4

Движимая исключительно интересом к развитию религии в нашей стране, Алена решила остаться на обещанную Вениамином Федоровым лекцию. Потом она долго кляла себя за столь необдуманный шаг, потому что, кроме пространных теорий старого алкоголика, так ничего и не услышала. Информация о новом религиозном течении, прогрессирующем с недавнего времени на берегах Атлантики, была крайне скупой. Сам гуру, которого для круга избранных Вениамин представил как преподобного Гиви, ограничился лишь молчаливым покачиванием в позе лотоса. Единственная оброненная им фраза содержала лишь просьбу к тем, кто стесняется называть его преподобным Гиви, величать его отцом Георгием: мол, так привычнее для православных. (Собравшиеся быстро переименовали его в отца Гиви.) Его же духовное учение называлось не то православный буддизм, не то тибетское христианство — похоже, Федоров и сам не до конца уяснил, какую веру теперь исповедует. Однако аргумент в пользу новой веры он выдвинул весьма ощутимый, признав, что уже неделю, как завязал с пьянством. По заверениям старожилов театра, которые присутствовали на лекции в единственном лице дворника Палыча, непонятно как прознавшего про собрание, так вот, по заверениям этого Палыча, такой срок трезвости для Федорова раньше был абсолютно невозможен. «Ну, максимум, двое суток, и то уже под вечер он скакал аки лев и изрыгал жуткие проклятия, сплошь нелитературные», — со знанием дела заявил дворник. Сам преподобный Гиви в этот момент подозрительно икнул и снова качнулся. Предположения Алены о принадлежности гуру к одной из южных национальностей полностью подтвердились, когда он разомкнул уста и заговорил с характерным акцентом. Загадкой по-прежнему оставалось другое: каким образом этот человек попал сначала в тибетский монастырь (если он действительно там бывал), а уж потом почему-то подался именно в Америку, где его и выискал Вениамин Федоров, приехавший в Голливуд по приглашению старого театрального приятеля, который эмигрировал из России много лет назад. Но как бы там ни было, отец Гиви теперь находился в Москве и, по словам главного, мог стать серьезным препятствием в его великой постановке «Гамлета», так как Вениамин твердо заявил, что Гуру должен быть с ним повсюду, в том числе и на репетициях. В подтверждение его слов отец Георгий сел прямо в проходе между рядами в ту же позу лотоса и не сдвинулся с места, не обращая внимания на дальнейшие страсти. Собственно говоря, никаких баталий и не было — те, кто оказался не у дел в новой постановке, обижались про себя, чтобы окончательно не подорвать отношения с режиссером. Главный держался молодцом, хотя по красным пятнам, то и дело выступающим на его лице и шее, было видно, как нелегко ему это дается. Особенных потрясений среди исполнителей второстепенных ролей не наблюдалось, состав остался неизменным, за исключением неожиданности, которая привела в шок всю труппу: на роль Горацио главный назначил шутника Людомирова вместо репетировавшего ранее Бахтеева. Впрочем, Бахтеев не обиделся, так как вместо Горацио его ангажировали на роль Лаэрта. На самом деле Лаэрта должен был играть Илья Ганин, но так как он объявил бойкот всей постановке, то его роль пришлось отдать другому. Чтобы как-то загладить вину перед Ганиным, главный назначил его Гамлетом во второй состав, но все прекрасно понимали, что брошенная кость изрядно отдает тухлятиной, поэтому Илья ее вряд ли благосклонно примет, скорее всего откажется. Сам Ганин так и не появился на собрании. Офелия все-таки досталась Лине Лисицыной, а Маша Клязьмина потом долго кричала в вестибюле, что это результат искусно сплетенных интриг. На том и порешили. Потолковать с Журавлевым Алене так и не удалось. Если не считать того, что после собрания она поздоровалась с ним. Артист, преисполненный важности, перенес встречу на следующий раз, сославшись «на разболевшуюся некстати голову». Единственное, о чем все забыли и что врезалось в память Алены, как важное событие, так это чья-то неудачная шутка с черепом и запиской. «Почему никто не задумался над ней? — размышляла она всю дорогу до дома. — Действительно ли это глупый розыгрыш, или театр все-таки стоит на пороге великих и страшных потрясений, которые предрекаются в записке? Почему же никто не испугался? Может быть, к остротам такого рода все в труппе давно привыкли?» Уже во дворе собственного дома она поняла, что думать о черепах и записках абсолютно бессмысленно, так как ответов на свои же вопросы у нее нет, во всяком случае, пока. Да и вообще, время покажет, реальны ее опасения или напрасны.

— Мало того, что дома холодина, так еще и лифт не работает! — проворчала Алена, узрев пояснительную табличку на железных дверях кабины. — И почему я отвергла теткины предложения перезимовать у нее?

Ответ на этот вопрос, увы, был — зимовка у тетки выглядела заманчивой только на первый взгляд. Больше часа в ее доме она не продержится, так не все ли равно — притащиться домой сейчас или часом позднее. Поднимаясь по ступенькам, Алена решила думать о чем-нибудь приятном, например, о грядущей свадьбе Настены и Коржика.

— Надо бы позвонить Игорю и поздравить его с решительным шагом!

— Бог мой! Это вы! — истерично взвизгнули сверху.

Она вздрогнула и подняла глаза. Раскинув руки, на нее неслась рыжеволосая толстуха. Еще секунда — и она непременно заключила бы Алену в жаркие, неизвестно чем спровоцированные объятия, но та вовремя ретировалась к стене, так что толстуха пронеслась мимо и затормозила только ступеньки на две ниже.

— Вот не думала, что встречу вас именно сегодня! — радостно выпалила незнакомка и расцвела солнечной улыбкой.

— И я… — растерянно промямлила Алена, не зная, как себя вести дальше. Вообще-то раньше ее еще никто так радушно не встречал. Поэтому она решила уточнить, кто конкретно свалился на ее голову. На всякий случай. — А вы кто?

— Ох, ну конечно! — всплеснула руками толстуха. — Мы же не знакомы. Да и откуда вам меня знать: я — дома сижу, вы — дома сидите, сейчас ведь такие времена — родственников не всех в лицо узнаешь, где уж тут с соседями познакомиться, а тем более с новыми соседями.

Тяжело поднимаясь по ступенькам, новоявленная соседка начала приближаться. Алена осторожно попятилась вверх.

— Подождите, так вы моя новая соседка снизу, — догадалась она. — Это ваш муж исправно вызывает милицию?

— Вас это беспокоит? — весело взвизгнула толстуха.

— Ну что вы! Нисколько.

— Вот и славно! — она настигла Алену на площадке и, возложив пухлую ладонь ей на плечо, доверительно прошептала: — А то ведь некоторым из нашего подъезда не нравится. Я-то думала, что на первом этаже писают подростки, а выяснилось, что этим страдает еще кое-кто. Вчера застала мужика из двадцатой квартиры, ну, этого… в общем, не важно. Так, знаете ли, надоело бороться с человеческим бескультурьем. Ну, подростки, что с них возьмешь — вырастут, поумнеют. А тут, все, казалось бы, есть у человека: квартира хорошая, года преклонные — и туда же: надрался как свинья, нет чтобы до квартиры доползти, так прямо на лестнице — лежит и мочится.

— Гадость какая! — Алену передернуло.

— Точно, — кивнула толстуха, — но милицию вызываю обычно я. Мой муж в быту совсем ребенок. А вы замужем?

— Я? — к собственному удивлению, Алена покраснела, как будто ее спросили о чем-то неприличном.

— Да я так, — понимающе улыбнулась соседка, — поинтересовалась для приличия. Вообще-то я про вас уже все-все знаю. Это и неудивительно… — она пожала плечами. — Вы ведь у нас такая знаменитость.

Алена почувствовала настоящий жар под кожей. Она была просто уверена, что щеки ее окрасились нездоровым румянцем. Она терпеть не могла, когда кто-то начинал вспоминать о ее популярности. Во-первых, в силу своей природной скромности, а во-вторых, оттого, что популярность эта была грошовой, и поэтому ее скорее следовало бы стесняться, чем гордиться ею, тем более перед мало знакомыми соседями. Подумаешь, ну снялась в рекламе женских гигиенических средств, ну совершила глупость — не век же этим фактом в лицо человеку тыкать!

— Господи боже! — закатив глаза, воодушевленно продолжала толстуха. — Очутиться один на один с маньяком! Как это захватывающе! Прямо как в кино!

«Н-да, — не очень вежливо подумала Алена, — недалекая тетенька! С соседями мне редкостно везет!»

В этот момент «тетенька» встрепенулась, как воробей в пыли, и, вспыхнув взором, решила представиться:

— Корнелия Павловна.

— Очень приятно, — промямлила Алена.

— Смешно, правда? — смущенно хихикнула толстуха.

— Пока не очень, — Алена слишком устала, чтобы вести светскую беседу на лестничной площадке. Для одного дня достаточно и встречи с верным последователем христианского буддизма Вениамином Федоровым (это — не считая всего остального), так что хохотать до упаду, стоя в подъезде, она не собиралась.

— Да нет, очень даже смешно, — мягко настаивала соседка, — Корнелия Павловна Севрюкова, ну разве не прелесть?! Меня этим именем наградили родители. Видите ли, в год моего рождения было очень модно называть детей по-иностранному. Вот меня и назвали — почти сорок лет уже мучаюсь. Сначала страшно стеснялась, до настоящего психоза дошла. Потащилась даже к психоаналитику. Хотите знать, что мне посоветовал этот тощий дядька с козлиной бородкой? Хотите?

Отвечать «не хочу!» было абсолютно бессмысленно, все равно соседка собиралась выложить свою историю до конца, поэтому Алене пришлось смириться и, кивнув, изобразить заинтересованность.

— Он посоветовал мне представляться как-нибудь иначе, Катериной, например! — гневно выпалила Корнелия Севрюкова. — После его сеансов я пришла к выводу, что буду сразу рассказывать все про свое имя, чтобы потом меня за спиной не жалели, так что вы, Аленушка, уж простите меня за излишнюю болтливость, но это скорее привычка, чем отсутствие воспитания.

«А есть ли тут хоть какая-нибудь разница!» — возмутилась Алена опять же про себя и, мило улыбнувшись даме, повернулась, собираясь продолжить восхождение по лестнице.

— Нам обязательно нужно потолковать, — в голосе Корнелии послышалось отчаяние.

— Разумеется, — проворковала Алена, явно подражая Лине Лисицыной, — только в другой раз, если позволите.

«Не в твоей жизни!» — добавила она про себя и удовлетворенно кивнула в знак того, что пришла к согласию со своим внутренним голосом.

Однако Корнелия оказалась настойчивее, чем это можно было предположить. Не успела Алена закрыть за собой дверь, как на лестничной площадке послышались суетливые шажки и, как следствие, звонок. Алену перекосило — какого черта так навязываться?! Несмотря на то что ей этого совсем не хотелось, впустить соседку все-таки пришлось. Та ввалилась в прихожую, ничуть не смутившись при виде нахмуренной физиономии хозяйки, огляделась, восхитилась «потрясающим антикварным зеркалом» (которое Алена, по правде сказать, считала просто ужасным, да и антиквариатом эту вещицу можно было бы назвать разве что в том случае, если наречь супермаркет, где ее, собственно, и приобрели, антикварной лавкой). Не дождавшись приглашения пройти в комнату, Корнелия сама довольно бесцеремонно проникла в гостиную, уселась в кресло и проникновенно заговорила:

— Я, знаете ли, Аленушка, так вот навязываюсь не каждому встречному…

«Очень жаль, — досадливо подумала страдалица, — что ты выцепила именно меня из череды простых смертных, каждый божий день таскающихся по подъезду мимо твоей квартиры!»

— Дело в том, что у меня к вам очень серьезный разговор… — соседка вдруг настороженно огляделась, словно боялась, что ее кто-нибудь подслушает, потом принюхалась, что и вовсе выглядело странно, и наконец подскочила, словно ужаленная. Впрочем, Алену ее поведение нисколько не смутило, она уже привыкла к несколько взрывной манере поведения новой знакомой. Все что она успела сделать за краткое мгновение, пока та не раскрыла рот, так это пожать плечами и вскинуть бровь.

— Как же тут все-таки холодно! — изумилась Корнелия.

— Это точно! — кивнула хозяйка, добавив в голос каплю злорадства.

— Ничего не понимаю, — посетительница снова огляделась, на этот раз вполне осмысленно, — ведь дом же теплый! Вы что, окна не успели заклеить?

— Их не нужно заклеивать. У меня замечательные французские окна, они даже шум с улицы не пропускают, не говоря уже о воздухе.

— Тогда ничего не понимаю! — толстуха всплеснула руками. — У нас тепло, а у вас холодно.

— Я думала, вы именно об этом и хотите поговорить, — Алена села на подлокотник кресла и, скрестив руки на груди, проникновенно посмотрела на гостью.

Но должного эффекта это не произвело. Толстуха продолжала озираться в поисках распахнутого окна или еще чего-то в том же роде, что явилось бы причиной жуткой холодины, царившей в квартире.

— Даю намек, — и почему ей так неприятна эта толстуха, ведь единственный порок соседки, во всяком случае, явный, — это попытка восполнить недостаток в человеческом общении? Скорее всего бедная женщина сидит дома, и единственный ее собеседник — телевизор, — неприятности у меня начались после того, как вы в своей квартире поменяли отопление. Я вовсе не хочу обвинить именно вас… может быть, это простое совпадение… — Алена отчего-то опять покраснела.

— Ой! — взвизгнула Корнелия с таким ужасом в голосе, как будто ее обвинили в государственной измене. Алена почувствовала себя, как минимум, следователем КГБ, которому удалось раскрыть заговор империалистов в каком-нибудь засекреченном НИИ. Корнелия же из эгоистичной жены «нового русского» моментально превратилась в напуганную и растерянную жертву.

— Ну, не нужно так расстраиваться. — Алене стало жаль соседку. Совсем уж необъяснимое чувство, если учесть, что последний месяц она исправно источала проклятия в адрес похитителей ее доли тепла. Она ощутила даже раскаяние — Корнелия выглядела такой расстроенной.

— Я же говорила своему остолопу, я же предупреждала его. Не стоило перекрывать трубу… — гостья подскочила к батарее и пролепетала с отчаянием в голосе: — Ну совсем холодные! Ладно, — она вдруг решительно распрямилась, — сейчас все исправим!

— Да что вы в самом деле! — уже не на шутку переполошилась Алена и тоже подскочила с подлокотника. Но соседку было уже не остановить, она метнулась за дверь, пообещав на ходу, что не пройдет и часа, как в квартире Алены будет тепло.

С этим и удалилась. Правда, ненадолго. Минут через двадцать она снова появилась на пороге, но уже не одна, а в сопровождении четырех мужчин в рабочих комбинезонах. Те внесли в квартиру огромные коробки и с небывалым усердием принялись их распаковывать.

Поняв, что они принесли, Алена схватилась за голову. Вообще-то раньше с ней сердечных приступов не случалось, но на этот раз первый вполне мог произойти прямо сейчас. По крайней мере, грудь у нее заныла, а голова загудела. Корнелия обняла ее за плечи своей пухлой ручкой и препроводила на кухню.

— Пусть они поработают в спокойной обстановке, — мягко попросила она.

— Но я не совсем поняла… — промямлила Алена, подчинившись своей благодетельнице.

— Видите ли, Аленушка, — словно извиняясь, пояснила соседка, — отопительный сезон уже начался, так что исправить нашу ошибку мы сможем лишь летом. А пока мы расставим по всей квартире обогреватели — они замечательные: мощные и совершенно безопасные. Уж поверьте мне на слово, я в этих делах разбираюсь. У нас с мужем магазин электроприборов. Разумеется, за энергию будем платить мы…

— Это уж чересчур! — и как могла она ненавидеть столь замечательную женщину?!

— Ничего подобного, — Корнелия усадила ее за стол и включила чайник, — за ошибки нужно платить. Слава богу, что в нашем случае — лишь деньгами. Ведь, если бы вы, к примеру, заболели, чем бы я с вами расплачивалась?

— Лекарствами, наверное, — улыбнулась Алена.

— Здоровье, милая, никакими лекарствами не поправишь, — наставительно заметила соседка, — либо оно есть, либо его уже нет… — она прислушалась к шумам в комнате и громко, совсем по-деловому крикнула: — Да нет же, не так близко, отодвинь батарею от стены! Петь, ты меня слышишь?

Рабочий по имени Петр что-то невнятно буркнул из спальни. Алене оставалось только подивиться профессиональному слуху новой знакомой.

— Кстати, о великих ценностях, которые не купишь за деньги, — Корнелия села напротив и лукаво улыбнулась, — ведь именно об этом я собиралась с вами поговорить.

— Очень интересно. — Разумеется, тепло в квартире — прекрасная вещь, и поступок Корнелии не просто великодушный, а по нашим временам прямо-таки героический, тем не менее это еще не обязывает Алену выслушивать чужие излияния. Она уставилась в чашку с чаем, которую для нее заботливо наполнила соседка. Как бы ей ни хотелось прервать затянувшиеся посиделки, но сделать это она не сможет. Оставалось только набраться терпения и покорно выслушать все, что скажет Корнелия.

Та не стала ее томить:

— В наши дни женщина ставит перед собой самые невероятные задачи — от покупки шубы на собственноручно заработанные деньги до полета в космос, и никто нам не помешает, так как мы стали самостоятельными, сильными, способными себя обеспечить и так далее… — толстуха усмехнулась собственному пафосу. — Лично я во всю эту белиберду не верю. О современной женщине много пишут, еще больше говорят, но в душе любая современная женщина все равно остается женщиной.

— Крутой поворотец! — искренне восхитилась Алена. — Когда вы начали вещать, мне на секунду показалось, что я очутилась на отчетно-перевыборном собрании какого-нибудь дурака-валяльного предприятия.

— Но именно так сейчас говорят о женщинах, — Корнелия хитро подмигнула. — Ладно, у меня свои взгляды на жизнь. Женщина должна быть при муже. Неважно, какая она — сильная или слабая, неважно, чем она занимается — политикой или преподает в школе — ходить в магазин за картошкой и чинить кран все равно должен муж.

— Глядя на то, как вы здорово управляетесь с отопительными приборами, я усомнюсь в вашей искренности.

— Поверьте мне на слово, в нашем доме кран чинит муж, — с достоинством произнесла Корнелия и снова усмехнулась: — Это уже потом я вызываю слесаря, когда он его окончательно сломает.

— Тогда в чем смысл вашей философии?

— В наличии, — уверенно заявила соседка. — Основная задача женщины в этом мире — создать семью. В первую очередь подцепить мужчину, потом родить и воспитать детей, потом — внуков и так далее, насколько хватит жизни. Это закон природы, придуманный не нами. Если женщина со своей основной природной задачей не справляется, она чувствует себя неполноценной. Можно сколько угодно убеждать окружающих, что ты самодостаточна, что у тебя куча любовников, что каждый второй готов носить тебя на руках, но когда ты сама тащишь телевизор в починку или пытаешься прочистить трубы в ванной, ты понимаешь, что вся твоя самодостаточность яйца выеденного не стоит — верно только то, что женщина без мужчины неполноценна, вот и все.

— Можно пригласить грузчика или сантехника…

— Можно, но рано или поздно ты все-таки приходишь к выводу, что выполнять мужскую работу в доме должен любимый муж.

— Нынешние мужики вообще ни на что не способны! — Алена забыла про чай. — Ну где встретишь сейчас настоящего мужчину?!

— Я знаю парочку таких, — лицо Корнелии стало загадочным, — и к тому же я с вами согласна, хороших мужиков мало, поэтому даже и пытаться не стоит отыскать жемчужину в куче дерьма. Вывод: следует брать первого попавшегося, мало-мальски приличного и делать из него принца своей мечты.

— Довольно наивные утверждения, — Алена собралась с мыслями, намереваясь выложить все свои знания, когда-либо почерпнутые в книжках популярной и практической психологии, о том, что взрослого человека не переделаешь, что мужчины, как бы дико это ни звучало, тоже люди и так далее.

Однако Корнелия не стала дожидаться.

— У меня получилось, — парировала она. — Мой муж был вялым, безынициативным, абсолютно не приспособленным к жизни, эдаким библиотечным червем. А теперь он весьма удачливый бизнесмен. Не могу не похвастать своим достижением. Но это все в будущем, в смысле — в вашем будущем.

— Вы хотите сплавить мне вашего мужа? — удивилась Алена.

— И не надейтесь! Но я собираюсь помочь вам найти своего.

— Большое спасибо, но я… — она хотела сказать, что у нее куча любовников, что каждый второй готов носить ее на руках, — словом, она может выбрать себе мужчину и без посторонней помощи, однако вовремя вспомнила, что минуту назад слышала нечто подобное от Корнелии, и замолчала.

— Дело вовсе не в том, что вы не видите возле себя достойного жениха, — продолжала та довольно уверенно, — дело в том, что вы не так смотрите на мужчин. Это типичная ошибка современных женщин. Мы пошли работать, смогли добиться успехов и решили, что мужчины толпами сами начнут бегать за нами. Но против природы не пойдешь. Мужчина издавна охотился за дичью, а женщина — за мужчиной. Мы тоже охотницы, только не грубые, наше оружие красота, интеллект, сексуальность плюс приемы заманивая дичи в сети. А женщины забыли об этом, именно поэтому многие преуспевающие дамы одиноки.

— И под каким же углом женщина должна смотреть на мужчину?

— Не под углом, а через прицел! — отчеканила Корнелия. — Разумеется, для этого она должна почувствовать себя охотницей. Захотеть выйти замуж — значит, настроиться на определенную волну, когда все ее действия, даже незначительные, вроде взмаха руки или поворота головы, будут наполнены определенным смыслом, определенными знаками, привлекающими мужчин.

— Сложная система.

— Хотите попробовать?

— Не очень, — честно призналась Алена. — Мне кажется, что я пока не встретила того мужчину, ради которого стоило бы наполнять свои движения определенным смыслом. С ума можно сойти, если каждую минуту думать…

— Это получается само собой, важно настроиться на волну.

— А вам-то это зачем? — удивилась она. — Почему вас так занимает именно мое семейное положение?

— Потому что вы моя соседка, и я первая пострадаю, если у вас потечет кран. Я только что сделала ремонт, — усмехнулась Корнелия. — А если серьезно, я недавно начала заниматься новым делом. Пока оно не приносит мне никакого дохода. Я собираюсь открыть контору по нахождению нужных мужей. Отрабатываю технику.

— Брачная контора?! В наше время?! Не смешите меня!

— Именно в наше время, когда познакомиться с приличным человеком — проблема. Словом, вы поможете мне, я — вам.

— Не думаю…

— А вы попробуйте, — в голосе толстухи послышались умоляющие нотки. — Если вас не увлечет, бросите — и все. Это же ни к чему не обязывает. Для меня в любом случае это уже результат. — Не дожидаясь ответа Алены, она крикнула: — Вань, Ваня, принеси, пожалуйста, из гостиной синий пакет!

Когда объемный полиэтиленовый пакет появился на кухне, соседка, поставив его на стул, принялась доставать и выкладывать на стол его содержимое. Алена с молчаливым удивлением наблюдала, как между чашками растет гора из книг и видеокассет. Взяв одну небольшую книжицу, она скользнула взглядом по ее обложке и тут же сморщилась:

— Любовный напиток? Это что, один из тех дамских сопливых романов?

— Точно, — кивнула Корнелия, не прекращая своего занятия, — тут их с десяток. Я потом вам еще подберу, как прочитаете.

— Не думаю, что я осилю хотя бы один, — честно призналась Алена.

— А вы попробуйте. Это затягивает, не оторвешься.

— Да мне вообще-то статью писать нужно об одном актере. Знаете, Александр Журавлев только с виду душка, при ближайшем рассмотрении он очень капризный тип — вопросы нужно готовить, в театре часами торчать, чтобы его поймать между репетициями…

— Александр Журавлев?! — Корнелия с силой хлопнула последнюю видеокассету на стол. — Как же я его обожаю! А он женат? — она уперлась в Алену изучающим взглядом.

— Нет уж! — усмехнулась Алена. — Даже и не думайте. Я лучше накинусь на первого встречного, но только не на этого красавчика. Из него вряд ли получится сказочный принц, даже если я в порошок сотрусь, трудясь над улучшением его сущности.

— Жаль, — соседка горестно покачала головой. — Ну ладно, пока будем считать, что вы вообще не знаете, на кого накинуться, поэтому займитесь собой.

— И все-таки…

— Я же прошу вас просто попробовать. Надоест читать, посмотрите один из этих фильмов, — она возложила пухлую длань на стопку видеокассет. — Я подобрала вам замечательные драмы и комедии. Все они про любовь. Вот дивный фильм «Поспешишь — людей насмешишь», вот «Девять месяцев» — это все современные, тут даже есть «Лучше не бывает», а эта картина получила премию «Оскар».

— И вы думаете, что, начитавшись дамских романов и просмотрев парочку мелодрам, я начну вести себя как-то по-особенному? — съехидничала Алена, правда, съехидничала не совсем уверенно.

— Вы захотите лично принять участие в любовной истории. Это уже проверенный факт. У меня две подруги так уже замуж выскочили.

— Но я не уверена, что хочу замуж…

— Поговорим с вами, когда вы все это прочтете и пересмотрите, — улыбнулась Корнелия. — И помните — вы участвуете в эксперименте. Обещайте мне рассказывать о всех изменениях, которые с вами непременно начнут происходить в ближайшее время.

— Ладно, — без особой радости согласилась Алена, понимая, что отказать Корнелии не в ее силах. В конце концов, эта женщина так великодушно наполнила теплом ее промерзшую жизнь, да и потом — ведь совсем необязательно выходить замуж, никто же ее не заставляет, достаточно просто пообещать прочитать женский роман. На это она способна. Она его даже прочтет так, для интереса.

— И еще одна просьба, — соседка заглянула ей в лицо и дружески улыбнулась, — я понимаю, что лишние килограммы прибавляют мне десяток лет, но все же я не настолько стара, чтобы мы называли друг друга на «вы», — мне нет еще и сорока. Может, перейдем На «ты»?

— Корнелия, это самая простая просьба за все время нашего общения, — улыбнулась Алена.