Глава третья
Джип «Чероки», чуть скрипнув тормозами, остановился около двухэтажного дома с красной мансардой. Крыша была несколько заострена и, казалось, вздымалась в ночное небо.
Евгений выключил мотор машины, и стало тихо. Покой нарушал только лай собаки, который доносился откуда-то справа, со стороны будки охраны.
– Ну, вот мы и приехали, – мило улыбнувшись и почему-то вздохнув, произнесла Людмила. – Прошу пана на выход.
Евгений в ответ улыбнулся своей спутнице и открыл дверцу машины. Выйдя наружу, он вдохнул полной грудью свежий воздух позднеавгустовской ночи и подумал, что жизнь все-таки хороша, если порой дарит такие приятные неожиданности. А в их число с полным основанием можно было отнести его сегодняшнее ночное рандеву с этой милой молодой женщиной по имени Людмила. Она тоже вышла из машины, и Евгений невольно остановил свой взгляд на ее волосах, светло-каштановых, уложенных волнами…
– Пойдем, – еще раз улыбнувшись, сказала она, приняв его задумчивый взгляд за проявление нерешительности.
Евгений как бы очнулся и, подняв брови вверх, что всегда означало у него предвкушение чего-то доброго и хорошего, направился к входу в особняк.
– Я уже давно хочу построить себе такой же, – сказал он, осматривая тщательно оштукатуренную поверхность фасада.
– Так в чем же дело? – кокетливо ответила вопросом на вопрос Людмила, щелкая кодовым замком.
– Все дело в месте его расположения. Никак не определюсь, на берегу какой реки он должен находиться. А вариантов пока вроде только два – Москва-река и Волга. Хотя в последнее время я больше склоняюсь к Москве-реке…
– Да, ты знаешь, природа нашей средней полосы, извини за такой метеорологический сленг, – Людмила скривилась в усмешке, а Евгений снова поднял брови вверх, – лучше всего. Не хочу ни на Черное, ни на Средиземное, ни на Балтийское море.
– А я бы не против, – возразил Евгений, снимая в прихожей ботинки. – Лишь бы не на Северный Ледовитый.
– Это точно! – Людмила слегка толкнула Евгения рукой в плечо. – Нам с тобой в расцвете сил и лет там делать абсолютно нечего.
Они прошли через просторный холл, стены которого были отделаны деревом, на кухню. По ее интерьеру не сразу можно было понять, что это дачная кухня. Стандартная европейская кухня: так называемый «уголок» в качестве посадочных мест за широким столом, трехкамерный холодильник и микроволновка, «Сони» двадцать первой диагонали на изящной тумбочке…
– Итак, что у нас есть? – спросила Людмила.
– Все, что ты просила, то и есть.
Евгений вынул из пакета бутылку мартини, нарезку сервелата, баночку мидий и полуфабрикат пиццы, купленный им в лучшей московской пиццерии.
– Отлично, Женя, – констатировала Людмила. – Засовывай пиццу в микроволновку, а я сейчас приду, переоденусь во что-нибудь более подходящее.
Брови Евгения еще раз совершили движение вверх. Про себя он отметил, что, с одной стороны, его жена Лариса никогда бы не поручила ему делать что-либо связанное с кулинарией и вместо пиццы предпочла бы приготовить что-нибудь сама, а с другой стороны, в глазах Людмилы было столько загадки и тайной страсти, что он легко простил ей это.
Он засунул пиццу в печь и настроил ее на требуемый режим. Поскольку больше вроде бы делать было нечего, Евгений просто опустился на стул и стал ждать. Немного погодя он снял пиджак, оставшись в одной рубашке. Поерзав слегка на стуле, он ослабил узел галстука. Он поискал глазами зеркало и, наконец сообразив, что оно может быть на обратной стороне створки шкафа, открыл его и уставился на свое отражение.
«Итак, что мы имеем на данный момент жизни?» – задал он риторический вопрос, морща лоб и двигая носом в разные стороны.
Вопрос был актуален. В черной шевелюре Евгения с некоторых пор возникла некая разреженность, которую друзья, не обладающие особым чувством такта, осмеливались называть лысиной. А волосы у него были волнистыми, и, представив себя с огромной плешью с окаймляющими ее реденькими кучерявыми волосенками, Евгений, человек в целом объективный, выставил себе за внешность хлипкую троечку безо всякого намека на плюс.
Кроме того, обнаруживала себя и седина.
«Хотя в целом казак еще ничего», – после долгих разглядываний своего тщательно выбритого подбородка сказал себе Евгений. С мартини вполне пойдет…
И пока еще ему не стукнуло сорок, надо пользоваться преимуществами своего полухолостого положения. По сути дела, семья для Евгения уже несколько лет была как Совет Федерации для губернатора – с периодичностью примерно один раз в месяц он ездил на «сессии», после чего возвращался к своему рабочему месту. Безусловно, в отрыве от дома без романтически-авантюрных приключений обойтись не могло.
Отношения с женщинами у него в столице складывались по синусоиде – то густо, то пусто… Одни надоедали ему, другим надоедал он. Будучи натурой увлекающейся, а в молодости вообще слывший на своем факультете романтиком, Евгений любил заводить романы. Когда же они, как и все на этой Земле, кончались, особых переживаний по этому поводу он не испытывал.
Он знал, что, находясь как бы в авангарде своей семейной армии, он может себе позволить небольшие шалости, уверенный в том, что арьергард его не подведет. Он имел крепкий, прочный тыл, залог его душевного комфорта в виде верной жены и любящей дочери.
К тому же он, предаваясь светским развлечениям, никогда не забывал о своем бизнесе и уж абсолютно не помышлял о том, что, увлекшись какой-то очередной мини-юбкой или вечерним платьем, ради этого пожертвует семьей. Ни в коем случае!
Произнеся про себя эти слова как заклинание и отведя взгляд от своего зеркального «alter ego», Евгений посмотрел на стол. И неожиданно вздрогнул, так как зазвонил сотовый телефон Людмилы, трубка которого лежала на столе.
Несколько секунд он стоял молча. Взять трубку он не рискнул, так как на том конце провода мог быть кто угодно, включая мужа Людмилы, которому пришлось бы что-то объяснять.
Из неудобного положения, в котором он невольно оказался, его вывела сама Людмила, стремительно ворвавшаяся на кухню и схватившая трубку.
– Да. Ой, нет… Я сейчас у подруги… Что? – Выражение лица Людмилы стало озабоченным. – Хорошо, я постараюсь сделать это завтра утром. Пока…
Людмила с уставшим видом положила трубку на место.
– Это Сергей, – сказала она. – Звонил из Франции.
Евгений так напряженно следил за разговором, что только сейчас обратил внимание на то, в чем вышла на кухню Людмила. На ней была тонкая просвечивающая кофточка, под которой не было лифчика, и Евгений смог уже сейчас в полной мере оценить женские прелести.
– Что он хотел? – Голос Евгения прорвался сквозь неожиданную хрипотцу.
– Ничего особенного. Хочет, чтобы я кое-что посмотрела дома и сообщила ему, он перезвонит… Как будто не хватает секретарш и помощников! Я должна участвовать в его делах, он, наверное, думает, мне это жутко интересно!
Евгений не счел нужным как-либо комментировать это, присел за стол и начал открывать бутылку мартини. Людмила вытащила из печи пиццу и включила магнитофон. Из колонок, которые находились по углам кухни, полилась мягкая расслабляющая музыка.
После того как они выпили и утолили голод, Людмила начала первой:
– Ты, наверное, сильно удивлен, что я тебя сюда пригласила?
И, не дождавшись ответа Евгения, продолжила, глядя ему прямо в глаза и одновременно поигрывая бокалом с мартини в руке:
– Удивлен… Но одновременно рад… Просто ты мне нравишься.
– Ты мне тоже, – с искренней готовностью пионера поддакнул Евгений и пододвинулся к ней ближе.
– Понимаешь, когда я выходила замуж за Сергея, три года назад, мне было двадцать пять, ему – сорок семь. До этого у меня была достаточно бурная молодость, чтобы не иметь комплексов типа «еще не нагулялась». А Сергей, несмотря на свой возраст, казался мне энергичным и надежным, словом, тем, кто сможет обеспечить меня. Ты понимаешь, ведь женщины – они, твари этакие, очень расчетливые…
Евгений, слегка усмехнувшись, кивнул.
– Но во всех расчетах есть свои недостатки. И идут они оттого, что это – расчеты… Там нет места сантиментам. И, будучи уверенной, что разница в возрасте не будет помехой для моей верности мужу, я не учла, что не это главное.
– Да, конечно, не главное! – горячо поддержал ее Евгений. – Вот у Мика Джеггера, например – ему пятьдесят пять, а его жене, фотомодели, – двадцать с небольшим. И ничего. Он даже, говорят, свой член застраховал на миллион долларов.
Людмила широко улыбнулась, с интересом посмотрев на Евгения и словно нечаянно скосив взгляд на его брюки. Евгений понял, что разговор развивается в нужном направлении, и тоже улыбнулся.
– Ну, что касается члена моего мужа, подобная операция разорила бы страховую компанию на следующий же день, – заметила Людмила.
Евгений не удержался от хохота, хотя его несколько покоробил цинизм своей собеседницы.
– Извини, это я сгоряча, – тут же успокоила его Людмила. – Слишком в последнее время много между нами…
Она задумалась.
– Фальши? Все дальше парусник, все дальше? – пропел захмелевший Евгений.
– Да! – подняла вверх указательный палец Людмила. – Именно так. Но… мне кажется, наша встреча несколько уклоняется от первоначальной повестки дня…
Она игриво погрозила Евгению пальцем.
– Но мы сами себе хозяева: хотим – примем повестку, а хотим – отменим! – сказал, разливая остатки мартини по бокалам, Котов.
– Совершенно верно. Если бы все так было в Думе, где заседает…
Евгений не дал договорить Людмиле, кто именно заседает в Думе, поскольку и так было ясно, что речь пойдет о ее муже, который сейчас вместе с парламентской делегацией находился в далеком Страсбурге, и воспоминания о нем абсолютно не соответствовали духу вечера.
Он порывисто придвинулся к Людмиле и поцеловал ее. Этот поцелуй длился, как показалось обоим, вечность. Он был, с одной стороны, ожидаемым, но одновременно и неожиданным результатом давно сдерживаемого чувства. И это придало случившемуся свой неповторимый шарм.
Евгений переживал бурю эмоций. В душе, несмотря на приближающуюся осень, бурлила вешними водами романтическая весна с ее острыми запахами, похожими на тот, который источали духи Людмилы. С этими запахами, казавшимися в тот момент Евгению немного запретными, а оттого манящими, он был готов погрузиться в бездну, совершить головокружительный прыжок и растаять в приятной неге нахлынувших чувств.
Что же касается тела – во всяком случае, в нижней его части, – там тоже активно пробуждалась жизнь.
Дальнейшее происходило по законам, которые для человека давным-давно были определены мудрой природой. Евгений и Людмила потянулись навстречу друг другу, как таежные цветы, за время долгой зимы истосковавшиеся по недолгому, но зато жаркому лету, тянутся к солнцу.
Евгений начал прелюдию прямо на кухне, своими длинными сильными пальцами осторожно касаясь груди Людмилы. Он ощущал сквозь тонкую материю блузки, что ее соски набухают и становятся все тверже и тверже, и это одновременно возбуждало его самого.
Дыхание Людмилы стало учащенным, и она буквально задыхалась в его объятиях. Он целовал ее каштановые волосы, шею, глаза, он любил в этот момент эту женщину всю. Давно он не испытывал такого – чтобы женщина так сильно хотела его. И он был готов дать ей все, что мог, все, что было в его силах. Он страстно желал дать ей в этот вечер такое удовольствие, какого она не испытывала никогда прежде.
Это не было упоением охотника, который выследил свою жертву и сразил ее метким выстрелом. Скорее это был акт дарения, он хотел не взять, а отдать ей свою страсть. И он чувствовал, что с каждой секундой ценность его победы возрастает.
Наконец Евгений почувствовал, что его собственное возбуждение достигло таких пределов, когда дальше медлить нельзя. Он осторожно высвободился на секунду из объятий Людмилы, подхватил ее на руки и понес в спальню. Несмотря на то, что физическими упражнениями он не занимался давно и много курил, эта ноша показалась ему самой легкой и приятной в жизни.
Когда он приступил к главному, в маленьком треугольнике Людмилы было уже настолько влажно, что он испугался: его плоть не встретила практически никакого сопротивления. Ему даже не пришлось применять так называемое «бархатное вхождение вглубь». Этот термин Евгений придумал сам для тех случаев, когда ему приходилось заниматься разогревом своих партнерш во время самого акта, очень осторожно проникая внутрь. Обычно это его сильно возбуждало, и порой не хватало самообладания для того, чтобы не излиться, прежде чем успеешь доставить удовольствие женщине.
Сейчас получилось все наоборот. Он закончил в тот момент, когда Людмила, уже обессиленная от удовольствия, лежала, раскинувшись, на кровати. Она только сумела наградить его благодарным поцелуем. Когда Евгений после краткого отдыха попытался подняться, она остановила его.
– Полежи немного так, не уходи, – хрипло прошептала она и стала гладить Евгения пальцами по груди. – Я люблю тебя.
– Я тебя тоже, – ответил Котов и поцеловал ее со всей нежностью, на которую был способен.
– Женя, где ты научился тантрической любви? – спросила немного погодя Людмила, достав сигарету и прикуривая от любезно поднесенной ее любовником зажигалки.
– Какой-какой? – не понял Котов.
– Когда все происходит очень долго, – улыбнулась Людмила.
Она давно уже не испытывала ничего подобного. Ее муж, будучи по постельным меркам уже ветераном, часто не успевал доставить своей жене удовольствие, изливаясь со скоростью юнца и храпя после этого с мощностью дореволюционного паровоза.
– Ну, это от партнера зависит и от… так сказать, эмоциональной обстановки, – Котов также закурил и эффектно выпустил кольцо дыма под потолок.
– Значит, это я такая?
– Да, – коротко ответил Котов и задумался.
Действительно, с этой женщиной все было не так, как с другими. Ему казалось, что она понимает его с полужеста, ему не надо было стараться ее возбудить, все получалось очень естественно. И Евгений, для которого секс с женой, да и с некоторыми другими женщинами, был хоть и не лишенной приятности, но все же работой, чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
Ведь все получилось так спонтанно, так неожиданно! Он уже давно задумал пробиться на нефтяной рынок. Для этого были необходимы дополнительные вложения, которых у него не было, а кроме всего прочего, и политическая поддержка. Все дело было в том, что конкуренты, которые держали в настоящий момент рынок и вели там себя, по мнению Котова, слишком вяло и безынициативно, пользовались покровительством одного из руководителей комитета по экономике Госдумы и отсекали попытки развить деятельность других на весьма высоком уровне.
И вот два месяца назад, на одном из светских раутов, Котов знакомится с депутатом Госдумы, влиятельным человеком в своей фракции Сергеем Завалишиным. Совершенно неожиданно, когда потекла беседа и Котов потихонечку выложил перед политиком свои мысли, выяснилось, что их интересы совпадают. Завалишин и его некоторые товарищи давно уже мечтали наступить на пятки господину Гарбузову, тому самому, что поддерживал конкурентов Евгения.
Соглашения они достигли довольно быстро. Встретившись на следующий день в более официальной обстановке и в трезвом виде, за несколько часов они обсудили все детали. Завалишин обещал решить проблему политического прикрытия, используя, как он сказал, «некоторые промахи Гарбузова». Кроме того, он обещал посодействовать в получении нужной суммы для осуществления вложений у знакомых московских банкиров.
В тот день на приеме присутствовала и жена Завалишина, Людмила. Она уже тогда произвела на Евгения, только что вернувшегося из родного города, где он отдыхал на лоне природы в обнимку с бутылкой джина, неизгладимое впечатление. Оно еще больше подогревалось усугубившимися в последний год проблемами с женой. Лариса отдалялась от него и с каждой встречей была холоднее и холоднее. В последний раз он даже пошутил, что если так пойдет и дальше, то он будет готовиться к поездке домой как на Северный полюс. На это Лариса ему ответила, что – оставаясь практичной и деловой женщиной – романтиков любит и, если ее муж снискает при этом лавры Дмитрия Шпаро или Амундсена, у Евгения еще останутся шансы быть любимым и желанным.
Но поскольку Евгений был озабочен грядущим прорывом за новые рыночные горизонты, для подобных романтических эскапад просто не осталось бы времени. Мысленно он плюнул, выругался, а внешне это выразилось в том, что на вокзале при расставании с Ларисой лишил ее прощального поцелуя. Уже заходя в вагон, он подумал, что она, в общем-то, нисколько от этого не расстроилась. Это разозлило его еще больше, и он, купив в вагоне-ресторане бутылку армянского коньяка, всю дорогу до Москвы в одиночестве распивал, поскольку с попутчиками дело не сложилось.
Когда на следующий день он приехал в Москву, у него жутко болела голова, и он всеми известными ему бранными словами поносил солнечную Армению и ее виноградники, дав себе слово больше никогда ничего, кроме проверенного годами джина «Гордонс», из спиртного внутрь не употреблять.
Но низкий градус эмоционального самочувствия Котова, заданный размолвкой с женой, стал медленно подниматься после знакомства с четой Завалишиных. И, как вскоре выяснилось, еще непонятно, с кем из них Евгению больше повезло: с мужем-депутатом, с его связями и деньгами, или же с его женой, которая проявила к нему неподдельный интерес и, можно сказать, влюбилась.
Безусловно, в присутствии мужа она должна была соблюдать осторожность. Но взгляды, которые она бросала в сторону Котова, полуулыбки, когда их глаза встречались, обмануть его не могли. Евгений, истосковавшийся по настоящему, подлинному женскому вниманию, отреагировал на это довольно быстро. Он принялся шутить больше чем обычно, старался быть интересным и располагающим к себе.
Словом, начались ритуальные петушиные танцы, которые всегда предшествуют спариванию. Этот этап Евгений успешно, как ему показалось, завершил, но проблема была в том, где закрепить успех. Домой к себе Завалишин не приглашал, а светские тусовки бывают не каждый день. Оставалось только ждать.
Помог случай. Через три дня Евгений, остановившись на перекрестке Трифоновской и Гиляровского, в двух шагах от офиса его фирмы, заметил стоящий у тротуара «Ауди», около которого прохаживалась женщина в темных очках. Он узнал ее сразу. Людмила выглядела озабоченной и нервной.
– Добрый день, какая неожиданная встреча! – приветствовал ее Евгений. – Что случилось?
– Ой, как хорошо, что вы мне попались! – ответила Людмила. – Понимаете, спустила шина. Вызвала по сотовому техпомощь, но вот жду уже пятнадцать минут… Опаздываю на рандеву.
Евгений слегка поморщился при этом слове и удивленно поглядел на часы. Время было одиннадцать утра.
– У меня встреча с подругой, давно не виделись, – усмехнувшись, сказала Людмила. – Для дел, которые обычно подразумевают в связи со словом «рандеву», еще слишком рано.
Людмила слегка опустила очки, и Евгению открылись ее смеющиеся серые глаза.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Да, если только вы сумеете заменить шину. Запаска у меня в багажнике, домкрат там же…
Евгений в своей жизни менял шины раза три. И последний раз занимался этим очень давно, когда у него еще были «Жигули» и не было персонального водителя. С тех пор же, как он уехал в Москву, он водил джип сам, но судьба хранила покрышки «Чероки» от острых железяк, которые порой валяются на асфальте российских дорог. Евгений не стал уточнять, когда он последний раз менял шины, и тут же вызвался произвести эту операцию.
Ему в то утро повезло. Он сделал все как надо очень быстро, до приезда техпомощи. Евгений похлопал по плечу одного из приехавших парней, вручил ему двадцать баксов, и тот тут же удалился.
– А у меня, кстати сказать, офис здесь рядом, на Трифоновской, – сказал Евгений. – Может быть, на кофеек заглянете?.. Ах да, я забыл, что у вас встреча с подругой!
– Я все равно уже опоздала, она, наверное, уехала, а мне некуда ей сообщить, потому что у нее в машине нет телефона, – обескураженно заметила Людмила.
Неожиданно Евгений решил, что вряд ли уместно приглашать такую даму к себе в офис, да и мало ли кто чего может подумать?!
Он набрался смелости и небрежно бросил:
– Я хотел устроить себе ленч. Как раз время. Может быть, составите мне компанию? Здесь недалеко есть приличное кафе, можно слегка перекусить.
– Почему бы нет? – ответила Людмила. – Только я угощаю сегодня вас, как-никак вы меня выручили…
Евгений пожал плечами, быстро отогнал свою машину на стоянку к офису, сел за руль Людмилиного «Ауди», и через полчаса они вдвоем уже сидели в полутьме кафе за столиком, непринужденно болтая на разные темы. Потом Евгений заказал парочку рюмок мартини, пошутив при этом, что водит машину в легком подпитии столь часто, что московская ГИБДД уже не обращает на это внимание.
А когда алкоголь разрушил оковы, в которых покоились комплексы, сдерживавшие непринужденность общения между почти незнакомыми женщиной и мужчиной, они перешли на «ты». Евгений был настолько увлечен разговором, что совсем потерял счет времени. Нечаянно взглянув на часы, он остолбенел. Было уже два часа дня. Как раз на это время у него была назначена важная деловая встреча в офисе.
Выражение его лица мгновенно изменилось, и это тут же почувствовала Людмила.
– Тебе что, уже пора?
– Д-да, – раздраженно выдавил из себя Евгений. – К сожалению, дела…
В этот момент Котов был готов послать весь свой бизнес к чертовой матери, лишь бы продолжить свое общение с этой женщиной. Он нутром чувствовал, что эта встреча в кафе является лишь прелюдией, увертюрой к их более прочным и тесным отношениям. Однако разум взял верх, и Евгений принялся застегивать пуговицы своего пиджака.
– Что ж, мне совершенно не хочется тебя покидать, Мила, – глядя ей прямо в глаза, сказал Котов.
И, немного погодя, добавил:
– Кстати, передавай привет мужу. Впрочем, наверное, о нашей встрече в кафе можно и умолчать. Мало ли…
В этот момент ладонь Людмилы закрыла его рот. Она улыбнулась и кокетливо произнесла:
– Мой муж вчера улетел во Францию в составе парламентской делегации. Поэтому передать ему привет я смогу не раньше чем через неделю.
Это был решающий момент. Котов понял, что это сигнал. И на этот сигнал он готов, должен и, главное, хочет ответить.
После деловой встречи, которую Евгений провел в ускоренном темпе, управившись за полчаса, он отвез Людмилу домой, договорившись о встрече вечером.
Когда она вышла в назначенный час из дома, он понял, что победил. Она впорхнула в его джип и, улыбнувшись, спросила:
– Итак, куда мы поедем на сей раз?
– Туда, где тепло, уютно и никого нет.
– В таком случае мы поедем ко мне на дачу.
Евгений не стал противиться и решительно повернул машину в сторону Рублевского шоссе. И вот сейчас, когда часы на тумбочке рядом с двуспальной кроватью показывали уже два ночи, он думал, что день прошел не зря и, более того, этот день он может считать одним из самых счастливых в своей жизни.
Они уснули почти одновременно в объятиях друг друга. Евгений машинально протянул руку к выключателю светильника, после чего наступила темнота и тишина, нарушаемая лишь шуршанием листвы за окном.
