ГЛАВА 21
Народ в милиции видел всякое, и наша компания ни у кого повышенного интереса не вызвала.
Врач, симпатичная молодая грузинка с усталыми глазами, посмотрела на нас и сказала:
— Посторонние пусть выйдут.
Мужчины моментально испарились, а я все еще топталась у двери.
— А вы, девушка, чего ждете?
— Я ее подруга и тоже врач. Можно я останусь? — Я жалобно посмотрела на грузинку. — В качестве поддержки.
— Оставайтесь, — разрешила она и начала осмотр. — Видимых повреждений нет.
— А синяк?
— Пройдет дней через десять, и следа не останется. Для начала, — сказала врач, — я сделаю ей успокаивающий укол. Пусть в себя придет.
Минут сорок Танька лежала на кушетке в медпункте.
— Танюш, тебе здорово досталось? Они тебя били? — Я держала ее за руку. Рука дрожала, а Танька, сбиваясь и делая длинные паузы, наконец-то заговорила:
— Почти нет… ударили разок, когда я с ними идти не хотела. Даже одеться не дали, гады… Я только успела пальто накинуть… Говорят, не отдашь брюлики, одежда тебе не понадобится… Обещали на цепь посадить и трахать каждый день впятером. Я говорю, что нет у меня никаких бриллиантов. Ну, в смысле — тут нет. Дома, конечно, есть. «Давайте, — предлагаю им, — я домой позвоню. Муж пришлет». — «На хрен они нам вперлись, твои бриллианты, — отвечают. — Нам гончаровские нужны». — «Наташкины? — спрашиваю. — Так у нее, кроме фианита, в жизни ничего не было». — «Не надо, — говорят. — Если они не у тебя, то точно у той овцы!»
Я только вздохнула.
— Натуль! Уж ты-то, наверное, знаешь, в чем дело! Объясни, ради всего святого, что за бриллианты они ищут?
— Да как бы тебе сказать… Влипли мы с тобой в одну занятную историю. И, кажется мне, не без помощи моей Железной леди.
Танька начала приходить в себя и с интересом посмотрела на меня.
— А бриллианты… они есть. Правда есть. Уйдем отсюда, расскажу, — пообещала я, — без посторонних ушей.
Татьяна округлила глаза.
— И что, эти камешки стоят того, чтобы эти скоты так со мной обращались?
— По мне, так нет. Но, видимо, у бандитом другая система ценностей, — ответила я.
— Да уж, — вздохнула Татьяна. — Они мне обещали паяльник в задницу сунуть, если я не скажу… На что я ответила, что тогда меня будет неинтересно насиловать. Они удивились: почему?
— А правда, почему?
— Малоэстетично будет.
— Ну, ты загнула! Да ведь им по барабану, на что похож твой задний проход!
— Видимо, нет, — ответила Татьяна. — После этого они решили позвонить тебе, а меня, суки, заперли в холодильник. А там, б-ррр — холодища, туши висят разделанные. Я думала, околею. Хорошо, что в пальто была. Без него, точно бы задрогла. Пока сидела, думала, уж лучше бы изнасиловали…
— Не уверена, что тебе бы понравилось, — сказала я.
— Ну и съездили мы с тобой в Сочи. Отдых называется… Вместо баров и горных лыж — тюрьма и холодильник…
— Не переживай! Мы с тобой свое еще возьмем! Главное, ты теперь полностью свободна, и ничто больше нам не угрожает. Сейчас Гоша дела закончит, и полетим домой!
— Скорей бы! Я по ребенку соскучилась, сил нет! Думала, больше уже не увижу… — Татьяна снова всхлипнула.
— Ну, не плачь, пожалуйста, все уже позади!
В дверь постучали, и вошел Игорь.
— Ну, Танюха, ты как, оклемалась?
— Маленько, — ответила я за нее.
— Можешь спать спокойно. В Москве арестован Корсаков, — шепнул мне на ухо Игорь и уже громче сказал: — Девчата, подождите меня здесь. Я в гостиницу съезжу. Одна нога тут, другая там! А Татьяну сейчас покормят. Обещали ей персональный омлет для восстановления сил.
— С чего это менты стали такими добрыми? Не нужен мне их омлет! — удивилась Татьяна. — Мне б уйти отсюда побыстрее.
— Наверное, чувствуют себя виноватыми перед тобой и грехи замаливают.
— Свежо предание… — засомневалась она. — Неужели и тут без Башкирцева не обошлось?
— Не знаю, — соврала я, ибо рассказывать о кассете не хотелось. — Ты же для них теперь свидетель номер один!
Гоши не было минут сорок. Мы устали его ждать и решили выйти на улицу. Мартовское солнце пригревало, дул свежий ветерок. Май и Среднем Поволжье, да и только! Мы расположились на скамейке и подставили лица солнцу.
— Хоть так позагораем, — сказала я. — Да, весело мы провели время! А уж запланировали-то сколько — солнце, горы, мальчики!
— Солнце есть, горы тоже где-то рядом, а Тарховский — чем тебе не мальчик?! Наташка! Кончай ворчать! Лучше расскажи про бриллианты, — вспомнила Татьяна. — Тут, надеюсь, нет посторонних ушей.
Я успела рассказать обо всех событиях минувшей ночи и добралась даже до визита к экстрасенсу, когда у нас за спиной громко хлопнула тяжелая дверь. Я обернулась. На крыльце стоял Игорь и разговаривал с милицейским полковником.
— Девчата, я же просил вас не уходить из медпункта! Как дурак, бегаю и ищу вас по всему зданию.
— А ты ищи, как умный. Мог бы у дежурного спросить, — ответила Татьяна.
— Замечание принято, — согласился он и сообщил: — Девушки! Бог услышал ваши молитвы. Поступило предложение отметить окончание неприятностей.
— Чхеидзе Иван Александрович, — представился полковник, пожимая руки нам с Танькой, а потом продолжил: — Девушки, руководство УВД приносит вам, и особенно Татьяне Леонидовне, свои глубокие извинения!
Игорь уточнил:
— Короче, завтра с утра мы едем в горы на шашлыки. За нами заедут.
— Игорь, ты не забыл? У нас же через два часа самолет! — запротестовала я.
— Домой полетим, как и планировали, завтра.
— Вот здорово! — Танька чуть не захлопала в ладоши.
— А можно, я приглашу шведов? Они тоже нам помогли! — вспомнила я.
— Валяй! Мы поедем на автобусе. Места моем хватит.
Игорь попрощался с полковником, и мы поехали в гостиницу. Так как, ожидая Гошу, мы успели выговориться, сейчас было особенно заметно, что наш спаситель всю дорогу молчит. Я не придала этому значения и поспешила к Свенсонам. Шведы как раз собирались прогуляться.
— В горы? — обрадовалась Грета.
— Говорят, там великолепный заповедник. Есть волейбольные площадки. Можно даже кататься на лошадях.
— Папа, мы едем? — затеребила она Улофа за рукав.
— Пожалуй, — ответил тот.
— Тогда встречаемся завтра в восемь утра у входа.
Я пошла к себе. Танька плескалась под душем. Игорь задумчиво глядел в окно.
— А, вот и ты! — обрадовался он.
— Все отлично! Они поедут, — сообщила я. — Гошка! Какой ты умница! Дай я тебя поцелую!
В порыве чувств я кинулась ему на шею и попыталась чмокнуть в щеку. Он, шутя, подставил губы. Поцелуй перестал быть дружеским и несколько затянулся. Мой компьютер кричал «Осторожно! Опасность! Отойди от него», — я же ничего не могла с собой поделать. Мне было трудно оторваться от Игоря. Я чувствовала, что с каждой секундой прирастаю к нему все сильнее-Видимо, он почувствовал мои колебания и от пустил меня.
Я отошла к окну и распахнула его, и мне не хватало воздуха. В комнату тут же ворвался свежий морской ветер. Мысли путались, я устала бороться с собой. Вновь и вновь я вспоминала слова Мачульского. Нужно было что-то делать, но что? Я мысленно обратилась за помощью к богу, отметив про себя, что мало верю в совет экстрасенса.
— О чем думаешь? — Игорь тронул меня за плечо.
— Да так, о жизни.
Я снова отвернулась к окну.
— Наталья, скажи на милость, что случилось? Только что ты была в нормальном расположении духа!
— Я и сейчас в нормальном!
Игорь заходил взад-вперед по комнате, возбужденно щелкая пальцами.
— Я же вижу!
Я молчала, делая вид, что меня интересует более всего море.
— Я же вижу, что с тобой что-то творится. Меня трудно обмануть. Я прекрасно понимаю, что это из-за меня!
— Что ты понимаешь! — взорвалась я. — Говно через сутки мы сядем в самолет, а еще спустя два часа в аэропорту меня встретит муж, и снова тебя потеряю!
— Не говори ерунды! — Он притянул меня к себе, и я почувствовала, как все мышцы его сильного тела напряглись. — Я не позволю нам потеряться!
— Охотно верю. Но меня это не устраивает. У меня есть определенные обязательства, и я не могу их нарушать. — Я попыталась отстраниться.
— Отчего же? Мне казалось, что мы взрослые и достаточно свободные люди.
— У меня есть Аленка, и, пока она маленькая, я не имею права вести себя подобным образом. — Говоря это, я чувствовала, что мои слова кажутся Игорю неубедительными.
— А о моих чувствах ты не думала? — Игорь внимательно посмотрел на меня. — Мне недостаточно знать, что ты есть на этом свете. Много лет подряд я схожу с ума, зная, что каждый вечер ты возвращаешься не в мою квартиру, проверяешь уроки не у нашего ребенка. Не говори уже о том, что ложишься в постель с чужим мужчиной!
— Извини, но этот чужой мужчина — мой муж, — заметила я. — Я прожила с ним больше десяти лет. И ревновать меня к нему глупо.
— Может быть. — Голос Игоря был глух. Но пока я не могу по-другому. Как бы то ни было, ты мне нужна. И я буду за тебя бороться!
Он опять притянул меня к себе и еще пристальнее посмотрел в глаза.
— Игорь, прости! За это время я стала само достаточной эгоисткой. Я, пожалуй, не люблю никого, кроме себя. Аленка не в счет. Она — мои дочь, а значит, часть меня. И вряд ли я смогу по любить кого-то так же сильно, как раньше. Давай прекратим этот разговор.
— Я вижу, ты просто боишься! Боишься, что тебя снова обманут, что твою душу вывернут наизнанку и растопчут? Я никогда этого не сделаю! — Он не отрываясь смотрел на меня. — Скажи наконец, почему ты мне не доверяешь!?
— Игорь, прошу тебя, не надо! Мне и так больно. — Из глаз тихо покатились слезы. — Не торопи меня. Придет время, и все станет на свои места. Мы живем в одном городе, и обязательно увидимся! У меня не так много друзей, чтобы я могла позволить себе потерять хоть одного. А сейчас уходи. Татьяна скоро выйдет. Мне надо прийти в себя. Я не хочу, чтобы она видела мои слезы.
Игорь резко развернулся и, громко хлопнув дверью, вышел. Одновременно с этим открылась дверь ванной и, завернувшись в полотенце, претендующее на звание большого и пушистого, появилась Танька.
— Это Гошка так хлопнул? Вы что, поссорились?
— Нет. Это сквозняк, — ответила я и тихонько смахнула слезы.
— Натуля, тут до меня дошла одна вещь, — начала Танька. — А в чем мы поедем на пикник?
Я молчала.
— Да ты что, в самом-то деле, — рассердилась Татьяна. — Посмотри на себя. Щеголяешь в стильном брючном костюме и на каблуках. Он же у тебя скоро в тряпку превратится. А сапоги на что похожи? Ну гляди — на носке царапина.
Я тупо посмотрела на свои ноги.
— А я на что похожа? — продолжила Татьяна. — В лучшем вечернем платье в СИЗО сидела! Нам бы переодеться надо.
— Что ты предлагаешь? — Я вопросительно посмотрела на нее.
— Что-что! — удивленно воскликнула Танька. — Надо что-то купить. Пойди к Игорю, зам ми денег. Хоть джинсы купим.
— Сама иди. Олег его к тебе послал, вот вы и договаривайтесь, — буркнула я.
— Я же говорю: поссорились!
— Все гораздо хуже. Он меня любит и хочет, чтобы я ушла от Саши, а взамен получил от меня предложение чистой дружбы.
— А просто быть твоим любовником он по хочет?
— Так ему и не предлагают! Мне едва хватает времени на семью и две работы, а ты хочешь, чтобы я еще завела любовника.
— Занятая ты моя! — Танька прижала меня к своей роскошной груди и погладила по голове.
Мой компьютер определенно начал давать сбои. Я пару раз всхлипнула и вскоре уже заливала слезами и без того мокрое казенное полотенце.
— Ты чего? — испугалась Татьяна.
— Все, устала! Не могу больше! — рыдала я. — Я никому ничего не должна!
— Ну, маленькая моя, успокойся, конечно, ты никому ничего не должна!
В ответ я рыдала еще громче. Но напряжение потихоньку проходило.
— Сейчас я успокоюсь, честное слово, — сказала я между всхлипами. — Только не жалей меня больше! Ладно?
— Не буду! — заверила Танька. — Только если не я, кто ж тебя еще-то пожалеет! — Она посмотрела на меня и по-матерински улыбнулась: — Мы с тобой живы — и хорошо. А все остальное — такая ерунда по сравнению с вечностью. — Определенно, злоключения последних дней пошли Татьяне только на пользу. Я изумленно смотрела на нее, и моя истерика сама собой прекратилась. — Ладно, ты заканчивай рыдать, — заключила Танька, — и иди умойся, а я схожу к Игорю. Проясню финансовый вопрос.
Вскоре она вернулась.
— Все в порядке. Пошли. Внизу я приметила симпатичный магазинчик. Джинсы там точно висели.
Мы закрыли номер и пошли вниз. Процесс покупки был приятен сам по себе. Джинсы сидели как влитые, кроссовки были удобными, а купленная Татьяне куртка — легкой и непродуваемой.
— Мне с Башкирцевым в жизни не расплатиться, — заключила я, поглядев на чек. — Гошина командировка, гостиница, теперь еще — эти шмотки…
— Вот еще, — махнула рукой Танька. — С него не убудет, а нам приятно. А если не можешь ходить в должниках, полечи ему зубы бесплатно, но под общим наркозом. Чтоб он не так боялся.
Мы расхохотались и, довольные собой, вышли на улицу. С момента заключения под стражу Танькиных похитителей и известия об аресте в Москве господина Корсакова сочинская земля больше не жгла мне ноги, и дышалось намного свободнее. С моря дул довольно сильный ветер, но он больше не раздражал, а даже тонизировал.
— Ах, вот вы где. — В дверях показался Игорь.
Танька с видом супермодели прошлась по асфальту взад-вперед.
— Классно смотритесь! — оценил он. — Какие планы на вечер?
— Спать! — не сговариваясь, сказали мы.
— Татьяна пусть спит, а Наташе я дело найду. У меня для нее есть секретное задание.
— Это какое же? — поинтересовалась Танька.
— Потом скажу. — Игорь распахнул дверь, пропуская нас с Татьяной в гостиницу. — Спи, Танюша, сладко-сладко, — пропел он на мотив известной колыбельной. — А вас, мадам Гончарова, я попрошу остаться.
Я недоверчиво посмотрела на Игоря, ожидая нового выяснения отношений.
— Давай-ка позвоним этому профессору, — разъяснил Игорь. — Надо прояснить вопрос с Пушкиным до конца.
Нам опять повезло. Через полминуты Игорь уже разговаривал с Москвой. Приятель Мачульского был дома.
— Иван Аркадьевич! Мне вас рекомендовали как знатока биографии Пушкина.
По-видимому, на том конце поинтересовались, кто же дал телефон.
— Мачульский Роланд Петрович из города Сочи. Помните такого?
Собеседник помнил, и беседа потекла дальше.
— Меня интересует судьба драгоценностей Натальи Николаевны. Нет, понимаю, конечно, что их было много! Мне хотелось бы услышать о тех, в которых она изображена на картине Брюллова, — видимо, Иван Аркадьевич начал рассказывать, так как Игорь почти полчаса только слушал и кивал головой. — Что вы говорите! — удивлялся он время от времени. — То есть вот так?! Я тоже об этом задумывался. Конечно, проверю. Да, записываю! Спасибо огромное! Я вам очень признателен!
Гоша повесил трубку и в возбуждении заходил по комнате.
— Вот что, собирайся, в библиотеку поедем.
— Узнал что-нибудь? Или это новый способ проведения досуга?
— Да нет, уточнить хочу кое-чего…
— И? — выжидательно посмотрела я.
— Иван Аркадьевич сообщил, что серьги Гончаровой стали в последнее время необычайно популярны. Я уже третий, кто спрашивал его об этом. Первой была известная тебе Марина Львовна, вторым — французский клиент его сына.
— Статистика — это, конечно, здорово, а что он сказал по существу?
— Иван Аркадьевич большой знаток Пушкина, но, понимаешь ли… — Игорь долго подбирал нужные слова. — Пушкинисты — народ особый… Они будут скрупулезно изучать, когда написана та или иная строчка и почему поэт выбрал именно это слово, а вот какого цвета были сапоги поэта и какие серьги надела на бал Наталья Николаевна, их мало интересует. Что касается этих серег… Их судьба неизвестна. Он сказал, что, если нам не лень, мы можем сами найти нужные документы. Тогда, возможно, хоть что-то прояснится. Профессор был так любезен, что сказал, где и что надо искать.
