Суетливый вечер
Звонок телефона всех словно разбудил.
— Олег Данилович, — сообщил Геннадий, — по моим сведениям, ваша дочь уже дома. Спит.
Олег высыпал в кофейное блюдце черный порошок, отряхнул руки, встал.
— Я поехал.
Людмила тоже вскочила:
— Я тебя довезу.
Она оглянулась на дробный тихий стук. Геннадий барабанил пальцами по столу.
— Людмила, поговорить надо. Пять минут. Олег Данилович пока мотор прогреет.
Людмила достала из кармана полушубка ключи от машины, передала Олегу. Тот за минуту оделся, перехватил на лету ключи и сбежал вниз, на улицу.
Пока Людмила надевала сапоги, Геннадий, стоя у нее за спиной, мямлил, подыскивая слова:
— Если Эся дозвонится до вас или приедет… вы… скажите, что я жду ее… Скучаю. Обязательно позвоните мне. Эся сейчас не в себе, наделает глупостей… Позвоните, пожалуйста.
Людмила чуть не села на пол. И тон Геннадия, и сами слова!.. За десять лет знакомства ничего подобного она от него не слышала и не ожидала услышать.
— Конечно, Гена. — Людмила застегнула «молнию» на сапогах и выпрямилась. — Но не уверена, что в ближайшие три дня…
— А у вас в спальне всегда шторы плотно занавешены?
— Всегда.
Стало ясно, что момент слабости миновал. Геннадий опять смотрел уверенно и спокойно.
Когда Людмила вышла из квартиры, телефон снова запиликал в его руке.
— Алло… Еду.
Людмила довезла Олега до его дома. Олег торопливо поцеловал ее в висок, вышел, тут же вернулся.
— Может, ты со мной?
— Мне срочно надо домой.
— А, ну тогда до встречи.
— Позвони мне попозже, Олежек.
— Обязательно.
«Обязательно» прозвучало уже от подъезда. В окнах квартиры Олега горел свет, в магазине напротив тоже. Людмила выскочила из машины, вошла в магазин.
— Сколько времени?
— Половина двенадцатого. — Продавщица улыбнулась, посмотрев на часы. — Так время тянется. Продукты ваши я в холодильник поставила.
— Спасибо.
Людмила взяла пакеты, вышла на улицу и постояла, вглядываясь в окна квартиры на втором этаже. Пакеты оттягивали руки. Она поставила их на заднее сиденье, села за руль и, развернувшись на месте «полицейским» разворотом, газанула в сторону дома.
Андрей Владимирович отъехал от завода на три квартала и просидел в машине, смоля одну сигарету за другой, не меньше получаса. Периодически звонил телефон. После третьего звонка он его отключил.
Сигареты кончились, Андрей поелозил пальцем внутри пустой пачки, смял ее и выкинул в окно. Напротив, у обочины дороги, сиротливо стоял коммерческий ларек. Андрей достал портмоне — деньги пока были.
Сквозь решетку, защищающую витрину, на Андрея смотрело белокурое создание лет двадцати. Подкрашенные голубыми тенями глаза, губы в розовой помаде, кофточка из салатового пушистого мохера… Мечта джигита.
— Пачку «Мальборо»… и бутылку джина. Хочешь шоколадку?
Продавщица, сморщив лобик, нажимала на цифры калькулятора тонким пальчиком с зеленым маникюром. Расслышав вопрос, подняла голову.
— Не-а.
— А чего ты хочешь?
Девушка задумалась. Она была трогательно серьезна, насколько вообще возможно быть серьезным в одиннадцать часов вечера в марте месяце, сидя в задрипанной палатке провинциального городишки.
— Хочу, чтобы было лето. И море.
Андрей Владимирович несколько опешил. Девчушка выставила на прилавок сигареты, бутылку «Бифитера», шоколадку и чек.
— Сначала надо брать деньги, а потом отдавать товар.
— Ой, точно! Опять забыла.
— Значит, еще не прокидывали. Давно работаешь?
— Давно. Второй месяц.
— Знаешь, закрывай свою палатку, поехали со мной.
— К морю?
Андрей чуть не сел в подтаявший сугроб с желтыми прожилками от собачьей мочи.
— Пока на квартиру. А завтра, может быть, и к морю.
Продавщица задумчиво почесала зеленым ногтем в белокурых волосах, вышла из палатки, оглядела Андрея Владимировича.
— Ну-ка, повернись.
Андрей медленно повернулся, посматривая на худую девчонку.
— Ладно, поехали. Только я записку с номером твоей машины оставлю. На всякий случай.
Андрей подождал девушку минуты три, не больше. Она выскочила из палатки, загремела ключами.
— Свет выключи.
— Не-а. Пусть думают, что пописать отошла.
Через двадцать минут Андрей в прихожей своей квартиры помог девушке снять дешевенькую куртку. Гостья сразу же пошла на кухню и с головой нырнула в холодильник.
— Классно у тебя. Я так есть хочу.
«Какого хрена я ее привез? Я боюсь. Надо сматываться отсюда», — стучало в голове у Андрея.
Но девушка уже намазала себе и ему по бутерброду с красной икрой, поставила чайник, разлила по стопкам джин и нарезала лимон.
— Тебя как зовут? Меня Аней.
— Андрей… Владимирович. Будем знакомы, Аня.
Девушка была совсем молоденькая, похожая на подростка. Она быстро захмелела, рассказывала что-то, смеялась. Андрей посадил ее на колени, пощупал. Не захотелось. К середине литровой бутылки он решился…
— Слушай, Аня, я отъеду ненадолго, если кто позвонит или придет, скажешь, что я за продуктами спустился.
— Так есть же все. И, Андрюша Владимирович, мне к восьми на работу, смену сдавать.
— Я успею.
Андрей пересадил девушку со своих колен на соседний стул. Встал и быстро оделся.
Спустившись к машине, он посмотрел на свои окна. Когда он сюда вернется? Может быть, никогда, с Тельцом не шутят… Но сейчас лучше подумать, куда ехать. Дача не подходит, ни своя, ни тестя. Надо рвать когти до самой Москвы. И лучше на поезде.
Андрей прогрел машину и не спеша поехал к вокзалу. На разворотном кругу перед зданием прошлого века его остановил пост ГИБДД. Проверив документы, гаишник улыбнулся и подозвал напарника. Тот встал у окна тоже с улыбкой, но с автоматом на изготовку.
— Андрей Владимирович, вы, пожалуйста, никуда больше не езжайте, постойте тут, сейчас к вам подъедут.
Гаишник отдал честь и махнул полосатой палкой решившему «на дурачка» проскочить светофор пареньку в «Тойоте». Напарник с автоматом на изготовку остался стоять у передней дверцы автомобиля Андрея Владимировича.
Геннадий сидел рядом с водителем, разговаривал по телефону.
— Где он?
— На привокзальной площади. Ждет.
Бронированное чудо техники Геннадия нависло над «Ауди» Андрея Владимировича. Сердце у него упало. Дверца со стороны водителя открылась, парень свесился, жестом показал, чтобы Андрей опустил стекло.
— Слышь! Зайдите в машину!
В джипе можно было сидеть восьми человекам или жить одному. Геннадий курил, выбирая в баре коньяк. Андрей сел напротив, старался дышать в себя.
— Пьяный за рулем. Если знаешь за собой такой грех, или продай машину, или найми водителя.
Андрей Владимирович молчал.
— Что, обломались с самостоятельной деятельностью?.. А знаете почему? В любом деле надо быть профессионалом. В любом. А пока не стал — учись. А вы думали на художественной самодеятельности проскочить.
Геннадий говорил снисходительно, собеседник был ему неинтересен.
— Я, Андрей Владимирович, не люблю крайних мер, к тому же вы еще с отцом моим знакомы были… Вы мне расскажете, как это у вас двое знакомых убитыми оказались, а я постараюсь вам помочь не умереть… Так что там с Ильей случилось? Что не поделили?
Андрей Владимирович подумал, что девчонка в его квартире не сможет закрыть за собой дверь и квартиру разворуют… А какая теперь разница? Счастье будет, если он родную дверь вообще увидит.
— Может, мы отъедем куда-нибудь, Геннадий Александрович?
— Зачем? Мы сейчас на перепутье. От того, насколько честно и подробно вы сейчас мне расскажете обо всем случившемся, скажем, за последнюю неделю, будет зависеть ваш дальнейший маршрут. Коньяку хотите?
— Лучше джин.
Андрей наблюдал, как Геннадий выбрал бутылку, с треском свернулась крышка, в бокал вылилась крутящаяся струя джина, запахло можжевельником… «Может, в последний раз это вижу…» — подумалось ему.
— Мне позвонил знакомый из Москвы месяц назад, — облизнув сухие губы, начал он, — сказал, что в нашем городе появилось лекарство. Панацея. Я не поверил сначала. Поспрашивал своих, на рынок съездил. Дня через три на работу позвонил Илья, спросил, не передумал ли я покупать черный порошок и знаю ли цену. Знакомый из Москвы говорил о полуторной цене золота, я сказал об этом Илье, он рассмеялся. Обещал продать в цену золота. Вечером он заехал на завод, привез порошок. В Москву надо было отправить грамм сто для анализа. Партию, привезенную раньше, отдавать на исследование отказались, съели — и все.
Андрей Владимирович сначала отпил глоток джина, потом залпом опрокинул в себя ароматную жидкость крепостью в сорок семь градусов. Геннадий курил, смотрел в окно на суетящихся у вокзала людей.
— Порошок грибами пахнет?
Андрей, засмотревшийся в толстое дно бокала с пузырьками в стекле, сначала не понял.
— Грибами?
— Ну да. Вы его пробовали?
— Пробовал, в сухом виде. Кисловатый… может, и грибами отдает…
— Сколько вы тогда купили?
— Двести грамм. Сто отослал, сто съел в два дня. Порошок надо добавлять в еду, стараться при этом не есть мяса. Помогло. В конце недели жена от меня прятаться начала. У нее анекдот про Новый год в последние годы любимым стал, вот она и не выдержала нагрузки.
— Какой анекдот? — Геннадий сделал очередной глоток коньяка, аромат поднялся по гортани, обдал небо и слизистую носа.
— Пожилую женщину спрашивают, что она больше любит: трахаться или Новый год встречать. Она говорит: «Новый год, конечно. Больше красивой мишуры, да и чаще бывает». Отправил я в Москву порошок на следующий день. Через две недели знакомый позвонил и передал просьбу выяснить, откуда берется порошок. Если это Китай, то пусть расскажут всю цепочку поставок. Но если Россия, а по результатам исследования это вполне допускалось, то срочно надо узнать место производства.
— Это был официальный заказ или частный?
— Частный, конечно. Государство никакой панацеей не заинтересуешь… Но используются лаборатории сами понимаете какой организации. За источник лекарства мне сначала предложили десять тысяч. Я стал искать Илью. Опять на рынок поехал, походил — нету этого еврея. Я ж не знаю на рынке никого, встретил одноклассника, поговорили. На следующий день Илья опять позвонил. Я ему честно сказал про интерес из Москвы, честно пять штук предложил. Илья даже разговаривать не стал, повесил трубку. А знакомый уже полтинник предлагает. Наверное, ему с самого начала такую сумму выделили, а он зажал.
— Как зовут знакомого?
— Неважно. Полковник. Короче, приезжает этот полковник через неделю сюда, наводит справки. Находит через сутки Илью и разговаривает с ним по-хорошему. Илья посылает его на фиг, не понимает, с кем имеет дело. Полковник задерживается еще на пару дней, поднимает цену до ста штук. Илья молчит. Испугался. Полковник тогда со мной потолковал. Говорит, Илью убрать надо, а премия за сведения тебе пойдет. А у меня человек есть… был. Он по выколачиванию информации профессионал. Я ему десятку обещал. Игорь с Ильей встретился. Илья все это время нам втюхивал, что поставщик пропал неизвестно куда, из Средней Азии будто бы человечек. Я думал, он не врет, слишком спокойно себя вел. Но Игорь, выбивала, о котором я говорил, решил проверить на всякий случай. Вывезли мы Илью в лесополосу. Я в машине сидел, музыку слушал. Игорь сам с ним разговаривал. Я не выдержал, когда паленым мясом запахло. Подошел, а Игорь Илью уже всего обжарил.
Евреи — народ упорный. Если сразу не раскололись, значит, все — можешь отдыхать, ничего не скажут. Илья орал: мол, мы не только ничего не узнаем, но и мало проживем, он своих поднимет и нам устроят «субботник в банный день». А чего ловить-то было? Уперся как баран. Мне кажется, у него крыша от боли съехала. Я ему прямо сказал, что если он молчать будет, то мы за родственников примемся, но Илья только засмеялся. Ни один человек, говорит, не знает, где я порошок брал. И не узнает…
Геннадий отставил коньяк подальше. На собеседника не смотрел. В окно джипа осторожно постучал охранник, но Геннадий отмахнулся, и охранник ушел греться в машину Андрея Владимировича.
— Ну и кто его застрелил?
— Игорь, конечно. Я его для этого и держу… держал. Я почему с вами информацией не поделился? Не хотел впутывать. Органы все-таки. Зачем вам лишняя головная боль?
Геннадий повернулся к Андрею Владимировичу, криво улыбаясь, посмотрел ему в лицо с искренним недоумением.
— Так вы со мной не посоветовались, не желая мне неприятностей? Та-ак. Завод на ладан дышит, мой, между прочим, завод. Вы и директор клялись на собрании пайщиков за полгода исправить положение, но почти ничего не изменилось. И теперь вы решили силы на восстановление завода не тратить, а подработать в индивидуальном, так сказать, порядке.
— Я часть денег в завод хотел инвестировать…
— Врать не надо, пожалуйста. Неубедительно получается.
Геннадий Александрович достал телефон, нажал на одну кнопку, и через десять секунд в машину влез охранник.
— Проверь на предмет оружия, транспортируй в строящийся гараж. На Зеленой Горке. Решать с ним будем завтра.
Андрей Владимирович почувствовал, как взмокли ладони и по спине, в ложбине позвоночника, потек холодный пот страха. Он торопливо заговорил:
— А сегодня мои ребята перепутали и вместо Елены, подружки Ильи, взяли дочку Олега Даниловича, следователя. Ребята с Игорем очень друг друга не любили лет десять уже, вот в драке один из них Игоря и замочил. Ножик бросил…
— А как же вы, Андрей Владимирович, собирались с девушкой разговаривать? Насколько я знаю, она уже на приличном сроке беременности?
— Сто тысяч… к тому же она далеко не ангел, и, по нашим сведениям, Илья ей бесплатно порошок скармливал. Ребенка здорового выращивал. Может, она знает…
— Вряд ли. А вы, значит, только за вероятность знания могли ее и младенца убить?
Геннадий посмотрел на невозмутимого охранника.
— Чего ждешь? Убери его отсюда, быстро.
Охранник молча кивнул, коротким ударом по шее привел Андрея Владимировича в состояние ступора и молниеносным движением сковал правую руку и левую ногу наручниками.
— Его кормить?
— Нет. Ничего не надо делать. Я Валентине Геннадьевне на 8 Марта подарка не преподнес — повода не было. Теперь есть. А она, между прочим, в комиссию муниципалитета по нежилому фонду входит. Ладно, вытаскивай это… дерьмо из моей машины. И стакан его выбрось по дороге, он теперь заражен, не отмоешь.
Геннадий Александрович без эмоций смотрел, как согнувшийся в три погибели человек перебирается из одной машины в другую. Это был эстрадный номер. Охранник и не думал ему помогать; первым делом, выйдя из машины, он шарахнул об асфальт бокал богемского стекла.
Куда теперь ехать, Геннадий не сомневался ни секунды. Опустив бронированное стекло между салоном и водителем, он нажал переговорную кнопку и назвал адрес Людмилы.
