ГЛАВА 10

У входа стояла симпатичная новенькая «БМВ».

— Твоя? — спросила я.

— Моя — на стоянке у нашего аэропорта. Эту здесь дали, — и обратился к Мачульскому: — Куда едем, господин хороший?

— Этот человек обычно коротает время в баре «Веселый Роджер». Там его территория. Так что сейчас — прямо, через два квартала — налево, а там я подскажу.

— Место хоть приличное? — уточнил Игорь.

Экстрасенс замялся:

— Ну, как вам сказать…

— Да уж скажите как есть, милейший. С дамой, например, туда можно?

— До «Жемчужины», конечно, далеко… Но с дамой, конкретно вам, — Мачульский окинул Игоря оценивающим взглядом, — можно.

— Ром, табачок и пираты? — поинтересовалась я.

— Ошибаетесь, — хитро подмигнул мне Мачульский. — Девочки, стриптиз и наркотики.

— О, значит, в кайф-базар поедем?! Косяки заколотим или зажилимся? — абсолютно чужим, с какой-то гнусавинкой, голосом выдал Игорь.

— Чего-чего? — Я чуть не подавилась, но потом вовремя сообразила, что Игорек, как обычно, прикалывается.

— А, да, без базара все равно в хумарах будем! — закончил Игорь. — Только я вот все сомневаюсь, стоит ли тебя тащить в это «элитное» заведение?!

— А что, есть еще какие-то варианты? — Манерное, на моем лице отразилось нечто вроде испуга, и других предложений мне не поступило.

Вскоре мы уже парковались на стоянке у «Веселого Роджера».

Уже с улицы стало понятно, что этот кабак на «Жемчужину» не тянет. Это было обыкновенное кафе-стекляшка, только слегка подремонтированное. Около входа отиралась пара девиц в боевой раскраске, похожий на панка парень с рыжими, всклокоченными волосами и еще какие-то не внушающие доверия личности. Желание идти туда угасало с каждой минутой, но и оставаться в машине не хотелось. Видимо, Мачульский тоже был не в восторге от посещения этого очага культуры.

— Давайте, я с дамой посижу в машине, а вы нее выясните сами? — предложил он.

Игорь даже не стал утруждать себя лишними словами, коротко сказав:

— На общественных началах.

— То есть? — Экстрасенс старательно делал вид, что не понял.

— Вы не такси. За простои вам платить не буду. К тому же Наталья Анатольевна в вашем обществе будет вовсе не как у Христа за пазухой.

Мачульский понимающе кивнул головой. Я же еще сильнее нахохлилась.

— Может, тебя в гостиницу отвезти? — Игорь сразу почувствовал мое настроение.

— Нет уж, — решительно ответила я и, набрав побольше воздуха, словно собиралась идти не в кафе, а нырять в омут, вышла из машины.

Мачульский, тяжело вздохнув, вылез следом. Игорь запер машину и подошел ко мне. Он взял меня за руку и отвел в сторону.

— Наташа, только, смотри, без дураков. Что бы ни случилось, сиди тихо, а еще лучше вовсе не открывай рот. Сойдешь за глухонемую, и ладно! Все вопросы, если придется, буду задавать я.

Я молча кивнула. Мачульский с трудом распахнул скрипучую дверь, и мы вошли внутрь. Как врач, я давным-давно привыкла ко всяческим запахам, но, проходя через вестибюль, едва не задохнулась.

В зале, норовя порвать наши барабанные перепонки, грохотала музыка и было сильно накурено, но по сравнению с вестибюлем воздух здесь сошел бы за сеанс кислородной терапии. Мельтешили прожекторы светомузыки, вспыхивали и гасли лазерные мигалки, и в их свете было видно, что в воздухе буквально стоит пыль. Однако, вспомнив, каково сейчас Таньке в следственном изоляторе, я, еще раз вздохнув, бодро двинулась вперед.

Мы протиснулись между тесно поставленными столиками в угол зала и попытались найти свободные места, но, оглядевшись по сторонам, поняли, что сделать это будет весьма проблематично.

— Ну, что делать будем? — спросил Гоша. — Стоя мы тут долго не выдержим. А человечка бы дождаться надо.

Я не стала говорить, что и сидя мы тут выдержим недолго, а только вздохнула. Неизвестно, чем кончился бы наш визит, но вдруг Мачульский встревоженно, словно почуявшая дичь борзая, повел головой, потом прищурился и помахал кому-то рукой. Из тумана, окутавшего столики, выплыло нечто, отдаленно напоминающее человеческую фигуру. Как шутил кто-то из корифеев советской атомной физики, эти формы иначе как «теловычитанием» назвать было сложно.

Фигура, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении тощим дядькой неопределенного возраста с огромными синяками под усталыми бесцветными глазами, подплыла к нам и пожала экстрасенсу руку.

— Ну, ты как? — спросил Мачульский. — Жив еще, курилка? Говорили, на днях так тебя кумарило, думали, вальты растеряешь!..

— Было дело! Лежал, бога молил, чтобы раскумариться или хоть чтоб так не ломало…

Мачульский что-то тихо сказал, тот понимающе кивнул и куда-то удалился. Через пару минут народ за одним столиком принял гостей с другого, освободив нам места у невысокой эстрады, где на полную катушку отрывалась четверка музыкантов. Под потолком, прямо над ними, висел огромный сверкающий зеркальными гранями шар, ставший бы предметом гордости любой провинциальной дискотеки. Шар вращался, отбрасывая во все стороны маленькие яркие блики.

— Это еще что за Кощей Бессмертный? — спросил Игорь, указывая на удаляющуюся фигуру, едва мы устроились.

— Это администратор бара и мой старинный приятель Мишка Баян, — разъяснил Мачульский.

— Похож, — хмыкнул Игорь. — Очень похож.

Ничего общего с музыкальным инструментом в облике администратора я не находила, но решила по совету Игоря рот лишний раз не раскрывать. Заметив мое недоумение, Тарховский наклонился к самому моему уху и прокричал:

— Баян — это не гармошка. На сленге наркоманов так называется шприц.

Я только моргнула. Познания Игоря в этой области уже перестали меня удивлять. Я вспомнила, что имею дело уже не с выпускником ракетного училища, а с сотрудником службы безопасности солидной фирмы, которому по долгу службы положено многое знать, а еще больше уметь.

— Заказывать будем? — К столику неслышно подошла официантка. Ее белоснежный накрахмаленный фартучек и такая же кружевная наколка на голове явно диссонировали со всей обстановкой этого гадюшника.

— Кофе. — Игорь пролистал меню и, видимо, ничего более достойного не нашел.

— Мне тоже, — кивнул экстрасенс.

— А даме? — спросила официантка.

Я отрицательно покачала головой, решив, что, воздержавшись от принятия пищи в этом заведении, ничего не потеряю.

Кофе вскоре принесли. Еще с полчаса мы сидели в этом грохочущем аду, но объект наших поисков так и не объявился. Однако и уйти было нельзя — ведь Эдик мог появиться с минуты на минуту.

Вдруг музыка смолкла, и в этой оглушительной тишине один из музыкантов произнес:

— А сейчас, уважаемые господа, гвоздь программы. — По залу прошелестел одобрительный шумок. — Я попрошу уважаемых джентльменов крепче держать свои ширинки, а милых дам — опустить свои прекрасные глазки. — Шум в зале усилился, а импровизированный конферансье продолжил: — Перед вами выступят Бэтмен и златокудрая Алиса.

Публика взорвалась аплодисментами, в которые вплелся резкий свист и даже топот.

— Сейчас будут собирать деньги на программу. С мужчин — сто пятьдесят рублей, с женщин — сто, — разъяснил Мачульский.

— А платить хоть есть за что? — Игорь отодвинул пустую чашку.

— На мой взгляд, не за что, но вам может понравиться.

И вправду, между столиками засновали официантки, собирая с посетителей деньги.

Мы тоже заплатили, и вскоре зазвучал негромкий блюз. На сцену вышла одетая в полупрозрачную серебристую накидку блондинка с длинными локонами, а за ней спортивного вида парень в такой же накидке. Лицо девушки скрывала бархатная полумаска.

Стриптиз «живьем» мне видеть никогда не приходилось, поэтому я тут же пересела на свободный стул так, чтобы оказаться лицом к сцене. Выполнив несколько нехитрых па, артистка сбросила свою накидку и осталась в черной кожаной тройке: топик, юбочка на шнурочках и высокие сапожки на каблуках. Парень повертелся около нее и тоже снял свой плащик, оставшись в жилетке, шортах из черной кожи и высоких кожаных ботинках.

Фигурами бог обоих не обидел. Парень был сложен довольно атлетически — во время танца мышцы так и играли на его загорелом теле… А его партнерша была очень даже секси… Алиса словно сошла с обложки эротического журнала: большая грудь, тонкая талия и округлые бедра, ножки длинные и стройные. Такие, как правило, очень нравятся мужчинам. Но рассуждать на эту тему времени не было, ибо на сцене начался совершеннейший цирк. Глазки вопреки совету конферансье я, конечно, опускать не стала, веселясь все больше после каждого нового пируэта, выполняемого танцорами. Бэтмен снял свою жилеточку и начал подкидывать Алису к невысокому потолку, постоянно ставя под угрозу сверкающий зеркальный шар. Девушка взмывала вверх, а потом с жутким грохотом опускалась на пол. Бэтмен, изображая экстаз, прижимал девицу то к одной, то к другой стене, снова кидал к потолку, причем напоследок чуть ее не уронил. После этой неудачной попытки он, опустившись на колени, стал зубами развязывать шнурки на ее топике. Артист старался как мог, но, видимо, партнерша завязала узлы на совесть. Из шла раздались возгласы: «Бэтмен! Зубы побереги!» — и раздеваться даме пришлось самостоятельно. Она быстренько сняла топик, после чего парочка начала производить на полу некие странные движения. Не знаю, как это называется у профессиональных танцоров, но я бы назвала это валянием с элементами шпагата… Но все хорошее, в том числе и стриптиз, имеет свойство когда-нибудь кончаться. Алиса, танцуя, собрала разбросанные вещи, сделала пару кругов по сцене, и пара удалилась за кулисы.

Все было бы ничего, да только вот долгожданный Эдик пока не появлялся. Игорь с Мачульским заказали еще по чашке кофе, я рискнула попросить бутылку минералки (при условии, что откроют ее при мне). Официантка обиженно надулась и пошла выполнять заказ. Мне же срочно понадобилось вымыть руки. Ну не могу же я пить с грязными руками! Я тронула Игоря за руку и жестом показала, что мне нужно выйти. Он тут же встал и повел меня к выходу, где в сизой дымке виднелась дверь в дамскую комнату.

Попав туда, я горько пожалела о своем решении помыть руки. Причин было несколько: во-первых, там было ужасно накурено, а во-вторых, очень грязно. Весь пол был заплеван окурками и шелухой от семечек. Наличие окурков удивления не вызывало, а вот кому пришло в голову есть семечки в туалете? При мысли об этом меня чуть не стошнило, и я с огромной скоростью рванула в освободившуюся кабинку. Пока я обнималась с унитазом, в туалет кто-то вошел.

Зашумела вода, но даже на этом фоне мне было слышно каждое слово:

— Ну и дела вчера были! Такой шмон! Хряка на хате захомутали с поличным. Вскрыли две доски, а там наркоты — до отблева. — Для секса по телефону этот голос не годился. Вот для приемщицы стеклотары — самое оно!

— А Васька? Он же заширенный был! — Казалось, что говорившей лет пятнадцать, не больше, — настолько тонким и писклявым был голосок.

— Его менты на мелодии в вытрезвитель отвезли, думали, что он водки обожрался. А утром у него ломка началась… Так что у меня с собой больше ничего нет. Вот если Эдик придет, может, у него кикушка будет. Только он дорого берет!

— Разве Эдика нет еще? — испуганно задребезжало в ответ.

«Стеклотара» только расхохоталась:

— Раньше, чем Лизка трусами кидаться не начнет, он не явится. Разве ж он это пропустит!

— А бабки?

— Бабки он по утрам собирает…

— Ты разве не знаешь, что он только ради этой девки и приходит? И что смешно — посмотрит и уйдет… Ладно, не трахнул ее ни разу, так ведь еще и не разговаривал с ней никогда…

Время, отведенное на общение с сантехникой, у меня подошло к концу, и я, спустив напоследок воду, вышла из кабинки. «Стеклотара» оказалась девицей лет двадцати, а ее подружке было на вид лет сорок. А может, они были ровесницами? Кто их разберет, наркоманов-то!

Женщины опасливо замолчали и, посторонившись, пропустили меня к раковине.

Обнаружив на ней миниатюрный кусочек мыла, я с максимальной тщательностью вымыла руки и поспешила покинуть этот рассадник заразы, предусмотрительно обернув дверную ручку носовым платком.

Самочувствие мое оставляло желать лучшего, что тут же заметил Игорь.

— Наташ, тебе плохо? — Он участливо приложил руку к моему лбу. — Ты бледная такая. Может, лучше в гостиницу, а?

— Я пока водички попью, а там посмотрим… — Я взяла его под руку, и мы пошли в зал.

А там вовсю продолжалось эротическое действо. Алиса не рискнула больше танцевать с партнером и теперь наяривала одна, что, на мой взгляд, получалось у нее намного лучше. Двигалась стриптизерша легко и пластично. На этот раз Алиса была не в кожаном прикиде, а надела элегантный пеньюар и туфельки на шпильке.

Миску свою она сняла и оказалась миленькой девочкой лет восемнадцати. Вначале она танцевала на сцене, но потом ей, видимо, надоело кружить на тесном пятачке эстрады, и Алиса пошла в люди. Ее танец между столиками напоминал прорыв к дверям в автобусе в час пик. Бедняга, извиваясь, прижималась то к одному, то к крутому посетителю. К некоторым она даже садилась на колени. Вырез ее бюстгальтера ежеминутно пополнялся купюрами. Получается, что публике выступление нравилось, и только я такая привереда! Однако мы досмотрели долгий номер до конца. В его апогее Алиса вернулась на сцпену. Там она стянула с себя трусики и, размахнувшись, кинула их в зал. Упали они аккурат на наш столик, рядом с чашкой Игоря.

— Это вам, — галантно сказал Мачульский.

— А что я с ними делать буду? — опешил Гоша, вертя в руках свалившийся презент.

— Если чистые, можешь протирать ими стекла в машине… — не удержалась я. Но тут к нам подбежала официантка, и трофей был изъят.

— Жаль, прибарахлиться не удалось, — вздохнул Тарховский, и мы дружно расхохотались.

Алиса уже давно закончила свой номер и больше на сцене не появлялась. Начались танцы, смотреть на которые было не так интересно, к тому же из разговора в туалете я поняла, что Эдика сегодня можно уже не ждать. «Видно, что-то серьезное случилось, если он пропустил свою любимую программу», — подумала я и решительно встала.

— Ты чего? — встревожился Игорь. — Плохо тебе?

— Все в порядке, только делать нам тут больше нечего.

— То есть? — не понял Игорь.

— Думаю, сегодня Эдик уже не придет. Я тут слышала, что если он не приходит к концу стриптиза, значит, совсем не появится.

— И где ж его теперь искать? — В голосе Игоря звучало неприкрытое раздражение.

— На стоянке в районе Приморской улицы, — ответил Мачульский.

— Это откуда такие сведения? Баян сказал?

— Нет, не Баян. Мне дали информацию.

— Если не секрет, кто?

Мачульский показал на потолок.

— Ну-ну. — Игорь недоверчиво покачал головой. — Ехать-то далеко?

— Это в районе Ривьеры. Минут двадцать езды отсюда.

Выдержав очередную газовую атаку, мы пересекли вестибюль и вырвались на улицу. Я всей грудью вдыхала прохладный ночной воздух и, казалось, не могла надышаться. Мы сели в машину. Глухо взревел двигатель, и свет фар прорезал густую южную ночь.

— Роланд Петрович, можно бестактный вопрос? — не выдержала я.

— Пожалуйста, — улыбнулся он.

— Скажите, откуда у вас, — я помялась, — приличного вроде человека, такие странные искомые?

— Это вы, Наташа, про Баяна?

Я кивнула.

— Мишка — мой однокурсник.

— Да ему ж на вид — лет двести! — Ничего более умного я не придумала.

— Мне тоже не двадцать два, но Баян уже лет пятнадцать на игле.

— Ладно заливать, — встрял Игорь. — Они столько не живут!

— Молодой человек! Не спорьте со старым наркоманом, — тихо сказал Роланд Петрович. — Начинали-то мы с Мишкой вместе. Когда еще архитекторами работали.

— Так вы — архитектор? — удивилась я.

— Я-то что, — скромно сказал Мачульский. — А пот по его проектам половина партийных дач построена! Жаль мужика, не смог с иглы соскочить! Я-то, как только понял, чем мне все это грозит, сумел вырваться…

— Поди, с кислушки начали? — спросил Игорь.

— С нее, молодой человек! А как вы догадались?

— Элементарно, Ватсон, — улыбнулся Тарховский. — Вы сказали, что работали архитектором. А это люди, как известно, творческие. Богема, скажем. А среди богемы лет пятнадцать назад был сильно распространен наркотик «ЛСД». На сленге наркоманов — кислушка. Или кисляк, как вам больше нравится…

— Больше нравится кофе с ликером и хорошая сигарета, — вздохнул экстрасенс. — Правда, все дорожает, и мои скромные средства все реже позволяют мне себя баловать…

— Ресторан «Жемчужина» — это, однако, скромная общепитовская точка, — язвительно сказал Гоша.

— «Жемчужина» — не баловство, а место работы. Я здесь ищу клиентуру. А что касается «ЛСД», так многие думали, что от него не бывает наркотической зависимости, вот и баловались почем зря. Считалось, что это дает непередаваемые ощущения.

— Ну и как? Дало? — С живым наркоманом я разговаривала впервые в жизни!

— Да как вам сказать. Поначалу было интересно. Бывало, взбодришься, наденешь акваланг — и в бассейн на дно.

— А на дно-то зачем? — не поняла я.

— Кайф ловить, — объяснил Игорь. — И как это вы там только не утопли…

— У меня подружка так погибла. Вот после ее гибели я и соскочил. Теперь женат. Живу. Работаю. А Баяну, говорят, жить осталось полгода. Не больше…

Мачульский замолчал, глядя в темное окно машины.

— Ну, вот мы и приехали… — сказал он. — Даже быстрее, чем я обещал.

Стоянка была обычная и ничем не отличалась от тех, что были в нашем городе. Забор с двухэтажной сторожкой-вышкой и обилие иномарок. Разве что вместо берез стояли свечки кипарисов.

— Позвольте с вами расстаться здесь, — заявил Мачульский метров за сто от цели поездки. — Думаю, что здесь я вам не нужен. Доберусь домой на автобусе.

— А если мы не застанем этого друга на месте?

— Звоните. Я ложусь поздно. Точного его адреса я не знаю. Но дом покажу.

— Ну, идите, — разрешил Игорь и выпустил по из машины. Подождав, пока он скроется за деревьями, Игорь подъехал к самому забору.

— Пойду я, побалакаю с этим Эдиком.

— А я?

— Ты сиди тут и, смотри, из машины не шагу!