Людмила. День
Людмила положила трубку телефона.
— Олег звонил, обещал быть к семи.
Она подошла к окну, отодвинула тюль, прислонилась лбом к холодной стене и смотрела на улицу с таким ожиданием и светлой грустью, что Елене стало неудобно, но она все-таки кашлянула, похлопав себя по груди пальцами.
— Люд, Люда-а, может, я схожу за солеными огурчиками?
Людмила вздохнула и повернулась к ней.
— Тебе ж сказали — нельзя. Там в холодильнике майонез есть испортившийся, ты его на хлеб намажь. Мне помогало.
— Люда, ты мне что, враг? Ты же тридцать лет назад рожала. Тогда майонез был другой. А меня тошнит. Особенно от тухлого майонеза.
Людмила перевела взгляд из пространства воспоминаний на Елену, сидящую боком на стуле и сложившую руки на уже заметном животе.
— У тебя какой срок-то? Четыре?
— Шестой. А лучше яблочек моченых. Всегда к ним была равнодушна, а сейчас второй месяц по килограмму в неделю съедаю.
— Нет-нет, потерпи. Олег приедет, купит.
Людмила ушла на кухню, а Елена подошла к окну. Капель беззвучно проносилась сверху, минуя их этаж, и звонко падала в ноздреватый снег. С высоты второго этажа и при небольшой близорукости пейзаж за окном был радостным и чистым… Но хотелось не то соленого, не то кислого.
— Люда-а!
Елена тяжело протопала в тапочках сорокового размера на кухню.
— Мне душно. Мне нужно гулять.
— Окно открой.
Елена тяжело села на квадрат белой табуретки с острыми углами и опять вздохнула.
— Ну чего тут ходить, магазин под окнами. Не хочешь выпускать меня, иди сама. Только рыбу не покупай, особенно кильки… Не могу, душа не на месте, не то тошнит, не то случится что-то.
Людмила, только что вспоминавшая прошлую ночь, опять посмотрела на живот Елены.
— Ладно, схожу сама. И быстрее будет, да и мяса надо прикупить. Ты, Лен, борщику поешь, что ли, а то и не завтракала, и не обедала.
Лена всхлипнула и покачала головой:
— Людмила, да ты меня не слушала совсем. Я же тебе говорю — тошнит. Илюху жалко… Кусок в горло не лезет. Томатного сока посмотри, а?
Елена тихо плакала, сидя на табуретке и прижимая ладони к животу. Людмила поцеловала ее в голову и пошла одеваться.
Людмила сбежала по лестнице вниз и, перейдя дорогу, вошла в ближайший магазин. Вспоминая, чего нет самого нужного из продуктов у Олега, она показывала рукой молоденькой продавщице выбранный товар не поштучно, а отрезками на полках.
— Значит, с красненькой пачки чая до полосатого рулета все подряд. И в молочном отделе всю полочку с йогуртами, маслом и так далее. Еще банку соленых огурцов и томатный сок.
Укладывать все купленное пришлось на отдельном столе, стоявшем у высокого окна. Вышедшая из-за прилавка продавщица стала помогать Людмиле.
— Заходите к нам почаще, а то у нас не район, а дом престарелых. Ни поговорить не с кем, ни выручки никакой.
Людмила улыбнулась в ответ, подхватила тяжелые пакеты и пошла поступью русской женщины на сенокосе к дому Олега.
Елена все еще хлюпала носом, не стараясь выглядеть уверенной и красивой.
— Как же я, Людмил? Илюху убили, маме я не нужна, с Валентиной Геннадьевной разругалась вдрызг…
— Не бойсь, прорвемся. Пей свой сок и давай хоть салат какой настругаем.
