заднем сиденье. – Показывай дорогу, Гоги.

– Да ты что! Знаешь, что со мной Булькатый сделает?

– Управимся быстро, Булькатый ничего не узнает. Откажешься – я тебя пристрелю, мне терять нечего. Потом отловлю братка из команды Булькатого, тот все равно покажет. Видишь, и тебе терять нечего. Куда рулить?

Гоги пришлось показывать дорогу.

Тост Хачатур Каренович произнес от всей души. Пожелал долгих и прекрасных лет жизни не только имениннику, но и всем его родным, перечислив их по очереди, причем это было длинно, весомо, с паузами и юмором. Если б Адам Рудольфович не знал истинных мотивов прихода на торжество фактически врага, он разрыдался бы от столь лестных слов, сказанных в его адрес. Но после тоста лишь скромно поблагодарил, предчувствуя, что впереди выяснение отношений. Конечно, многие были поражены явлением Хачика на банкет. Уж кто-кто, а Хачик и Булькатый – две несовместимые субстанции. Когда гости разбрелись – кто курить, кто танцевать, – Хачатур Каренович предложил поговорить. Адам Рудольфович с готовностью проследовал с гостем в отдельный кабинет.

Но и Хачатуру предстоящий разговор не в кайф. У него ведь были в руках Лия, ее мальчишка и Каракуль, практически держал документы. Так промахнуться из-за собственной доверчивости! А Тимоха лишний раз подтвердил, что верить нельзя никому, поэтому, когда он и Булькатый устроились в креслах, заранее не верил всему, что скажет Адам. Серьезных конфликтов между главами кланов до этого дня не было, однако деньги делают свое черное дело – чем больше их имеешь, тем больше хочется. Таков Булькатый, возмечтавший забрать порт. Если б только в этом было дело, Хачатур никогда не пошел бы на переговоры, ведь ликвидировать проблему можно и другим способом, при котором человек замолкает навеки. Но у Адама Лия, а у Лии документы, значит, из Адама следовало сделать временного союзника. Позже «отблагодарит» за скромное желание забрать порт.

Хачатур Каренович нанизал на вилку несколько кусочков ананаса, отправил в рот, прожевал и только потом спросил:

– Где ти держишь Лия?

– Извини, дорогой, не скажу, – сладко улыбнулся Адам.

Хачатур Каренович приготовился к чему угодно, только не к откровенным проявлениям недоверия. Здесь привыкли изъясняться завуалированно, маскируясь под искреннюю дружбу, которой грош цена в базарный день. Обычно обе стороны подразумевают за словами подтекст, выстраивают тактику бесед и вычисляют правду тоже по подтекстам и тоже юлят при том. А сегодня Адам Рудольфович одной фразой задал иной тон, означавший: мне на тебя плевать. Хачик мгновенно сориентировался, хотя нутро его вскипело от негодования. Открыться врагу – это надо быть полным идиотом. Нет, он намеревался гнуть свою линию даже ценой унижений, посему наивно распахнул глаза:

– Пачему?

– Потому что Лия мне самому нужна.

– Не понял, – так же наивно сказал Хачик, хотя все прекрасно понял.

– Я заберу у нее бумаги. Все, что касается меня, оставлю себе, а остальное отдам тебе. Тогда делай с ними что хочешь. Согласись, сидеть на крючке даже у тебя неприятно.

«Шакал! – подумал Хачатур Каренович. – Меня хочет держать на крючке».

– Ти знаешь, что Каракуль сбежал от легавых? – выставил заготовленный аргумент Хачатур Каренович.

– Естественно, знаю. Какое это имеет отношение ко мне?

– Пирямое. Каракуль знает, что Лия держишь ти.

– А ты откуда знаешь, что он знает?

– Звонил мне. Это он обещал нам траурний марш, эсли с Лия будут плохо обращаться. Ти хорошо с ней обращаешься? – И Хачатур покосился на собеседника с самым искренним сочувствием.

– Каракуль угрожал? – рассмеялся Адам Рудольфович. – Неслыханно! Он полоумный. И ты его опасаешься?! Да я подниму своих...

– Не торопис, – упредил бахвальство Булькатого Хачатур. – Вот об этом и хачу поговорит. Каракуля должни били убрат ночью, но он бежал. Бежал из ментовки!

– Он один! – презрительно фыркнул Адам Рудольфович. – А один в поле не воин. Это русская пословица, не слыхал?

– Слихал, слихал, – несколько раз покачал головой Хачатур Каренович, как китайский болванчик. – Ти не видел, как он дрался. А ми с Алексом не раз видели. Говоришь, адын? Сколько людей в милиция? А Каракуль бил адын. И бежал. Он умний, хитрий, ловкий. Эсли ми его не поймаем, боюсь предположит, что будет. Надежно ли ти спрятал Лия?

– Не сомневайся, – уверенно заявил Адам. – Только я не въеду, этот Каракуль будет рисковать шкурой из-за бабы? Он что, больной? На кой хрен она ему?

– Может, это любов, – пожал плечами Хачатур, он тоже не понимал Каракуля. – А может, хочет бумагами шантажироват нас. Он очень опасен, пойми. И от него надо избавиться. Эст пиридложение. Отдай мне Лия, а уж я заманю его. Идет?

– Не пойдет, – заерзал Адам в кресле, все-таки неспокойно стало на душе. Раз Хачатур придает такое значение Каракулю, значит, он на самом деле опасен.

– Ми с тобой здэсь равние по силе, – с легким упреком сказал Хачатур. – Ти не с теми завел дружбу. Тимоха, Шкалик – шваль, их пора на помойка викинуть. А ти строит козни сталь против меня. Нехорошо. Ти подумай, с кем вигодно сойтись.

Внести раздор в стройные ряды врага – это вторая цель Хачатура Кареновича. Тимоха ему абсолютно безразличен, но сплочения низших кланов с высшими нельзя допускать. Булькатый вон и Шкалика пригласил на празднование, чего никогда не делал. Отсюда вывод: серьезную закрутил интригу, даже не интригу – атаку на Хачатура. Адам же вознегодовал:

– Это ж кто развонялся против меня? Какая падла хочет нас поссорить?

– Тимоха, друг мой, Тимоха, – печально доложил Хачатур. – Он пириходиль ко мне. Донес, что ти хочешь забрат у меня порт. И про Лия узнал я от него.

– Ну, мудило недоношенный, – рассвирепел Адам. – И ты поверил? Чтоб я с пидором на вась-вась шел?! За кого ты меня принимаешь? Да это он, подлюга, он и Шкалик мечтают от нас обоих избавиться. Мы им поперек горла!

– Вот видишь, сколько вокруг нас пилахих людей? – назидательно проговорил Хачатур. – Им вигодно нас рассорит. Раньше между нами не било недоразумений. Я, конечно, не поверил, но... осадок нехороший остался. Отдай Лия. Это будет подтверждением того, что ти не замислил против меня пилахое.

Адам призадумался. Не отдать Лию – подтвердить грязный донос Тимохи, что чревато самыми непредсказуемыми последствиями. За свой порт Хачик вырежет город, не то что Адама с семейством.

– Хорошо, – выговорил с трудом, – завтра ты ее получишь.

– Сегодня, – настоял Хачик. – Еще эст маленький просьба. Отдай пистолет Каракуля.

– А пистолет тебе зачем?

– Повесит на Каракуля убийство, – улыбнулся Хачик. – Лия найдут, убитой найдут, когда она отдаст бумаги или Каракуль за нее отдаст. Оставлят в живих людей, которие посмели нам противостоят, нельзя. Ти согласен? Видишь, я тебе доверяю и надэюсь на твоя помощь.

– Хорошо, – уже быстро согласился Адам.

Оба вышли из кабинета, как два старинных друга. Адам поискал Гоги, но тот куда-то запропастился. Собственно, водителю было велено прибыть к концу банкета, посему исчезновение Гоги не вызвало беспокойства. Адам дал другого человека людям Хачатура, он и должен показать местонахождение завода. Четверо сели в машину и отправились в горы. Удовлетворенный Хачатур Каренович вернулся к праздничному столу. Адам же подозвал своего охранника, зашептал ему что-то на ухо. Тот выслушал, ухмыльнулся и вышел из зала.

Вопреки ожиданиям завод располагался недалеко от города. Обогнули гору по пологому склону. Затем проехали вглубь по достаточно прямой и наезженной дороге среди высившихся громад, поросших густым лесом, свернули еще за гору. Лишь только показались деревянные постройки, прижатые к крутому скосу скалы и освещенные несколькими фонарями на столбах, Каракуль сдал назад на несколько метров, чтобы его не засекли. Заставил Гоги выйти и вышел сам. Подобравшись ближе к баракам, прячась за кустами, спросил:

– Где ее держат?

– Не знаю. Мы с Булькатым ее только привезли.

– Сколько здесь человек?

– По выходным тут дежурят трое. Но Булькатый послал еще двоих.

– Смотри не обмани, а то я из тебя сделаю отбивную и скормлю Раджу. Где они обычно находятся?

– Вон за теми бараками, там стоит деревянный дом для рабочих.

– Хорошо. А теперь извини...

Одним ударом Каракуль вырубил Гоги, уж это делать научился качественно. Когда Гоги принял лежачее положение, оттащил поодаль и побежал, пригибаясь и обходя световые пятна, к баракам. По пути никого не встретил. Заглянул в окно деревянного домика. Звуки его шагов заглушал рокот падающей воды, значит, где-то близко большой ручей или водопад. Собственно, гнать сивуху без воды невозможно, поэтому и построили так называемый завод поблизости от воды. Внутри домика было тихо, двое спали. На столе – бутылки, граненые стаканы, еда. Значит, пили. Где же еще трое? Каракуль огляделся. Вдруг услышал приглушенный крик и метнулся к бараку у подножия горы. Еще крик, словно кто-то вырывался. Каракуль обошел барак, обнаружил открытую дверь, проскользнул бесшумно внутрь. Теперь отчетливо услышал голоса:

– Да заткни ей пасть. Проснется Колян... отвинтит нам...

– Она кусается...

Каракуль увидел свет из квадратной дыры в полу и сбежал по ступенькам в подвал. Фонарь висел под потолком, где для этих целей был приделан крюк. Три парня, очень пьяные, пытались изнасиловать Лию. Вернее, это пытались сделать двое. Самый молодой держал ее за плечи и голову, закрывая ладонью рот, второй со спущенными штанами никак не мог поймать ноги Лии, брыкающие насильника. Третий сидел у стены и, кажется, не соображал вообще ничего.

– Стоять! – заорал Каракуль, направив на них пистолет.

Лишь только Лия увидела его, укусила первого так, что он завыл. Второго пнула ногой, тот отлетел и упал. Она подбежала к Каракулю, отстранившему ее в сторону:

– Они тебе что-нибудь сделали?

– Не успели.

– Их счастье. Давай на выход.

Он отступал спиной, не выпуская из виду парней. До тех наконец дошло, что в подвале чужак. Довольно ловко первый вытащил пистолет, видимо, был еще при памяти, и выстрелил, но не попал. Каракуль сделал ответный выстрел и попал. Юноша закричал, выронив пистолет и схватившись за руку. Второй никак не мог натянуть штаны, искал карман. Третий лишь голову приподнял, и снова она безвольно свесилась на грудь. Каракуль, мигом очутившись у голозадого, съездил ему по роже. Когда тот отключился, произнес зло:

– Скажи спасибо, что я добрый.

Люк захлопнулся! Каракуль рванул вверх по ступенькам, опередив Лию. Толкнул плечом люк – не поддался. Снаружи послышался лязг железа и радостный голос Гоги:

– Попались в мышеловку.

Каракуль несколько раз выстрелил в люк.

– Не трепыхайся, козел, не поможет, – крикнул снаружи Гоги. – Люк железный. Теперь из тебя Булькатый сделает отбивную, а из твоей суки омлет.

Настала тишина. Раненый парень, обливаясь кровью, стонал. Второй лежал, распластавшись на полу. Третий так и сидел без движений и молча. Каракуль спустился вниз, осматривая помещение, остановил взгляд на решетке.

– Я пробовала продолбить стену у окна, но решетка глубоко посажена... – сказала Лия и осеклась, прислушиваясь.

Замер и Каракуль, беспокойно осматривая подвал. Странное движение началось, послышался не то писк, не то урчание. Он вопросительно посмотрел на Лию.

– Крысы! – крикнула она, схватившись за него.

Действительно, из углов, где были свалены ящики, ринулись в подвал крысы. По всему было заметно, что они в панике. Крысы метались в поисках выхода, пробегая мимо людей и вдоль стен. Вдруг картонные коробки и ящики поползли, будто толкала их неведомая сила. Верхние попадали к середине подвала, Лия и Каракуль попятились.

– Что это? – она от ужаса жалась к нему.

Да он и сам хотел бы знать, что это. Собственно, долго не пришлось пребывать в неведении. Пол заполняла вода, заполняла быстро.

– Нас решили утопить, – сообщил Каракуль. – Иди наверх.

Но туда по ступенькам уже спешили крысы, штук двадцать. Некоторые залезли на лежащих пьяных парней. Раненый юноша завопил, сбрасывая их с себя.

– Я не пойду туда, – взвизгнула Лия.

Воды стало по щиколотку. Каракуль взял Лию за руку, побежал вверх, сбрасывая крыс ногами. Те пищали, одна прыгнула ему на грудь, но он сбросил и ее. За ними со стоном плелся юноша, зажимая рану рукой. Ящики уже плавали по подвалу, открыв стену, где находилась круглая дыра с решеткой, через которую и вливалась вода. Очевидно, крысы облюбовали тоннель за решеткой, а вода погнала их в подвал. Отфутболивая крыс, Каракуль спросил юношу:

– Откуда здесь вода?

– Это... – с трудом, превозмогая боль, заговорил он, – специально так сделали... к двум подвалам подвели воду. Если вдруг облава случится, а здесь полно товара, то надо сразу перекрыть ручей. Вода заполняет подвал... спиртному в бутылках ничего не станет, а легавые не догадаются нос под воду сунуть... Уй, не могу.

– Кончай стонать, сам напросился. Какой глубины подвал?

– Четыре... четыре с половиной метра. И площадь десять на десять. Но напор сильный, вода заполнит подвал быстро.

Каракуль присвистнул, снял автомат, повесил его на крюк с фонарем. Послышался лай, следом голос Антона:

– Каракуль! Каракуль...

– Антоша! – закричала Лия, в ее голосе радость и паника слились воедино.

– Мама, это ты? – обрадовался мальчик.

– Антон! – позвал Каракуль. – Попробуй открыть нас. Посмотри на пол. Свет видишь? Это люк, на нем кольцо. Поищи и попробуй поднять.

– Сейчас, – ответил мальчик. – Здесь темно. Нашел... Только на люке замок... большой, висячий... но сейчас лежит...

– Он не откроет, – сказал раненый юноша. – Замок амбарный. И перекрытие на люке тяжелое. Даже мужик не справится без ключа.

Вода поднималась. Крысы отвоевывали друг у друга пространство на ступенях, рвались к людям на лестницу, их пинали ногами Каракуль и юноша. Лия жалась к верхним ступеням, сидя на них и глядя на воду, которая поднималась все выше. Вот она накрыла лежащих на полу пьяных мужчин, исчезла и дыра, через которую вода вливалась. Юноша снял рубашку, судорожно рвал зубами, ему необходимо перевязать рану. Каракуль вырвал рубашку, ножом разрезал, начал перевязывать ему руку, упрекнув:

– Эх, ты, козлиная морда! Еще стрелял в меня. Стреляешь, так попадай.

– Свои же своих... сволочи, – хныкал тот, засмотревшись на те места, где под водой лежали его товарищи, а над ними плавали коробки, бочонок и отдельные короткие доски.

– Радж, фас! – услышали голос Антона и замерли. Следом послышался рык Раджа, короткий вскрик человека... настала тишина.

– Что там, Антон? – крикнул Каракуль.

– Гога пришел, – спокойно ответил мальчик.

– И что, что, Антоша? – затряслась Лия.

– Он лежит. Радж на нем стоит.

Гоги и не мог встать при всем желании. Когда Радж прыгнул на него, Гоги торопливо отступал, зацепился за порог и упал навзничь, разбив о камень голову. Он потерял сознание. А вода уже заполнила подвал наполовину, в ней постепенно утопали ступеньки. Вокруг плавали крысы. Зверьки посильнее вскарабкивались на плавучие предметы и на тех крыс, кто послабее, – эти тонули, визжа от страха. Крупные крысы плавали спокойно, иногда подплывая к людям, которые отгоняли их, колотя ладонями по воде. Зверьки поворачивались и отплывали, ища безопасное место. Каракуль лихорадочно соображал, что делать. Выход только один – через окно. Оно закрыто прочной решеткой – видно невооруженным глазом. Однако ячейки решетки крупные.

Мужчины по пояс стояли в воде, Лии вода доходила до паха.

– Почему вода такая холодная? – пролепетала она, дрожа от холода.

– Не волнуйся, – глядя, как вода поднимается до груди, произнес Каракуль, – ниже четырех градусов она быть не может. А здесь девять-десять...

– Нам конец, – застонал юноша, поднимаясь выше.

Втроем забрались на одну ступеньку, согнувшись, упирались спинами в потолок. Все, дальше взбираться некуда. Каракуль снял куртку, надел на Лию, дескать, так будет теплее, но это было обманчивое заблуждение. Потом, указав ей место между стеной и лестницей, произнес:

– Лия, смотри, с этой стороны лестницы проем. Мы попробуем взорвать решетку. Я оставлю за окном гранату, сорву чеку. В запасе будет четыре секунды. Когда я положу гранату за окно, набирай воздуха и падай камнем на дно в этот проем! Поняла?

– А ты? – простучала зубами Лия.

– Я тоже камнем у той стены... если успею. Но помни, что будет взрыв. Все всколыхнется, не испугайся и только после взрыва, выждав несколько секунд, всплывай.

– Я не умею плавать, – всхлипнула она.

– Ничего, научишься, – погладил ее по щеке, затем разорвал по шву ее юбку до пояса. – Теперь поплывешь свободно. Держись за крюк, под ним проем. Не бойся, я вернусь и помогу тебе. Помни, четыре секунды!

Вода достигла решетки окна на противоположной стене. Крысы ринулись к свободе, пролезали сквозь прутья, застревали, жутко пищали, лезли друг на друга.

– Антон! – закричал Каракуль. – Убегай отсюда со всех ног. Слышишь?

– Да, – ответил мальчик. – А вы с мамой?

– Беги! Мы потом... Ну, пацан, – обратился к юноше, – жить хочешь? Тогда плывем к окну, разгонишь крыс.

– Это глупо, мы погибнем. Вода ледяная, у меня судорогой ногу свело. Я слышал, гранаты взрываются и через три секунды...

– И через пять, – схватил его за грудки Каракуль. – Снаряды делают люди, а они, бывает, ошибаются, потому что не знают, что от одной секунды порой зависит жизнь. Сейчас ты поплывешь со мной, понял? Разгонишь этих тварей и рванешь сюда, заодно согреешься. Граната взорвется снаружи, если кто и рискует, так это я.

– Нас завалит... – возразил юноша. – Барак на соплях стоит.

– Заткнись! Будешь каркать, скормлю грызунам. Решайся, а то воды скоро будет под завязку. И мы долго в ледяной воде не продержимся. Еще есть просьба... нет, приказ. Вернешься, помоги Лии, она не справится. Запомни: тяни ее на дно. Осколки полетят в разные стороны, только под водой ваше спасение. Ну, готов? Это наш шанс. Единственный.

– Готов, – тряхнул головой юноша.

– Мне страшно, – схватила Лия за шею Каракуля. – Не делай этого!

Он разжал ее руки, помог уцепиться за крюк, и вдвоем с юношей поплыли к решетке, отталкивая картонные коробки, не успевшие намокнуть и погрузиться на дно. На ящики заползали крысы, соскальзывали, вновь взбирались, визжа от ужаса. Вода вытекала наружу, превращая землю в месиво. Юноша, рука которого от холодной воды занемела, – потому и не чувствовал боли, – куском доски бил по крысам. Каракуль хватал их за хвосты и отбрасывал. Одну кулаком пропихнул на волю, поранив ей задние лапы о прутья. Наконец кое-как освободили окно, Каракуль скомандовал юноше:

– Живо назад!

Достал из кармана гранату, одной рукой схватился за прутья решетки, оглянулся. По нему бежали крысы, вскакивали на плечи и по руке устремлялись на свободу. Самая храбрая взобралась на голову, суетливо перебирала лапками, выискивая более устойчивое и безопасное место, не подпускала сородичей верещанием. Он не обращал на них внимания. Но вот юноша до-плыл, оглянулся и кивнул: мол, мы готовы. У Лии дрожал подбородок, но это, наверное, от холода, от невыносимого холода. Каракуль подмигнул ей, сорвал чеку и сжал до боли пальцы. Стоит ослабить хватку, освободить рычаг, как пойдет время, время, которого может не хватить. С большой осторожностью просунул руку с гранатой за окно. Удостоверился, что она не скатится в подвал, еще раз просчитал маршрут. Четыре с половиной метра вниз и четыре секунды. И холод сковал руки, ноги, все тело. Но жить очень хочется, очень! Каракуль положил гранату за окно. Раз... дернул руку назад и вдохнул воздух. Два... Камнем на дно. Три...